Страница - 3

ГИЛЬОМ ДЕ РУБРУК
ПУТЕШЕСТВИЕ В ВОСТОЧНЫЕ СТРАНЫ

Глава первая

Отъезд наш из Константинополя и прибытие в
Солдаию первый город Татар

Итак, да знает ваше священное величество, что в лето Господне 1253 г. седьмого мая, выехали мы в море Понта, именуемое в про­сторечии великим (majus) морем.

Итак, мы прибыли в Солдаию 21 мая, а раньше нас приехали туда некие купцы из Константинополя, которые сказали, что туда явятся послы из Святой Земли, желающие направиться Спартаху. Однако я заявил в Вербное Воскресенье, говоря проповедь к церк­ви Святой Софии, что я не ваш и ничей посол, но направляюсь к этим неверным согласно уставу нашего ордена. Затем, когда я при­был в Солдаию, названные купцы внушили мне, чтобы я говорил осторожно, так как они ранее сказали, что я являюсь послом, и если бы я стал говорить, что я не посол, то мне отказали бы в поезде...

Итак, выехав на Солдаии, на третьи день мы нашли Татар. Ког­да я вступил в их среду, мне совершенно представилось, будто я по­пал в какой-то другой мир. Как могу, опишу вам их жизнь и обычаи.

Глава вторая

О Татарах и их жилищах

Они не имеют нигде постоянного местожительства (civitaterm) и не знают где найдут его в будущем. Они поделили между собою Скифию (Cithiam), которая тянется от Дуная до восхода солнца: и всякий начальник (capitaneus) знает, смотря по тому, имеет ли он под своею властью большее или меньшее количество людей, границы своих пастбищ, а также где он должен пасти свои стада зимою, летом, весною и осенью. Именно зимою они спускаются к югу в более теплые страны, летом поднимаются на север, в более холодные. В местах, удобных для пастбища, но лишенных воды, они пасут стада зимою, когда там бывает снег, так как снег служит им вместо воды. Дом, в котором они спят, они ставят на колесях из плетенных прутьев, бревнами его служат прутья, сходящиеся кверху в виде маленького колеса, из которого поднимается ввысь шейка, наподобие печной трубы, ее они покрывают белым войло­ком.

...Женщины устраивают себе очень красивые повозки, которые я не могу вам описать иначе, как живописью; мало того, я все нари­совал бы вам, если бы умел рисовать. Один богатый Моал, или Та­тарин имеют таких повозок с сундуками непременно 100 или 200; у Бату 26 жен, у каждой из которых имеется по большому дому, не считая других, маленьких, которые они ставят сзади большо­го; они служат, как бы комнатами, в которых живут девушки, и к каждому из этих домов примыкают по 200 повозок. И когда они останавливаются где-нибудь, то первая жена ставит свои двор на западной стороне, а затем размещаются другие по порядку, так что последняя жена будет на восточной стороне, и расстояние между двором одной госпожи и другой будет равняться полету камня. Та­ким образом, один двор богатого Моала будет иметь вид, как бы, большого города, только в нем будет очень немного мужчин. Самая слабая из женщин (muliercula) может привить 20 или 30 повозками, ибо земля их очень ровна. Они призывают повозки с быками или верблюдами одну за другой, и бабенка будеть сидеть на передней, понукая быка, а все другие повозки следуют за ней ровным шагом. Если им случится дойти до какого-нибудь плохого перехода, то они развязывают повозки и перевозят их по одной. Ибо они едут так медленно, как ходит ягненок или бык.

Глава третья

Об их постелях, идолах и обрядах перед питьем... Слуга вы­ходит из дома с чашей и питьем и кропит трижды на юг, преклоняя каждый раз колена, и это делается для выражения почтения к огню; после того он повторяет то же, обратясь на восток, в знак выраже­ния почтения к воздуху; после того он обращается на запад, для вы­ражения почтения к воде; на север они кропят (prohiciunt) в память умерших. Когда господин держит чашу в руке и должен пить, то прежде чем пить, он выливает на землю соответствующую часть. Если он пьет, сидя на лошади, то до питья делает излияние ей на шею или траву...

...Если у господина много жен, то та, с которой он спит ночью, сидит рядом с ним днем, а всем другим в тот день надлежить при­ходить к тому дому, и там в тот день происходит собрание, прино­симые же подарки складываются в сокровищницы этой госпожи. При входе стоит скамья с бурдуком молока или другого какого пи­тья и с чашами.

Глава четвертая

Об их напитках и о том, как они поощряют других к питью. Зимою они делают превосходный напиток из риса, проса, ячменя и меда, чистый, как вино, а вино им привозятся из отдаленных стран. Летом они заботятся только о кумысе (cosmos). Кумыс стоит всегда внизу у дома, пред входом в дверь, и возле него стоит гита­рист со своей маленькой гитарой. Наших гитар и рылей (viellas) я там не видал, но видел много других инструментов, которых у нас не имеется...

... И также пляшут под звуки гитары, мужчины пред лицом гос­подина, а женщины пред лицом госпожи. Когда же господин вы­пьет, то слуга восклицает, как прежде, и гитарист молчит. Тогда все кругом, и мужчины, и женщины, пьют, при этом иногда они пьют взапуски очень гадко и с жадностью...

...Таким образом они трое идут с песней и пляской, к тому лицу, которому они должны подать чашу, и поют и пляшут пред его ли­цом; а когда он протянет руку для принятия чаши, они внезапно от­скакивают и снова возвращаются, как прежде, и издеваются над ним таким образом, отнимая у него чашу три или четыре раза, пока он не развеселится хорошенько и не почувствует хорошего аппетита...

Глава пятая

Об их пище. Об их пище и съестных припасах знайте, что они едят без разбора всякую свою падаль, а среди столь большого ко­личества скота и стад, вполне понятно, умирает много животных.

