Страница - 12

- Ой, нет же, конечно!

- Нет же?! Значит, она не заметила, что уже тринадцать лет, как я сам – отец? Боже мой! Неужели она думала, что я переменюсь к папе? Или же попрошусь в пасынки к Кондру? Бред!

Вика, стоя к нему спиной, вдруг резко обернулась:

- Денис, хочешь правду?

Он, по-актёрски, быстро поменял позу, оседлав софу, как коня, и, хлопнув себя по коленям, чуть ли не рявкнул:

- Валяй!

- Ты же сам виноват… Постоянно был занят только своей персоной, наслаждался поклонницами… да что там говорить…

- Но это совсем другое, - раздражённо возразил Денис.

А Вика сама себе удивлялась, откуда в ней столько смелости: - Да! Но если хочешь знать… это прозвучит кощунственно,

и небо, может быть, меня покарает – не было счастья, так несчастье помогло. Вспомни, ведь, мы общались как люди и говорили друг с другом первый раз… я даже не знаю, за десять или за двенадцать лет… Вот, например, тебе известно, что я заочно учусь в московском технологическом институте?

- Ты? – Денис недоумённо заморгал.

- Не знаешь. Вот, и к маме обращался как ребёнок, только когда припрёт…

- Неправда.

- Правда. И даже в день открытия, после премьеры, на «поклоне», она стояла возле кулисы… и, кто не знал её лично, могли запросто принять её за администратора. - Денис молчал. А Вика продолжала. – Думаешь, ей было легко? Думаешь, сердце не терзалось? А может, и Кондру-то пригласили потому, что он твой отец! Тебе не понять материнской души. Ты её обвиняешь, а молчать в такой ситуации – в тысячу раз тяжелее, чем говорить!

- Всё это отвратительно! Отвратительно, потому что… правда.

- Денис, - Вика обняла мужа и набросила на него шарф. – Если пришла в себя, не трепли ей нервы расспросами, прошу. Мне её жаль неимоверно!

Денис схватил жену в охапку:

- Вика, я топчусь здесь только по причине… трусости! Я боюсь прийти и узнать что-то страшное…

Вика нежно погладила его по голове:

- О страшном - нам давно бы сообщили. Ступай.

- Что с собой взять?

- Насколько я знаю, в реанимацию передачи не принимают… Денис застегнул куртку, чмокнул Вику в лоб и вышел за дверь…

* * *

29 октября 2005. Алматы.

Чингиз вышел на улицу. Он направлялся в прокуратуру, где собирался встретиться с Даулетом. Прямо возле его дома,

по тротуару продефилировала Гульнара. Чингиз невольно задержал дыхание от восторга. Копна шикарных воронёных волос, ухоженными локонами, как змеями, развевалась на ветру: «Афродита»… или «Медуза Горгона»… Гульнара шла, точно по подиуму, независимая, чуть отрешённая, и, отсюда… ну, совсем малость – высокомерная… Но это ей так шло…

Пластичная и тренированная фигура, модные джинсы обтягивали стройные ножки. Лёгкий замысловатый пиджачок, под ним – тончайший свитер с декольте, вздымаемый упругой грудью. Из всего её облика, Чингиз отметил только стройные ножки, упругую грудь и пышную, роскошную причёску.

- Гульнара! – окликнул её Чингиз. Та обернулась, небрежно поставив ногу на шпильку каблука.

- А-а! Здравствуйте, сыщик – Колобок!

Чингиз рефлекторно втянул живот, но тут же вспомнил мультик:

- Здравствуйте, Гульнара.

- Прогуливаетесь? Вот так всегда: приличные люди отдыхают, а кто попало ведёт следствие! – игриво заявила Гульнара. Она явно кокетничала.

- Вы имеете в виду Даулета? – включился в игру Чингиз. – Я с ним разберусь!

- Да, не мешало бы!

- Так, вы - всерьёз? – Чингиз оторопел.

- Шучу. Просто он был первый следователь в моей жизни. Я, знаете ли, по молодости, думала, что нет ничего страшнее зубного врача и гинеколога, однако, ошибалась.

- Ну, в этом смысле, хорошо бы Даулет остался первым и последним следователем в жизни… Куда путь держите, если не секрет?

- Не секрет: в парикмахерскую. У меня, стараниями вашего друга, образовалась уйма свободного времени.

- Старался здесь, положим, не мой друг, но всё-таки, я рад…

- Рады? Чему?

- Тому, что у вас есть свободное время, и мы могли бы провести его вместе. Как вы на это смотрите?

Гульнара, размышляя, надула губки:

- Почему бы и нет? Если это только не ловкий трюк, и вы не будете меня доставать вопросами про театральные происшествия.

- Молчу, молчу, молчу… и обещаю. Позавтракаем?

- А, была, не была! Прощай, парикмахерская! – и, ухватив Чингиза под руку, лихо забросила сумку через плечо, гарцуя. – Позавтракаем!!!

* * *

29 октября 2005. Алматы.

