Страница - 5

Слишком далеко от неба

После публикации статьи «На одном крыле» («НП» №1 от 12 ян­варя 2007 года) на редакцию обрушился шквал читательских от­кликов и дополнительной информации. В прошлом номере газеты мы опубликовали материал «Все хорошо, как никогда?», в котором содержались ответы заместителя министра обороны генерал- майора Б. Джанасаева на поставленные редакцией вопросы. Ге­нерал отчеканил, как отрезал: «В настоящее время исправность авиационной техники находится на достаточном уровне для адек­ватного реагирования на возможные угрозы». По злой иронии в тот же день, 16 февраля, под Карагандой во время выполнения тренировочных полетов разбился истребитель МИГ-31. Крушение унесло жизни двух офицеров и, no-видимому дало более красноречивый ответ на вопрос о состоянии авиатехники, чем это сделал высокий военный чиновник Джанасаев.

Трагедия произошла в 21 час 8 минут в пяти километрах северо­западнее аэропорта Караганды. Во время учебно-тренировочного полета самолет упал при заходе на посадку. МИГ-31 разорвало на части, осталось лишь хвостовое оперение. Оба пилота - штурман майор Андрей Леонтьев (1975 года рождения) и заместитель командира авиационной эскадрильи капитан Денис Федотов (1978 года рождения) - погибли.

В первый же день ЧП было принято решение, что расследова­нием причин катастрофы займется комиссия Минобороны под ру­ководством главкома сил воздушной обороны Колена Ахмадиева, за­тем руководство доверили экс-министру Мухтару Алтынбаеву. Для консультации и участия в расследовании приехали уполномоченные эксперты российской самолетостроительной корпорации «МИГ» и Ниже­городского авиационного завода «Сокол».

Уже обнаружены бортовые самописцы. Как заявили военные, «прослушивание магнитофонных записей переговоров между чле­нами экипажа и лицами группы руководства полетами позволяет сде­лать предварительный вывод, что причиной катастрофы явилась неисправность пилотажно-навигационного оборудования, возникшая в воз­духе».

В авиационной части, где произошло ЧП, тяжелая обстановка. Все понимают, что причины аварии упираются либо в профессионализм летчика, либо в неисправность самолета. И то, и другое-будет звучать как диагноз (если не приговор) всей нынешней боеготовности казахстанских войск. Но в случае обвинения летчиков в непрофессионализме их семьи вдобавок ко всему не получат денежную компенсацию и пособие.

Вопросов очень много.

Истребитель-перехватчик МИГ-31 Б является самолетом ново­го (четвертого) поколения и считается крайне надежным в эксплуа­тации. Снабжен дублирующими системами. Если отказало основное навигационное оборудование, то должно было сработать дублирующее, имеющееся во второй кабине у штурмана. Кроме того, в случаях опасного снижения к земле обязательно срабатывает сигнал «Опасная высота» на табло и повторяется магнитофонная звуковая речь. Если отказало и это оборудование, то имеется радиовысотомер, который также сигнали­зирует об опасном приближении к земле.

Допустим, отказали все приборы. Поскольку самолет упал плашмя, предположим, что была попытка сознательного предварительного сближения к земле для его дальнейшей посадки. Возможно, не хватило опыта маневрирования, и помешали приближающиеся сумерки. Эта версия имеет право на существование и ставит вопрос: учили ли лет­чиков действиям в данных условиях?

Каксообщили наши источники в Минобороны, заместитель командира эскадрильи карагандинской авиабазы, летчик 3 класса капитан Денис Федотов за все время службы имел общий налет 250 часов. За полтора месяца этого года он налетал всего один (!) час. Почему при таком налете часов допускается полет летчика в вечернее время?

Сравните: для того, чтобы подтвердить третий (самый низший) класс, офицер должен иметь налет - 1500 часов; летчик 2 класса - 2500, 1 класса - 3000 часов. Летчик-снайпер - 5000 часов налета с опытом боевого применения.

В авиации есть правило - если летчик не летал 20 дней, то он должен проходить новую летную практику на земле. Где тренажеры, купленные в Чехии за 4, 8 млн. долларов США, и польза от них?

Не может не возникнуть вопрос, почему экипаж не катапультировался? Спасать многомиллионную технику - безусловно, подвиг, но человечес­кая жизнь неизмеримо дороже. Как считает летчик подполковник запаса А. Братченко, причина отказа от катапультирования может быть в другом: личный состав военно-воздушных сил практически не выполняет план парашютной подготовки с 2002 года и, как следствие, летчики по своим моральным качествам практически не готовы к вынужденному по­киданию самолетов и вертолетов.

