Страница - 13

- Я Дина Ибраева… а Светлана… Андреевна дома? Мы – давние знакомые… очень давние…

- Анита, это доктор? – прозвучало из комнаты.

- Сейчас, мама… Извините, я спрошу…

- Конечно-конечно! Не переживайте… не забыли – Дина Ибраева.

Через пару минут Дина Оспановна уже сидела возле кровати своей знакомой, держала её за руку, и чётко проговаривала слова:

- Света-Света, сколько лет, сколько зим!.. А где Валдис? Ты уж меня прости за любопытство, но мы с ним вместе так долго работали, и… в общем, есть, что рассказать…

Светлана, слабой рукой, пыталась сжать запястье Дины, услышав слова которой, горько заплакала:

- Валдис, Валдис… бедный мой, несчастный Валдис… Это я его предала, поменяв на песочный дворец… - тут же появилась Анита, неся на блюдце мензурку с успокоительным:

- Мама, не плачь, ты же знаешь, чем это может кончиться… Выпей, - Светлана послушно выпила лекарство, а Анита обратилась к незваной гостье. – Дина… как вас?

- Оспановна…

Анита встала на порог комнаты, жестом приглашая последовать за ней. Они прошли в самую дальнюю от спальни комнату, и расположились в креслах.

- Дина Оспановна, извините меня, пожалуйста, но маме нельзя вдаваться в воспоминания, которые, по большей части, печальные!

Дина Оспановна не растерялась, как сделала бы другая женщина в такой ситуации, ведь, она была репортёром, и хорошим репортёром, который привык доводить свои дела до конца, чего бы это не стоило! Поэтому она, достаточно вежливо, но жёстко урезонила Аниту:

- Девочка моя, вы же понимаете, что я пришла не пытать её! Лишних вопросов я задавать не собираюсь! Я хочу, чтобы вы усвоили: мы дружили, и дружили крепко.

Анита сдалась под напором Дины Оспановны, но спросила:

- Но не могли бы вы проинформировать сначала меня о цели визита?

- Разумеется, да! Мне очень тяжко вам напоминать, с другой стороны, я надеюсь на совпадение, но о том, что Светлана здесь, я узнала случайно… из некролога… - она пытливо, и, в то же время, извиняясь, посмотрела на Аниту.

- Вы о моей сестре?

- Значит, моё сердце не ошиблось… Как же такое могло случиться? Я хочу, чтобы вы поняли, что мной руководило не любопытство – возраст, знаете ли, друзей не прибавляет… Вас я совсем не знаю: мы расстались году в 60-м или 61-м… Я уехала в Казахстан, а Света и Валдис оставались в Москве… Скажите мне… он умер? Почему Света так отреагировала на мой вопрос? – и, глядя на Аниту, добавила. – Я вижу, вам он тоже показался неприятным… Ну, ладно, если не хотите… Я больше не буду вас беспокоить…

Анита, поначалу, встретившая Дину Оспановну в штыки, теперь смотрела на неё влажными глазами:

- Мне действительно очень больно за маму… Она назвала себя предательницей потому, что когда мне исполнился год, нашла ему замену в лице актёра, полного мерзавца, как выяснилось потом. А папа сразу после развода, угодил в тюрьму по ложному доносу: на него списали разные тёмные дела, к которым он не имел никакого отношения. В лагере заразился туберкулёзом и умер… Потом дедушка, Андрей Егорович, так казнил себя, ведь он поехал вслед за дочерью, и попросту перестал опекать бывшего зятя. Отсюда и такие печальные последствия…

- Так, выходит, вы всё это время жили в Казахстане?

- Да, целина… а мама – агроном… всё естественно…

- Ну, а что же случилось с вашей сестрой?

- С Яной? Вы же читали газеты…

- Да. Я не совсем точно выразилась… Что её побудило? Ведь, она была уже не маленькой – что-то серьёзное стало причиной?

- Причиной?.. В смерти Яны виновата… я… Да, не удивляйтесь… именно я - причина.

- Анита! Вы очень напряжены и чересчур сгущаете краски. В конце концов, вы же не сталкивали её с многоэтажки. Попробуем разобраться вместе. Доверьтесь мне, хотя бы в память о Валдисе

Эмильевиче – мы с ним работали бок о бок в таких «горячих точках», которые точнее можно было бы назвать пеклом.

Анита, уронив лицо в руки, расплакалась, вздрагивая всем телом. Дина Оспановна принесла стакан воды.

- Анита, знаете что советуют психологи, как отвечать ребёнку на вопрос: Откуда дети берутся? – надо рассказывать правду, но только всё по порядку, с молекулярного уровня, очень подробно – и тогда – либо отпадёт праздность вопроса, либо интерес перерастёт в желание стать врачом. Давайте, по порядку…

- Дина Оспановна, вряд ли у меня получится упорядочить события. Тем паче, я не всё знаю, а где-то могу ошибаться. Вот, например, видя, как с мамой обошёлся мой отчим, я, фактически, затравила Яночку, чтобы она не помышляла о замужестве…

- Извините, а вы сами-то…?

