Страница - 16

ЗЕЛЕНЫЕ УШИ ПУСТЫНИ

С первым теплом на горячей от солнца равнине, по каменистым соп­кам появляются округлые пятна листьев ревеня низкого или ревеня песчаного. Но как бы ни называли это оригинальное растение, мне оно представляется всего лишь малень­ким ушастым карликом в сравнении с его крупным родственником — ре­венем алтайским. Весной ревень выбрасывает коричне­во-красноватые жилистые ладошки листьев. Два, реже три листочка поднимаются на коротеньких толстых че­решках и расстилаются по земле, плотно прикрывая ее от иссушающего солнца. Маленькое мудрое растение ста­рается сохранить каждую каплю живительной влаги и это ему удается: земля под листьями всегда влажнее. Следом за листьями вырастает тугой початок. Поначалу и он красноватый, но быстро зеленеет и, приподнявшись над равниной, распускает мелкие белые цветки, покры­вая, как пеной, соцветие.

Весна в пустыне стремительна, не менее стремитель­на и коротка жизнь некоторых растений, за что их на­зывают— эфемероидами. К таким растениям и относит­ся ревень низкий. Со дня появления первых листьев проходит немногим более месяца, но и этого хватает для его роста и развития. И когда весна добирается до горных вершин, окружающих долину, подсыхают и «ржа­веют» листья ревеня. Они становятся еще более морщи­нистыми, отчего походят на уши слоненка. С порывами ветра листья шевелятся, поднимаются, словно прислу­шиваются, о чем это поет ветер, о чем шепчут тощие ко- выли. И однажды ветер неистово, в припадке озорст­ва, открутит эти «уши» пустынного карлика и с сухим скрежетом покатит по земле, пока они не зацепятся за камень или куст. Ветер не уймется, пока не сорвет и не покатит от кустика к кустику, словно маленькое пере­кати-поле, ржавую голову ревеня, его соцветие, нагру­женное семенами. В разных трещинах, за камешками и просто на голой глине рассыпаются семена. На следу­ющий год из этих семян вырастут десятки, сотни, а мо­жет быть, тысячи зеленых ростков, и все они будут при­подниматься, подслушивать звуки и песни пустыни.

ВИНОВАТ РУЧЕЕК

Мы идем по растресканной от без­водья земле. Кругом, на вершок от земли, кустарнички солянок, серых от пыли. Словно из-под земли, то и дело оглядываясь, выкатываются малые жаворонки, они делают не­сколько перебежек и стремительно, с журчанием летят низко над зем­лей и теряются среди однообразной равнины. Вот и все. И опять только солнце и треск взлетевших из-под ног кобылок. Виднеются холмы, голые, плешивые, ободранные ветрами как и вся равнина. Но вот показалась живая, радующая глаз зеленая морщин­ка на бледноликой пустыне.

Не сразу догадаешься, почему вдруг именно здесь зеленая полоска, но вскоре все проясняется: весной и осенью, в пору редких дождей, сбегающая с увалов во­да образовывала маленький ручеек, который поначалу был настолько мал и бессилен, что вежливо огибал каж­дую кочку, бугорок и кустик. И так каждый год появ­лялся и умирал от знойного солнца этот робкий ручей. Но не зря говорят, что капля камень долбит. Проходили десятилетия, и сейчас его излюбленная дорожка—русло, которое проложил он среди сухих холмов, обратилось в глубокий овраг, распиливший равнину надвое. Водой и ветром нанесло сюда семена ковылей, колючего кустар­ника—караганы, спиреи и других трав. И зазеленел овраг. Далеко его видно. В зарослях его чекают серые славки, покачиваясь на ветру золотой горошиной, на карагане сидит самец желчной овсянки. Тут же крутит от возбуждения длинным хвостом туркестанский соро­копут. Не редкость и заяц-песчаник. Где зелень, там и жизнь.

ДОБРЫЕ СОСЕДИ

Выпорхнула стройная и подвижная каменка. Чек-чек!—глухо кричит она. Она то вытягивается во весь свой рост, привставая на цыпочки, то кланяется, всплескивая темными крыльями, мелькает белый, как снег, хвост, окаймленный темной полоской. Можно подумать, что птичка страшно обрадовалась появлению человека. Однако внимательно присмотревшись, убеждаешься в обратном — каменка обеспокоена. Тогда значит, где-то близко гнездо. Но где, если кругом рав­нина? Каменка: и название само за себя говорит, что в какой-то степени она связана с камнями или по крайней мере с каменистыми местами. А здесь ни скал, ни кам­ней, только ровная утомительно-однообразная глинистая равнина, едва прикрытая чахлой и редкой травой, по которой, лениво изгибаясь, ползет желтая пыльная дорога.

Я медленно иду этой дорогой, непонятно зачем пово­рачивающей в разные стороны по идеально ровной мест­ности. Следом обыкновенная каменка, кланяясь и чекая, перелетает с места на место. Проводив меня на почти­тельное расстояние, каменка успокоилась, перестала че- кать. У обочины дороги вынырнули из норок сначала один, потом другой глиняные столбики. Навожу бинокль, а у столбиков крупные темные глаза, натопорщенные усы и серые шубки, а на щеках яркие пятна, за которые этих зверьков называют краснощекими сусликами. Сус­лик по привычке не спеша заковылял вдоль дороги в поисках съестного. Нашел, остановился и стал копать, потом сел на задние лапки и по-беличьи начал что-то есть. Внезапно его безмятежность нарушилась: над его головой с громким чеканьем. часто-часто трепеща кры­льями, повисла моя знакомая каменка. Удары один за другим посыпались на голову бедного зверька. Теперь у меня не было сомнений, что гнездо рядом.

Оказывается, гнездо птички помешалось в норке сус­лика С биологической точки зрения это соседство мож­но считать полезным, суслика выручают от опасности глаза каменки. Ведь она намного дальше его видит и не только идущего по дороге человека, но и хищника в не­бе. и притаившуюся рядом лисицу заметит первой и видает. Чуть что, чекнет каменка-соседка: внимание опасность! И суслик на всякий случай шмыг в под­земелье.

Каменке своя польза. Попробуй в сухой безводной пустыне квартиру снять. Все-такн птичка маленькая и безобидная, сунься в норку к хорьку — считай пропал. А вот норка суслика в самый раз, бояться его особенно нечего, и крыша над головой — пернатому хищнику не достать. Но дорого за это соседство платит птичка. Так однажды я наблюдал, как каменки-родители гнались, изнемогая от жары, за сусликом, который тащил в зубах задушенного полуоперенного птенца. У норы несчастных каменок лежал еще одни, уже полусъеденный птенчик. В другой раз я поймал суслика с голубоватым яичком розового скворца.

Хотя и старые это соседи, каменка да суслик, но каменкам труднее приходится. Поэтому эти жизнера­достные пичуги и кричат «чек-чек>, что значит всегда начеку.