Прежде всего, в каком состоянии был самолет? Если в паспорте разбившегося МИГа нет официального заключения о продлении меж­ремонтного ресурса (обычно на 2-3 года), то прямая вина в случившем­ся эксплуатанта - МО, а конкретно, зама по вооружению СВО.

Катастрофа в Караганде - страшное предупреждение. Необходи­мо срочно провести независимый аудит всей военной авиатехники, особенно самолетов и вертолетов третьего и четвертого поколения. По имеющейся информации, эта тема планировалась для обсуждения во время переговоров в ходе недавнего рабочего визита министра обороны РК Д. Ахметова в Москву.

В частности, 16 февраля на встрече с генеральным директором ФГУП «Рособоронэкспорт» Сергеем Чемезовым были затронуты темы поставок продукции военного назначения, создания интегрированной системы управления и контроля воздушного пространства РК, создания автоматизированной системы планирования действий сил и средств ПВО, авиации и сухопутных войск, а также вопросы сотрудничества в области информационных технологий.

Также планируется, что коллегия Министерства обороны пройдет с участием президента страны, и одной из тем повестки дня станет положение дел в военной авиации, будут заслушаны бывший министр обороны М. Алтынбаев (ранее дважды командующий СВО) и нынешний глава СВО Ахмадиев.

P.S. Коллектив редакции «НП» выражает соболезнование родным и близким погибших летчиков.

Ольга Медведева, газета «Новое поколение» от 23 февраля 2007 г.

Айболат Курманбай: «Ошибки могут нам дорого стоить»

Казахстанская армия давно стала объектом для критики. И в боль­шинстве случаев - заслуженно. Но полковник запаса Айболат Кур­манбай уверен, что рано заказывать панихиду по Вооруженным силам и что они имеют шанс стать национальной гордостью. Правда, только в том случае, если некоторые генералы и полковники пе­рестанут «валять ваньку».

В чем ошибка Ахметова?

Недавно все мы наблюдали трансляцию военного парада. Смог ли он затушевать, отодвинуть на второй план недостатки в деятельности Министерства обороны Казахстана?

Абсолютное большинство личного состава армии составляют доб­росовестные офицеры, военнослужащие по контракту и солдаты - это бесспорно. Что же касается нынешнего сложного положения дел в Министерстве обороны, то оно является объективным результатом деятельности последнего поколения руководителей оборонного ведомства. Увы, но выявленные факты коррупции являются лишь верхушкой айсберга, под которым скрыты еще более серьезные проблемы в организации деятельности оборонного ведомства, обу­чении войск, подготовки и назначения офицерских кадров, социального обеспечения личного состава и так далее. Коррупция - это лишь следствие, а главная беда нашей армии состоит в кризисе управления, в ошибках при подготовке, принятии и реализации решений. Причи­на - субъективные методы организации всего военного дела. Идти вперед уже невозможно без дополнительного законодательного обеспечения, кардинального решения комплекса вопросов подготовки войск и строительства вооруженных сил. Крайне усложненная система управления, искривление кадровой политики и бюрократизм в реальности создали такой барьер, который не смог преодолеть ни один министр. Необходимо еще раз задаться вопросом: какая должна быть армия? И в дальнейшем на основе выводов военной науки и анализа геополитической обстановки на практике разрешать имеющиеся проблемы.

Наука - это хорошо. Но дело определяют люди. Вот как Вы оцениваете деятельность бывшего министра Даниала Ахме­това?

Его деятельность в целом надо оценивать положительно. Имен­но при гражданском министре ожила боевая подготовка войск, начались полеты авиации, были возвращены в армию или повышены в должностях достойные генералы и полковники. Была разработана программа трансформации Вооруженных сил, и, в отличие от пре­дыдущих «планов реформирования», она существенно отличалась принятием конкретных индикативных показателей улучшением боевой готовности войск, их дислокацией с учетом потенциальных угроз, решением социальных вопросов в гарнизонах, усилением человеческого фактора. В области же автоматизации системы управления войсками с привлечением отечественных компаний удалось успешно провести проектно-изыскательские работы. Но разве можно за два года решить все проблемы, которые не решались более десяти лет? Одной из ошибок Ахметова явилось то, что он не информировал в полной мере Президента о положении дел, а рассчитывал только на свои силы. К тому же он не принимал решительных мер по противодействию коррупции, то есть сработал фактор ведомственного подхода к решению задач общегосударственного характера.