Однако летом, пока у них тянется кумыс, то есть кобылье моло­ко, они не заботятся о другой пище. Поэтому, если тогда доведется умереть у них быку и лошади, они сушат мясо, разрезая его на тон­кие куски и вешая на солнце и на ветер, и эти куски точас сохнут без соли, не распространяя никакой вони. Из кишек лошадей они делают колбасы, лучшие, чем свинины, и едят их свежими. Осталь­ное мясо сохраняют на зиму. Из шкур быков они делают большие бурдюки, которые удивительно высушивают на дыму. Из задней ча­сти конской шкуры они делают очень красивые башмаки. От мяса одного барана они дают есть 50 или 100 человекам, именно они разрезают мясо на маленькие кусочки...

...Прежде чем поставить мясо барана (гостям), господин сам берет что ему нравится, а также если он дает кому-нибудь особую часть, то получающему надлежит унести это с собою или отдать своему служителю...

Глава седьмая

О животных которыми они питаются; об их одежде и об охоте

...Оленей я там не видал; зайцев видел мало, газелей много. Ди­ких (Silvestre’s) ослов я видел в большом количестве; они похожи на мулов. Видел я также другую породу животных именуемых ар­кари, они имеют тело, точно у барана, и рога, загнутые как у бара­на, но такой огромной величины, что одной рукой я едва мог под­нять два рога; из этих рогов они делают большие чаши. У них есть в большом количестве соколы, кречеты и аисты...

...Об одеяниях и платье их знайте, что из Китай и других вос­точных стран, а также из Персии и других южных стран им достав­ляют шелковые и золотые материи, а также ткани из хлопчатой бу­маги, в которые ОНИ одеваются летом. И зимoю oни вceгдa дeлaют себе по меньшей мере две шубы: одну – волoc которой обращен к телу, а другую – волос которой находится наружу к ветру и снегам. Эти шубы по большей части шиты из шкур волчьих и лисьих или из шкур павианов (papioni-bus); пока Татары сидят в доме, они носят другую шубу, более нежную. Бедные приготовляют верхние шубы из шкур собачьих или козьих. Они устрайвают такие шаровары из кож. Богатые также подшивают себе платье шелковыми хлопками, которые весьма мягки, легки и теплы. Бедные подшивают платье по плотной, хлопчатой бумагой и более нежной шерстью, которую они могут извлечь из более грубой. Из более грубой шерсти они делают войлок для покрывания своих домов, сундуков, а также по­стелей. Из шерсти также, с примесью, третьей части конского во­лоса, они делают себе веревки...

Глава восьмая

О бритье мужчин и наряде женщин. Мужчины выбривают себе на макушке головы четырехугольник и с передних углов ведут бритье макушки головы до висков. Они бреют также виски и шею до верхушки впадины затылка, а лоб до макушки, на которой остав­ляют пучок волос, спускающихся до бровей. В углах затылка они оставляют волосы, из которых делают косы, которые заплетают, за­вязывая узлом до ушей. Платье девушек не отличается от платья мужчин, за исключением того, что оно несколько длиннее.

...Все женщины удивительно тучны; и та у которой нос меньше других, считается более красивой. Они также безобразят себя, по­зорно разрисовывая себе лицо. Для родов они никогда не ложатся в постель.

Глава девятая

Об обязанностях женщин, об их занятиях и об их свадьбах

Обязанность женщин состоит в том, чтобы править повозками, ставить на них жилища и снимать их, доить коров, делать масло и грут, приготовлять шкуры и сшивать их, а сшивают их они нит­кой на жил. Именно они разделяют жилы на тонкие нитки и по­сле сплетают их в одну длинную нить. Они шьют также сандал- лии (sotu1ares), башмаки и другое платье... Они боятся грома выше меры, высылают тогда всех чужестранцев из своих домов и заку­тываются в черные войлоки в которые прячутся, пока не пройдет гроза... Мужчины делают луки и стрелы, приготовляют стремена и уздечки и делают седла, строят дома и повозки, караулят лоша­дей и доят кобылиц, трясут кумыс, то есть кобылье молоко, дела­ют мешки, в которых его сохраняют, охраняют также верблюдов и вьючат их. Овец и коз ОНИ караулят сообща и доят иногда мужчины, иногда женщины. Коже приготавливают они при помощи кислого, сгустившегося и соленого овечьего молока...

... Никто не имеет там жены, если не купить ее, отсюда раньше чем выйти замуж, девушки достигают иногда очень зрелого воз­раста. Ибо родители постоянно держат ИХ пока не продадут. Они соблюдают первую и вторую степень родства, свойства же не при­знают ни в какой степени. Именно они женятся вместе или после­довательно на двух сестрах. Ни одна вдова не выходит у них замуж на том основании, что они веруют, что все кто служит им в этой жизни, будет служить и в будущей; отсюда о вдове – они верят, что она всегда вернется после смерти к первому мужу. От этого сре­ди них случается позорный обычай, именно, что сын берет иногда, всех жен своего отца, за исключением матери. Именно двор отца и матери достается всегда младшему сыну... Итак, когда кто-нибудь, заключат с кем нибудь условие о взятии дочери, отец девушки устраивает пиршество, и она бежит к близким родственникам, что­бы там спрятаться. Тогда отец говорит: «Вот дочь моя твоя; бери ее везде, где найдешь». Тогда тот ищет ее со своими друзьями, пока не найдет, и ему надлежит силой взять ее и привести как бы насильно к себе домой...

Глава двадцать первая

О дворе Бату и том, как он нас принял...

...Итак, мы спустились на корабле от этого поселка до двора Бату, и от этого места до городов Великой Булгарии к северу считается пять дней пути. И я yдивляюсь какoй дьявoл зaнec сюда закон Магомета...