- В том и дело. У меня никогда не было своей семьи. Когда отчим оставил маму, мне было девять с хвостиком. Но и до этого я замечала как он к ней относился – пренебрежительно жестоко. Мама ревновала, а тот не скрывал своих похождений на стороне, оправдывая всё спецификой профессии, а, ты, мол, дура старая — у них ведь разница в возрасте десять лет — не отличаешь банального флирта от большой любви! Слёзы мамы его никогда не трогали. И это он называл «большой любовью». Но так было исключительно до смерти деда…

- Андрея Егоровича?

- Вы и его знали?.. Дед умер, и отчим ушёл… подлец неблагодарный… извините. Яна родилась уже без него: у мамы были очень тяжёлые роды, что-то там произошло с костями таза, позвоночником… В общем, она стала инвалидом, но Яночку любила безумно! Воспитывать, кормить, все хлопоты взяли на себя её сотрудники по институту. А когда я подросла, эти обязанности легли на меня. Мама потребовала с меня клятву: никогда не говорить Яне, кто её отец! Я сдержала слово… но зачем?!

- Анита, кажется Света проснулась…

- Нет, она бы позвонила в колокольчик… Яна росла в обстановке постоянной нервозности со стороны моей, да и мамы тоже… Тем не менее, закончила школу, но наша отшельническая

позиция сыграла злую шутку: девочка боялась открытых пространств, большого скопища людей… и страхи множились. Я вынуждена была показать её невропатологу, психиатру… Меня успокоили, мол, всё образуется… Жили только надеждой. Яна поступила заочно на биофак и устроилась работать в ботанический сад. Вот там она отдыхала душой и телом от нас, от страхов и от боязни… А в прошлом году, бывает же так, в этом же саду познакомилась с молодым человеком. И расцвела, как бутон. Я, не скрою, протестовала из зависти… Сама-то была лишена всяческой свободы, но уверовала в собственную правоту. И у нас с ней произошла стычка. Яна меня быстро осадила, и у неё начался ро-ман! Спустя полгода, они что-то не поделили, и Яна… выпила пузырёк снотворного. Её еле откачали, а после стационара, я думала – всё, образумилась, так, нет: этот Олег появился вновь! Тогда я вынуждена была, через Яну, пригласить его в гости. Олег пришёл свататься с огромным букетом цветов. Он, действительно, был очень хорош собой!

- А когда он приходил свататься?

- Да, в мае…

- И что же дальше?

- А дальше – я увидела его в телепрограмме, в обнимку с мерзавцем…

- Даже так?!

- Да, снимали какую-то выставку в фойе Нового Театра, и он там был…

- Ну…

- После этого, я решила выложить все карты. Когда Олег пришёл в очередной раз, возникла сцена. Я говорю: «Против вас лично я ничего не имею. Хотя, косвенно, вы мне не очень приятны». Олег интересуется: «Отчего же так?» А я: «Знаете, я как-то воспитана на поговорке: «скажи мне, кто твой друг…» Он: «А вы что – знаете всех моих друзей?» Я ему: «Мне достаточно знать одного!» «Кто же этот негодяй, который так компрометирует меня?» Я: «Я даже не решаюсь быть с вами откровенной» Он: «Я не внушаю вам доверия?» Я: «Если честно, то да, но, учитывая, что мы с вами почти родственники… Мой отчим является отцом Яны. Вы его хорошо знаете, а Яна – не в

курсе… И если вы честный человек, то выполните мою просьбу и не будете просвещать её об отце» «Так, кто же он?» «Это Кондру»

Тут Дина Оспановна даже всплеснула руками от неожиданности:

- Так, это к нему ушла Светлана?

- Ну да… Яна готовилась к свадьбе. Одержимая счастьем, накупая всякую мишуру: шарики, бантики, какие-то пирамидки по углам от сглаза расставила, но она действительно преобразилась. Стала свободной, весёлой, ведь, он её таскал и по горам, и по ресторанам, и в парки, и в ночные клубы… Даже я, порой, просто любовалась ею – девочку словно подменили! И вдруг как гром среди ясного неба, одиннадцатого октября, грохот в ванной: Яна пыталась повеситься – Олег объявил, что свадьбу нужно отложить, мол, рано, у него перспективы, возможные турне, командировки, и, даже, что… «нет денег»… Я сама привела её в чувство: слава Богу, верёвка не удержалась на трубе, развязался узел… И чтобы её успокоить, включила этот проклятый телевизор! А там – Олег, чуть ли не целуется с Кондру… не знаю, что у них было за событие, но я сказала вслух - «Убила бы обоих!» Кто бы мог предположить последствия…

* * *

11 октября 2005. Алматы.

Олег, в весёлом расположении духа оттолкнувшись от тумбочки, несколько раз прокрутился на кресле перед компьютером. Вынув из принтера «документ», ещё раз пробежал по нему глазами. Прокашлявшись, пропел: «Вот и письмецо-о-о! А мы его подпи-и-ишем!» Подхватив несколько документов со стола, он вложил между ними «письмецо», и танцующей походкой, понёс к Кондру - «на подпись».

