Страница - 8

Климу-джан я подарок ищу,

В табуне жеребенка рощу,

Тонконогого сосунка

Холю, словно родного сынка.

По весне сосунок будет тай,

Станет шерстка нежна и чиста.

Подрастет, будет резвый кулан,

Подивится ему Казахстан.

А потом зашумят по стране

О чудесном дунен-скакуне.

Май повеет душистым теплом,

Станет конь ходить под седлом,

Через горы и реки скакать

И в дороге не уставать.

И тебе, Клим, кто равен звезде,

Я вручу драгоценный дар,

Это будет в узорной узде

Золотой, огнегривый тулпар.

Состязание в песне — айтыс — тоже продолжает жить, но теперь уже как состязание представителей не двух родов, а двух заводов или двух колхозов. Традиционная находчивость певцов помогает им высмеивать и критиковать отстающих в работе.

Величие Джамбула-поэта гораздо очевиднее доказывается не столько богатым разнообразием его образов и льющейся напевностью языка, сколько тем, что он всегда умеет показать конкретную жизненность местных явлений с точки зрения развития казахского народа в целом, жизнь казахов умеет осветить в рамках советского патриотизма. Идеологическая чистота взглядов на социалистический патриотизм соединяется Джамбулом с идеей пролетарского интернационализма в монументальных и ясных образах.

Так, Джамбул становится могучим выразителем советского патриотизма, одним из характернейших представителей советской поэзии, осуществлявших принцип «социалистического содержания и национальной формы». Руководители революции и социалистического строительства встают в его воображении рядом с героями народной эпики: Ленина называет он «батыром», т. е. героем, Калинина — «аксакалом», т. е. белобородым старцем, употребляя освященные народным обычаем почтительные выражения. Мы не можем не обратить внимания на тонкие нюансы его поэтического сознания при воспроизведении сцены в мавзолее Ленина, куда он приносит дань уважения своего народа. Перед лицом учителя всего человечества поэт взволнованно произносит слова благодарности и клятвы на казахском языке:

Стоит мавзолей в самом центре земли,

Народы, как реки, к нему потекли.

Идут и таджик, и ойрот, и казах

С любовью в сердцах и с печалью в глазах.

Идут и афганец, и перо, и араб,

Как дети к отцу и как воины в штаб.

И я вместе с ними, волнуясь, вхожу,

Глаза поднимаю и жадно гляжу.

И вижу — в гробу он лежит, как живой,

Спокойный и мудрый, простой и родной.

Знамена склонились с любовью над ним,

Проходят народы, а он недвижим.

Не слышит, как я ему — сгорблен и сед —

Шепчу по-казахски сыновний привет,

И клятву шепчу ему — ленинцем быть,

По-ленински думать, бороться и жить.

Его занимает все, но в большинстве случаев он рисует в широких обобщающих картинах с великим разнообразием поэтических средств развитие своего народа в целом, его полное страданий прошлое, счастливое настоящее и коммунистическое будущее, в котором осуществятся золотые мечты народных легенд. Джамбул с уважением говорит о растущем изо дня в день благосостоянии народа, широкой сети школ, где для сыновей и дочерей его народа открылась тайна грамотности и скрытый за ней чудесный мир науки, сокровищ русской классической литературы, которые теперь несли свет и его народу и которые читали ему — мудрейшему старцу народа — более «ученые» молодые люди. Открылись богатства поэзии братских народов, а также молодые еще традиции казахской литературы, в книгах был напечатан портрет Абая.

Не случайно Джамбул дает самое сжатое изображение прошлого и настоящего казахского народа в стихотворении, приветствующем провозглашение новой конституции Советского Союза 5 декабря 1936 г., которая, закрепляя успехи, достигнутые в прошлом, подводила тем самым итоги достижений казахского народа в экономическом, политическом и культурном строительстве. Не случайно, что в этом огромном стихотворении среди больших достижений советского народа Джамбул упоминает о чести, выпавшей на долю певицы казахского народа Куляш Байсеитовой, «казахстанского соловья». Награждение Куляш Байсеитовой Джамбул воспринимал как уважение Советского правительства к казахскому народу и казахскому народному искусству. Не случайно также, что на этот раз артистка, окруженная народной любовью, стала символом культурного подъема казахского народа. Советский закон, утверждающий равноправие всех членов общества, вызволил казахских женщин из глубокого бесправия...

Звени же, домбра, по колхозным аулам,

Слушайте, степи, акына Джамбула!