Даулет, совершенно измученный, после архивных «раскопок», вернулся в свой кабинет. Ему сегодня предстоял ещё допрос Лисина. «Что за чёртова служба? Ни сна, ни отдыха… Чингиз, друг ты мой… Даже на тебя времени нет… а по телефону не расскажешь, о том, что я узнал… Да и то, как знать, может быть, всё не так… надо перепроверить… у кого спросить, у Игната? Так мы уже наверное лет пять о нём ничего не слышали… поди, свалил за кордон…» - с этими мыслями, Даулет позвонил в приёмную театра и спросил у ответившей секретарши:

- Здравствуйте, это Жунусов. Лисин Олег Юрьевич у себя?

- Минутку, сейчас посмотрю… - трубку взял Лисин. – Слушаю.

- Олег Юрьевич, у нас с вами на сегодня планировался разговор, вы помните?

- Разумеется.

- Так вот, не могли бы вы подойти ко мне, в прокуратуру?..

Олег замешкался. В трубке послышалось его неуверенное:

- Кхе… Гм… Э-э-э… видите ли… мне было бы удобнее… - Даулет оборвал.

- Понял. Тогда ждите меня в театре, - он повесил трубку, пошёл, умылся холодной водой, чтобы хоть как-то себя взбодрить… И уже, через двадцать минут, он стучал в дверь с табличкой – «ТОО «Интерлис» директор Лисин Олег Юрьевич». Последний не крикнул, приглашая, а сам открыл дверь перед сыщиком. Даулет, войдя в комнату, обнаружил накрытый нехитро, но со вкусом, стол.

- Вы уж меня извините, но ваш голос мне показался таким уставшим, что я решил… не откажетесь, хоть, чуть-чуть перекусить?

Даулет, помедлив немного:

- А вы предусмотрительны. И внимательны. Я действительно голоден, как волк, и поэтому – соглашусь.

Олег воспрянул духом, и принялся потчевать гостя. Даулет уминал за обе щеки, запивая горячим чаем. По окончании трапезы, разулыбался, как ясно солнышко.

- Да-а, Олег Юрьевич, наверное, в это время какой-нибудь девушке клад снится…

- Не понял… простите…

- Да, поверье такое есть… Уж больно вы обходительны.

- Надеюсь, вы не усматриваете в этом какого-либо умысла?

- Да что вы, в самом деле! Расслабьтесь… ничего дурного, в вас, по крайней мере, я не рассмотрел. Но, раз уж я пришёл сюда задавать вопросы, то… «начнём, пожалуй…» так вы кажется поёте?

- Если быть точными, то это фраза Ленского — он тенор, а у меня – баритон.

- Хорошо-хорошо, к этому мы ещё вернёмся… более того, я вас убедительно прошу, напрячь свою память и не упускать деталей… Как давно вы знакомы с Игорем Васильевичем Кондру?..

Только успел Даулет задать вопрос, как дверь с шумом распахнулась и в кабинет влетела растерянная и перепуганная секретарша:

- Закрывайте, пожалуйста, окна! – увидев недоумение на лицах мужчин, поясняла. – Ганс! Ганс может улететь! Я чистила клетку, а он как цапнет меня за палец! В жизни никогда такого не было! – секретарша так же быстро и шумно улетучилась из комнаты.

Олег закрыл фрамугу, а Даулет шёпотом спросил:

- Это кто там у вас кусается?

- Да… Ганс – ворон. Любимая игрушка Игоря Васильевича, кстати… Царствие ему небесное… Знакомы мы с открытия театра. Вы же понимаете, здесь огромный комплекс: варьете, ресторан, дискотека… А у меня – мебель, интерьер… Я поначалу выпрашивал комнату под офис, а потом, когда Игорь

Васильевич стал нуждаться и во мне, как специалисте… так у меня появился этот… кабинетик, на базе взаимозачётов.

- И у вас это юридически оформлено?

- Как в аптеке, Даулет, извините…?..

- Ахметович. Но это не так важно. Важно другое – ваши отношения с худруком до конца оставались безоблачными?

- Как вам сказать… естественно, были у нас кое-какие несовпадения во взглядах, но исключительно возрастного толка. А я, должен заметить, привык уважать опыт, и потому мы никогда не ссорились.

- Так… а какие отношения были у Кондру с Гаглоевым, по вашему мнению?

- Замечательные! По крайней мере, в моём присутствии… А вы знаете, что они - однокашники?

- Да, мне это известно… Вы с Денисом тоже учились вместе?

- Мир тесен…

- Олег Юрьевич, не для протокола… У Дениса уже дочь почти невеста, а вы всё бобылём…

- Да, как вам сказать… не случилось… Сейчас и не модно… - он резво переменил тему. – А, про Кондру! Он ладил со всеми, вплоть до уборщика…

- А, всё-таки, что это за история с… Денисом? – Даулет сверлил глазами визави.

- Какая история? – удивился Олег. - Не знаю.