* * *

30 октября 2005. Алматы.

Даулет, с хирургической повязкой на лице, обмотанный широким шарфом, извинялся перед вошедшим:

- Денис, мне бы, да и вам… удобнее поговорить не в прокуратуре, но… прихворнул я…

- Вы меня тоже поймите правильно… - сообщил Денис, натягивая воротник свитера на нос. – Голос – вещь капризная, хватает любую заразу, а мне скоро петь…

Повязка у Даулета запрыгала от смеха:

- Зашёл бы сюда начальник: обоих в психушку закатали бы – точно, как два инопланетянина! Но, всё равно – к делу! Что нового у Нелли Владимировны?

- Она пришла в сознание, давление хорошее, но к ней пока не пускают…

- Это тоже хлеб… Скажите, Денис, в тот день, двадцать четвертого октября, где вы находились с восемнадцати до двадцати часов? Я обязан спросить, понимаете… а вы – ответить.

- В тот день я был дома. Только свидетель у меня один, и несовершеннолетний — дочка…

- А вот нам известно, что вы несколько раз звонили на «мобильный» Кондру, его жене…

- Да мало ли кому я звонил… Кондру я искал… мне нужно было выяснить насчёт письма…

- А разговаривали с Аидой, как раз перед тем, как было совершено убийство Кондру, а потом и Аида пропала… Вы можете это как-то объяснить?

- Я его не убивал…

- А о чём вы говорили с его женой?

- Да ни о чём, я её спрашивал, где Игорь Васильевич…

- А она?

- А она… она похвасталась, что у неё с кем-то свидание в гостинице.

- Вы говорите - «похвасталась», у вас – близкие отношения?

Денис, испытывая неловкость:

- Были, когда-то, если это можно назвать отношениями… У неё таких отношений, больше, чем у меня волос на голове!

- Вы знакомы с Артуром Тураевым?

- Да, это мой брат, двоюродный…

- Когда вы с ним виделись в последний раз?

- Давно… мы редко видимся… мы с ним не очень ладим…

- А какие отношения были у Артура и Кондру?

- Никаких! Я думаю, они даже не были знакомы…

- А с Аидой Артур был знаком?

- С Аидой? Понятия не имею… Вряд ли…

- Денис, а с Гульнарой Бекназаровой вы встречаетесь только по работе, я имею в виду, общались, как с драматургом, завлитом или…

Денис покраснел:

- Что скрывать… С Гульнарой у меня были отношения, как с женщиной, с любимой женщиной, с которой я даже хотел связать жизнь…

- Вот как! В таком случае, что же помешало осуществлению?

- Ну, во-первых, я женат… но не это было причиной… Просто она предпочла мне другого… более делового, понахрапистее, что ли…

- Кого?

- Мне кажется, лучше на этот вопрос ответит сама Гульнара… «Ничего себе!» - подумал Даулет. - «А Чингиз и не подо­зревает…»

* * *

31 октября 2005. Алматы.

Чингиз ожидал Гульнару у служебного входа театра. Издали он услышал цокот её каблучков. Она сбежала по лестнице быстро и ловко, как цирковая гимнастка. И сразу же угодила в объятья. Вахтёрша, сделав вид, что не замечает сцены, отвернулась, а «парочка» - со смехом, вышла наружу.

- Как, ты не принёс мне цветов? Негодник! – Гульнара дурачилась.

- Меня мама учила…

- Ма-а-ма! Маменькин сынок!

- Меня мама учила, что женщине нужно преподносить цветы, будучи абсолютно уверенным, что они ей понравятся. А я не знаю, какие цветы любишь ты…

- Кактусы! И фиктусы! Какой ты дурачок!

- Но я серьёзно…

- А серьёзно - я тебя приглашаю в ресторан!

Чингиз удивился:

- У нас же были другие планы…

- Вот чего я не люблю, так это – планы! Мне хватает их на работе!

- А я терпеть не могу «общепит»! – сказал Чингиз твёрдо и несколько резко: он был обижен.

Гульнара это заметила, но, чмокнув в щёчку, защебетала:

- Ну-ну-ну… обидели маленького… хотели затащить его в столовку… но, только, то место, куда я тебя приглашаю - далеко не «общепит»! Ресторан Тенгиза, ты просёк созвучие? Тенгиз – Чингиз… Так вот, заведение Тенгиза ещё и не для всех открыто! А для меня – всегда! И для моих друзей… ведь, ты мой друг?

- И где он находится?

Гульнара, изображая кавказский акцент:

- Где может находиться настоящий грузин? Конечно, в настоящих горах! И, конечно, с настоящим шашлыком! – она подошла к своему «Гольфу», распахнула дверцу, предлагая Чингизу занять пассажирское место, что он и сделал. Машина тронулась. Чингиз, повернувшись к Гульнаре, спросил:

- У тебя замашки – по меньшей мере – генеральские! Это я в смысле командного голоса.

