Страница - 27

Рашид-ад-дин писал о том, что «племена найманов и их государи были уважаемыми и сильными, они имели большое и хорошее войско, их обычаи и привычки были подобны монгольским». Обычаи и привычки кочевников были схожи во всей Великой степи, замечание же Рашид-ад-дина привлекательно тем, что летописец подчеркивает: найманы не были природными монголами, он даже не даёт указания на какую-либо их родственную связь с монголами.

Во времена становления Чингиз-хана найманы на востоке Великой степи оспаривали первенство с киреитами и татарами, но после сокрушения этих народов сразу поняли надвигавшуюся опасность. Глава найманов Таян-хан первым высказал ту мысль, что Чингиз-хан хочет стать властелином степи и что он не допустит, чтобы могли быть «на земле рядом два хана». Однако среди самих найманов не было согласия: Таян-хан воевал с братом Буйрук-ханом и со своим сыном Кучлуком. Кстати, надо отметить, что имена

найманских ханов — сугубо тюркские. Имя Таян означает опора, Буйрук — приказ (видимо, тот же смысл, что у казаков: наказной атаман), Кучлук — сильный, могучий.

Рашид-ад-дин подчеркивает, что найманы пренебрежительно относились к монголам. Найманы длительное время соприкасались с уйгурами, переняли их культурные навыки, в частности, переняли и усовершенствовали уйгурское письмо. Как и у некоторой части уйгуров, среди найманов было распространено христианство. Для того чтобы отметить высокомерное отношение найманов к монголам, Рашид-ад-дин приводит слова жены Таян- хана Гурбэсы (по-ногайски её имя звучало бы как Гурбийче). Она уничижительно говорит о жалком виде монголов, о «нестерпимом смраде, распространяемом ими», о том, «что бабы и девки годятся ещё доить коров и овец, если только отобрать из них тех, что получше, да велеть им вымыть руки и ноги».

С Таян-ханом по-прежнему был в союзе Джамуха. К найманам примкнули и те, кто не хотел видеть Чингиз-хана ни владыкой степи, ни ханом собственных монголов. Перед самым началом войны Таян-хан хотел привлечь на свою сторону онгутов и для этого отпра­вил послов к их хану. Онгуты, или онгуны (или, как ещё их называли, белые татары) жили у самой Великой Китайской стены и служили чжурдженям, охраняя их границы. Название онгуны переводится как правосторонние гуны, это были остатки правого крыла исто­рических гуннов (правосторонние в отношении Китая). Правитель онгутов Алакуш был хорошо осведомлён о громких победах Чингиз-хана над киреитами и татарами, хорошо представлял и военный потенциал соседа, поэтому он не только отверг союз с найманами, но после несостоявшихся переговоров сразу отправил людей к Чингиз-хану, чтобы предупредить о намерениях Таян-хана.

Люди Алакуша нашли августейшего владыку на облавной охоте. Чингиз-хан незамедлительно созвал военный совет. Хотя, как уже мы говорили, младший брат Чингиз- хана Бельгутай был отстранён от участия в военных советах, но он не только присутствовал, а его слова оказались решающими.

«Найманы хвастают, — говорил он, — уповая на то, что улус их велик и многолюден... Как можно усидеть при подобных надменных речах их? На коней, не медля!»

Большинство одобрило призыв Бельгутая идти в поход на найманов. Для похода было собрано 45 тысяч воинов. Историки и предания единодушно отмечают, что именно в войне с найманами армия августейшего владыки была организована совершенно новым образом. Чингиз-хан организовал войско по десятичной системе. Возможно, что новшество было перенято из чжурдженьской армии, но так составлялась и мощная армия древних тюрков. Такая армия легко управлялась в бою, могла совершать любые маневры. Командующим туменам беспрекословно подчинялись тысячники, тысячникам — сотники, сотникам — десятники. Армия делилась на левое и правое крыло, в центре находился военный штаб с начальником (юртши) и ханом. Впервые при хане находилась постоянная гвардейская стража кешиктенов³ и отныне неразлучный с повелителем отряд из тысячи отборных богатырей, который бился только по приказу хана. Также ханом были назначены черби — начальники по хозяйственным вопросам, выполнявшие такие необходимые в походе функции, как обеспечение провиантом, фуражом, составлением и продвижением обоза. Перед походом, по древнему обычаю степняков, была совершена жертва знамени, которое являлось хранителем боевого духа Сульде⁴ .

