Страница - 4

ГЛАВА III. ВОПРОСЫ ГУМАНИЗМА И ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНО­ПАТРИОТИЧЕСКОГО ВОСПИТАНИЯ В ТВОРЧЕСТВЕ М. О. АУЭЗОВА

В условиях современного развития, когда на пове­стку дня выдвигаются все новые проблемы социально- политического, экономического и культурно-идеологи­ческого характера, чрезвычайную актуальность при­обретают разработка и последовательная реализация применительно к сегодняшним задачам научно обос­нованных принципов патриотизма и интернациона­лизма.

В платформе КПСС «Национальная политика пар­тии в современных условиях» подчеркивается, что «интернациональное и патриотическое воспитание мо­лодого поколения должно стать первостепенной зада­чей партии» и *чтобы интернационализм восприни­мался как осознанная собственная потребность, а не нечто навязанное извне, со стороны».

Во все периоды развития социализма, когда зача­стую ошибочный политический курс неизбежно вел к деформации и искажению ленинских принципов на­циональной политики, многие представители художе­ственной интеллигенции различных народов ставили в своем творчестве проблемы социального и культур­ного развития республик. Сегодня представляется чрез­вычайно важным в этой связи обращение к творческо­му наследию писателя-патриота, интернационалиста М. О. Ауэзова, идеи и высказывания которого могут служить ключом к пониманию и разрешению многих проблем настоящего, средством формирования интер­националистического мировоззрения.

«Подлинный патриот и интернационалист, М. О. Ауэзов,— отмечалось на торжественном вечере, посвященном 90-летию со дня рождения писателя,— постоянно подчеркивал великое значение ленинской Дружбы народов, настойчивого проведения в жизнь на­циональной политики партии».

Начиная с самых ранних своих статей, увидевших свет в 1918 году в литературно-политическом и куль­турно-массовом журнале «Абай» и в других изданиях периодики того времени и свидетельствующих об эле­ментах диалектико-материалистического, интернацио­налистского подхода, молодой Ауэзов приходит к убеж­дению, что именно материальная и духовная культу­ра является сферой преодоления разобщенности и сближения народов на основе интеграции общечелове­ческих ценностей: «Основной движущей силой куль­туры является бытие, ибо уровень развития человече­ства зависит от условий быта. При этом люди впиты­вают крупицы предшествующей культуры... К атому люди следующей эпохи добавляют собственный опыт. В такой последовательности каждая эпоха вносила свою лепту, и культура стала ценностью всего челове­чества...

...При этом есть только один истинный путь, ука­занный мыслителями. Это — человечность. О человеч­ности, о братстве народов, о необходимости дружбы между народами в течение многих столетий говорили лучшие умы человечества. И хоть этой истине внимали не все, они поставили цель сближения человека с че­ловеком, объединения всех народов мира под знаме­нем человечества»².

Так, пусть, еще несколько абстрактно, юноша Мух­тар неразрывно связывал идеи интернационализма с мотивами гуманизма, с пониманием исторической преемственности в развитии национальной и общечело­веческой культуры, их взаимообусловленности. И уже тогда хорошо понимал, что для раскрытия таящихся в народе богатых культурно-исторических потенций необходимо его всестороннее приобщение к сокрови­щам мировой человеческой культуры, возвышение ка­захов до уровня современного художественного и науч­ного познания.

Один только перечень статей, опубликованных Ауэ- зовым в 1918 году в журнале «Абай», позволяет соста­вить представление о том, какими ему виделись пути решения этой задачи: «Наука», «О философии», «Культура и нация», «О просвещении». «Чтобы форми­ровать человечество разумно,— пишет он в одной из статей,— нужно обучать детей и дать при этом всесто­ронние знания, помочь им познать истину и духовно возвыситься... Народ, который шел по пути научного познания, сегодня шагнул далеко вперед».