- Да, голосок у меня командный, но заметь, ты ведь мог отказаться, но не сделал этого.

- Разве это плохо?

- Что нам судить – плохо – хорошо! Ещё не хватало разборок! Чингиз, учти: я ненавижу занудство! А оно из тебя прёт полным ртом!

Чингиз умолк. Ему стало как-то не по себе… Он не мог понять, от чего возникли такие явные перемены. И что значит – «занудство полным ртом»? Он недоумевал, а Гульнара, как ни в чём не бывало, залихватски включила магнитофон, и, превышая пределы благоразумия, с огромной скоростью понеслась в сторону гор… Минут через пятнадцать, они свернули с основной дороги на второстепенную, которая перешла в грунтовую. Гульнара неслась, не сбавляя скорости, не замечая, что под ними уже не асфальт, и едут они не на джипе. Она

повернулась к Чингизу и продолжила спектакль, играя кавказца:

- Слушай, машина зверь, да?! – на что пассажир выдавил подобие улыбки.

Наконец, «Гольф» остановился подле особняка. В сумерках, Чингиз едва разглядел вывеску, которая болталась, что называется, на честном слове. На ней было написано «Сюрпризы Алтая».

- А мы не ошиблись адресом? – засомневался Чингиз.

- Нет-нет, пошли…

- А я уж подумал, что мы не в те горы попали…

- Мы приехали туда, куда нужно! Тебе же главное – не «общепит»! – Гульнара по-хозяйски отворила калитку, и, взяв рукой за ремень, подтягивала за собой Чингиза. Во дворе из динамиков, звучали грузинские песни, которые Чингиз всегда слушал с удовольствием. Он перестал дуться:

- А машину ты здесь без присмотра оставишь?

- Да-а… мальчики её в гараж отвезут, а мы с тобой и покушаем, и отдохнём… и заночуем!..

* * *

1 ноября 2005. Алматы.

Даулет нетерпеливо поглядывал на часы.

- Так, вы говорите – Артём? Может, Артур?

- Да не знаю я! Не помню! Может, Антон… Ну, такой мужик был… Правда, тоже сволочь!

- Аида, расскажите мне подробнее о Гульнаре Бекназаровой.

Аида подняла выпрямленные обе ноги и стукнула об пол каблуками:

- Ха! Вот оно!

- Что?

- Вот, и вы тоже клюнули! «Не родись красивой, а родись счастливой!»

- Да, ни на что я не клевал! Просто задаю вопрос!

- А я просто отвечаю: Вы меня хоть раз о директоре театра спросили? Нет, вам не надо! Вы интересовались теми, кто ползал по моей простыне, и я вам честно призналась. За это

на меня ещё и подозрения упадут! Потому как у меня никакой крыши нет – никто и не заступится!

- Так уж и никто? Я заступлюсь…

- Хрм-м! – Аида рассмеялась в полный голос. – Заступник!.. Ты хоть не смеши!.. Был один крышеватель, да и то… сказками накормил досыта! Только и сделал, что… подложил меня под Кондру… а всё свою… какую-то выгоду искал!

- Кто же такой умный? – Даулет на мгновение почувствовал себя легавой собакой, которая унюхала дичь и, сделав определённую стойку, ожидала прихода охотника… Но он и был тем самым охотником.

- Лисин, Олег!..

* * *

1 октября 2005. Алматы.

Жёлтенький «Гольф», помытый, отполированный, лихо въехал на городскую парковку и остановился. Отпустив руль, Гульнара повесила правую руку на спинку пассажирского кресла:

- Ну, как «общепит»? – она победоносно взглянула на Чингиза.

А тот смотрел на свою попутчицу с нескрываемой нежностью, и, извернувшись, поцеловал её ладошку:

- Чем я ещё могу отблагодарить за невероятное удовольствие?

- О-о! Ерунда!..

- Да, кстати, а почему название-то такое странное «Сюрпризы Алтая»?

Гульнара небрежно нацепила солнцезащитные очки, и, заговорщицки произнесла:

- Для кон-спи-ра-ци-и…

- Что?

- Ха-ха-ха! Вывеску меняют регулярно. Сегодня на ней напишут «Сюрпризы Чингиза»!

Чингиз шутя дал Гульнаре символический подзатыльник, а та – утрированно надула щёки и скосила глаза к носу. Им было весело и хорошо. Восторженный Чингиз, выглянул в окно и обратил взор к небу:

- Вот, скажи мне кто, что влюблюсь в артистку, сроду не поверил бы, а, может, ещё и рожу начистил…

- Полегче, сударь! – наиграно возмутилась Гульнара. – Во- первых, не в артистку, а в драматурга – то бишь, в писателя! А может я будущий Достоевский?! Пойдёшь ко мне стенографистом, Сниткиным?

- Готов быть - кем пожелаешь… Настасья Филипповна! А-а! Я всё думал, где же тебя видел или уже знал…

- Ах, вот как! Значит, ты отрекомендуешься «Идиотом»… или Рогожиным?