Войско Чингиз-хана выступило против найманов летом 1204 года. Таян-хан вместе с Джамухой сосредоточили свое войско на берегу реки Алтай, на Хангае. Армия Чингиз-хана при встрече с дозорными найманов совершили короткую передышку. Ночью чингизиды по­шли на хитрость. Было приказано каждому воину зажечь по пять костров. Зарево огней в ночной степи оказало громадное впечатление на найманов. Таян-хан решил отступать, хотя

его сын Кучлук был не согласен с ним и даже стал оскорблять отца. Армия найманов переправилась через реку Орхон и укрепилась на восточных склонах горы Наху. По настоянию Кучлука найманы приняли сражение. Чингиз-хан, взяв командование в руки, вместе с передовым отрядом первым вступил в бой. Воины августейшего владыки смяли и погнали отряды найманов. Особенно храбро бились тысячи под командованием Джебе, Субатая, Джелме и Кублая.

Таян-хан и Джамуха были ошеломлены безудержным натиском отрядов Чингиз-хана. Видимо, им уже применялась новая тактика ведения боя — это нашло отражение в исторических преданиях и передаётся в речах Джамухи, который в этот момент будто бы пытается запугать Таян-хана. По Рашид-ад-дину, «как только Чжамуха-сечен издали увидел боевой порядок войска Чингисхана, он обернулся к своим нукерам и сказал: «Знайте, что приёмы и боевой порядок войск моего побратима стали иными! Племя найманов не оставит никому другому даже кожу с ног быков, а от них никому не достанется прибыли». Закончив эту речь, он отделился от них, выехал вон из рядов и ускакал с поля битвы».

Речь Джамухи передаёт настроения находившихся под его властью монгольских племён. Предводители катаганов, дюрменов, салджиутов и других племён, состоявших при Джамухе, питали откровенную неприязнь к заносчивым и надменным найманам. Они были противниками Чингиз-хана, но, видимо, ещё больше хотели поражения найманов. Видя, как их соотечественники, хотя и вражески настроенные, побеждают грозных и высокомерных найманов, они заколебались в своих первоначальных намерениях.

Автор книги «Жизнь Темучжина, думавшего покорить мир» Е.И. Кычанов, ссылаясь на разные источники, так передаёт эту ситуацию: «Судя по «Сокровенному сказанию», четырежды. запугивал Чжамуха Таян-хана, пока тот не оказался на самой вершине горы, а потом, видя, что найманы неминуемо потерпят поражение, покинул их. По «Сокровенному сказанию Чжамуха не только предательски бросил найманов в разгар битвы, но и сообщил Чингису, что войска найманов расстроены, а Таян-хан напуган и не уверен в исходе сражения (12).

Однако Рашид-ад-дин характеризует Таян-хана несколько иначе. Представляется, что на деле он был человеком осторожным, но мужественным. В критический момент Таян-хан лично стойко бился с монголами, «получил множество тяжких ран» и только после того укрылся со своими нукерами на вершине крутой горы Наху-гун. Найманские воины предпочли смерть позорному поражению, «они спустились с этого косогора и жестоко сражались, пока не были все перебиты». Некоторые ночью пытались прорваться через скалы, но погибли в горах; «срываясь и соскальзывая с нахугунских высот, они стали давить и колоть друг друга насмерть... трещали, ломаясь, кости, словно сухие сучья». Удалось уйти лишь Кучлуку с небольшим отрядом. Таян-хан погиб. Найманы, разгромленные, в «состоянии полного расстройства» стали добычей Чингиса и его нукеров».

Богатства, имущество, скот найманов были захвачены. Ханские жёны — доставлены в орду Чингиз-хана. Среди них была и высокомерная Гурбийче. Чингиз-хан напомнил найманской ханше её высказывания о монголах и сделал своей наложницей.

В том же году августейший владыка, преследуя Кучлука, напал на земли меркитов, где найманского хана принял старинный враг Чингиз-хана Тохта-бек. Решающее сражение с союзным войском Тохта-бека и Кучлука состоялось в долине реки Иртыша. Войско меркитов было разбито, а сам Тохта-бек убит. Кучлук же с остатками найманов и некоторыми недовольными Чингиз-ханом племенами бежал к кара-китаям на реку Чу. Кучлук-хан был сильной личностью, это видно из того, что вскоре он возвысился среди кара-китаев и стал ханом государства в Семиречье и Кашгаре. Сыновья меркитского Токта- бека бежали на запад, к кыпчакам, в казахские степи. Далее, в 1208 году, эти недобитые меркиты вызовут на себя поход Субатая.