...Когда я увидел двор Бату, я оробел, потому что дома его казались каким-то большим городом, протянувшимся в длину и отовсюду окруженными народами на расстоянии трех или четы­рех льё. И как в Израильском народе каждый знал, с какой сто­роны скинии должен он раскидывать палатки, так и они знают, с какого бока двора должны они размещаться, когда они снимают свои дома [c повозок]. Отсюда двор на их языке называется ор­дой, что значит середина, так как он всегда находится по середи­не их людей... Нас отвели сперва к одному Сарацину, который не позаботился для нас ни о какой пище. На следующий день нас отвели ко двору, и Бату приказал раскинуть большую палатку, так как дом его не мог вместить столько мужчин и столько жен­щин, сколько их собралось. Наш проводник внушил нам, чтобы мы ничего не говорили, пока не прикажет Бату, а тогда говорили бы кратко. Он спросил также, отправляли ли вы к ним послов. За­тем он отвел нас к шатру [павильону, papiJionem], и мы получили внушение не касаться веревок палатки, которые они рассматри­вают как порог дома. Мы стояли там в нашем одеянии босиком с непокрытыми головами, представляя и в собственных глазах великое зрелище.

Там был брат Иоанн де Поликарпо, но он переменил платье, чтобы не подвергнуться презрению, так как был послом Госпо­дина Папы. Тогда нас провели до середины палатки и не проси­ли оказать какое-либо уважение преклонением колен, как обычно делают послы. И так мы стояли перед ним столько времени, во сколько можно произнести «Помилуй мя, Боже», и все пребывали в глубочайшем безмолвии. Сам же он сидел на длинном троне, широком, как ложе, и целиком позолоченном; на трон этот под­нимались по трем ступеням; рядом с Бату сидела одна госпожа. Итак, Бату внимательно осмотрел нас, а мы его; и по росту, по­казалось мне, он похож на господина Жана де Бомон, да почиет в мире его душа. Лицо Бату было тогда покрыто красноватыми пятнами. Тогда наш проводник приказал нам преклонить колена и говорить. Я преклонил одно колено, как перед человеком. Тогда Бату сделал мне знак преклонить оба, что я и сделал, не желая спорить из-за этого. Тогда он приказал мне говорить, и я, вообразя, что молюсь Богу, так как преклонил оба колена, начал речь с молитвы, говоря: «Государь, мы молим Бога, от которого исходят все блага и который дал вам сии земные, чтобы после этого он даровал вам небесные, так как первые без последних ничтожны». Он внимательно выслушал, и я прибавил; «Знайте за верное, что не получите небесных благ, если не станете христианином. Ибо указал Бог; «Кто уверует и крестится, спасен будет. Кто же не по­верит, будет осужден». При этом слове он скромно улыбнулся, а другие Моалы начали хлопать в ладоши, осмеивая нас, и мой тол­мач оцепенел, так что надо было ободрить его, чтобы он не боял­ся. Затем, когда настала тишина, я сказал: «Я прибыл к вашему сыну, так как мы слышали, что он – христианин, и я привез ему грамоту от господина короля Франков. Он сам послал меня сюда к вам. Вы должны знать, по какой причине». Тогда он приказал мне встать и спросил об имени вашем, моем, моего товарища и толмача и приказал все записать; так как он знал, что вы вышли из вашей земли с войском, то спросил также, против кого ведете вы войну. Я ответил: «Против Сарацинов, оскорбляющих дом Бо­жий в Иерусалиме». Он спросил также, отправляли ли вы когда- нибудь к нему послов. «К вам, – сказал я, – никогда». Тогда он приказал нам сесть и дать выпить молока; это они считают очень важным, когда кто-нибудь пьет с ним кумыс в его доме. Затем мы вышли, и спустя немного к нам пришел наш проводник и, отведя нас в назначенное помещение, оказал мне: «Господин король про­сит, чтобы ты остался в этой земле, а этого Бату не может сделать без ведома Мангу-хана.Отсюда следует, чтобы ты и твой толмач отправились к Мангу-хану; а твой товарищ и другой человек вер­нутся ко двору Сартаха, ожидая там, пока ты не вернешься». Тог­да тот приказал: «Пусть отправляются два священника и толмач, а причетник пусть вернется к Сартаху»! Проводник, вернувшись, сообщил нам это решение и сказал: «Не рассуждайте больше, так как Бату решил, и я не смею больше возвращаться ко двору». Так мы расстались друг с другом со слезами: он вернулся к Сартаху, а мы остались там.

Путешествие из Каракарума к Бату, а от него в город Са­рай      Итак, мы ехали до Бату два месяца и 10 дней, не видя за это, время ни разу города или следа какого-нибудь здания, кроме гробниц, за исключением одной деревеньки, в которой не вкушали хлеба. И за эти два месяца и 10 дней мы отдыхали только один единственный день, так как не могли получить лошадей. Мы воз­вращались по большей части через область того же самого наро­да, но совсем по другим местностям. Именно мы ехали зимою, а возвращались летом и по гораздо более высоким северным стра­нам, за исключением того, что пятнадцать дней подряд приходит­ся ехать туда и обратно возле какой-то реки между гор, в которых нет травы иначе, как возле реки. Мы ехали по два, а иногда и_: по три дня, не вкушая никакой пищи, кроме кумыса. Иногда мы подвергались сильной опасности, будучи бессильны найти лю­дей, а съестных припасов нам не хватало, и лошади были утом­лены. Проехав 20 дней, я услышал новости про царя Армении, что он в конце августа проехал навстречу Сартаху, двинувшемуся к Манту-хану со стадом крупного и мелкого скота, с женами и малолетками, однако большие дома его остались между Этилией и Танаидом. Я ходил на поклон к Сартаху и сказал ему, что охотно остался бы на его земле, но Мангу-хан пожелал, чтобы я вернулся и отвез грамоту. Он ответил, что волю Мангу-хана должно ис­полнить. Тогда я опросил у Койяка про наших людей. Он ответил, что они пребывают при дворе Бату и окружены тщательным по­печением...