Слушай, Кастек, Каскелен, Каракол,

Я славлю Великий Советский Закон.

Закон, по которому радость приходит,

Закон, по которому степь плодородит,

Закон, по которому сердце поет,

Закон, по которому юность цветет,

Закон, по которому служит природа

Во славу и честь трудового народа,

Закон, по которому вольным джигитам

К подвигам смелым дорога открыта,

Закон, по которому в праздник наш

Овеяна славой родная Куляш,

Закон, ко которому едут учиться

Дети аульные в школы столицы,

Закон, по которому все мы равны

В созвездии братских республик страны.

Весной 1986 года Джамбул принимает участие в декаде казахского искусства в Москве. Одна за другой следуют награды: орден Красного Знамени, орден Ленина. Не только личная скромность певца, но и осознание своего места в истории литературы заставили его сказать, что «награды принадлежат не ему, а народной поэзии Казахстана». Действительно, вековые традиции казахской народной поэзии в его песнях стали фактом мировой литературы. Именно «мировой литературы» в прямом смысле этого слова, так как его песни через посредство русского перевода получили международное признание.

В 1938 году, когда праздновали 75-летие поэтической деятельности Джамбула, прогрессивные писатели я простые люди из разных уголков земного шара обращались к нему с теплыми словами привета. «От сердца западных Альп к сердцу степей Казахстана братский привет Джамбулу — певцу своего казахского народа и нового человечества»,— писал ему тогда Ромен Роллан.

Джамбул сам измерял свою долгую жизнь годами исторических перемен в жизни казахского народа. Его молодость и зрелые годы падают на годы гнета, которые по казахскому обычаю называются «зар заман» — «временем печали».

Я прожил столетие, я вырос в народе,

Я — правды народной степной иноходец,

Я песнями баев и ханов косил, —

А песен я в долг никогда не просил.

Мечты золотые я в сердце носил, —

Я Коркута имя усыновил,

Я песням Асана наследником был.

А жизнь тянулась, как след каравана,

А юность в безводных сыпучих барханах

Прошла верблюжонком, что жизни искал

У матери мертвой в холодных сосках.

Родившись, я пира ждал на земле.

Напрасно, на серых курганах белел

Холодный навал черепов и костей.

И кровь выступала на каждом листе

Степного молчальника — карагача.

На семидесятом году жизни Джамбул достиг того, о чем лишь мечтал легендарный герой и основатель казахской народной поэзии Коркут, лелеявший мечту отыскать свободу своему народу. Великая Октябрьская социалистическая революция освободила казахский народ и преобразила жизнь и поэзию его верного певца.

И реки звенят, как разлив серебра,

И степь расстилается шкурой бобра,

Цветы, как джигитов отважных сердца,

Украсили степь от конца до конца,

И воздух хрустальный от песен гудит,

Джамбул, запевай и в поля выходи.

В колхозах пшеница густая растет,

Красавец комбайн тулпаром плывет,

Дары урожая в обилье несет

Для Родины милой народ.

Ко мне мои братья и сестры пришли

Со всей необъятной Советской земли,

Встречаю я в радостной юрте своей

Внучат, сыновей и любимых друзей.

Поэзии солнце взошло над аулом,

Где выросли песни и думы Джамбула.

Послушай, родной, над Кастекской долиной

Звенит солнцеструнный запев соловьиный,

Рождаются радостной жизни былины...

Устный характер творчества Джамбула, постоянная изменчивость, присущая народному творчеству вообще, делает его творческий путь мостом, смело вознесшимся над многовековой историей казахского народа. Но любое его стихотворение несет на себе следы, уходящие в глубокое прошлое и утверждающие настоящее.

С тех пор, как Советская власть обратила заботливое внимание на величайшего акына казахского народа, его новые песни стали сразу же записывать и печатать в оригинале по-казахски или в русском переводе, иногда сразу на обоих языках. Созданные до революции песни сохранились в памяти самого поэта, а также в памяти народа, включившего в огромную сокровищницу народной поэзии песни смолоду верного ему певца. Ученые-фольклористы, по заданию Казахской Академии наук, и сейчас еще записывают сохранившиеся в народе дореволюционные песни и поэмы, но со временем, под воздействием новых впечатлений они преобразовались в его памяти, а иногда сам акын чувствовал необходимость заменить эти песни.