Однако Ауэзов отнюдь не считал, что сложившаяся этносоциальная среда казахского народа является не­ким вакуумом по отношению к европейской цивилиза­ции, подчеркивал самоценность и ничем не заменимую роль той благодатной почвы последующего культурно­го прогресса, которая закладывалась веками самобыт­ного развития материальной и духовной культуры казахов.

Именно знание философии, призванной «искать и давать новые направления интеллектуальному раз­витию человека», освещающей «темные закоулки на пути к человечности»², диалектический подход к про­блемам национального развития, собственной истории народа позволили Ауэзову стать последовательным интернационалистом, избежать опасности какой бы то ни было ограниченности и односторонности.

Чуждый этой национальной ограниченности, М. Ауэзов всю историю казахского народа рассматри­вал прежде всего в контексте многовекового культур­но-исторического развития Востока, народы которого «заложили фундамент мировой культуры и внесли не­оценимый вклад в развитие общечеловеческого про­гресса, ...без которого невозможно представить себе культуры нашей планеты»³.

В своих многочисленных выступлениях и публи­цистических статьях М. О. Ауэзов очень остро пережи­вал исторические судьбы народов афро-азиатского Во­стока, еще находившихся под гнетом колониализма. Как представитель одного из некогда порабощенных народов, он считал одним из величайших пороков сов ременного человечества сохранение национального не­равенства и угнетения, призывал прогрессивные силы вести активную борьбу против дискриминации и гнета, за независимость всех народов мира.

Диалектичность мышления М. Ауэзова ярко прояв­лялась в его подходе с позиций гуманизма и общечело­веческих культурно-нравственных ценностей к оценке взаимоотношений господствующих и порабощенных народов, в которых не может быть «победителей» и «по­бежденных». Называя колониализм, расизм, шовинизм и другие идеи классового и национального превосход­ства позорным явлением нашего века, он подчерки­вал, что угнетающая другие народы нация в первую очередь неизбежно обрекает себя на потерю всякой нравственности и человеческого достоинства.

Взывая к совести человечества, призывая мастеров пера активизировать свою миротворческую деятель­ность, М. Ауэзов тем самым выражал глубокую веру в то, что сами народы должны стать подлинными творцами своей собственной и мировой истории, зая­вить во весь голос несокрушимую волю к миру, взаи­мопониманию и единению. В этом только могут быть единственные гарантии торжества гуманизма и интер­национализма. И особую роль в борьбе за утвержде­ние принципов мира и взаимопонимания он отводил писателям, всем деятелям культуры. Именно они прежде всего призваны искоренять идеи национально- государственного превосходства в сознании людей, преодолевать стереотипы их мышления, сложившиеся на основе политики взаимного устрашения и недове­рия, поднимать народы на борьбу за мирное будущее, за Человека. Ибо подлинная культура человечна, не­совместима с войной, массовым уничтожением себе подобных. Ибо любая война — это убийство Человека, "уничтожение созданных им ценностей, тягчайшее оскорбление и разрушение всего прекрасного, высоко­го и чистого, что заложено в человеке".

Оставаясь при всей своей общечеловеческой мас­штабности художником и мыслителем глубоко нацио­нальным, М. Ауэзов на протяжении всей своей жизни много и напряженно размышлял об исторической судьбе родного народа. Не в национальной замкну­тости и обособлении, а в активном приобщении и взаи- мообогащении на протяжении многих веков с культу­рой других народов видел он глубинную суть и задачу дальнейшего пути. И прежде всего в освоении мате­риальных и духовных богатств, накопленных русским народом, к чему призывали выдающиеся казахские просветители-демократы Чокан Валиханов, Ибрай Ал- тынсарин, Абай Кунанбаев. «В обращении к великому наследию русской культуры, в пропаганде этой куль­туры в среде народа они видели свою историческую миссию. В этом очень ярко и убедительно выразилось величие этих передовых людей своего времени».

