Страница - 4

Г.В. ПЛЕХАНОВ КАК ЛИТЕРАТУРНЫЙ КРИТИК

1

Одним из первых теоретиков марксизма в литературной науке выступил Г.В.Плеханов. Его высказывания о принципах и задачах художественной критики и о творчестве многих русских и западноевропейских писателей представляют для нас огромный интерес.

В вопросах литературной критики и в подходе к произведениям искусства Плеханов был прямым продолжателем передовой традиции революционных демократов, прежде всего В.Г.Белинского, деятельности которого он посвящает восемь статей, написанных между 1897-1911 годами. Анализируя деятельность Белинского и его последователей в 60-х годах, Плеханов высоко оценил историческую роль, которую они сыграли в умственном развитии России. «В России не было критика, равного Белинскому. Да и во всемирной литературе не много найдется писателей, равных ему по своему критическому дарованию».

2

Говоря о научной критике, опирающейся на «материалистическое понимание истории», Плеханов формулирует некоторые общие принципы литературной критики. Они заключаются в раскрытии идеи художественного произведения, в отыскании его «социологического эквивалента» и в оценке эстетических, художественных достоинств произведения.

3

В статьях, посвященных конкретному анализу различных литературных произведений, Плеханов меньше всего придерживается правила «невозмутимости». В статьях о писателях-народниках, о Некрасове, о Толстом он критикует художественные произведения с точки зрения пролетариата, оценивает их исходя из того, насколько они помогают делу борьбы с капиталистическим строем и победы нового, социалистического строя. В этом смысле многие из высказываний Плеханова не теряют значения до наших дней.

4

Большим знатоком словесного искусства и замечательным литературным критиком Плеханов проявил себя в статьях о русской и западноевропейской художественной литературе. Он очень высоко ценил русскую художественную литературу и с законной гордостью говорил о ее значении в истории мирового искусства. У Плеханова нет специальных статей о Пушкине, Лермонтове, Гоголе, но в ряде своих работ он попутно высказывает свои соображения об их творчестве, определяет их место в истории литературы.

5

В литературно-критических оценках Плеханова большое место занимает творчество Н.А.Некрасова, который «явился поэтическим выразителем целой эпохи нашего общественного развития». Взгляды Плеханова во многом сходны с ленинской оценкой творчества Некрасова. В своей работе «Еще один поход на демократию» В.И.Ленин определил место Некрасова в революционно-освободительном движении в России, считая его другом, соратником и единомышленником великих революционных демократов.

6

Серию статей Плеханов посвятил мировоззрению и творчеству Л.Н.Толстого. Статьи «Толстой и природа», «Заметки публициста», «Карл Маркс и Лев Толстой», «Еще о Толстом» были написаны в 1908-1910-1911 годах. Интерес Плеханова к Толстому вполне понятен. Произведения великого русского писателя занимали видное место в общественной борьбе конца XIX и начала XX столетия. В связи с восьмидесятилетним юбилеем, а затем смертью Толстого, высказались о нем представители разных классов, разные органы печати — либералы и меньшевики. Плеханов считал своей обязанностью выяснить, в каком отношении находится творчество Толстого к рабочему движению.

Критикуя всех, писавших тогда о Толстом, В.И.Ленин делал исключение только для Плеханова. Такие статьи Плеханова, как «Заметки публициста», «Карл Маркс и Лев Толстой» в свое время были положительно оценены Лениным. Своей острой полемической направленностью эти статьи, несомненно, оказывали помощь большевикам в их борьбе против ликвидаторов. Либерально-буржуазные публицисты и ликвидаторы объявили Толстого «своей совестью», создателем «чисто человеческой религии», стремились выдать его учение за «евангелие социализма». Плеханов тогда подверг сокрушительной критике эти писания либерально-буржуазных публицистов и ликвидаторов. Сильные стороны статей Плеханова о Толстом сказались в разоблачении реакционеров, в критике «толстовщины», в доказательстве недостаточности, неверности и отсталости учения Толстого по сравнению с идеями марксизма.

Проповедь писателем «непротивления злу насилием», личного самоусовершенствования, то есть «толстовщины», Плеханов объяснил не совсем правильно, без тонкого анализа социальной эволюции Толстого. Источник всех противоречий Толстого Плеханов видел только в его религиозных представлениях и в дворянском происхождении. Толстой, по мысли критика, не мог перейти «с точки зрения эксплуататоров на точку зрения эксплуатируемых», до конца жизни остался «большим барином».

Дальше Плеханов утверждал, что Толстой глубоко чужд современности, равнодушен к политическим и социальным проблемам своей эпохи, что в его творчестве нет связи с освободительным движением, с русской революцией.