- Что вы говорите? – в свою очередь, выказал удивление Даулет. - Я имею в виду слухи о его увольнении…

- Ничуть не бывало, – уверенно настаивал Лисин.

- Странно… а вот Гаглоев… утверждает обратное, - Даулет с аппетитом откусывал дольку лимона.

- Гаглоев?! Вы с ним… беседовали? - глаза Лисина забегали, заморгали… и он принялся их тереть.

- Да, - доедая цитрус. - Беседовал… он у нас… задержан…

* * *

1983. Алма-Ата.

В ресторане на воде, в просторечии именуемом «Поплавком»,

обедал Игнат, интимно занавешенный шторами плакучей ивы. На всякий случай, с чёрного входа, у пирса, его ждала моторка. А Игнат неторопливо лакомился десертом. Уже раз двадцать к нему подбегал Пашка Вентилятор и докладывал обстановку «в стане шахматистов». Игнат только улыбался, представляя себе удовлетворённого Фёдора, который по возрасту почти совсем отошёл от «настоящих» дел – а тут, какая удача – совместить приятное с полезным. Наконец появился Крокодил, слегка возбуждённый. Игнат выдвинулся вперёд, а тот зашептал: «С Турком - нормалёк, он ждёт за дверью, под присмотром Гоги. А у Фёдора разболелась голова - он поехал домой. Я думаю – давление»

- Думаешь? Может, тебе диплом врача выписать? – Крокодил осёкся. – Распорядись, чтоб за Мирошкиным послали… проконтролируй лично! Я думаю, - Пахан подчеркнул «думаю». - Здесь ненадолго…

Игната охватила тревога, так знакомая ему с детства, когда приходилось быть, и, даже решать, в отсутствие дяди… Защемило сердце.

В это самое время к нему подвели Артура. Игнат не глядя на него, уселся на прежнее место:

- Ну, здравствуйте, спаситель, - по знаку Игната, подвинули к Артуру стул. - Есть хотите?

- Спасибо, нет.

- А что же вы хотите, может быть – выпить?

- Если честно, я это дело не жалую, - Турок просёк, что для него сейчас появился шанс и лучше быть самим собой – не к таким попал. - Вот, мороженое люблю…

- Подайте, - обращаясь к обслуге, а потом к Артуру. - Что же ещё вам угодно: жильё, может… денег?

- Я бы… если бы… вы взяли меня к себе…

- К себе? – Игнат удивлённо вскинул брови.

* * *

29 октября 2005. Алматы.

Даулету не повезло: день для него никак не желал кончаться.

И вот несчастный следователь, измотанный донельзя, уже час беседует с только что доставленной из Тараза вдовой Кондру — Аидой. Слушая её, Даулет не перестаёт про себя повторять: «Я ни-ко-гда не женюсь!»

Аида вела себя раскованно, если не сказать нагло. Вальяжно закинув ногу на ногу, обнажая, почти не прикрытые юбкой, бёдра топ-модели, она призывно поглядывала на едва живого Даулета:

- Во-первых, дайте даме закурить, - и, получив требуемое, жадно затянувшись, выпустила дым. - Что же вы глаза таращите, да, не на то… Вы что, может, в раю живёте, да работаете, - и, окинув кабинет. – Так, не похоже! А зачем же строить из себя невесть что? Да, все живут как я! Все! Только для вас - это секретная информация! Да! И замуж вышла не по любви, на чёрта мне сдался этот старый пень… А как мне ещё пролезть в театр, по-вашему? Я и с Денисом спала, и с Олегом, и с этим хорьком – Гаглоевым – и что? Меня за это в тюрьму?..

- Давайте по порядку…

- Начнём с того, что все сохли по Гульнаре! Она ими крутила, как хотела! Между прочим, в день, когда убили моего мужа, у гостиницы, вам небезызвестной, я видела… Гульнару с Гаглоевым!!

* * *

29 октября 2005. Алматы.

Гаглоева привели из ИВС заметно постаревшего, помятого, похудевшего. Даулету даже показалось, что он вроде как-то оттаял и подуспокоился… Когда задержанный опустился на стул, Даулет участливо поинтересовался:

- Как здоровье? Вы хорошо себя чувствуете?

- Моим здоровьем интересовались перед тем, как вести на допрос, - Гаглоев вздохнул. – Мне душно здесь…

- Может, форточку открыть? – и уже привстал.

- Откройте. Хотя, я выражался в ином смысле…

- Да, Альберт Синаевич, здесь не сахар, но, ведь, вы сами… своими собственными поступками… себя сюда и привели. Вы

так и не припомнили, кто вам помогал совершать преступление?

- Я не понимаю, какое преступление? Я ему ничего не сделал: он умер… как это у вас говорят, естественной смертью! У вас уже есть доказательства! Сидя взаперти, я знаю всё, что происходит снаружи!