В 1206 году был разбит и другой найманский правитель Буйрук-хан. К войску Буйрук- хана опять было примкнул Джамуха, но после очередного поражения найман побратим Чингиз-хана лишился всех подданных. Оставшиеся с ним пять нукеров, связав его, привезли к Чингиз-хану. Августейший владыка за предательство хозяина велел казнить всех пятерых. Казнь была совершена на глазах Джамухи, а затем казнили и самого Джамуху. Его предали смерти по обычаю знатных людей, без пролития крови переломив позвоночник.

Неожиданные и стремительные победы над киреитами, татарами, найманами и меркитами создали августейшему владыке громкую славу среди кочевников, и вскоре в Восточной части Великой степи было общепризнанным, что Чингиз-хану нет равных в могуществе. Государство кочевников состояло из многочисленных киреитов, найманов, ойратов, онгутов, остатков татар, костяк же представлял род Чингиз-хана и родственные кият-борджигинам племена. Эти собственно монгольские племена имели общее название биде (происхождение названия не ясно), а весь остальной, если можно так назвать, пришлый люд называли отегин-боголами. Термин отегин-богол имеет тюркское происхождение, правильное прочтение — отукен-багул, и оно означает: отечественное племя, находящееся под присмотром. Как бы само слово монгол, очень часто имевшее написание могол, не происходит от слова багул, багыл — находящийся под присмотром, зависимый и имеющий значение подвластный человек, подвластный народ?.. Но я не снимаю с повестки дня и пер­воначальное объяснение этнонима монгол, как манги-ул — сын, народ вечности.

Некоторые историки отмечают, что этноним монгол мог возникнуть именно в связи с утверждением государства Чингиз-хана. Казахский ученый М.С. Муканов пишет: «И совершенно понятно, что «монголы» — этноним завоевателя, распространённый на всё покорённое население, имел не этнический, а политический смысл» [22, 40].

Новое государство было объявлено под названием Еке Монголия — Великая Монголия. Слово еке по-монгольски означает великий, большой, в ногайском языке ему тождественно слово уьйкен; кажется, оба слова имеют один корень: уьйкен — юке — еке. Ногайскую Орду у нас часто называли Уллы Ногай Орда — Великая Ногайская Орда или Уьйкен Ногай Орда — Большая Ногайская Орда, в последнем названии можно усмотреть традицию преемственности от Еке Монгол.

В моем эссе неоднократно цитируется книга Е.И. Кычанова «Жизнь Темучжина, думавшего покорить мир». Л.Н. Гумилёв с неодобрением отнёсся к названию книги. В самом деле, юный Темучжин навряд ли думал покорять мир. Справедливы характеристики исследователей, когда они говорят, что Темучжин был только «атаманом, который вёл своих воинов к победам», доставляя «им богатства и славу, и лучшую часть добычи». Толь - ко после объединения Монголии у Чингиз-хана возникают имперские устремления. Крупнейшие военные действия от Великой Китайской стены до берегов Иртыша явились для кочевников отличной школой боевого искусства. Победоносность закалила небывалый боевой дух. Глубокий политический ум и гений полководца позволили Чингиз-хану до конца дней своей жизни командовать самой непобедимой в мире армией.

Идею всемирного господства заложил сам августейший владыка, хотя большая часть завоеваний осуществлялась уже его сыновьями и внуками. Идея эта возникла в недрах Великой степи. В это время повсюду в мире шли войны, и больше всего воевали в Великой степи. Когда бушуют войны — должны быть и победители, т. е. счастливчики, умеющие побеждать. Эта доля выпала на судьбу Чингиз-хана.

В 1206 году состоялся Великий курултай, на котором было объявлено о создании государства Еке Монгол — Великая Монголия. Ранее закреплённый за августейшим владыкой титул Чингиз-хана, действовавший в пределах улуса, теперь распространился на все покорённые народы и племена. 95 тысячников из разных районов Восточной степи

провозгласили Чингиза каганом, т. е. ханом всех ханов. И теперь ни один человек, будь то простой табунщик, охотник, скотовод, князь, сотник, батыр или служащий, не имел права обращаться к иным государям, обойдя императора степи. Такое правило было закреплено в «Уллы Ясак» и являлось главной статьёй закона.