...Прибыл же я ко двору Бату в тот же день, в который удалился от него в истекшем году, а именно два дня спустя после Воздвиже­ния Святого Креста, и с радостью обрел наших служителей здо­ровыми, но удрученными сильной скудностью, о чем рассказывал мне Госсет...

... Именно он говорил, что псалтырь очень понравился Сартаху. Он просил меня также, чтобы, если мне доведется вернуться в те страны, я привез к ним человека, умеющего изготовлять пергамент. Именно, по поручению Сартаха, он строил большую церковь на за­падном берегу реки и новый поселок и хотел, как он говорил, при­готовить книги для нужд Сартаха. Однако я знаю, что Сартах об этом не заботится. Сарай и дворец Бату находятся на восточном берегу, долина по которой разливаются упомянутые рукава реки, имеет более 7 лье в ширину, и там водится огромное количество рыбы. Не мог я получить также переложенную в стихи библию, книгу на арабском языке, стоящую тридцать бизантиев, и еще мно­го другого.

МАРКО ПОЛО

(1298-1324)

Основная часть книги Марко Поло посвящена истории монго­лов и других народов Средней Азии и вызвала большой интерес к ним. Приведенные в книге материалы имеют важное значение для раскрытия образа жизни и быта этих народов, военного искусства, религиозных воззрений. Многие приведенные Марко Поло сведе­ния подтверждают китайские и персидские источники.

* * *

Видя многочисленность возглавляемого им народа, Чингисхан начал вооружать его луками и другим вооружением и повел на за­воевание других народов. Они завоевали многие народы. Увидев его умелое руководство, милосердие правителя, они тоже присо­единялись к нему и шли вместе воевать. Таким образом, Чингисхан соединил многие народы и решил завоевать еще большие земли.

Суд поступает так: если кто-нибудь совершает какое-то воров­ство, то подвергается наказанию ударами плети: семнадцать раз, двадцать семь, тридцать семь, сорок семь (до ста семи раз), в связи со стоимостью украденного прибавляется по десять ударов. Неко­торые даже умирают после такого наказания. Если кто-то украдет коня или другую ценную вещь, то приговаривается к смерти: за­рубают саблей. А если кто-то возвращает в десятикратном размере стоимость украденного, того милуют от смерти.

Они разговаривают на красивом языке, вежливы друг с другом, здороваются с радостью и с добрым настроением. Они хорошо ухаживают за собой и очень чисто принимают пищу. Оказывают­ся большие почести отцу и матери. Если сын обидит отца и мать или не окажет помощи в нужде, то возбуждается обвинительное дело…

Они изготавливают из кобыльего молока и пьют напиток напо­добие белого вина, называют его шемиус, очень вкусный… Ору­жие у них лук со стрелами, сабли и шокпары (дубинки), мастера в стрельбе из лука, поэтому часто пользуются ими…

Богатые и могущественные люди ставят метки (танба) на лоша­дей, кобыл, коров и другой крупный скот и держат на пастбищах без пастухов. Если скот перемешается с чужим поголовьем, возвра­щается хозяину по метке. А овец и коз пасут пастухи.

Не считает зазорным бегство в сражении, но, убегая, оборачи­вается назад и стреляет на лету, тем самым не уступая и превосходя врага. Причем, убегая, он держит на прицеле догоняющего врага и его коня и поражает, будто находится лицом к лицу. Таким образом, когда у противника начинают иссякать силы, разворачивается назад и всей своей мощью и мужеством уничтожает врага.

КИТАЙСКИЕ СВЕДЕНИЯ

Из книги «Тюрки. Жужане»

Тюркские обычаи. Из «книги Жыу». Волосы носят распущен­ными, левый подол одежды подворачивают вверх. Живут в войлоч­ных жилищах. Постоянно перекочевывают в поисках обильных пастбищ и чистой воды. Занимаются разведением скота и ловлей зверей. Едят мясо, пьют кумыс. Одеваются в одежды из кожи и шерсти. Старикам не оказывают уважения, почитают молодых. Мало в них честности и стыда. Подобно исконным племенам си- уанну не знают порядочности и справедливости. Когда правителя возводят в ханы, то представители высокородной знати поднима­ют его на белом ковре и совершают девять кругов по направлению движения солнца. После каждого круга собравшиеся вожди и ста­рейшины совершают ему поклон. После этого ритуала его садят на коня, обвязывают полотнищем за шею и крепко тянут, затем быстро отпускают и спрашивают «сколько лет будешь каганом». В этот момент он искажает лицо, выкатывает глаза, но не может сказать, сколько лет будет править каганом. Затем сами вожди и старейши­ны каким-то образом сами подсчитывают это. Главный чин среди беков – иеху, за ним следует тычин, затем сылифа, затем тумаофа, а всего вместе с младшими чинами 28 степеней. И все эти звания достаются и передаются по наследству.

Какое имеют оружие. Лук со стрелами. Боевые доспехи, копье, клинок и сабля, с последними оружиями не расстаются, носят их для украшения. На знамени есть золотая голова волка. Защитника кагана называют Фули. Это на языке центральной ча­сти означает «бори» (волк). Они говорят так, чтобы сохранить в памяти поколений происхождение своих предков от волка. Большие мастера стрелять на скаку с лошади из лука. С рождения не ведают жалости.

Для начала боевого набега на других дожидаются полной луны.

По их уголовным законам смута, измена и предательство, убий­ство человека, изнасилование чужой жены, кража коня наказыва­ются смертью. Если изнасилуют чью-то дочь, то на того наклады­вается большое материальное наказание, и он обязан жениться на ней. За раны и увечья, нанесенные во время драки, накладывается кун согласно степени нанесенного ущерба, Например, если выте­чет глаз, отдаешь ему свою дочь, если нет дочери, имущество сво­ей жены. Если потерпевший лишается какой-либо части тела, то откупаются от него лошадью. Укравший коня или какую-то вещь возвращает их стоимость в десятикратном размере.