Главное для трудового казаха, считал Ауэзов, не отождествлять царское самодержавие и национальный гнет со всем русским народом, сохранить традиции дружбы и взаимоуважения, восходящие к истории, к идеям свободы, равенства и братства, выдвигавшими­ся передовыми мыслителями русского и казахского народов, других народов России. В то время, как ца­ризм насаждал великорусский шовинизм, разжигал межнациональную рознь, русская революционная де­мократия, передовая общественно-политическая мысль и литература взращивали ростки могучих освободи­тельных идей, осветивших пути борьбы за раскрепо­щение и интернациональное единение народов.

С любовью и уважением отзывался М. Ауэзов о тех, кто с высоты своих прогрессивных гуманистиче­ских позиций глубоко, как личную трагедию, пережи­вал положение, в которое русский парод был постав­лен в глазах угнетенных хищнической колонизатор­ской политикой царизма. Он высоко ценил представи­телей российской демократической мысли, выдвигав­ших идеи интернационализма и стремившихся к про­буждению национального самосознания порабощен­ных народов. С большим сожалением писатель конста- тировал тот факт, что проведший в казахской степи семь лет Тарас Шевченко, которого он назвал «своим родным братом», не встретился с передовыми предста­вителями казахов: «Как сын казахского народа я се­годня осознаю одну горькую истину. Появление Т. Шевченко в казахской степи тех времен было же­стоким, по замечательным фактом. Очень горько, что он не встретил там ни одного из лучших сынов казах­ского народа — борца за свободу, чьи мысли он мог бы оплодотворить высокой революционностью... Тем самым он мог бы способствовать еще дальнейшему развитию идейного и даже художественного мышле­ния народа, и в итоге национальное, социальное само­сознание казахов могло бы сделать гигантские шаги еще в ту эпоху безвременья».

А в это же самое время в другом конце Казахстана — в Семипалатинске — произошла, как известно, памятная встреча Ф. М. Достоевского с Ч. Ч. Валиха­новым, положившая начало дружбе двух великих умов, в которой М. Ауэзов видел «одно из прекрасных свидетельств исторической дружбы русского и казах­ского народов». Благодаря знакомству с Чоканом Достоевский открыл для себя огромные интеллекту­альные потенции соединения научных знаний с много­вековыми социокультурными традициями «дикого» на­рода. И, по-видимому, именно дружественная забота о всемерном развитии этого потенциала, понимание то­го, что степь — это не задворки культурно-историче­ского процесса, а органическое жизненное пространст­во талантливого народа с его богатствами и самобыт­ными гуманистическими духовными ценностями, побу­дили Достоевского посоветовать Чокану «стать просве­щенным ходатаем своего народа и показать, что такое казахская степь для России».

Но сама историческая практика и социально-поли­тические реалии показали, что подлинное раскрепо­щение таящихся в народе творческих талантов станет возможным лишь со свержением «державных сил», когда весь казахский народ в борьбе за национальную независимость и социальную свободу завоюет историческое право и сможет сам стать своим «просвещенным ходатаем».

И когда вместе с движением против национального гнета в казахскую степь пришла революция, Мухтар Ауэзов одним из первых поддержал ее и понял, какие огромные исторические преимущества и перспективы открывает для казахов путь социализма, подлинное соединение его судьбы с другими народами, веками пребывавшими в оковах классового и национального рабства. Уже в самые первые годы Советской власти он вместе с другими представителями передовой интел­лигенции поддерживал идею объединения всех наро­дов в рамках единой государственности.

В статье «К трехлетию Кирреспублики», написан­ной к трехлетней годовщине декрета РСФСР о Кирвоен- ревкоме, Ауэзов подмечает решительные позитивные сдвиги и в массовом сознании казахских трудящихся, которые в самом процессе глубинных социально-эко­номических преобразований приходили к пониманию неразрывной связи своих надежд на национальное освобождение с судьбами демократии и социализма. И если накануне Октябрьских дней трудовой народ смутно предчувствовал, что не за горами то время, ког­да над степным краем взойдет заря свободы, то теперь «логика прошлых событий и анализ мероприятий се­годняшнего дня раз и навсегда определяют для кир­гиза (казаха — A. Т.) его путь, его направление и раз­решают для пего вопрос, на чьей стороне должна быть его симпатия.