- Вот, вы говорите, ничего не сделали? А это не так! Ваши деяния квалифицируются как сокрытие факта смерти, по меньшей мере… И что мне абсолютно ясно – вы действовали не один. Так как, чисто физически, вы сами не смогли бы поднять тело Тулешева! А из этого следует, что у вас был соучастник. Вот, если бы вы, гражданин Гаглоев, поведали мне правду, это смягчило бы вашу вину, а соответственно, наказание. Да…

- Я вам всё рассказал, я не знаю, что ещё можно добавить! Где мне искать этого человека?

- Вы опять за своё! А у меня приятная новость для вас, Альберт Синаевич. Мира Наумовна возвернулась в родные пенаты и ждёт не дождётся вас – блудного сына, - Даулет мило улыбался.

- Всё шутите… - вдруг, опомнившись, с опозданием разобрав имя жены. – Мира! Мирушка! Вернулась!.. Теперь она всё знает? Вы ей рассказали – она опять уйдёт.

- Не заводитесь по новой, Альберт Синаевич. Я же сказал: ждёт. И вам кое о чём намекнул… - видя, что Гаглоев никак не сообразит. – О сыне - о блудном! – делая упор на «блудном».

- На что вы намекаете? – горячился Гаглоев. – Это грязно, пошло… Вы не имеете права лезть в мою интимную жизнь!

- Ну-у, прорвало, - Даулет развёл руками. – Давайте, отложим разговор до завтра, послезавтра… до лучших времён, - он нажал кнопку и вошёл конвоир. Гаглоев вскочил:

- Гражданин начальник, я возьму себя в руки! Давайте не откладывать в долгий ящик того…

- Что можно разобрать сегодня? Ладно, - конвоир вышел. – Альберт Синаевич, мы беседуем не второй, и даже не третий раз… я понимаю, вы – человек творческий, пылкий, отчасти – слишком. Но держите себя в руках – каждый допрос заканчивается чуть ли не скандалом с вашей стороны!

Гаглоев хлопал своими длиннющими ресницами, смотрел виновато, всей своей наружностью пытаясь вызвать сочувствие, но не догадываясь, что у Даулета этого сочувствия и без того было в избытке.

- Гражданин Гаглоев, прошу вас сосредоточиться и ответить на вопрос.

- Я готов!

- Где вы находились двадцать четвёртого октября сего года, с шестнадцати до двадцати часов? - Гаглоев напрягся, обхватил рот кистью, как скобкой, поначалу выкатил свои огромные мохнатые глаза, а затем, прищурившись, мучительно пытался вспомнить, но не мог. – Я помогу вам. Что вы делали… и с кем… возле гостиницы «Космос» в указанное время?

- Я сидел в кафе с Гульнарой.

- Вы договаривались о встрече или увиделись случайно?

Гаглоев маялся, не зная как быть, что рассказывать, а что – нет… Наконец выдавил:

- У нас была запланированная встреча… Ох, моя бедная седая голова… - он горестно встряхнул львиной гривой.

- Это было любовное, - Даулет не мог поверить своим ушам. – Свидание?

- Ой, бедная моя Мирочка! Ну, что ж я напакостил так?..

- Отвечайте яснее, Альберт Синаевич…

- Я бы хотел, чтобы всё обстояло так… Потому что я – старый дурак, влюбился по уши… из-за этого мы с Мирочкой и поссорились. Но я – композитор, мне нужны, что называется, чувства на растопку – она этого не понимает. Кто вообще способен понять маэстро, создающего звуки прекрасного?!

- Так, вы хотели… а на самом деле…

- На самом деле Гульнара пришла в назначенное время, поговорила со мной о новом мюзикле – мы создали свой, замечательный, современный, но не пошлый мюзикл. Приходите, вам понравится!

- Непременно загляну к вам в камеру…

- Зачем же так… Я размечтался…

- А мне нужна ваша концентрация! Так, на самом деле… что?

- На самом деле, свидание назначила Гульнара. Разговор был кратким, прямо скажем, за пятнадцать минут много не обсудишь… Она, вдруг, внезапно поднялась, распрощалась и была такова…

* * *

1983. Алма-Ата.

– К себе? – Игнат от души рассмеялся. – Я не держу приют. Да и вы, на мой взгляд, вполне совершеннолетний.

- В общем - да… но, в частности… я – одиночка со всех точек зрения…

- Ни отца, ни матери… - Игнат салфеткой промокнул рот.

- Во-во… конечно, это не главное…

- Главное – говорить не так громко, не так порывисто, и чётко излагать мысли.

Турок заметно снизил голос, и продолжал:

- Я давно к вам стремился… ещё в малолетке, мне один про вас такие байки рассказывал, почище «Фантомаса»! – Игнат рассмеялся. – Он, кореш мой, мне пророчил, что я, со своими способностями…

- А вы, я вижу, не лишены честолюбия…

- …То есть? – Артур смутился, зарделся: «что за чистолюбие?»

- Молодой человек, не перебивайте меня… И никогда не переспрашивайте. Если что непонятно – найдёте в словаре.