Тело умершего человека укладывается под шатром или в юрте. На проводы собираются дети, внуки, родственники, в жертву за­бивается лошадь и овцы, мясо которых вывешивают перед шатром (юртой). Затем садятся на лошадей и совершают семь кругов вокруг юрты и, подходя к двери, надрезают себе лица, громко кричат и пла­чут, по лицам текут кровь и слезы. Повторяя так семь раз, проводят обряд проводов покойного. После этого в один назначенный день сжигают коня, на котором ездил при жизни покойный, а также остав­шиеся от него вещи и само тело умершего, собирают золу и предают земле в одно назначенное время года. Скончавшихся весной и летом людей хоронят, когда желтеют и опадают листья, а останки умер­ших осенью или зимой предают земле, когда распускаются почки деревьев. Во время захоронения родственники покойного приносят такие же жертвоприношения, как в день смерти, скачут на конях, режут себе лица. На могиле устанавливается камни с изображением лица покойного и записью его участия в сражениях. Обычно один камень устанавливается за одного убитого им при жизни и соответ­ственно на некоторых могилах число таких камней доходит до сотен и тысячи. Все головы принесенных в жертву лошадей и овец вы­вешиваются на колах и шестах. В этот день и женщины, и мужчины одеваются нарядно, собираются на кладбище, если джигиту нравит­ся девушка, он на обратном пути засылает в ее дом свата. В таких случаях родители девушки редко бывают против.

Каган всегда живет на горе Дыужин. Двери его шатра (орды) выходят на восток, это своего рода дань почитания восхода солнца.

Он каждый год в сопровождении сановных людей посещает пеще­ру предков, совершает там жертвоприношение, а в середине пятого месяца, собирая остальных на берегу реки, приносит жертву и поклоняется Тэнгри.

Кумыс пьют до опьянения. Стоя друг против друга поют песни. Поклоняются духам, верят шаманам. Считают честью умереть на войне и позором смерть от болезни. Их традиции в основном по­хожи на традиции сиуанну.

Имя одного из десятерых (рожденных от волка) детей Ашина. Он был умен и за это избран вождем племени. Для того, чтоб по­казать народу что он не забывает своих корней, на дверях повесил флаг с головой волка.

Или-каган Тумын (Ел каганы Бумын). Его (тюрка) потомки во времена Тумына начали усиливаться, приезжали на границу, по­купали материалы из хлопка и шелка, стали наводить связи с Цен­тральным государством.

В двенадцатом году (536 г.) и Тумын послал с преподношения­ми своего посла (в империю Вэй). В это время теле выходят в по­ход против жужан. Тумын во главе подчиненных ему племен напал на них и разгромил их. Так он подчинил себе народ с 50 тысячами очагов (семей). Увеличивший численность подданных и поверив­ший в свои силы Тумын попросил руки дочери предводителя жу- жан. Разозленный этим Анагуй послал Тумыну специального че­ловека с оскорбительным ответом: «Ты мой раб кузнец, как ты мог осмелиться сделать такое предложение?». Тумын тоже разозлился и убил посланного им гонца. После этого тюрки оборвали отноше­ния с жужанями, попросили в жены нашу девушку (империи Вэй). Император Тайзу согласился. На шестом месяце семнадцатого года империя Вэй выдала замуж за Тумына принцессу Шанлы. В том году Вэй Вин-ди умирает. Тумын посылает в Западный Вэй своего посла с соболезнованиями и двести лошадей в подарок.

В первый же месяц первого года правления Вэй Фи-ди Тумын посылает свои войска в поход на жужаней и полностью разбива­ет их. Не выдержав позора, Анагуй кончает жизнь самоубийством. Его сын Ионлочин убегает в государство Чи, а оставшийся народ избирает себе правителем младшего отца Анагуя Диншузы. После этого Тумын провозгласил себя «Или каганом» (Иль-каганом). По­сле смерти в 553 году Тумына на трон сел его сын Кыло (Кило).

СУ БИХАЙ

Китайский историк, ученый казаховед Су Бихай крупная лич­ность, считающаяся учителем казахских историков в Китае. В этом его труде всесторонне освещаются история казахского народа, ли­тература, религия, обычаи и традиции, особенности воспитания и история общей национальной культуры. Можно почеркнуть цен­ные сведения о культурной и социальной жизни казахской диаспо­ры в Китае, и особенностях национального воспитания и учебно­образовательного процесса.

Из книги «История казахской культуры»
Древняя культура, запечатленная
на наскальных рисунках казахской степи

Наскальные рисунки найденные в казахской степи, особенно в северном Синьцзяне, свидетельствуют о том, какое огромное вли­яние они имели на формирование народа. Свидетельством тому найденные в этой местности наскальные рисунки, отражающие по­клонение природе.

В древние времена, когда был низок уровень науки и производ­ственных сил, занимавшиеся скотоводством кочевники по уровню своего развития начали усваивать самые простые географические, астрономические и климатологические знания. Поклонялись Солн­цу, Луне, Звездам, под воздействием таинственных сил природы возникли религиозные представления. Все это получило отраже­ние в наскальных рисунках. Помимо того в наскальных рисунках отражены духовная и материальная жизнь, научные представления и религиозные воззрения кочевников.

В казахских горах Алтая и Тянь-Шаня до Аральского моря най­дено множество наскальных рисунков со времен саков, гуннов и их предков, а также подобные наскальные рисунки обнаружены на территории Монгольской Народной Республики. Однако нель­зя рассматривать в раздельности найденные в монгольской степи древние памятники кочевой культуры и сохранившиеся в казахских степях Синьцзяня. На всех из них запечатлена идущая из глубины веков и наполненная борьбы история кочевников.