Будучи одним из непосредственных зачинателей казахской социалистической культуры, находясь в са­мом эпицентре ее взрывного развития, М. О. Ауэзов был далек от того, чтобы не понимать возникающих повсюду сложных проблем и противоречий нового бы­тия своего народа. Как мыслителя большой социально­философской глубины его волновал в этом плане слож­ный вопрос общеисторического масштаба: будет ли во всем оправданным, с точки зрения интересов и потреб- костей национального развития гигантский форсиро­ванный скачок через целую историческую эпоху, призванную заложить фундамент последующего соци­ального прогресса народа? Будет ли народ готов к процессам всесторонней интернационализации, мино­вав ту полосу истории, па которой он должен бы сам в себе преодолеть родоплеменную разобщенность и пе­режитки, консолидироваться, реализовать свои внутренние потенции?

На сложность возникающей здесь ситуации указы­вал В. И. Лепин, когда писал о том, что очень труд­ной и своеобразной задачей является применение общекоммуиистической теории и практики в условиях, «когда главной массой является крестьянство, когда нужно решать задачу борьбы не против капитала, а против средневековых остатков». Он при. этом также подчеркивал историческую оправданность пробужде­ния в период великих преобразований у народов Вос­тока буржуазного национализма, с которым необходи­мо считаться, проявляя терпение, умело направляя их на истинный путь.

Именно это диктовало, на наш взгляд, стремление мыслителя Ауэзова не просто отмести, но правильно помять и оценить идейные искания представителей казахского буржуазного демократизма, которые в во­просах исторических судеб казахского парода также смотрели вперед, но стояли на другом пути.

Сама жизнь давала противоречивые ответы на все эти вопросы. И эта противоречивость не могла не отра­зиться и в реалистических произведениях художника, стремившегося постичь и передать глубинную суть явлений объективной действительности. Тяжело пере­живал он, когда видел, как форсированные шаги к но­вому, процессы индустриализации, коллективизации, осуществлявшиеся в предельно короткие сроки, взрывали традиционные основы образа жизни и куль­туры казахского народа, неизбежно порождая острые конфликты и трагедии, особенно тяжкие последствия повлекшие за собой на рубеже 20—30-х годов. И мысль писателя напряженно искала рациональных объяснений и оправданий тем фактам, когда социаль­ным ожиданиям народа, провозглашенным целям социализма явно противоречили конкретные явления, действия иных представителей Советской власти, труд­нообъяснимые с точки зрения принципов пролетар­ского интернационализма. Сложность осмысления по­литических реалий того времени, связанных в основ­ном с периодом 1925—1933 годов, когда партийную организацию республики возглавлял Ф. И. Голощекин, усугублялась тем, что наряду с другими порой в прак­тике социально-экономических преобразований стали забываться заветы В. И. Ленина, касающиеся нацио­нальной политики. Предостерегая от всякого рода возможных перегибов, Ленин, в частности, указывал на необходимость «назначить строжайшее расследова­ние злоупотреблений и насилий, совершенных мест­ным русским населением по отношению к восточным народностям (в особенности калмыкам, бурят-монго­лам и т. д.) и подвергнуть виновных наказанию».