- А…

- Вознаграждение? – Игнат встал из-за стола. – От денег вы отказались, жильё вас не интересует, усыновлением и перевоспитанием я не занимаюсь… знаете ли, не Макаренко.

- Всё понял, - Артур поспешно встал. - Ну, останусь щипком на базаре…

Игнат, наконец-то, смягчился:

- Так, вы что, за мой счёт намеревались спасти свою репутацию? – он улыбнулся. – По поводу вашей просьбы… я подумаю. Но вы не маленький, знаете – не мне одному решать…

* * *

29 октября 2005. Алматы.

Даулет привычно шёл в театр. «Как на работу», - думал он. - «Небось, люди, живущие в окрестностях, принимают меня за артиста», и он сам не заметил, как придал внушительности выражению лица, и даже изменил походку. Не пройдя и пяти метров, он прыснул: «Вот, оказывается, как звездятся! Это так просто, иначе – самолюбуются»…

Он легонько постучал в кабинет «Завлита». Гульнара, в последнее время, практически, каждый день была в театре, поскольку – нужно было поддерживать дисциплину в отсутствие худрука и главного дирижёра.

- Добрый день, Гульнара Рамзаевна, - бодро приветствовал Даулет, открывая дверь.

- Добрый день, проходите… за дверь вас не выставишь…

- Нет, - оправдывался сыщик. – Но я могу пригласить вас к себе, по повестке, - закончил он очень сухо. «Да-а, такая может крутить мужиками, как вещала Аида…»

- Что вы хотите ещё выудить из меня? – Гульнара нервно пренебрежительно постукивала карандашом по столу.

- Я не рыбак, Гульнара Рамзаевна, но счастливый охотник. Нужный зверь так и идёт ко мне в руки – даже ружья не надо!

- Чрезвычайно красноречивые сравнения! Но какое отношение они имеют ко мне? – Даулет, так и не приглашённый сесть, сам расположился в уютном кресле напротив хозяйки:

- Гульнара Рамзаевна! Расскажите мне о Денисе и Олеге. - Гульнара будто ждала этого вопроса, и, нимало не задерживаясь, начала:

- Денис – ведущий баритон, трудяга, мечтает о сцене «большой», прорваться со своими данными в Европу, покорить свет… в работе дисциплинирован. Но… у него одна слабинка – женщины. Я не о поклонницах, хотя и они тоже… Короче, извините за грубое сравнение, влюбляется во всё, что… шевелится…

- А Олег? Вроде они с Денисом учились вместе, даже работали в ТЮЗе…

- О-о! Это так… работали вместе, но в Новый Театр, по понятным причинам, был принят Денис – папа, мама, ну, и способности… А у Олега, вместо первых двух – апломб и обида. Он сразу после отбора в две тысячи втором, сцену бросил, ушёл в бизнес – и как видите, процветает.

- Но, тогда каким образом он смог заменить Дениса во время болезни, разве это просто?

- Взял и спел… Как мы с ним познакомились: во Франции. Я готовила к постановке мюзикл, а Олег, при театре, брал уроки у маэстро Дмитриенко.

- У кого?

- Да, у нашего, у Дмитриенко Владимира Александровича – он давно в Париже, и за уроки берёт – ого-го – сколько!

- И откуда такие деньги у Олега?

- В том-то и дело: весь доход от бизнеса, он тратил на занятия с педагогами, дабы стать вторым Хворостовским! Понимаете, на что он замахнулся – на оперу!

- И что?

- Замахнулся и отмахнулся. Я беседовала с Маэстро, тот сетовал, что Олег горяч и нетерпелив, данные у него шикарные, но он не хочет упорно и планомерно заниматься. Он привык, я цитирую: «жить за чужой счёт», подразумевая голос, естественно… а ведь голос – только инструмент…

У Даулета шла кругом голова:

- А что это за история с увольнением Дениса?

- Что? Какая история?

- Ему прислали письмо с уведомлением…

- Мне об этом ничего не известно, - Гульнара пожала плечами.

- И последний вопрос: Олег – любвеобильный как Денис? Гульнара задумалась на секунду и холодно бросила:

- Я бы не сказала…

* * *

2003. Алматы.

Чуть не пропавший за годы «Перестройки» ботанический

сад, наконец, ожил. Яна, завсекцией, шла сквозь «джунгли» и разговаривала с цветами:

- Вот и о нас вспомнили, а вы не верили, глупенькие…

Проверив температуру, влажность, она уселась на высокий стульчик и прильнула к микроскопу. В сей момент стеклянная дверь подалась: по ногам побежал разбойничий холод.

- Да что же это такое со мной? Опять дверь забыла закрыть.

Яна, намереваясь исправить ошибку в борьбе со сквозняком, направилась к двери. Но опешила: перед ней стоял во всей своей красе Алеша Попович, каким она его рисовала себе в детстве.

- Девушка, здравствуйте… если вы сетуете на сквозняк, то секите меня розгами – я виновник. Олег, - он щёлкнул каблуками.