В августе 1983 года на южной берегу реки Кунес, в двадцати километрах к северо-востоку от города Бестобе были найдены ценные бронзовые изделия, изготовленные более двух тысяч лет назад. Среди них большой бронзовый котел весом 21 кг, украшен­ный фигурками хищных зверей, один бронзовый колокольчик, из­ящные фигурки сцепившихся в схватке барсов и противостоящих друг другу крылатых тварей, 42-х сантиметровая бронзовая фигур­ка прямо сидящего воина и другие красочные вещи. В известиях о находке они были названы «памятниками уйсуней». Я больше придерживался мнения, что эти ценные находки являются скорее памятниками сакской культуры, чем уйсуней.

По стилю и манере изготовления найденных изделий можно безоговорочно утверждать о принадлежности их к сакской культу­ре. Фигурки сцепившихся зубами барсов, бронзовый казан с фи­гурками зверей, фигура прямо сидящего воина и другие изделия говорят о принадлежности их к звериному сакскому стилю.

Такие наскальные рисунки были распространены в китайских горах Еренкабырга, а также в горах Алтая и Тарбагатая и во многих других местах Казахстана.

Как известно, в 1967-1970 годах в 50 километрах от Алматы в северной части озера Иссык было найдено сакское захоронение со множеством дорогих и ценных украшений. На тело захороненно­го воина было надето красное кожаное одеяние, украшенное 3000 золотыми пластинками, пояс был обшит золотыми монетами, а на шее воина была золотая гривна с наконечниками в виде голов дра­кона. Справа на ремне подвешен длинный меч в красных ножнах, слева – железный кинжал в ножнах, обложенных золотыми пласти­нами. Все эти факты говорят о том, как почитали саки золото.

В Иссыкском кургане также найдены 30 украшенных снаружи серебряных чаш, на которых были надписи в два ряда из 26 букв. Исследовавшие эти надписи ученые говорят, что иссыкские надпи­си сделаны на неизвестном до сего дня алфавите. Существование иссыкских надписей свидетельствует о том, что населявшие более 2300-2500 лет назад земли древнего Казахстана люди изобрели и использовали свою письменность. Эти письмена сегодня называ­ются «иссыкскими письменами».

Откуда взялись первые знаки танба. На установленном в 749-759 годах камне абида уйгурского кагана Баянчура написано: «С той стороны горы Отукен, … построил себе орду, для народа построил из камня обелиск. Записал на гладком камне свои слова, которые дойдут до народа через тысячу лет». В те времена правители оставляли после себя знаки танба, орду и свои наставления. Об этих трех вещах оставляли священные надписи на камнях. Такие надписи часто встречаются в районах северного Синь Цзяна. Эти знаки стали предтечей создания своей письменности. Родовые зна­ки танба каждого племени отражают окружавшую их природную среду, общественные отношения.

Появление призывов и их использование. Огромное значе­ние для древних племен имели девизы. Девизы (воинские кличи) придавали им силы и волю при выходе на сражения, отражении натисков врагов, призывали к порядку и единству. К сожалению, некоторые девизы отдельных родов и племен не дошли до нашего времени.

Есть единый для казахов девиз – Алаш.

Алаш – это имя самой распространенной среди казахов леген­дарной исторической личности. Он соединил в свое время многие народы Великой степи, был основателем самого первого ханства и назывался Алаш-хан… Имя «Алаш» было в древние времена деви­зом единого казахского общества. Легенды об Алаше были широко распространены и среди других народов Сибири и Алтая… Орда (ставка) хана Алаша располагалась в окрестностях казахстанско­го Улытау, на правом берегу реки Каракенгир есть мавзолей Алаш хана. Казахи во все времена поклонялись духу Алаша. Когда над народом нависала опасность девиз «Алаш» поднимал всех седлать в бой лошадей.

В середине XIII века государство Алаш отделилось от Золотой орды и стало называться Ак ордой (Белой ордой). В то время Ак орда разделилась внутри на две адмистративные единицы. Правая сторона называлась Канлы, левая – Алаш. Среди них главной была Алаш. На основе этого государства в 1456 была создана Казахская орда (Казахское ханство). Во время этого исторического поворота с начала до конца девизом был «Алаш».

В XV-XIX веках проживавшие в Центральной Азии полно­стью подхватили девиз «Алаш». Во время сражений с внешними врагами у казахов были еще одни воинские девизы. Это призывы «Акарыс», «Жанарыс», «Бекарыс». Эти три девиза были именами дальних предков трех жузов. Поэтому, судя по девизам, точнее име­нам предков, нетрудно определить причастность к тому или иному племени.

С середины XVIII века имя «Аблай» превратилось в общий де­виз казахов. В этот период у кереев к прежним трем девизам приба­вилось имя «Жанибек». А у найман к Каптагаю прибавилось «Ка- банбай». Перед независимостью (до 1949 года) у Оспан к девизу «Айтуган» был прибавлен близкий к Исламу девиз «Мухамбет».

Религиозные верования. Поклонение природе. Уйсуни, кан- лы в древние времена поклонялись Солнцу, Луне, звездам, синему небу, одинокому дереву, пещерам в горах и другим явлениям при­роды. Например, в те времена уйсуни и канлы поклонялись синему небу и называли его «Танир». От того, что на небосклоне гора каза­лась синей, добавляли «Кок Танир». Употребляемое иногда сегодня казахами проклятие «Пусть тебя покарает небо» передает значение «Пусть на тебя обрушится проклятие Синего неба (Танира)». Это отзвуки прошлого мировоззрения.

У древних саков, уйсун, канлы была традиция хорошие имена предавать забвению и обращаться к солнцу. И сегодня казахи, ког­да любят детей, называют их ласково «солнышко». На уйсунских кладбищах в Илийском краю надгробные камни повернуты в сторо­ну восхода, а их круглая форма напоминает солнце. Уйсуни и канлы особо почитали солнце и выпадавшие на землю в дождливый день молнии считали грозными стрелами разгневанного Солнца.