Для того, чтобы понять ошибочность таких высказываний Плеханова, достаточно вспомнить известное ленинское объяснение идейной эволюции Толстого. Ленин указывал, что противоречия по взглядах Толстого можно правильно понять и объяснить, только учитывая тот протест против надвигающегося капитализма, который исходил от русского патриархального крестьянства.

7

Незабываема заслуга Плеханова-критика в разоблачении буржуазно-упаднического искусства. В статьях «Пролетарское движение и буржуазное искусство» (1908), «Искусство и общественная жизнь» (1912-1913 гг.) Плеханов подверг критике черты, свидетельствовавшие о разложении буржуазного искусства: безыдейность, отсутствие глубокого общественного содержания, бегство от действительности, боязнь художественной правды и чрезмерное внимание к «чистой форме». «Буржуазия обесценивает современное искусство», «в тоскливой прозе буржуазного мира искусство вянет, как зеленый лист в хлоре», — писал Плеханов.

8

Сопоставляя великое классическое искусство с упадническим буржуазным искусством, Плеханов подчеркивает, что главное стремление представителей классического искусства направлено на выражение тех сторон социальной жизни, которые волнуют общественного человека. Плеханов указывал и единственный светлый путь искусства — путь к пролетариату. Он говорил, что художник, который встанет на этот путь, найдет «источник истинного художественного вдохновения». В статье, посвященной пьесе А.М.Горького «Враги», Плеханов видит достоинство произведения в раскрытии психологии пролетариев и отмечает глубокое моральное превосходство пролетариата над буржуазией.

«Как ни велико развращающее влияние нищеты, однако «нехватка кислорода» не мешает пролетариату наших дней быть несравненно более отзывчивым, чем другие общественные классы, по отношению ко всему тому, что в настоящее время является самым передовым, истинным и благородным». Плеханов увидел в лице А.М.Горького «высокоталантливого художника-пролетария». Однако из-за своего меньшевизма Плеханов не понял подлинного значения романа «Мать» для революционноосвободительного движения и безосновательно упрекал Горького в том, что в нем пропагандист брал верх над художником.

9

Исторические заслуги Плеханова в области литературной критики, несмотря на его ошибки, весьма значительны. Он был первым русским марксистом, стремившимся построить теорию художественной критики на основе исторического материализма, стремившимся подчинить литературную критику задачам революционной борьбы рабочего класса. Критикуя ошибки Плеханова-меньшевика, советские люди ценят Плеханова-мыслителя, борца против капиталистического строя, борца, с юношеских лет посвятившего себя делу просвещения и освобождения русского народа.

СВИДЕТЕЛЬСТВО ВЫСОКОГО УВАЖЕНИЯ

«Каждое лето мне приходится путешествовать по Уралу, и по пути я не упускаю случая записывать все, что касается этнографии и вообще бытовой обстановки этого обширного и разнообразного края. Между прочим, мне хотелось бы заняться собиранием песен, сказок, поверий и других произведений народного творчества, поэтому решаюсь брататься к Обществу с просьбой — не найдет ли оно возможным выдать мне открытый лист для указанной выше цели».

С такой просьбой Д.Н.Мамин-Сибиряк обратился в «Общество любителей российской словесности», членом которого он был.

Писатель собрал большой фольклорный материал восточных народов, в частности, башкир, казахов, татар. Это помогло ему понять думы и чаяния народов, проникнуть в их характеры, изучить их обычаи и нравы, создать о них художественные произведения.

О жизни казахского народа Мамин-Сибиряк рассказывает в таких повестях, названных легендами, как «Баймаган», «Лебедь Хантыгая», «Майя», «Клад Кучума», «Слезы царицы», в рассказе «Ак-Бозат», в некоторых эпизодических описаниях знаменитого романа «Приваловские миллионы» и исторической повести «Охонины брови».

Легенды, созданные в середине восьмидесятых и девяностых годах прошлого столетия, печатались в сборнике «Общества любителей российской словесности», в «Русских ведомостях в пользу голодающих», в «Московской газете», а в 1898 году вышли отдельным изданием в Петербурге. В этом же году в пятой книге журнала «Русская мысль» появилась рецензия, в которой говорилось: «Мамин-Сибиряк передает стародавние сибирские сказания, в которых вымыслы народной фантазии тесно переплетаются с подлинными историческими преданиями, сохранившимися в памяти зауральских инородцев. Господин Мамин собрал пять легенд и придал им изящную литературную форму, причем мастерски сохранил дух и тон киргизов, сложивших эти повествования».

Но в письме от 31 мая 1898 года к редактору журнала «Русская мысль» В.А.Гольцеву Мамин-Сибиряк не соглашается с ролью «собирателя», отведенной ему рецензентом, и отстаивает свою самостоятельность в создании легенд.