- Яна… - произнесла девушка и машинально сняла с себя косынку, рассыпав льняные волосы.

Олег залюбовался свежестью, наивностью, и, какой-то, девственной чистотой, стоящей перед ним особы.

- Вы откуда взялись… такая? – ничуть не утрируя, спросил Олег.

- Какая?

- Такая – милая… Я думал, что все давно вымерли, как динозавры.

Яна засмущалась:

- Не надо так шутить. Не к добру…

- Ой, да бросьте вы… Я пришёл по делу, а взглянул, и у меня – чуть язык не отсох…

- Ну, прошу вас, не смейтесь… - чтобы сменить тему, Яна спросила. – А что за дело?

- У меня фирма. Я скоро еду в Китай, могу привезти для вашего сада корешочки, семена, цветочки…

- Да что вы?! Правда?

- Правда. Мы с вами их вырастим, размножим, и будем украшать жилища, залы… Разве плохо?

- Почему – плохо? Хорошо.

- Вот. И хорошо заработаем.

- Ну-у, это не со мной надо договариваться, - девушка сникла.

Олег тоже подувял:

- А с кем?

- Пройдите в административный корпус, найдёте кабинет семнадцать, там скажут…

- И на этом спасибо. Но я не прощаюсь… - если бы не последняя фраза, Яна нацепила бы свой платок и продолжала бы изучать нюансы селекции. А так – она была счастлива. «Неужели, так бывает?! А мне никто не верил, что если суждено счастью быть – его не миновать», - Яна, ликуя, зажмурилась, отчего её пушистые некрашеные, и абсолютно белые ресницы почти пропали меж складочек век.

* * *

29 октября 2005. Алматы.

Даулета бил озноб. В общежитии, где он временно проживал, ожидая окончания ремонта квартиры, сквозило из всех щелей. Он набросал на себя все кители, гражданское пальто, второе одеяло, которое ему милостиво предложила кастелянша. Но ничто не могло его согреть. Как назло, по телевизору шла передача о здоровье, и толстый румяный доктор, больше смахивающий на повара, улыбаясь во весь рот, зачитал приговор:

- Над городом навис смертельный грипп! Нужно быть бдительными, иначе возможны всякие последствия…

Даулет высунул нос из-под тряпичного завала, стуча зубами, возразил толстяку:

- Какие последствия могут быть у смерти? – он нащупал телефонную трубку, и набрал Чингиза.

- Даулет, ты?

- Я-а… Хр-р-р… - сипло ответил Даулет.

- Что у тебя с голосом? Охрип? Приходи!

- Нет, Чингиз, я просто сдох… то есть, выдохся, «иссякли силы защиты», и меня сразил «банально-смертоносный вирус гриппа»…

- Что ты несёшь? Мне надо с тобой поговорить! Такие новости…

- Хр-р, какие?

- Денис, оказывается, сын Кондру! Мне только что Вика сообщила по телефону…

- Хр-пр… Не может быть! А у меня с Денисом разговор на завтра назначен… Вот, уж удивил! Ну, тогда новость за новость. Ребята из экономического отдела всласть покопошились в бухгалтерии театра. И знаешь, что они сказали? Они сказали: вашего Кондру было за что укокошить!

Май, 2005. Алматы.

Весна начиналась сыро и промозгло. Март и апрель почти смешались в талом снегу. Наступил май. Солнце ласково смотрело сверху. И чувствуя его опёку, люди расставались с холодностью и чёрствостью, отголосками ушедшей зимы. В разгаре цветения пребывала и любовь к Аиде у художественного руководителя театра Игоря Васильевича Кондру.

Ему позавидовал бы каждый: настолько худрук светился счастьем, настолько помолодел. Он забегался в хлопотах по приготовлению свадьбы. И если не дружеская помощь Олега – «просто пропал бы». Труппа театра, само собой, была в курсе. Когда ещё выдастся такой случай: погулять «на халяву», заработать – «подхалтурив» на стороне, опоздать на репетицию, а то и вовсе пропустить… Ведь уже недели две мысли Кондру летали вне театра… летали так далеко…

…Аида, девушка с большими претензиями, но не блещущая эрудицией и знаниями, прохаживалась внутри здания театра, словно английская королева. Ей казалось, что вот это и есть её дворец, то бишь, поместье… Но, увы, худсовет ни под каким видом не хотел зачислить её в труппу театра, видимо, за отсутствие надлежащих способностей.

- Не беда, - утешал её Игорь Васильевич, который в душе был согласен с худсоветом. – Они просто завидуют: ты же у меня красавица!