И... его «съели». Или у Вас другая версия отставки Ахметова?

Даниал Кенжетаевич четко разобрался с положением дел в оборонном ведомстве, а его эффективная деятельность создавала конфликт государственных и личных интересов застойных сил в лице некоторых высших генеральских чинов. Последним подвернулся удобный момент для того, чтобы выставить министра в негативном свете

с этими израильскими артиллерийскими системами, хотя надо отметить, что Ахметов изначально не стоял у истоков данной сделки, да и как политическое должностное лицо не в состоянии был контролировать выполнение всех договоров - это не его обязанность. Для этого есть заместитель, курирующий вопросы вооружения, заместитель по экономике и финансам, да и председатель Комитета начальников штабов как руководитель ведомства в составе министерства согласно законодательству «организует текущее и перспективное планирование обеспечения Вооруженных сил необходимыми видами вооружения и военной техники...» В итоге был нанесен удар по репутации Ахметова с целью его освобождения от должности, тем более что очередной международный скандал с вооружением все равно разгорелся. Считаю необходимым введение в практику не только персональной ответственности первого руководителя, но и коллективной ответственности его заместителей и командующих как членов военной коллегии Министерства обороны, когда по вопросам развития армии принимаются коллективные решения. В армии так не бывает: виноват начальник или подчиненные, а я тут как бы ни при чем. Вопрос с отставкой министра был решен половинчато - по мнению многих ветеранов армии, от должностей должны были быть также освобождены все его заместители.

Центры тяжести или кандалы?

Какие уроки мы должны извлечь?

Я бы выделил три основных блока. Во-первых, армия должна раз­виваться по объективным, научным и общепризнанным принципам развития военной организации, а не согласно волюнтаристским подходам. Нельзя превращать армию в экспериментальную площадку. Во-вторых, в государстве должен быть создан механизм руководства и организации контроля над положением дел в Вооруженных силах. И не только над ней, но и над другими войсками и воинскими формированиями. И последнее. Армия должна перестать быть для всех лиц, независимо от степени влияния на государственное управление, местом для незаконного извлечения доходов.

А что это за механизм руководства и контроля? Разве его нет?

Вопросы развития армии не изучаются центральными госу­дарственными научно-исследовательскими институтами или анали- тическими центрами, даже Казахстанским институтом стратегических исследований при Президенте РК. То есть о реальном положении дел в армии с военно-научной, собственно военной, социологической и аналитической точек зрения руководство страны объективно не знает. Есть только дозированная информация надзорных правоохранительных органов - и все. Программа развития армии морально устарела, а основные ориентиры Программы трансформации Вооруженных сил не доведены до логического завершения. У президента в мирное время нет непосредственно подчиненной ему структуры в плане единого контроля над положением дел в Вооруженных силах, других войсках и воинских формированиях, а секретариат Совета безопасности имеет только совещательно-консультативные функции. И то - для обеспечения деятельности Совбеза. По сути, до настоящего времени военные разрабатывают для себя проекты решений, формально утверждая их у президента или премьер-министра, и сами же осуществляют контроль как над их выполнением, так и над своей деятельностью. Разве задачей оборонного ведомства является формирование государственной политики в военной области, если оно само входит в систему исполнительной власти? Скажите, какой министр или заместитель министра будет себя контролировать, да еще и объективно? Разве они будут докладывать о своих ошибках и просчетах? Огромные неконтролируемые полномочия неизбежно приводят к ошибкам, злоупотреблениям и очковтирательству, а безнаказанность - к вседозволенности. Это неправильно, когда мы делаем ставку только на личность первого руководителя Министерства обороны, его деловые и личные качества - необходимо, чтобы работала вся государственная оборонная система. Ведь у министра, как и у любого человека, возможны ошибки, и он физически не может все знать и охватить. У главы государства должны быть структуры, как изучающие перспективные вопросы обеспечения военной безопасности, так и эффективно контролирующие все, что связано с боевой и мобилизационной готовностью, обеспечением вооружения, дисциплиной, морально-политическим состоянием личного состава Вооруженных сил, Пограничной службы, Внутренних войск, МЧС и других формирований. Эта функция могла бы быть возложена, к примеру, на оборонный отдел администрации Президента РК, военную инспекцию и группы военных советников при президенте, которые бы вырабатывали для Верховного Главнокомандующего проекты решений и контролировали реализацию программ и планов оборонного строительства, а Министерство обороны как исполнитель только выполняло бы их. Во всех странах мира военные не заинтересованы в таком контроле, но их заставляют подчиняться. Речь идет о совершенствовании президентского контроля над силовыми военными структурами, и хотелось бы надеяться, что вновь назначенный секретарем Совета безопасности Марат Тажин сможет убедить руководство страны в необходимости претворения в жизнь этих инициатив.