Чингиз принялся щекотать Гульнару со словами:

- Скорее вторым… - и он заурчал.

Гульнара внезапно перестала смеяться:

- Тогда ты меня прикончишь. Должен! Из романа слов не выкинешь.

- Гульнара, помолчи несколько минут… - Чингиз решил воспользоваться моментом, и заговорил серьёзно. - Я человек трудный… и, как ты выразилась, правильно – маменькин сынок, великовозрастный… Я не Николас Кейдж… а жаль… но зато я играл роль Джеймса Бонда… «в натуре»! - Гульнара захлопала в ладоши. - И от его лица, я предлагаю тебе руку и сердце…

- Та-ак… - Гульнара принялась загибать пальчики. – Лицо… рука… и сердце… кажется, чего-то не хватает…

Чингиз сгрёб её в охапку и расцеловал:

- Ну что? Ты согласна? Мы, конечно, знаем друг друга мало…

- Не нуди! Главное… - она набрала в лёгкие воздух, а потом выпалила. – Я не против!

- Ур-ра!!!

- Но… ещё и не «за»…

* * *

Сентябрь 2005. Алматы.

Докторша, деловито снимая перчатки и поглядывая при этом на студентку-практикантку, уверенно заявила:

- Одевайтесь, девушка… мадам, вернее… - Гульнара смотрела ей в лицо с мольбой. – Да, вы беременны… срок

небольшой… недели, скажем, три-четыре. Но ответ однозначен – да… Вы что – не рады?.. – и уже совсем другим, небрежно­невозмутимым тоном. – Если хотите прервать, тарифы за анализы и операцию – с той стороны кабинета…

Гульнара, одевшись, вышла на улицу и набрала номер на телефоне:

- Алло! Денис! Могу тебя поздравить: через неполных девять месяцев – ты отец, на сей раз – моего ребёнка!.. Алло?! – на том конце бросили трубку, но Гульнара перезвонила. – Я не разыгрываю… При чём здесь он?.. Ах, так! Вот, что, это ты решай, как хочешь! Но ребёнка я оставлю! – трубку бросили второй раз. Гульнара вернулась к кабинету. Машинально пробежалась глазами по тарифной сетке, и, не сдержав слёз, почти бегом, покинула поликлинику…

* * *

1 ноября 2005. Алматы.

Нарушать установленный порядок в больнице, для посетителей – смерти подобно… Чингиз, поверх одежды, нацепил на себя видавший виды белый халат и присел на кресло в коридоре… Санитарка попросила его повременить, а сама удалилась. Ждать ему пришлось достаточно долго. Наконец, он вошёл в отдельную палату, где лежала Нелли Владимировна.

- Здравствуйте, - приветствовал её Чингиз. – Выглядите превосходно, - и он не врал.

- Разумеется, выгляжу!.. Что ж, вы зря ждали, пока я наложу макияж, приведу себя в порядок… - своим обычным деланно­менторским тоном начала Нелли, а потом, откровенно. – Но, честно сказать, если всё это смыть, то я – помело-помелом…

- Ну, уж…

- Хотя, знаете, удивляюсь сама себе – как я умудрилась всё это выдержать? Всё-таки, бабы – живучи, как собаки легавые…

- Это меня должно больше касаться, - улыбнулся Чингиз.

- А вы, дружок, тоже цветёте и пахнете! Уж не влюбились ли в кого…

- Нелли Владимировна! Я пришёл… мне разрешили общаться с вами недолго, а надо так много выяснить…

- Спрашивайте, - она сложила руки на груди, по-наполеоновски.

- Это правда, что Артур – ваш сын?

Нелли, поначалу вскинула брови, намереваясь демонстрировать удивление, но, потом, отменив решение, ответила с вызовом:

- Мой, а что?

- А кто, извините, у него отец?

- О-о! Это был «Настоящий полковник», из известного шлягера, мечта… Миф… То, о чём девочки плачут в пятнадцать- шестнадцать лет.

- Нелли Владимировна, - не унимался Чингиз. – Ну, как его звали? Чем он занимался?

Нелли привстала на локте:

- Что значит – «чем занимался»? Чем занимается на-сто-я- щий мужчина? Он любил меня, баловал, обратил всю жизнь в сказку!.. Понимаете… он вселил в меня веру в самою себя, в то, что я – несравненная, лучшая, красавица, гениальная певица, танцовщица, и так далее, и тому подобное, до бесконечности! – и опять приняв прежнюю позу. - Вам этого не постичь: не было его – не было бы и меня, как актрисы…

- Ну, не игнорируйте вопроса: кто он был, как его звали?

- Его звали Игнат! А кто он был… - он был Падишах, Юлий Цезарь, Казанова в одном лице!

- Вы знаете, что Игнат был «вором в законе»?

- У нас все воры, и все в законе. Что мимо – противозаконное. А Игнат – вор он, там, в законе или ещё кто… но, поверьте мне, моему опыту, в конце концов, самцов вокруг меня была тьма тьмущая! А мужчин… двое: Кирилл и Игнат.