В те сложные и драматические 30-е годы объектив­ное осмысление тех или иных фактов, явно несовмести­мых с ленинскими заветами, затруднялось общим идеологическим фоном осуществлявшихся по всей стране кардинальных преобразований во имя провоз­глашенных высших целей социализма. Было бы оши­бочно считать, что как мыслитель М. Ауэзов был со­вершенно свободен от широко насаждавшихся в то время неверных представлений, связанных с пафосом движения к социалистическому будущему, развенчан­ных в сегодняшние дни. Так, в ответ на проходивший в январе 1937 года в Москве процесс над представите­лями так называемого параллельного антисоветского троцкистского центра он пишет гневую статью «Жал- мауз будет раздавлен», где осуждает их, сравнивая с распространенным в казахском фольклоре образом чудовища. Сегодня, в процессе революционных обнов­лений, происходящих в нашей стране, оправданы и восстановлены честные имена тех. кто безвинно по­страдал в годы репрессий, но мы хотим лишь подчер­кнуть тот факт, что М. О. Ауэзов, глубоко веривший в идеалы социализма, безоговорочно поддержал в то время действия той машины, от которой несколько позднее сам едва не пострадал. А потому очень слож­но было с высоты той эпохи дать верные и решительные оценки событий, вызванных в республике голотце- кинскими методами социализации «инородцев». И тем не менее, без всяких сомнений, М. Ауэзов, вопреки имевшимся в свое время обвинениям, ни в один из пе­риодов своей деятельности не отходил от ленинских принципов интернационализма.

Всем своим творчеством утверждая эти принципы, поднимая вопросы, связанные с практикой их реально­го воплощения, великий писатель и мыслитель и сло­вом, и делом стремился протянуть ту нить, что способ­на воедино связать прошлое, настоящее и будущее на­рода, измерить ею день сегодняшний с тем, чтобы не растерять по пути то, что было создано вчера, но без чего не может быть и завтра. С этих позиций и вгляды­вался художник пристально в корни истории и куль­туры, с тем должны сегодня и мы еще и еще раз воз­вращаться к истокам его творческой мысли, устрем­ляясь проложенными ею руслами. И с этой точки зре­ния, на наш взгляд, всемирно признанная книга М. О. Ауэзова — роман-эпопея «Путь Абая*, как и многие его произведения, еще ждут своего глубокого социально-философского исследования.

Диалектика социалистической деятельности такова, что интернационализм как принцип взаимоотношений народов на почве заложенных общими усилиями основ нового уклада жизни через все ошибки и трудности все таки прокладывает свой путь. Придавая и подчер­кивая решающее значение на этом пути культурного взаимодействия и взаимообогащения народов, Ауэзов выступал за утверждение великого русского языка как средства действительной интернационализации, узна­вания и понимания друг друга. Обращаясь к соплеменникам, прежде всего к молодому поколению, он гово­рил: «Изучайте этот великий язык современности, чтобы полнее овладеть суммой человеческих знаний... владея одним только своим языком, хоть и родным, дорогим, вы не сумеете овладеть общечеловеческой культурой и разносторонними знаниями».

Далекий в своих мыслях от какой бы то ни было односторонности и национального нигилизма, М. Ауэ­зов был глубоко убежден в том, что сами интересы социализма и подлинной дружбы требуют коренного изменения отношения к языку и культуре ранее угне­тенных народов. Наблюдая за развитием культурно­языковой ситуации в республике, он отмечал, что есть еше в силу исторической инерции люди, несущие в своем сознании печать прежнего великодержавно­пренебрежительного отношения к языкам и культуре малых народов. Но эти люди не относятся ни к числу высококультурных, образованных представителей рус­ской интеллигенции, ни к человеколюбивому простому люду. Они как бы являются «вредными наростами на теле великого русского народа».

Подлинно ленинский подход к проблемам межна­ционального общения, считал Ауэзов, вне зависимости от сложившегося в предшествующий период истории страны численного соотношения требует, чтобы пред­ставители инонационального населения проявляли действительное уважение к языку, культуре, тради­циям и обычаям коренного народа. «В нашей многона­циональной, многоязыковой стране, что является исто­рическим фактом,— говорил Мухтар Омарханович на одном из пленумов ЦК ЛКСМ республики,— русские студенты и студентки должны знать язык, историю и культуру того народа, среди которого они живут... Будет грешно, если вы не будете интересоваться куль­турным богатством, созданным в Казахстане... Если вы хотите укрепить и углубить дружбу народов, вы должны знать казахский язык и историю казахского народа».