Все это понятно, но реформы в армии столь же часты, как слезы на глазах профессиональных плакальщиц. И где конкрет­ные результаты?

Действительно, после первого министра обороны генерала армии Сагадата Нурмагамбетова его преемники начинали свою деятельность с презентации различных громких реформ, так и не доведя их до логического завершения. Если посмотреть на нас со стороны, то сплошная эклектика. Так, не делая упор на национальную высшую военную школу, мы половину офицерского корпуса выучили за рубежом, причем по разным стандартам, системам обучения и направленности воспитания. К нашим условиям адаптирован Комитет начальников штабов, но, извините, мы же не такая страна, как США, которые имеют командования на отдаленных континентах и войска которых выполняют иные функции. Кто может привести хотя бы один пример полного и качественного выполнения провозглашенной программной задачи? За эти полтора десятка лет накопился огромный пласт не разрешенных вовремя проблем. Это выглядит примерно так - в лодке накопился большой груз, затем центр тяжести оказался сдвинут, и к чему это может привести - понятно каждому. Правильнее было бы не осуществлять непонятные реформы, а планово разрешать имеющиеся проблемы с упором на перспективное развитие армии. В этом смысле верным был выбор на трансформацию, и, думаю, что через определенное количество времени мы могли бы иметь конкретно выраженные результаты. Но сейчас непонятно, будет ли продолжен этот курс или вектор снова будет сменен. Сейчас ситуация опять зависит от личной позиции нового министра обороны - пойдет ли он путем внутриведомственных административных изменений или в направлении создания государственного механизма руководства армией и контроля над нею, развития Вооруженных сил в соответствии с объективными требованиями времени и коренного разрешения накопившихся проблем?

Имеющиеся проблемы должны быть разрешены

Так какой должна быть армия? И каким Вам видится выход из положения?

До сего времени армия в значительной степени продолжает за­ниматься имиджевыми проектами, которые не оказывают сущест­венного влияния на обороноспособность. Надо освобождаться от всего лишнего и не связанного с задачами боевой подготовки. Считаю, что должно быть два основных направления деятельности - учебно­боевая и работа по ее обеспечению. Остальную деятельность - спортивную, административную, международную, артистическую и т.п. - надо «урезать», что, кстати, даст большую материальную эко­номию в условиях кризиса. Значительную пользу могли бы принести отставные генералы и полковники, направленные работать в адми­нистрацию Президента РК, секретариат Совета безопасности и кан­целярию премьер-министра. Особенно нуждается в них парламент, где от оборонного ведомства числится один прохлаждающийся пред­ставитель, не имеющий кадрового военного образования и никакого опыта службы в войсках. У нас военное законодательство отсталое и несовершенное, а многих нужных нормативных правовых актов просто нет. Я просмотрел план законопроектных работ правительства на 2009 год и не нашел ни одного планируемого Минобороны закона. Как это понимать? Необходимо покончить с подбором и назначением офицеров по принципу команды, родовых, родственных и земляческих принципов, их удобности, по протекционизму, попустительству и круговой поруки, поскольку все давали присягу на верность народу Казахстана и его законно избранному президенту.

Но, простите, каждый из нас понимает, что за положение дел в армии должен нести ответственность и генерал Алтынбаев. Причем не только дисциплинарную, но и политическую, поскольку он практически непрерывно десять лет возглавлял оборонное ведомство, а два последних года был главным человеком, который отвечал за практическую реализацию задач военного строительства. И что - как говорится, взятки гладки?

Думаю, что Мухтар Капашевич сам должен понимать это и делать выбор. Что касается в целом вопроса притока свежих кадровых сил, то в Министерстве обороны нужно восстановить систему обязательной ротации кадров с войсками как по вертикали, так и по горизонтали.

То есть кадровый вопрос по-прежнему самый болезненный?