- Вы не рассказали Денису правды из-за Кирилла Мусаевича?

- Отчасти. А потом, они с Артуром всегда были, как кошка с собакой. Наверное, это чутьё, а, может, ревность… обоюдная. Но Артурчик – это не волчья ягода. Я горжусь своим сыном! – и обращаясь уже к самой себе. – Господи, через что ему пришлось пройти…

- Нелли Владимировна, а как вы оказались в гостинице в тот самый день?

- Я боялась, что Артур его покалечит, - совершенно невозмутимо ответила Нелли.

- Почему вы так решили?

- Хм, я для этого его и вызвала! Ну, не калечить… но какую- то управу должно было найти на этого… повесу…

- Повесу?

- Хорошо, назовём по-другому – бабник, ловелас… Я ведь видела к кому Кондру шёл – у меня глаз намётанный! Она следила за ним неотступно, не сводила очей, хоть, и в чёрных очках… А уж когда тот за сердце схватился – вот судьба! У неё же пришлось просить лекарство… Я - «валидол» под язык и побежала за врачом…

- А как она была одета?..

* * *

1983. Алма-Ата.

- Игнатий Клиныч, зовёт он вас… - доктор Мирошкин не отходил от Фёдора уже почти месяц.

- Что – совсем плохо? – как ни готовился племянник к этой неизбежности, слёз сдержать не мог.

- Успокойтесь, кризис миновал… другое дело, насколько… Но сегодня он гораздо бодрее, и я разрешил ему поговорить с вами…

Игнат стремительно зашёл в спальню и медленно прикрыл дверь за собой. Фёдор поманил его рукой, приглашая сесть напротив.

- Серж… мы с тобой оба знаем правду и поэтому нет смысла друг другу притворяться. Ведь, так было всегда, согласен?

- Согласен, - Игнату хотелось назвать его «дядей», как в детстве.

Фёдор почувствовал это, и, подмигнув, проговорил:

- Запомни: «Фёдор»! «Фёдор»… Помнишь Ростов?

- Да, разумеется…

- А то время, когда ты – уже большенький – посещал кабаре с кордебалетами, оперетты, да водевили?

- Как можно забыть? Но к чему ты клонишь?

- А-а… заинтриговал… а помнишь, ту хорошенькую кокетку, не то Элю, не то Нелю… Ты её всё сравнивал с карточкой матери…

- Может быть…

- Так, помнишь или нет?

- Если правду – не очень… сколько их было, Фёдор…

Фёдор недовольно взглянул на племянника, пытаясь приподняться, да сил не хватило, и он завалился в подушки:

- А я помню! Так как она, действительно, была похожа на Натали, - Игнат напряжённо слушал дядю. – Так вот… о завещании… Я не зову юриста, потому как, о саквояже ёлочных игрушек… с цацками, известно лишь тебе. А завещаю я тебе нечто более ценное…

- О чём ты?

- О том, что род Лавровских, - не без гордости скандировал Фёдор. – Должен, наконец-то, выйти из тени!

- Ты же понимаешь – мне это сделать невозможно.

- А я и не о тебе.

- Дядя! – тут Игнат не выдержал. – Тебе померещилось что- то или ты бредишь…

- Мне тоже поначалу казалось, что я брежу, - он схватил Игната за руку. – Вот – фамильная примета, идущая исключительно по мужской линии рода! – Фёдор, костлявым пальцем, стал тыкать в родимые пятна на левой кисти Игната. – Ижица! Таких, именно таких – больше нет! Это не наколка… это судьба!

- Потише, Фёдор, ты мне так руку проткнёшь – как гвоздём бьёшь!

- Эка неженка! Так вот, эту примету я, к твоему сведению, встретил на другой руке… гораздо более выносливой!

- Это на чьей же?

- О! Ты и не заметил! А меж тем, обедал с ним в ресторане. Сколько раз повторять: внимание – это оружие, которое бьёт без промаха!

- Постой, ты что – Турка имеешь в виду?

- Представь себе! Именно так. Я в день шахматного поединка, думал умом тронулся, когда этот пряник встал в проёме двери! Мне привиделось, что это ты - в двадцать лет!

- Не было печали…

- Других слов я от тебя ожидал…

- Этот Турок хочет под моё крыло! Я не отказал, мол, подумаю…

- И правильно сделал! Думать никогда не вредно. Ты… - Фёдор тяжело дышал. – Ты его в банду не бери… но опекай… опекай так, как я тебя. Дай ему возможность учиться… я грежу увидеть его адвокатом… банкиром… человеком. А будешь помирать, отпиши ему всё в завещании, но… Но!.. – ценой невероятных усилий, Фёдор поднялся. – С одним условием: он должен принять фамилию Лавровского и стать Сергеевичем. Скажу ещё одну вещь, о которой раньше умалчивал. В Вене и Цюрихе, куда смогли добраться твоя бабушка по линии отца с Мишелем. Я с ними списался… У Турка, наконец-то, будет не погоняло, а княжеский титул…

* * *

14 октября 2005. Астана.