Трудно представить, как происходило это провозглашение в 1206 году, но можно предполагать, что церемония мало чем отличалась от церемонии возведения на императорский престол ближайших преемников. Европейский путешественник Плано Карпини подробно рассказал об объявлении ханом внука Чингиз-хана Куюка. Вот как об этом рассказывает очевидец этого события: «Стоит пурпуровая кибитка (шатёр) вместимостью на 2000 человек, вокруг неё разные статуи. Большая ассамблея вождей и князей конно стояли на холмах и равнинах; на их седлах и сбруях до 20 мерок серебра (обрамление этих изделий — И. К.). Много представителей вассалов: от багдадского халифа, Грузии, до русского великого князя. В первый день было поднято белое знамя западной части империи, Кипчак (любопытное замечание Хара-Давана по этому поводу: «отсюда «белый царь», «кипчакский, потом русский»; это замечание весьма справедливо: Джучиев улус именовался Ак-ордой — И. К.); второй день — красное знамя восточной части (Китая); третий день (для центра Монголии) — темно-фиолетовое знамя (возможно, это подтверждение тому, что Монголия была Коьк Ордой — Синей Ордой. — И. К.). Тогда бароны, синьоры (бии и мурзы — И. К.) собрались, взяли золотой трон (алтын так — И. К.) и посадили Великого хана, говоря: «Мы желаем, мы просим, чтобы ты был во главе империи». Тот отвечает: «Если вы хотите, чтобы я был вашим ханом, то решится ли каждый из вас делать то, что я прикажу, придти, когда я позову, идти, когда захочу послать и убить тех, кого я скажу?» Они отвечали: «Да!» Тогда он сказал им: «Во исполнение этих простых слов служите мне мечом!» Они подтвердили. Потом они расстелили на земле кошму (по ногайским преданиям белый войлочный ковёр. — И. К.), на которую усадили его со сло­вами: «Взгляни ввысь и узнай Бога и подумай внизу о кошме, на которой сидишь! Если ты будешь хорошо управлять своим царством, если ты будешь свободен и добродетелен, если ты будешь править справедливо, если ты будешь почитать баронов и князей по их до - стоинству и силе каждого — вся земля будет твоей властью, и Бог даст тебе всё, чего пожелает твое сердце. Но если будет наоборот, ты будешь несчастен и жалок и так беден, что у тебя не будет даже той кошмы, на которой ты сидишь». (Этот перевод взят из примечания к книге Эренжена Хара-Давана «Чингис-хан»).

У церемонии есть продолжение. По ногайским преданиям, после этого мурзы и бии с криками поднимали над собой ковёр с ханом и объявляли каганом всей Степи. У ногаев этот обычай назывался: «Хан котеру» (вознесение хана). По обычаю кочевников, войлочный ко­вёр разрезался на куски, и каждый тысячник брал полоску войлока, объявляя себя частью единого ханства. У ногаев этот обряд назывался «хан талау» («разрывание хана»). Так наши предки возносили и верховного бия (бий — правитель, великий князь, главное лицо в Ногайской Орде).

Территориально государство обустраивалось по образцу цзиньской империи Алтан- ханов, но армия — по принципам, существовавшим в степи со времён тюркских каганатов. Как и у древних тюрок, это была страна-армия, народ-войско, в котором существовала древняя традиция системы крыльев. Народ-войско был поделён на два крыла. Первый дружинник Чингиз-хана Баурчи правил правым крылом (по-монгольски барунгар), левым крылом (джунгар) правил верный полководец Мухали. У древних тюрков крылья назывались Ак орда и Кок орда (правое — Белой ордой, левое — Синей ордой), у ногаев крылья назывались по именам сыновей Эдиге Нурадина и Кей-кувата, правым крылом правили нурадины, левым — кейкуваты. Была ещё группа войск центральной ставки, т. е. Орды. Здесь главным лицом был сам каган, а в его отсутствии — сыновья. Начальником

центральной тьмы Чингиз-хан назначил одного из первых своих сподвижников — Наяна. За Баурчи закреплялась территория, примыкающая к Алтаю, за Мухули — территория, примыкающая к границам империи Цзинь.

В связи с установлением нового государства стал нарушаться демократический подход в выдвижении военачальников. В благодарность за службу на благо государства должности сотников, тысячников, владельцев уделов объявлялись наследственными. Как сообщают источники (Рубрук), ни один человек не освобождался от службы и от поста, на который был назначен. Назначение на службу закреплялось указом хранителя печати Тататунга, ранее бывшего на службе у найманского хана Таяна. Население страны переписывалось в специальные книги, в которой также фиксировали сбор налогов. В дальнейшем переписи и подушное налогообложение распространялось и на захваченные территориии. Так, на Руси, где не ведали такой традиции, при появлении татарских «численников», записывавших подданное население, в первую очередь бунтовали князья.

