Страница - 7

ЛЕС В ПУСТЫНЕ

Темно-синей, почти фиолетовой глы­бой, возникла вершина горы Кара- бирюк, и больше глазу не за что за­цепиться, и мы шурим глаза, вгляды­ваясь в однообразную даль. И вдруг показалась длинная полоса разре­женных саксаульных зарослей.

Подъезжаем и входим в саксау­ловый лес, если его так можно на­звать. Этот лес по-своему оригинален. Заросли образова­ны белым саксаулом или пескодревом, который одиноч­ными, развалистыми кустами разбрелся несобранным стадом в полынной сухой полупустыне. Светлый, словно выжженный солнцем, искривленный ствол саксаула не­высокий и при желании можно дотянуться до макушки. Ветви его покрыты зелеными игольчатыми стеблями, лом­кими и солоноватыми. Среди них прячутся светло-желтые и коричневатые соцветия. Цветы без запаха. Семена сначала зеленые, потом, по мере созревания, темнеют и также имеют солоноватый вкус — вкус земли Призай- санья.

В таком лесу не спрячешься, не скроешься от солнца. Здесь не шумят ручьи, не шепчутся листья, не пахнет мо­хом и грибами. Только сухое небо, слепящее солнце, бро­сающее чахлую сетку тени под жидкие кроны саксауль­ника. Ломаются в крошки, пылят под ногами прошлогод­ние стебли травы. Где-то в вышине звенят жаворонки. Выскакивают из подземных убежищ в этом солнечном лесу степные желтые пеструшки, похожие на хомячков. Глиняными колышками торчат они у своих нор, готовые нырнуть в них при первом шорохе. Убедившись в без­опасности, начинают кормиться или перебегать от норы к норе.

Объявился ветерок, и запахло распаренной полынью. Странный лес: смотришь издали — вроде бы лесок, а зай­дешь в него, и заросли пропадают, редеют, теряются, и видишь только отдельные кустики.

Каждый раз, бывая в Зайсанской котловине, мы оста­навливаемся у этих саксаульников, но, побродив в них час-другой, устаем и с сожалением уезжаем. Так было и на этот раз — до встречи, солнечный Зайсанскнй лес!

КАРАБИРЮК

Мираж, подгоняемый нагретым, струящимся воздухом, подобно при­зрачному белесому морю, набегает на черно-фиолетовый остров, но грозная, как вулкан, вершина Карабирюка разбивает волны теку­щих миражей и черным айсбергом всплывает, сохраняя незыблемость и спокойствие. Крепко-накрепко го­ра вросла в этот знойный мир равнины, и ее черный горб маячит на желтом просторе Зайсанской котловины. Породы, из которых состоит гора Карабирюк, самые древние — палеозойские, и все, что окружает их, в срав­нении с ними молодо и зелено. Карабирюк обладает ма­гической силой притягивать взор всякого, кто приезжает сюда. Путник, увидевший эту гору, мгновенно загорает­ся желанием пройти ее каменистыми сухими ущельями, подняться на вершину и с высоты посмотреть вокруг.

В 1840—1841 годах эти места посетили замечатель­ные натуралисты-путешественники от Московского Об­щества испытателей природы — Г. С. Карелин и его та­лантливый ученик И. П. Кирилов. Здесь, в северном Призайсанье, Г. С. Карелин видел джигитаев, или как мы теперь их называем — куланов, стада сайгаков, джейранов и ставших сейчас очень редкими и сохранив­шихся только в Монголии диких лошадей Пржевальско­го. Также в 1876 году во время своей поездки в Запад­ную Сибирь, которая состоялась благодаря финансовой поддержке известного в то время сибирского мецената А. М. Сибирякова, знаменитый немецкий путешествен­ник Альфред Брэм и доктор Отто Финш встречали здесь же диких двугорбых верблюдов, о которых московский профессор В. Г. Гептнер писал, что самые последние ди­кие верблюды в нашей стране встречались в Казахстане именно тут, в Зайсанской котловине. Но не стало этих животных здесь, и исчезли они только по вине человека. Вот как об этом в начале нашего века писал В. А. Хах- лов: «Так исчезли с горизонта котловины дикие верблю­ды, не видно диких лошадей и куланов, редко-редко за­ходят сюда тигры и барсы, уединились сайга, газель и саксаульная сойка. В 1873 году здесь видели последних куланов, гораздо раньше исчезли верблюды и дикие ло­шади, в 1894 году был здесь последний тигр. Сайга, прежде бродившая по всей котловине тысячными табу­нами, теперь уже оттеснена отовсюду... редеют... насаж­дения, распугивается и разгоняется дичь, сжигаются камыши, прокладываются дороги...»

Раньше я слышал, что на этой одинокой горе живут сурки. Однако на мои расспросы местные жители гово­рили, что были здесь сурки, но их истребили. Как прави­ло, рассказы старожилов интересно слушать, но верить им можно не всегда, и натуралистам это хорошо извест­но. И вот однажды в 1978 году, оказавшись на этой го­ре, я сделал для себя интересное открытие — здесь я встретил сурков. Одиночные зверьки, возмущенные моим вторжением, громко пересвистывались. Словно старых знакомых приветствовал я этих очень осторожных тол­стобоких зверьков, восседающих столбиками на темных гребнях скал. Из птиц на скалах этого высокого острова я нашел гнездящихся соколов-балобанов, одиночные па­ры пестрых каменных дроздов, монгольских снегирей, рогатых жаворонков, желчных овсянок, каменок-пле- шанок и розовых скворцов. А как бы хотелось, чтобы исчезнувшие в прошлом веке животные вновь украшали эти безотрадные, опустевшие просторы.