Яна, кутаясь в тёплую куртку от непривычно пронизывающего ветра, обратилась к прохожему, и узнав адрес театра, пешком направилась к цели. В голове у неё звучали слова Аниты: «Убила бы обоих!» А ведь на экране был не только Олег… Там был худрук Нового Театра. Яна вспомнила, что Кондру, появляясь на экране всегда вызывал негодование и даже ярость Аниты, она выключала телевизор всякий раз, когда он давал интервью. Объяснений такому поведению Анита не давала, а сейчас у Яны зародилось подозрение, что всё это неспроста, так же, как Анитина нелюбовь к актёрской братии. Спеша решить загадку, она, купив билеты на утренний спектакль, вошла в фойе, и пристально стала вглядываться в галерею фотографий из истории театра.

На одном из групповых снимков, Яна, к своему ужасу, обнаружила Кондру под руку с её матерью, которая держала за ручку девочку – маленькую Аниту…

* * *

1 ноября 2005. Алматы.

Даулет примчался к Дине Оспановне по её звонку. Они беседовали, позабыв о еде и чае, уже больше часа.

- Даулет, ты сопоставь размеры трагедии! Когда Анита вынесла и показала мне сумочку Яны – «вот всё, что от неё осталось…»

- К сожалению, мотивы так и не установлены… Да и Кондру - тот ещё орёл…

- Разве это орёл? Я могу понять любвеобильность и даже слабохарактерность, но здесь он попросту подло водил за нос двух женщин…

- Дина Оспановна, заметьте, двух беременных женщин, которые захотели от него иметь детей!

- Ты к чему это клонишь, Даулет? Что он такой… секс- символ… экстра-секс?

- А почему ему не быть экстрасенсом? Просто, он этого не знал.

- Теперь понимаешь, почему Яночке жить не хотелось?

- Ну, Дина Оспановна, здесь ещё Олег масла в огонь подлил…

Дина Оспановна негодовала:

- Вот, что называется «Рыбак рыбака видит издалека»! Боже мой! Откуда берётся такая беспринципность? У всех есть папы, мамы, школы, наконец, которые дают элементарные уроки нравственности.

- Дина Оспановна, вы забываете, что нельзя научить – можно только на-у-чить-ся! Кстати, в отношении «папы-мамы», у Олега тоже – пробел. Он – детдомовский.

В это время в квартиру вошёл Чингиз. Навстречу ему выскочил, весь день где-то дремавший, шарпей Шарапов. Чингиз потрепал собаку:

- Ну, вы даёте! Я звоню-звоню, а они языком чешут!

- Чингиз! У нас тут такое!.. – Дина Оспановна всплеснула руками.

- Да, дружище, твоя мама – просто новоявленная мисс Марпл!

- Только этого мне не хватало! Сейчас начнётся: «Овсянка, сэр!»

- Не начнётся! – твёрдо сказала Дина Оспановна. – Не до того!

- Чингиз, мы тут сопоставили кое-какие факты, и пришли к выводу…

- А я узнал как выглядел убийца Кондру.

Даулет, не сдерживая любопытства, чуть не подпрыгивал на кухонном стульчике:

- Ну, выкладывай, не тяни!

- Я разговаривал с Нелли Владимировной…

- Как она? – живо поинтересовалась Дина Оспановна.

- Замечательно. Вероятно, это был не инсульт, а просто- напросто тяжёлый гипертонический криз…

- Ещё бы! – Дина Оспановна не унималась. – Столько пережить за эти несколько дней!

- Да ты начнёшь, наконец-то, или подтолкнуть?! – Даулет схватился за первое, что попалось под руку – им оказался блендер, включённый в розетку. По кухне разнеслось зловещее жужжание электроприбора.

- Ну, хватит, тоже мне балагур! Тут не до смеха… Во первых, Турок – действительно сын Нелли…

- Какой Турок? – Дина Оспановна не поспевала за темпом.

- Потом, мама… Дальше. Нелли вызвала его в качестве пугала для Кондру…

- Так-так… - Даулет нетерпеливо заёрзал.

- Ты хоть не мешай… это не всё. Турок – сын Игната.

- Что?? – Даулет выпучил глаза от удивления.

- Да, родной-преродной! Уж матери-то точно известно.

- Кто такой Игнат, Даулет? Почему ты мне не рассказал?

- Мама! Потом все вопросы, вначале – дело!

- Ах, так? – обиделась Дина Оспановна. И чуть не плача вышла из кухни, причитая по дороге. – Я между прочим здесь тоже не прохлаждалась…

- Да, Чингиз, полегче… А Дина Оспановна, в самом деле на многое открыла глаза. Ты и не догадывался, что живёшь рядом с мисс Марпл!