И в повседневной жизни уйсуни и канлы очень почитали лик Солнца. Например, шаныраки и унины воздвигаемых на жайлау юрт невольно напоминают лик льющего с неба свет на землю Солн­ца. Да и казахские аулы на жайлау располагаются лучами солнца. Знаки танба многих родов и племен круглые (0), тоже связаны с солнцем (Аргын, Дулат).

В поклоняющихся Солнцу племенах уйсун и канлы запрещает­ся совершать туалет и омовение, глядя на солнце. Если на кого-то ляжет обвинение в краже, то этот человек, глядя на закатное Солн­це, произносит слова: «Клянусь закатывающимся солнцем, если я украл у людей что-то, пусть сгорю вслед за солнцем и с обломанной шеей рухну в землю».

Поклонение духу предков и шаманы-целители. В связи с изме­нением матриархата в патриархальное общество.

Издревле в вступившие в брак казахские женщины, когда впер­вые переступают порог, прежде всего поклоняются огню очага. Именно поклонением огню молодая невестка получает одобрение мужа и семьи, в которую вошла. Когда укладывают дитя в колыбель, то казахи изгоняют огнем духов и ставят ее близко к огню. А прибыв­шие издалека навестить больного гости, чтобы не принести с собой напасти, входя в двери, сначала переступают через огонь и только потом садятся возле больного. Перед перекочевкой на новое место казахи проводят животных между двух огней. А шаман, стоя у огня, восклицает: «Алас, алас, сохрани от болезней!». А когда заболевал скот, то казахи зажигали вокруг него огонь и изгоняли болезнь силой этого огня. У казахов существует множество поговорок, воспитыва­ющих почитание огня: «Не замахивайся на огонь», «Не переступай через огонь», «Не плюй на огонь», «Если испугался, зажги огонь».

При нарождении новой Луны их женщины встают на колени, а мужчины стоя простирают руки и молятся Луну. Этот обычай до сих пор сохранился у казахов. Уйсуни и канлы считают священ­ными одинокие деревья, не садятся возле них и боятся срезать их. Боготворят источники, поклоняются им и повязывают рядом белые ленточки.

Считая, что у каждого живого существа есть свои боги, они по­ручают имеющиеся у них виды скота поддержке их высших по­кровителей. Например, с древних времен казахи считают, что по­кровителем овец является Шопан ата, лошадей – Камбар ата, коров – Зенги баба, верблюдов – Ойсылкара, коз – Шекшек ата.

У уйсун была традиция оставлять новорожденного ребенка в степи, вызывая через него волка, просили его накормить ребенка, и все это говорит, что уйсуни поклонялись волкам и считали их священными. И сегодня среди казахов сохранился обычай почи­тать волка. В казахском языке есть много значений. Одни из них передают значение «мужественное сердце», «доблестный воин». В устной казахской литературе волк всегда является олицетворением ума, понятливости и силы. Поэтому не случайно казахи издревле хранили кость от лодыжки волка как талисман от наговора и сглаза и избавления от болезни поясницы.

В первобытном обществе поклонение тотемам играло большую роль в общественных и брачных отношениях, религиозных воззре­ниях. Среди поклонников одного тотема не позволялось жениться на своих девушках. Тотем являлся знаком определенного рода.

Поклонение духу предков. В связи с изменением матриарха­та в патриархальное общество поклонение духу предков по мужской линии сменило прежнее поклонение духу матерей. В гуннской «Ханнаме» пишется: «В месяц Ерентуз собираясь в городе Аждаха поклонялись духу предков, небу и земле, аруахам». Эта традиция присуща не только гуннам, но и уйсунам и канлы.

Нахождение в захоронениях уйсун необходимых в быту пред­метов говорит об их вере в то, что после смерти человек будет про­должать жить в загробном мире. Существующая сегодня среди ка­захов традиция резать скот и давать обильные угощения в честь покойного является отголоском тех времен и верований. Считается, что такой обычай облегчает грехи усопшего и служит для поддерж­ки живых духами предков.

Шаманизм. Выражающие шаманизм в стремительных движе­ниях баксы, считающиеся посредниками между человеком и богом (Таниром), защитниками старых обрядов и традиций, пользуются среди людей особой святостью. Так как шаманы сперва появились в эпоху матриархата, то большинство шаманов того периода были женщинами.

Шаманы были самыми авторитетными людьми своего времени, славящиеся своим милосердием и искусством изгонять из тела бо­лезни и исцелять от недугов. Целительными были и их язык, и их руки. Шаманы устраивали свои зрелища в самых людных местах, где собиралось множество народу. Вид их отличался от простых людей. Найденное в пещере Танбалытас в Коктогайском районе Алтайского аймака Синь Цзяна изваяние бога с человеческим ли­цом очень похоже на древнего шамана. На своих плясках шаманы выразительно играют лицом и глазами, громко вибрируют иска­женным голосом, будто разговаривают с джинами, в конце концов, чуть ли не лишаются рассудка и впадают в транс. Люди того време­ни верили в могущество шаманов, обращаясь к ним за помощью, как к посредникам бога.

Древние тюрки и киргизы называл шаманов «кам». На турец­ком языке слово «кам» означает «быстрое движение», «содрога­ние», «прыжок в высь». Также это слово несет значение «танце­вать», «кривляться». Когда шаманы вступают в транс, то неистово дергаются телом, извиваются руками и ногами и громко призывают джинов. Шаманы были весьма уважаемы в тюркском народе. Все военные действия того времени согласовывались с предсказаниями шаманов. Поэтому было в традиции советоваться с ними перед походом, получить их благословение и предсказание. Сложные дви­жения шаманов в ритуальной пляске, другие непонятные действия и звуки являются главными составными в привлечении к себе вни­мания людей.