- А ты обещал, - канючила Аида. – Обещал, что в этот раз получится…

- Увы, пока… зато - что я тебе покажу, - Аида надула губы и отвернулась. - Посмотри сюда, заюшка… - «заюшка» взглянула: в руках Кондру, птицей порхал авиабилет с путёвкой. – На Маврикий! – лирическим тенорком пропел Кондру. – Это тебе, я понимаю, слабое, но всё же – утешение…

…А сегодня, в день свадьбы, Аида горделиво демонстрировала

заморский загар, платье «от Тотти», и диадему вместо фаты. Под солнечными лучами она выглядела принцессой в короне… и Кондру млел…

Убеждённый всем коллективом, что свадьбу играть в театре – не лучшая примета, худрук снял в Парке Отдыха, вновь отстроенный «Поплавок». Олег пригласил друзей из ТЮЗа, музыкантов, изображавших цыган; присутствовала джазовая дива из Австралии – чья-то подруга; здесь и «Звездочёт», подарков – море, чем не «Золушкин» бал?

Но самым неожиданным сюрпризом оказался Альберт Синаевич Гаглоев. Без всякой шумихи, он встал подле невесты, и, достав старую скрипку, заиграл «Заунывную» - ту, что традиционно исполняли для невесты, на еврейских свадьбах - перед венчанием. Музыка лилась так трепетно и тонко, рассказывая о печали расставания с девичеством, невинностью, родительским гнездом. Музыка разговаривала с каждым в отдельности, трогая за самое сокровенное, точно дёргала ниточки хрупких сердечных мышц. Все замирали, заслушавшись, и благоговейно плакали. Каждый о своём… Альберт Синаевич, закончив играть, поклонился:

- Это мой вам подарок… - все ожили, зааплодировали, восторженно закричали «Браво!»

На какой-то миг, Аиду посетила шальная мысль: не прогадала ли она, выбирая в мужья Кондру, а не Гаглоева? И эта серая, чересчур трезвая, расчётливая и плоская мысль, тотчас разрушила чары многоцветной волшебной музыки, лившейся из скрипки. И Аида вернулась на бренную землю к своим проблемам, присовокупив лишние сомнения.

Гости прибывали и прибывали.

На пирсе стояли Денис с женой. Вика сокрушалась:

- Неужели он не видит, что берёт в жёны несмышлёного ребёнка?

- Это не наше дело. Вернее, не твоё – я же молчу! – Денис шарил глазами по приезжающим, и его абсолютно не интересовали наблюдения и проницательность супруги.

- А почему Нелли Владимировна и папа не пришли? Странно как-то…

- А?.. Что?.. Не имею понятия… папа собирался поначалу, даже вытащил свой «Огурцовский» двубортный костюм… но мама что-то взбрыкнула… Я уверен: она прикинулась нездоровой.

…Официальным тамадой была не Гульнара, но она почти не выпускала микрофона из рук, и вообще, смотрелась, как «гвоздь программы»! Облегающее, фисташковое, усыпанное блёстками, платье, пышущий темперамент, величавость – всё это вкупе, делало Гульнару, никак не меньше, чем «Хозяйкой медной горы». Из её уст лились дифирамбы, салюты, панегирики, пожелания всяческих благ. Актёры здесь же соорудили, якобы экспромтом, весёлый «Капустник».

…На берегу, при подходе к ресторану, у дерева, плотно прижавшись спиной, стояла Яна. Олег тщётно пытался сдвинуть её с места:

- Ну, что ты упрямишься? Погляди, как там весело, - стонал он.

- Я не могу. Я боюсь толпы, - она вдруг бросилась на грудь Олега. – Ты же не будешь смеяться? Ответь – не будешь?

- Да нет же, дурочка! Мне не до смеха, пойдём, я тебя познакомлю… - утешая, он ласково гладил её по голове.

- Олег! Мне страшно! Я боюсь… что надо мной будут смеяться…

- Глупости! Чего ради? Им нет никакого дела до нас! Яночка, - Олег уже умолял. – Ну, в конце концов, я проголодался!

- Ты уверен, что мы пройдём незамеченные?

- Абсолютно!

И только они, наконец, решились войти в ресторан, как увидели идущего к ним навстречу Кондру. Жених брёл, пошатываясь, обласканный Бахусом. Он распахнул объятия:

- Олег! Друг мой! Как я тебе благодарен!.. Что-то голова гудит… нет, всё в порядке…

- Игорь Васильевич! Вам сегодня пить вроде как нельзя! – пошутил Олег. – Знакомьтесь, Яна! – Та стояла - ни жива, ни мертва.

- Какое воздушное… невесомое и светлое… существо! Я вас

приветствую, Игорь Васильевич, - он кивнул головой, и, потеряв равновесие, ухватился за дерево.

- Я поздравляю вас… - пролепетала Яна.

- Ян, его здесь нельзя одного оставлять. Давай, ты побудь с ним, а я сейчас… - и Олег побежал в «Поплавок».

- Куда это он?

- А где же невеста?