Чингиз, не обращая внимания на слова друга, пытался сказать всё, что удерживал в памяти:

- Но если я буду вдаваться в подробности… Да не обижайся, мама!.. – Дина Оспановна тотчас вернулась и уселась на прежнее место. - Так вот, позвать-то Нелли его позвала, да побоялась, что Кондру он изобьёт… не больше! И именно гонимая страхом, что Турок не сдержится, понеслась в гостиницу, а там Кондру назначил встречу с «мадамой», которую Нелли сразу определила в любовницы, да и потом, та уж больно внимательно следила за

Кондру. А когда ему стало плохо с сердцем…

- Что? Нелли это видела? – Даулет озабоченно почесал своё ухо.

- Да. Он сидел в коридоре, а Нелли пришлось взять валидол у НЕЁ – у «мадамы». И для него и для себя. Потом она помчалась за врачом. Врачи, как ты помнишь, Кондру в коридоре не обнаружили и убрались восвояси. А мы-то знаем причину смерти – передозировка сердечных гликозидов – смекаешь? Так, может, она и прикончила его – дамочка эта!

- Может… ну, ты говори, говори её приметы!

- Невысокого роста, молодая, белокурая, в стильном чёрно­белом клетчатом пальто, в чёрном берете, чёрных очках, с чёрной сумкой через плечо…

- А-ах! – только и смогла выдохнуть Дина Оспановна.

- Не может быть! – был бы женщиной, Даулет наверняка бы тоже ахнул.

- Да что я сказал?

- Ты описал точь-в-точь приметы его дочери – Яны Ситниковой, которая, в тот же день выбросилась с шестнадцатого этажа!

- Какая дочь? Ещё одна дочь? Мрак… - новость ошеломила Чингиза.

- В том-то и дело, что мрак. Я лечу к Ситниковым, беру сумочку, там наверняка остались следы гликозидов, я почти уверен – ведь, она – ботаник, химик… А потом сразу на экспертизу… - говоря это, Даулет уже одевался.

- Но зачем ей это было нужно? – вопрошал Чингиз.

- Тебе твоя мама расскажет всё – от и до!..

* * *

1 ноября 2005. Алматы.

Аида вновь оказалась в убогом общежитии: в комнате Гульсимки. В дом Кондру она идти боялась, а жить где-то надо.

Её раздирало двоякое чувство: с одной стороны – радость, что она на свободе, а с другой – её душило негодование и злость на Олега – человека, разбившего все её мечты и чаяния. Как хотелось отомстить, сделать ему какую–нибудь гадость. С этим

желанием, она набрала его номер телефона:

- Ну что? Где твои алмазные копи? В морге?.. Ты эту кашу заварил, ты и расхлёбывай!

- Какую кашу, дура? Я-то здесь при чём?

- При всём! А дура я только в одном: поверила тебе – побуду временно за этим старпёром, а потом останусь с тобой – ну и что? Давай, пошли жениться!

- Ещё одна… сумасшедшая!.. Аида, у меня есть знакомый психиатр…

- У меня тоже есть кое-какие знакомые: завелись, как блохи, не без твоей помощи! Я зря времени не теряла.

- Уймись, Аида.

- Я-то уймусь… Кондру уже унялся, так вот, я его забирать из морга не буду – тебе он нужен – ты и забирай! Можешь закопать его у себя в саду под крыжовником! – и отключила связь.

* * *

1 ноября 2005 года. Алматы.

Денис, пользуясь тем, что подтаял первый снег, оделся потеплее и вышел к клумбе, куда в свое время Нелли Владимировна выбросила амулет, приносящий здоровье, счастье и спокойствие в семье. Он рылся, как крот, в ворохе опавших, пожухлых листьев, и, будучи одержимым своей идеей, наконец, обнаружил его. Глаза его загорелись радостью: «Я сделал это! Я сделал это!»

Заходя во двор, он повстречался с Гульнарой. Та, поначалу, шарахнулась от Дениса, но, видя, что он к ней настроен дружелюбно, сказала:

- Ну что, поправляешься? Смотри, труба зовет.

- Труба меня уже давным-давно дождалась.

- Ну, зачем же так мрачно?

- Мрачно? Я думаю, что если бы я веселился, то скорее бы походил на умалишенца… Чингизу уже начала мозги запудривать?

Гульнара брезгливо поморщилась:

- Еще неизвестно, кто кому пудрит мозги.

- Да, ладно, кончай выпендрёж. Я слышал, и свадьба намечается?

- Ой, Боже ты мой! Уже и тебе известно! Одна я не в курсе!

- Гульнара, ты ж не коза на лужайке, давай серьёзно.

- Давай! М-е-е-е!

- Ошибся… ты, действительно, коза! Теперь я в этом убедился.

Они рассмеялись, причем, каждый думал о своём.

- Я знал, что с чувством юмора у тебя все Окей. Я тут подумал… - он вынул из куртки, только что найденный амулет и протянул Гульнаре.

- Это чей?

- Мой.

- Да ты что? Так нельзя! Так нельзя!

- Можно, - уверенно сказал Денис. – Он в земле лежал…

- Ну, хорошо, а мне он зачем?

- Мне показалось, что тебе не хватает счастья, даже если ты уже нашла вторую половину.

Гульнара, поджав губы, дабы не расплакаться, схватила амулет и утопила его на дне сумки.