Таким образом, эти произведения вовсе не являются простым пересказом народных творений, они созданы в духе, в стиле и колорите фольклорного материала казахов. Герой легенды «Байма-ган» молодой батрак бая Хайби-булы Баймаган — человек с горячим сердцем и доброй душой. Он поэт в душе, хорошо чувствует красоту своей степной природы.

Баймаган страстно любит гордую красавицу Гольдзейн, дочь своего хозяина. Все его мысли, «как степной ковыль, гнутся в одну сторону». Но слишком хорошо известны ему слова скупого бессердечного Хайбибулы: «Будь хоть без головы жених, мне все равно… кто даст калым в сто лошадей и пятьсот рублей деньгами, тому и отдам Гольдзейн». И Баймаган решается разбогатеть любыми средствами, чтобы приобрести право на любимую. В своем воображении он становится вором, совершает барымту. И чувствует, как в борьбе за богатство мельчает его душа, скудеет мысль, и уже не мила ему Гольдзейн. И вот Баймаган начинает понимать отвратительность, мерзость жизни богача-насильника, убеждается в порочности своего стремления к обогащению. Он теперь больше тянется к простым беднякам, в них он начинает видеть и ценить человеческие достоинства. Прошла и его слепая страсть, он полюбил честную милую труженицу Макен, дочь бедного пастуха Газиза. Если Баймаган нарисован с большой любовью, то его хозяин старый Хайбибула показан сатирически.

У Хайбибулы табун лошадей, косяки кобылиц, лучшие иноходцы, новые юрты из «лучших белых кошм», украшенные дорогими бухарскими коврами, да и «сундуки с деньгами и всяким добром». Но этот красноносый, толстый, скупой и набожный старик думает только о том, как бы получить калым за свою единственную дочь и за этот калым жениться на «молоденькой».

С сочувствием изображено в легенде тяжелое положение пастухов с их старыми дырявыми юртами, в которых очень бедно, «ничего не было, кроме хозяйских седел да разной сбруи. Спали оба работника на лошадиных потниках. Сквозь прогоревшие кошмы грело солнце и лился дождь, точно аллах хотел каждый день испытывать терпение молодых пастухов». Скупо, но метко подмечена автором и трагическая участь казахских женщин.

Писатель-реалист не забывает сказать о привлекательных душевных качествах казашек. Неустанной труженицей, способной на большую любовь, скромной, но гордой показана Макен, дочь пастуха. С утра до вечера она работает, распевая тихие печальные песни. Перед богатой ровесницей Гольдзейн Макен держит себя свободно, независимо, у нее больше теплоты и обаяния.

Правдивые произведения Мамина-Сибиряка знакомили тогдашнего русского читателя с трудовой жизнью и бытом казахского народа, показывали социальные противоречия степи.

В легенде «Лебедь Хантыгая» говорится о всепобеждающей силе искусства, о роли его в жизни казахского народа. Своими чудными песнями прославился любимец народа Хаким Бай-Сугды, он осыпан богатством и почес-тями. Его песенное искусство вынуждает преклоняться даже хана.

Но в преклонном возрасте певца начинает мучить мысль о том, что «горя, несчастий, нужды и болезней целые моря, а я утешал и себя и других одной каплей сладкой отравы». И певец перестал слагать песни. Бай-Сугды ушел в ученые книги, в «море мудрости», в подвигах самоотречения и аскетизма стремясь обрести духовное совершенство. Когда Бай-Сугды достиг высшей степени самоотречения: стал питаться дикими плодами, кореньями и травой, позабыл вкус мяса, сладких вин и сладких плодов, истомился жаждой, он понял, что истинный подвиг состоит не в аскетизме, не в отшельничестве, а в служении человеческому счастью. «Каждая слеза, осушенная твоей песнью, и каждая улыбка радости, вызванная ею, — такое счастье, о котором не смеют мечтать и ханы». И певец вернулся после десятилетних исканий домой и стал петь «о счастье трудящихся, о счастье добрых и любящих, о счастье простых».

Так писатель-демократ и гуманист выразил свои мечты о будущем, воплотил идеи о правах трудящихся на счастье, о высоких радостях жизни на благо человека.

Мастерски раскрывает он одно из замечательных духовных качеств казахского народа — дар песен, любовь к искусству. Вообще в произведениях о восточных народах Мамин-Сибиряк много и охотно рассказывает об их устно-поэтическом и музыкальном творчестве. В «Кладе Кучума» писатель взволнованно рассказал о своем впечатлении от грустной и протяжной песни: «Это было не пение в собственном смысле, а какой-то плачущий речитатив с повышениями и понижениями, напоминавшими мерный бой морской волны. Сколько самой удручающей поэзии в одном таком мотиве — это была живая история неисчислимых бед, разлившихся по степи пожаром».

Легенда «Майя» — произведение о страстной, облагораживающей и самоотверженной любви, которая потушила даже межродовую вражду.