Так и есть. Наибольший ущерб боевой готовности наносят преднамеренные перекосы или ошибки в кадровой политике и работе с людьми. К сожалению, в отличие от коррупции, за эти деяния не предусмотрена уголовная ответственность, и ни один крупный военачальник не понес даже дисциплинарной ответственности за искривление кадровой политики. Не успел новый министр вникнуть в положение дел, а его уже подталкивают к тому, чтобы вернул или назначил на ответственные должности людей, от которых еле избавилась армия. Проще говоря, сейчас просматривается попытка застойных сил удачно растасовать в новых условиях старую замусоленную кадровую колоду. Ведь раньше достаточно было внести кого-нибудь в приказ министра обороны или пролоббировать штат, - так и решался кадровый вопрос. Думаю, было бы правильно сделать анализ соответствия начальников структурных подразделений своим должностям по опыту и последовательности прохождения службы, образованию, результатам боевой и служебной подготовки возглавляемых подразделений. Не секрет, что в центральном аппарате Министерства обороны есть начальники департаментов, управлений и их заместители, которые вообще не служили в казахстанских воинских частях или не являлись командирами бригад, полков и дивизий. К примеру, начальником департамента кадров должен быть не делопроизводитель-кадровик, а генерал, прошедший ступени командующего региональным командованием или родом войск и фактически подчиняющийся министру обороны, а не его заместителю. Тогда он мог бы напрямую требовать от высоких начальников проведения должной кадровой политики. Горестно также смотреть на то, как не поддерживаются свои профессиональные военные кадры, что предпочтение при продвижении отдается гражданской молодежи, бывшим полицейским или иным людям, не нашедшим себе применения на «гражданке».

А есть ли конфликт интересов в офицерской среде?

Войсковых офицеров в основном волнуют две проблемы. Пер­вая - это объективность в принятии решений по их карьерному рос­ту. Вторая - создание командованием нормальных социально-быто­вых условий. Решив эти вопросы, военное руководство улучшило бы атмосферу в войсках.

Сегодня армия под прицелом всей общественности. Есть ли основания для оптимизма, и каков вероятный вариант развития ситуации?

Вы знаете, последние кадровые назначения, которые осуществил министр обороны Адильбек Джаксыбеков с подачи застойных сил, вызывают у большинства офицеров пессимизм. Под угрозой может оказаться выполнение задач, поставленных главой государства. К примеру, все претензии президента страны и государственных органов относятся именно к сфере нарушений законодательства в деятельности Вооруженных сил, и потому непонятно, как оказался в составе руководства министерства бывший до относительно недавнего времени начальником юридического департамента. Я не хотел бы публично гадать на «кофейной гуще», но знаю точно, что именно от деятельности аппарата министра обороны зависит выработка и реализация прогрессивных программных задач. Почему-то никто по итогам многочисленных и даже самых громких скандалов, когда увольняют или снижают в должностях министров и высокопоставленных генералов, не считает нужным увольнять или снижать в должности лиц среднего звена. И это означает, что какие бы изменения не требовал очередной министр обороны и Верховный главнокомандующий Вооруженными силами, - на самом деле ничего не меняется и не будет меняться. Как будут развиваться события, покажет время, а оценку даст история.

Вопрос ребром

А может, нам вообще армия не нужна? Направить ежегодно выделяемые на ее содержание 1,2 миллиарда долларов на ре­шение социальных вопросов населения, а солдат вернуть к родным очагам?

XXI век не принес миру больше безопасности. Мы заранее де­зориентируем военнослужащих, говоря о том, что военной угрозы нет, а существует только опасность со стороны международного тер­роризма, экстремизма, наркоторговли, незаконного оборота оружия и ядерных материалов. К примеру, вот уже более десяти лет мы носимся с проектом Казбрига и идеей активной миротворческой деятельности, в то же время упуская вопросы развития Сухопутных войск и управления ими, укрепления эшелонированной системы ПВО и не отрабатывая на практике мобилизационное развертывание. А ведь миротворчество - это деятельность по поддержанию порядка в другой стране военными средствами, и разве она имеет приоритет над задачами обеспечения

нашей собственной безопасности? Казахстан имеет 1/9 части суши и большие природные запасы, занимает стратегическое положение на Евразийском континенте, и в будущем возможны попытки завоевания или раскола нашей страны. Ведь невозможно будет создать с нуля боеспособные силы, и потому нам нужна регулярная армия как основа всей национальной безопасности.

Алмагуль Олжас, газета «Central Asia Monitor» от 11 сентября 2009 г.