Только взаимное уважение, основанное на знании и бережном отношении к духовным ценностям друг  друга, позволит обеспечить реальное, а не мнимое сбли­жение, считал писатель, Такое отношение есть не­пременное условие утверждения интернационализма, нормального двуязычия, всестороннего и полного ра­скрытия и реализации внутреннего культурно-истори­ческого потенциала каждой малой нации внутри мно­гонациональной общности. «Воспитывать высокую культуру межнационального общения, уважительное отношение к истории, языку, обычаям братских на­родов» таковы требования Ауэзова.

Краеугольным камнем в вопросах воспитания М. О. Ауэзов считал гуманизм. При этом он в своем творчестве уделял большое внимание формированию у молодого поколения чувства патриотизма, объяснял его в диалектическом единстве с интернационализмом, так как подлинный патриотизм не отделим от интер­национальных задач трудящихся. По мнению писа­теля, «в человеке чувство патриотизма просматривает­ся в его беззаветной любви к великой Родине, гордости за свой родной народ. И это чувство мы ощущаем осо­бенно в новой истории человечества».

Ученый-педагог считает, что патриотизм в челове­ке развивается вместе с такими понятиями, как това­рищество, братство, дружба, уважение к другим наро­дам, и все это в совокупности составляет основу гума­низма. Для него понятие советский патриот нераз­рывно связано с патриотическим чувством, ибо патрио­тизм складывается как результат искренней и безза­ветной любви человека к родине, народу, земле. «Со­ветский патриотизм,— говорит М. О, Ауэзов,— это значит глубоко мыслить и трудиться на благо всех людей, своей родины, ради всего подрастающего поко­ления, ради отцовства, материнства, ради молодости и достоинства».

По мнению М. О. Ауэзова, подлинное патриотиче­ское чувство сформируется лишь тогда, когда осуще­ствятся права трудящихся масс, восторжествует прин­цип всеобщей демократии. «Там, где царят насилие и эксплуататорский гнет, бесправие и беззащитность, социальная и духовная ограниченность, не может быть и чувства патриотизма к родине.

Каждый советский гражданин связывает понятие патриотизма с любовью и преданностью к своей род­ной земле, своей республике, Советской стране. «Роди­на,— писал М. О. Ауэзов,— ото город, в котором ро­дился, аул, где ты вырос, школа, где ты учился, одним словом, это среда, которая способствовала твоему фор­мированию как человека. Если это так, ты должен знать их, они нужны тебе как воздух и вода. Он под­черкивает, что каждый советский человек должен знать историю экономического, политического, со­циального, культурного развития своей области, рес­публики, где он родился, вырос, учится и работает, знать традиции, обычаи и культуру народов, прожи­вающих там.

По Ауэзову, советскому патриотизму присущ ин­тернационализм, так как он означает уважение к язы­ку и культуре, традициям и обычаям всех народов, а также уважение к специфическим национальным особенностям любой нации. Воспитывая патриотизм, мы неизбежно воспитываем и интернационалистиче­ское сознание, ибо в советском патриотизме отсутст­вует какая-либо националистическая узость, местни­ческая ограниченность, а есть стремление к общенарод­ным целям, ответственность за всю страну и судьбу народа.

В связи с изменением человеческого бытия изме­няются и сознание, психология, мышление человека. На этом основании обязательно нужно изучать обще­ственное мнение, учитывать рост национального само­сознания, культурное и социальное развитие. Послед­нее у М. О. Ауэзова также не остается без внимания. Об этом красноречиво свидетельствуют многочислен­ные публицистические статьи писателя. Так, в статье «Светлый путь республики» подчеркивается, что с раз- витием общества меняется форма национальной пси­хологии, национального сознания, приобретающих вместе с новой формой и новое содержание. Подъем национального самосознания порождает неоднознач­ные процессы в сфере духовной культуры.