Герой легенды — красивый, полный отваги молодой хан Са-рымбэть вначале беспощадно истреблял стариков, женщин и детей побежденного его войсками враждебного племени. Но в самый разгар бойни, резни, всеобщего избиения, в самый разгул мстительных чувств Сарымбэть увидел женщину изумительной красоты. Майя не молила о пощаде, не плакала, а с достоинством ждала своей смерти. И молодой хан, нарушая собственный приказ о всеобщем истреблении, дарует ей жизнь.

Страстная любовь к Майе перерастает в душе Сарымбэтя в высокое гуманное чувство, и он прощает побежденных. После смерти Майи Сарымбэть, опечаленный, убитый горем, слагает с себя высокий сан и умирает у могилы своей возлюбленной как простой человек, исполненный братской любви к окружающим.

Художественные средства легенд очень выразительны, они как бы отражают понятия и представления казахских персонажей. Только человек, хорошо знающий степную природу, может сказать, что у него мысли «как степной ковыль, гнутся в одну сторону», что он привел к хану лошадь, смирную «как овечка», «птицей сел на спину коня», «орлом полетел» или что «волком завывали снежные метели» и т.д.

Речь героев легенд подчас становится афористической. Особенно красочна речь персонажей легенды «Лебедь Хантыгая»: «Я, как пылинка в солнечном луче, купаюсь в твоей милости»; «когда птица поет беззаботно, сидя на ветке, она не предчувствует близкой беды, не видит коршуна, который ее схватит. Моя зима пришла, а мой коршун уже летает над моей головой, и я чувствую, как веют его крылья...»; «… я усыплял душу запахом роз, а вся наша жизнь только колеблющаяся тень промелькнувшей в воздухе птицы»; «твои чудные песни долетели и до меня, как залетают редкие птицы в далекие страны»; «созревший плод падает на землю — разве это смерть?» и т.д.

Для характеристики речи героев, передачи разговорных интонаций Мамин-Сибиряк умело использовал в контексте многие казахские слова и выражения, снабжая их точным переводом и примечаниями. Казахские слова, употребленные писателем, не усложняют повествования, а придают ему большую конкретность, национальный колорит.

Среди детских произведений Мамина-Сибиряка привлекает внимание рассказ «Ак-Бозат» из жизни казахской детворы. Этот рассказ впервые был напечатан в 1895 году в двух номерах журнала «Детское чтение», затем перепечатывался много раз, а в 1907 году вышел отдельной книжкой.

Как и другие рассказы и сказки Мамина-Сибиряка для детей, «Ак-Бозат» проникнут высокими гуманистическими идеями и рассчитан на активность детского сознания. Здесь нетрудно увидеть осуждение разгульной жизни и уважение к труду, к трудящемуся человеку.

Казахский аул в изображении Мамина-Сибиряка не идилличен, а полон противоречий, социального неравенства. Он заметил здесь баев, старшин, биев, владельцев огромной массы скота, которым служили байгуши, бедняки. «Да, проклятую бедность не объедешь ни на каком скакуне», — с болью писал писатель-демократ своему герою — юному бедняку, который стал жертвой несправедливости, общественного зла.

Кроме этих, так сказать, специальных произведений о казахском пароде, имеется у Мамина-Сибиряка ряд ярких эпизодов, любопытных сцен, точных правдивых описаний и эпизодических персонажей из жизни казахов в других его крупных художественных полотнах. Например, в знаменитом романе «Привалов-ские миллионы» привлекает внимание эпизодический персонаж — «крещенный киргиз» Данил Семенович Шелехов.

Говоря об его характере, представляющем «самую пеструю смесь достоинств и недостатков», Мамин-Сибиряк прежде всего подчеркивает, что Шелехов по своей натуре остался «настоящим степняком». В это понятие писатель вкладывает сметливость, удивительную способность ориентироваться в бескрайних степях и непроходимой глуши тайги, изумительную энергию и настойчивость, проворность, расторопность.

Показывая Шелехова, Мамин-Сибиряк подчеркивает, что при благоприятных условиях из таких представителей казахского общества могли бы сформироваться замечательные рабочие.

В исторической повести «Охонины брови», посвященной восстанию Пугачева, также имеется ряд сцен, показывающих тяжелое положение башкир, казахов, их участие в восстании. Особенно полна и широка в повести картина разоряемых и волнующихся башкир, а в массовых сценах, в показе орды, стойбищ, мелькают и фигуры мятежных казахов.

Правдивые и волнующие произведения Д.Н.Мамина-Сибиряка из жизни казахов — свидетельство его уважения к бывшему тогда бесправным народу. В ряду русских дореволюционных ученых и писателей, имена которых с глубокой благодарностью вспоминает сейчас возрожденный казахский народ, по праву стоит и Д.Н.Мамин-Сибиряк.