Так было и с эпической поэмой о батыре Утегене, которую Джамбул создал еще молодым в прошлом веке, используя устные эпические народные традиции. В прекрасном вступлении к эпосу Джамбул рассказывает, что он поведал о героической жизни Утегена, переложив на струны домбры песни ветров, летящих над степями, соловьиное нежное пение, тихий шелест трав, песни жирши и акынов, и не добавлял ничего к тому, что слышал о нем в своих дальних путешествиях по горам и степям. Батыр Утеген — историческая личность, он боролся в XVIII в. против джунгаров во главе казахских джигитов. Всю жизнь Утеген напрасно искал сказочную землю, где, согласно предсказаниям древних песен, найдет счастливую жизнь многострадальный казахский народ. И когда, наконец, пройдя через пустыни и победив страшных чудовищ, Утеген попадает на чудесную землю Жидели-байсин, он находит там все, кроме травы для своего коня. А без коня казах, как осеннее жилище без огня. Так умирает в сердце батыра Утегена золотая сказка о счастливом будущем, и этим заканчивался эпос — величайшее создание молодого Джамбула.

Старый Джамбул продолжил эпос после революции и закончил его описанием Советского Казахстана. Однако он сохранил вступление, не добавив ничего к тому, что подсказали ему красота природы казахской земли и заветы народной поэзии. Он имел на то полное право, ведь сам он — верный носитель казахской песенной традиции. Она всегда отражала сознание казахского народа, а так как вместе с изменившейся действительностью изменилось и отражающее ее сознание, изменилась и песенная традиция, живущая на устах Джамбула. Символы в его поэзии приобретают новый смысл: золотой сон осуществился, революция уничтожила всякий гнет и освободила творческие силы казахского народа, и эти творческие силы создали наяву обетованную землю.

Таким же образом можно оценить и окончание эпоса о Суранши. В 1938 г. Джамбул пересоздает историю героя, борющегося за свободу казахского народа, и использует образ Суранши для воспитания казахского народа в духе нового, социалистического патриотизма. Более краткий вариант он создал в молодости, будучи учеником Суюмбая, в айтысе с акыном Кулмамбетом.

На Советский Союз покушается враг, и верные сыны казахского народа, следуя примеру батыра Суранши, готовы бороться, защищать Родину. Это свидетельствует о том, что Джамбул зорко следил за политическими событиями, за развитием событий международной жизни, а также и о том, что традиционные формы народной поэзии способны выразить коренные политические проблемы, причем в такой мере, в какой коренные политические вопросы воспринимались сознанием народа. А поскольку руководители советского народа изъяли вопросы внешней политики из таинственного сумрака дипломатии и с полным доверием открыли к ним доступ народу, вопросы мировой политики стали всенародным делом, превратились в устах Джамбула в материал поэзии. Джамбул с беспокойством следил за действиями фашистов, он был связан неразрывными нитями пролетарского интернационализма с томящимися в фашистских тюрьмах товарищами, с глубоким сочувствием относился к

освободительной борьбе испанского народа на Западе и китайского — на Востоке.

Он любил посидеть у радио и воспринимал все достижения техники (например, железную дорогу Турксиб, соединившую Казахстан с мировым рынком, или комбайн, напоминающий сказочного коня) как влияние, оказываемое ими на мир чувств человека, делая их тем самым интересными с поэтической точки зрения.

Когда фашистская Германия предательски напала на первое в мире социалистическое государство, Джамбул вместе со всеми сознательными трудящимися, боровшимися за осуществление социалистических идеалов,— а ему в 1941 году было уже 95 лет — с непоколебимой верой и непоколебимыми творческими силами отдал на служение Родине свою домбру. «Вооружайся, поэт, ведь песня — оружие!»,— и поэзия Джамбула заслужила почетное место среди победоносных родов оружия Великой Отечественной войны, защитивших человечество от фашизма. Памятно его отеческое послание жителям блокадного Ленинграда. Оно было расклеено как плакаты в самые тяжелые дни в городе трех революций.

М. Чарный — советский историк литературы, рассказывает как очевидец: «Хотя гитлеровцы давали 1500 выстрелов по городу ежедневно, на улицах было много народу. Шли с работы и на работу, с одного фронта на другой. В центре города, на Невском проспекте и на других улицах бросались в глаза надписи большими буквами: «Во время обстрела эта сторона наиболее опасна». Однажды, после того, как уже в первые дни моего пребывания в Ленинграде я привык к этим надписям, неподалеку другой плакат привлек мое внимание. Это были стихи. Это было послание старого Джамбула из далекого Казахстана в окруженный врагами Ленинград, слова отеческого привета, полные боли и сострадания, ободряющий призыв. Слова казахского патриарха были здесь, в прекрасном Ленинграде, в городе Пушкина и Ленина, в эти трагические часы очень к месту. Они стали нашим общим оружием в незабываемой обороне города».