- Аидушка решила со мной в прятки поиграть…

- А-а… это ритуал: невесту украли – надо искать…

- Может, и так… а чего искать? Она уехала на катере с другом… прокатиться по озеру… что-то давно их нет… Тогда я посплю…

- Ну, как же так? Дурдом какой-то! – и Яна метнулась в самую гущу гостей, с криком «Олег! Олег!» Перед ней расступались, кто-то игнорировал, кто-то пытался ущипнуть-приударить – в общем, ничего страшного. Яна заулыбалась: «Неужели я сделала это?» Вдруг, её лицо омрачилось невероятно: в маленькой комнате для VIP персон, которая отсюда хорошо просматривалась, Яна увидела Олега и ту - красивую тамаду. У Яны подкосились ноги, но и это было не всё. Сцена, представшая перед ней, повергла её в содрогание: Олег размахнулся, и, со всей силы, влепил пощёчину Гульнаре. «Курва!» - прокричал он. Музыка заглушила его голос…

* * *

30 октября 2005. Алматы.

Чингиз обнимал Гульнару за талию, стоя в проёме двери перед Диной Оспановной.

- Что же ты меня не предупредил, сынок, - растерялась та, перекладывая сковородку с камбалой, из одной руки в другую.

- Здравствуйте, Дина Оспановна, - мило приветствовала Гульнара. – Вам помочь? – высвобождаясь из объятий Чингиза.

- Да что там! Я почти пожарила, - защебетала Дина Оспановна, провожая гостью на кухню. – Овощи в духовке, компот и варенье – перед вами… - она провела рукой по своим владениям, и, оставив Гульнару, набросилась на сына.

– Чингизик, вот здесь, на этом самом месте, - указывая на тумбочку возле вешалки. – Лежала стопка старых газет.

- А-а… тех, что я недавно рассыпал?

- Да, тех злополучных газет! Где они?

- Ма-ам, ну, они же двухнедельной давности – я их выкинул…

- Молодец! – в отчаянии прокричала Дина Оспановна. – Кто тебя просил?! Нет, ты скажи: я тебя просила?

- Ну, не просила… - сын, отступая, пятился к своей комнате.

- Господи! Какой ты ещё ребёнок! От тебя только заботы, хлопоты и лишняя суета! Теперь мне придётся… теперь мне придётся… - и, роясь в шифоньере, подбирая наряд. – «Идти туда, не знаю, куда»!..

- Почему?

- Потому! Я хоть раз выбросила без спроса какую-нибудь твою бумажонку? А? Нет, ты ответь!

- Ну, нет, но это старые газеты…

- Не твоё дело! Надо было узнать!.. А теперь я должна уйти по твоей милости! – прошипела она. – Гульнара, дорогая, присмотри за ним, а то, неровён час, он и камбалу выбросит!

Гульнара смеялась, стоя на кухне:

- Присмотрю, конечно…

- Ну, я пошла… Буду скоро… может, через полтора… два часа… точно!

- Тебя проводить?

- Нет! – Дина Оспановна захлопнула дверь перед носом сына.

- Чингиз, у каждой женщины обязательно должны быть свои большие и маленькие тайны… - Гульнара многозначительно взглянула на него, обвивая руками и притягивая к себе. Они слились в поцелуе. Пьянящий запах французских духов окончательно сбил Чингиза с ног…

* * *

30 октября 2005. Алматы.

Вика с нетерпением ожидала звонка Чингиза. Состояние Нелли Владимировны, по словам врачей, было критическим: она пребывала без сознания. Денис замкнулся в себе, почти ни с

кем не общался, даже с Ритой. Его можно было понять: чуть что - и становишься круглым сиротой за какие-то считанные дни…

Тишину распорол крик Риты:

- Мама! Смотри, ты спрашивала – какой из себя шарпей! Вон, дядя Чингиз его вывел!

Вика выглянула в окно и случайно встретилась глазами с Чингизом, как раз, смотревшим наверх. Она печально помахала ему рукой, и жестом показала, что ждёт звонка. Денис вошёл на кухню:

- Кого вы там высматриваете?

- Да, Чингиза… он обещал позвонить, - запросто ответила Вика.

- Ну, пригласи его домой… глупо переговариваться по телефону, живя в соседних подъездах… Да и я хотел с ним потолковать кое о чём…

Вика млела от того, как Денис преображался на глазах, и, радостно повернувшись к окошку, отворила створку и крикнула:

- Чингиз! Приходите на чай!

- Непременно! – крикнул тот, влекомый псом к очередному кустику.

* * *

30 октября 2005. Алматы.

Дина Оспановна с трудом нашла нужный ей адрес. Дом был старый, без лифта, ступени высокие, а подняться надлежало на четвёртый этаж. Она добралась до квартиры и, немного отдышавшись, позвонила в дверь. Сердце её трепетало и от физической нагрузки, и от предстоящей встречи.

- Кто там? – спросил женский голос изнутри.

- Это квартира Ситниковых?

- Да. А что? – по-прежнему не открывали.

- Светлана, это вы? – дверь мгновенно открылась.

Женщины, глядящие друг на друга, одновременно сделали шаг назад, от неожиданности. Обе ошиблись в предположениях.

Хозяйка автоматически собралась закрыть дверь, но спросила: - Вы кто?