Чингиз-хан велел, чтобы дети знатных людей обучались уйгурскому языку и делопроизводству. Родственники хана и все, кто проявил себя в деле поднятия государства, получили уделы с подданными. Покорённые киреиты, найманы, меркиты и многие другие племена рассеивались по разным территориям, приписывались к разным хозяевам, дабы никогда не вспоминали о своём суверенном существовании. Распределение уделов было поручено Шиги-Хутугу, татарину по происхождению, сызмальства воспитывавшемуся матерью кагана. Он также являлся главным судьёй и исполнителем закона Ясак. Закон Ясак опирался на старые государственные традиции степняков, только при Чингиз-хане из- за военных условий многие обязательства ужесточались — делалось это для создания высокой дисциплины и организованности в народе-войске.

Сам августейший владыка придавал важнейшее значение созданию гвардии кешиктенов, о чем повествуют в исторических преданиях целые главы. Везде в литературе принято название гвардии писать как кешиктены. У Марко Поло [23, комментарии] этот термин пишется как кези-там, так называется охрана из двенадцати тысяч человек. Европейский путешественник почти верно передал тюркское название гвардии, но более правильным будет кезек-там (по-ногайски кезек — очередь, там — стена), означающее смену охраны у стен. Гвардия формировалась из сыновей десятников, сотников и тысячников. Сыновья ты­сячников должны были прибывать на службу к хану с десятью товарищами и одним младшим братом, сыновья сотников — с пятью товарищами и одним младшим братом, сыновья десятников — с тремя товарищами и младшим братом. Гвардия пользовалась особыми привилегиями. Гвардейцев судил только хан, они подлежали снабжению по развёрстке, их одаривали лучшим оружием. Положение рядового гвардейца считалось выше положения тысячника. Кезек-тамом становился тот, кто проходил определённую физическую подготовку и обладал боевыми качествами. В состав кезек-тамов включался от­борный полк богатырей и отряд ночной стражи у ворот в две тысячи кептеулов (капта-ул — буквально: ворот сын). Фактически кезек-тамы составляли ядро военизированного государства. Главный смысл создания этого корпуса заключался в том, что дети представителей знати были заложниками у хана (!). Кстати, этот же принцип был распространён и на Руси, где царский конвой состоял как из детей русской знати, так и из детей аристократов-инородцев.

По всей стране была устроена ямская служба. Немного государств могло гордиться этим достижением в средневековье. Именно по образцу золотоордынской ямской службы в России была впоследствии организована царская почтовая связь. Знать получила знаки отличия, каковыми являлись железные стремена. Высшие сановники носили золотые пайцзы, на которых была надпись на уйгурском языке: «Уполномочен вести дела по велению (правящего) по воле Неба» [12, 83].

Известно, что ко времени становления государства Чингиз-хана в монгольской степи проживали разноязычные племена: тюркские, монгольские, маньчжурские. Как же преодолевался языковой барьер? Я считаю, что в степи задолго до образования государства господствовало двуязычие. Это подтверждает сообщение Джувейни о том, что дети монгольских нойонов должны были изучать уйгурский язык и грамоту. Похоже, что это более древняя традиция для Восточной степи. Ещё недавно на этой территории располагалось мощное государство — Уйгурский каганат со столицей в Каракоруме (вскоре сюда будет перенесена столица империи Чингиз-хана). Каракорум был одним из главных городов и тюркского каганата. Если внимательно рассмотреть военную терминологию монголов в ранних источниках, то мы увидим, что она в основном является тюркской. Кроме уже упомянутых кезек-тамов мы находим такие тюркские термины, как каптаул, йортаул, есаул, юртчи, карачи, черби, бек, тархан. На ногайском языке каптаул означает стража ворот, йортаул — авангард, ясаул — исполнитель яса, карачи — смотритель; тархан — титул владетеля города, крепости, юртчи — владелец юрта, надела, бек — князь. Ведь в многонациональной и многоязычной Золотой Орде тоже было двуязычие, а все подвластные народы общались на тюркском языке. Мне думается, что знание тюркского языка, тюркской истории, тюркского мира послужило одним из факторов выхода завоеваний за пределы территории коренного юрта.