Фронтовики не раз рассказывали о том, что значили для них ободряющие письма Джамбула, которые он посылал, диктуя их большей частью своему верному спутнику Гали Орманову, и которые адресат передавал своим боевым товарищам, понимая, что каждое слово Джамбула обращено ко всему народу, как, например, письмо на фронт Павлу Кузнецову — русскому переводчику песен Джамбула.

Среди героев, которых напрасно ждал домой в родной аул старый Джамбул, был и его родной сын Алгадай, а для Джамбула все советские воины были сыновьями. Алгадай пал смертью героя в 1943 году, в боях за Волгу. В сердце Джамбула осталась глубокая незаживающая рана. В форме старинной песни-плача — жоктау выражает он печаль по сыну, который заслужил себе вечную память, так как погиб, сражаясь за Родину. И позже он пел о том, что «все мысли его об Алгадае». Но и горе не сломило его душевных сил, он искал утешения в маленьком внуке— сыне Алгадая, дав ему нежное имя Куаныш, что означает «радость».

Джамбул дожил до Дня Победы 9 мая 1945 года. Он работал над большой поэмой, прославляющей победу, а его импровизациям часто предшествовала подготовительная работа, длившаяся целые недели и месяцы — когда на сотом году жизни 22 июня 1945 года закрылись его мудрые очи, больше которых никто не видел событий мировой истории. А так как он больше всего ценил из своего столетнего исторического опыта героев, борющихся за счастливое и мирное будущее народа, в его поэтическом наследии намечаются уже силуэты великих исторических событий, последовавших после его смерти — рост сил социалистического лагеря и прежде всего успехи советского народа, идущего во главе человечества в деле защиты мира и строительства коммунизма.

В 1927 году Джамбул принимал участие в переделе байских пастбищ и пашен. 1 360 ООО гектаров покосов и почти столько же пахотных земель перешли в собственность казахской бедноты. Выступив на народном собрании в Узун-Агаче, Джамбул рассуждал о том, кто был более выдающимся акыном: Бухар, Суюмбай,

Шортамбай или он, ведь он больше видел в жизни, чем они. «Они видели только страдания и борьбу народа. Я же видел две жизни: «зар-заман» — эпоху горя и нынешнюю счастливую жизнь. Все хорошее, все благословенное, что и старики и молодые ждали от небес, мы сегодня получили здесь, на земле. Что осталось еще пожелать Джамбулу? Теперь я могу и умереть спокойно...» Джамбулу тогда было 82 года, и он прожил еще почти два десятилетия. Его поэтическое творчество, которое всегда совпадало с путем его народа, именно тогда поднялось на наибольшую высоту.

В песне, посвященной Первому мая 1937 года, он говорит, что «раздает золотые подарки» — сокровища казахских легенд своим сыновьям — младшему поколению советских народов. Стрелу батыра Исатая, бьющую без промаха,— сынам Алтая, саблю Утегена, блещущую ярче алмаза,— сынам Кавказа, седло Кобланды — туркменским джигитам, коня акына Махамбета с красным покрывалом отдает он сынам Дона, чтобы плечо к плечу стояли бы они на страже советской Отчизны.

Многовековые традиции казахской поэзии действительно стали достоянием братских народов Советского Союза и всего прогрессивного человечества благодаря домбре Джамбула. Развитые дальше его творческим талантом, обогащенные личным опытом его беспримерно богатой и полной жизни, эти традиции стали основой дальнейшего развития казахской поэзии. Они стали основой для тех акынов, которые, хотя и рассчитывают прежде всего на непосредственное воздействие живого слова, но уже сами записывают свои песни, и для той казахской литературы, которую создают для широкой читательской аудитории казахские писатели и поэты, воспитанные на традициях русской классической литературы, всей советской литературы и прогрессивных традициях мировой литературы.

Впервые увиденные Джамбулом «золотые сны» казахской народной поэзии живы в сердцах молодежи, которая в последние годы по зову Коммунистической партии Советского Союза и Советского правительства поехала на целину, чтобы героическим трудом освоить для человека безлюдные, нехоженные, но богатые земли Казахстана.

В. Пашкова (Чехословакия)