Верования оказывали большое влияние на жизнь и быт уйсуней и канлы, их социальное единство, обычаи и традиции, моральное состояние, устную литературу и искусство танца. Обширный край от Еренкабыра до Алтая полон оставшимся от них рисунками на камнях и скалах, высеченными изваяниями балбалов, отражающи­ми поклонение духам предков и покровителям домашних живот­ных. Так начинались в сознании кочевников первые верования.

Буддизм. Распространявшейся из Индии на запад буддистской веры первыми стали придерживаться иузеи, так их родина превра­тилась в очаг распространения в Центре Азии буддистской веры. Когда кушаны (иузеи) вступили в сватовство и близкие отношения с канлы, каган канлы начал склоняться к этой религии. Таким обра­зом, первыми в истории казахского народа буддистской веры стало придерживаться племя канлы. И вообще народ канлы разделился надвое. В эпоху правления династий Вэй и Жин многие канлинцы переселились во внутренний Китай. Среди переселившихся во вну­тренний Китай канлы было много буддистских служителей. Пере­мещение в III веке в Китай канлы свидетельствует об очень напря­женной борьбе между иузерами и канлы.

Несторианство. Эта религия была одной из ветвей христиан­ства. В ней Иисус Христос представал в двух единствах – в ка­честве бога и в качестве человека. В восточном Риме и Малой Азии это учение подверглось преследованию, а его основатель (пророк) Несторий в 431 году был предан анафеме на Вселенском соборе, его учение осуждено, а он приговорен к смерти. Поэтому его последователи вынуждены были продвигать учение на вос­токе и в основном распространяли его в Азии. В результате это учение приняли многие жители древнего Ирана и Турана. К тому же веротерпимость древних тюрков и монгол позволила беспре­пятственно распространяться вероучению в своих внутренних районах. Таким образом, вожди проживавших в северной части пустыни Гоби, а также северном Алтае и Хангае родственных племен кереев, онгутов, найман приняли несторианство и начали веровать в Христа.

В этот период широкого распространения несторианского уче­ния в Средней Азии и Северном Китае сюда обратили внимание воевавшие с арабами крестоносцы и христианские общины. Не­которые из них рассказывают о том, как достигли земель пресви­тера Иоанна. Об этом свидетельствуют Марко Поло и Вильгельм Рубрук. В своих сочинениях они пишут о том, что видели и слыша­ли во время пребывания во владениях пресвитера Иоанна. В запи­сях Рубрука говорится, что просвитер Иоанн живет среди найман, Марко Поло называет его онгутским царем. Вообще о просвитере Иоанне есть много свидетельств других авторов.

После завоевания Чингисханом проживавших на северных и юж­ных склонах Алтая найман (1206) в течение последующих 40 лет проповедник христианства епископ Рубрук дважды побывал в этих краях. Таким образом, он писал многие обстоятельства про найман.

Исламская религия. Проживавшие, на раскинувшейся степи от северо-запада Арала до Каспия кочевники с конца VIII века на­чали принимать исламскую религию.

Поэтому некоторые пограничные с государством Саманидов тюрко-язычные племена первыми приняли Ислам.

Известно также, что принявшее ислам тюркское общество какое-то время сражалось с исламскими мюритами и в конце-кон- цов побежденные тюрки полностью приняли исламскую религию. Начиная с принятия ислама карлуками роды и племена Старшего жуза стали принимать это вероучение и распространять его на се­верные и северо-восточные племена.

Арабские историки Х века Ибн Мисхаус и Ибн Ашир в своих трудах пишут, что в 960 году тюркское общество из 20-тысяч ки­биток приняло ислам. Хотя здесь не говорится ясно о каком наро­де идет речь, это приходится на время активного принятия ислама государствами Караханидов и Карлуков. На деле во время Караха- нидского государства арабы буквально саблями загоняли в ислам… Поэтому Ислам быстро распространился среди казахов.

Письменность. Если обратиться к казахской истории, то мы заметим, что этот народ пользовался тремя видами письменности: древнетюркская письменность (Орхоно-Енисейские письмена), уй­гурская на основе согдийского письма, арабское письмо.

В северных районах Монголии найдены памятники с письме­нами. Эти письмена являются общими для тюркоязычных кочевых племен, населявших Среднюю Азию и Казахскую степь в VI-VIII веках. Находившиеся в то время в составе Западного Тюркского ка­ганата казахские племена тоже использовали эту письменность…

Известно, что многие из сегодняшних слов в казахском языке родственны с теми древними орхоно-енисейскими письменами. Из этого видно, что в используемом сегодня казахами языке имеется тюркская основа, используемая с VIII века, и что именно с него бра­ли начало и развивались языки многих тюркоязычных народов.

Карлукский язык относится к кипчакской группе тюркского языка. Поэтому есть небольшие различия в текстах в памятниках Тоныкока и Бильге кагана. Из этого мы видим некоторые различия между языками известных племен Западно-Тюркского каганата – дулатами, тюркешами, карлуками и др. и языком Восточно-Тюрк­ского каганата. Это свидетельствует о некоторой этнической общ­ности находившихся в составе Западно-Тюркского каганата уйгур, канлы, кипчаков и др. племен.

В написанном в 1074 году труде М.Кашгари «Дивани лугат ат­тюрк» показываются различия между казахским языком и другими тюркскими языками. Автор упомянутого труда, детально изучая языки проживавших в казахских степях 13 родственных народов (печенеги, кипчаки, киргизы, огузы, кимаки, башкиры, басмлы, каи, абаки, татары), показывает, что огузы и кипчаки звук «и» в на­чале слова произносят как «ж».

Рожденный в ХІІ веке «Словарь кипчакского языка» («Кодекс Куманикус») является написанным на латыни словарем кипчакско­го языка. В нем содержится множество пословиц и поговорок, зага­док, легенд и сказок. Если древние греки называли кипчаков «кума­ны», то русские – «половцами». Грамматика упомянутого словаря близка современному казахскому языку.