М. О. Ауэзов словом и делом проводил в жизнь принципы национальной политики партии, в том числе и в плодотворном развитии литератур народов страны. Он поддерживал личную дружбу и тесные творческие связи с такими выдающимися деятелями культуры, как М. Шолохов и Л. Леонов, А. Фадеев и К. Федин, Н. Тихонов и Л. Соболев, М. Рыльский и О. Гончар, И. Абашидзе и Самед Вургун, Б. Кербабаев и М. Тур- сун-заде, часто встречался с тогда еще молодыми Р. Гамзатовым, Ч. Айтматовым, Камилем Яшеном, Мустаем Каримом. Все они платили ему ответной любовью.

Сегодня, с высоты 90-х годов, революционных пе­ремен в общественной жизни, духовного обновления народа все рельефнее высвечиваются те живые нити, которые связывают творчество М. О. Ауэзова с наши­ми днями, с современностью.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В свое время М. Ауэзов писал, что «величие чело­века характеризуется не одним только качеством, а суммой внутренних и внешних духовных качеств Перечитывая эти мудрые слова, высказанные им более четверти века назад, преклоняешься перед прозорли­востью и жизненным опытом писателя и ученого-пе­дагога.

М. Ауэзов внес огромный вклад в дело развития культуры, народного образования, педагогики Казах­стана. Педагогические размышления М. Ауэзова — это плод его раздумий о судьбе родной страны, своего народа, будущего поколения.

По своим идейно-политическим убеждениям и пе­дагогическим взглядам он находился на уровне пе­редовой педагогической мысли Казахстана того време­ни и сыграл важную роль в борьбе прогрессивных сил казахского народа за демократизацию образования.

Много ценного внес М. О. Ауэзов в теорию и прак­тику педагогики на определенном этапе стоительства советской школы. Исходя из ленинского положения о роли и назначении работников просвещения, кото­рое стало для него определяющим в его педагогиче­ской деятельности, он вел многогранную и плодотвор­ную работу по дальнейшему развитию советской шко­лы, выступал за творческое использование богатого наследия русской прогрессивной педагогики, М. Ауэ­зов боролся за такую систему обучения и воспитания, которая подготавливает подрастающее поколение к жизни, к борьбе за счастье народа, за светлое буду­щее человечества.

Из анализа его многочисленных высказываний, публикаций и учебных пособий можно сделать вывод, что он отводил школе, особенно высшей школе, решаю­щую роль в формировании диалектико-материалисти­ческого мировоззрения и идейной убежденности мо­лодежи.

Ученые и исследователи богатейшего творческого наследия М. Ауэзова в настоящее время пришли к еди­ному мнению и признали в нем не только выдающегося писателя, но и видного ученого-литературоведа, эсте­та, этика, социолога, философа. Это закономерно, ведь М. О. Ауэзов —обладатель многогранного таланта, а его творчество — ценнейшее наследие самой вы­сокой степени. Выдающийся писатель современности, лауреат Ленинской премии Ч. Айтматов по этому по­воду писал в газете «Правда»: «На формирование современной среднеазиатской художественной мысли и всей духовной жизни наших соседствующих народов Ауэзов оказал такое же влияние, как в свое время Пушкин на развитие русской культуры». Позднее в ответе на анкетные вопросы «Литературной газеты» он отметил, что «его... наследие высокого порядка. Это тот эстетический мир прошлого, без которого труд­но постичь вечное, неиссякаемое естество человека, всегда устремленного через борьбу и трагедии к свобо­де, к духовной чистоте, к социальной справедливости... Ауэзов — это тот эстетический мир, без которого труд­но представить теперь во всей контрастности прошлое и настоящее, историчность и значительность перемен н судьбах народов Советского Востока».

Эти слова дают высокую, справедливую оценку огромному вкладу, внесенному в сокровищницу миро­вой культуры М. О. Ауэзовым. Они также свидетельст­вуют о том, что он был большим художником, ярко отобразившим историческую действительность в своих произведениях; ученым-педагогом, оставившим нам бо­гатейшее педагогическое наследие, которое помогает реализовывать наши возможности в воспитании под­растающего поколения.