Весть о победе над татарами, киреитами, найманами — грозными обитателями Восточной степи, в первую очередь дошла до Китая и до тюрков Южной Сибири и Алтая. Поэтому, когда в 1207 году Джучи предпринял поход на лесные народы, его победоносное войско встречали с дарами и присягали ему на верность. Так, с признанием верховенства Джучи, встречала его киргизская знать, подданство запросил уйгурский идикут и кимаки. Затем без сопротивления к Чингиз-хану присоединились карлуки Арслан-хана и Алмалыкского княжества.

До возвышения Чингиз-хана на западе, в срединной Евразии, происходили довольно бурные события, которые были связаны с усилением и распространением влияния кипчаков. Кипчакские предводители, притесняя огузов, прорвались за Волгу, за короткий период стали хозяевами северокавказских, придонских и приволжских степей и вплотную подошли к Киевской Руси. В 1091 году, объединившись с византийцами, кипчаки окончательно разгромили ещё одних своих основных соперников, печенегов, и стали хозяевами огромного степного массива, простиравшегося от Дуная до Волги.

У западных кипчаков сложились противоречивые отношения с Киевской Русью. Часто устанавливалось перемирие, заключался военный союз, но было время и бесконечных взаимных набегов. Русские шли на степь, отбивали табуны лошадей, скот, захватывали полон, кипчаки также совершали походы на русские крепости, жгли их, разоряли, брали полон. Потерпев ряд поражений от русских князей, кипчаки, тем не менее, в 1208 году захватили даже стольный город Киев. Но чаще между русскими князьями и кипчакскими предводителями устанавливались военные союзы, заключались династийные браки. Миссионерская деятельность византийцев, соседство Киевской Руси на севере, Грузии — на юге определили появление христиан и среди кипчаков. Трудно говорить о массовости христианства среди кипчакского простонародья, но известен тот факт, что нередко предводители были крещёными. Об этом, например, свидетельствует имя одного из орга­низаторов сопротивления чингиз-хановским туменам Юрия Кончаковича.

К востоку от Волги также оставались довольно обширные владения кипчаков. Они входили в различные государственные образования. Существенную роль в истории Хорезма сыграли кипчакские правители Отрара и Сыгнака. В это же время другие тюрки —

сельджуки — успешно продвигались на Средний и Ближний Восток. В 1055 году они взяли Багдад. Были созданы сильные султанаты в Малой Азии, Азербайджане, на территории современного Ирана. Противостоя экспансии сельджуков, правители Грузии и Византии приглашали на защиту воинственных кипчаков с Северного Кавказа, Дона и южнорусских степей, для этого заключали династийные браки, а войско щедро оплачивалось.

После падения саманидов в 999 году в Средней Азии роль лидирующего государства всё более укреплялась за Хорезмом. Наивысший расцвет этого государства пришелся на эпоху правления Хорезмшаха Теркеша (1172—1200 гг.), женившегося на дочери кипчакского хана Алп-Кара-Урана Туркан-хатун, и время властвования его сына Мухаммада. Последний мечтал о мировом господстве. При Теркеше и до него хорезмийцы успешно перетягивали на свою сторону кипчакских предводителей, так как они отличались высокой боеспособ­ностью. К тому времени огузы, которым принадлежала правящая династия в Хорезме, в связи с переходом к оседлости, теряли присущую кочевникам воинственность. Хорезмшахи брали к себе на службу кипчакских вождей. Некоторые из них заключали династийные браки с кипчакскими ханами. Проведя мусульманизацию правящей прослойки кипчаков, Хорезмшахи в своей политике делали ставку на идеологическое сближение. Благодаря сильному войску, состоящему из наемных кипчаков, хорезмшахи вели успешные войны на востоке против каракитаев, а на юге — против сельджуков.

Перед войной с Чингиз-ханом Мухаммад совершил успешный поход на юго-запад, дошёл до территории современного Ирака, но в связи с событиями на востоке ему пришлось вернуться. В Средней Азии все знали, что большая беда может прийти с востока, из колыбели всех имперских завоеваний. Мухаммад огнём и мечом распространял мусу­льманство и был из тех, кто проявлял нетерпимое отношение к другим вероисповеданиям. Поэтому особой популярности в кочевых обществах на севере и на востоке у него не было. К нему не испытывали любви даже воины из его собственной армии.

Одной из главных причин военных успехов Чингиз-хана на западе являются религиозные противоречия. Правитель Семиречья и Кашгара, хорошо известный чингизидам найманский хан Кучлук жестоко преследовал мусульман, живших в его владениях. В войне с Кучлуком чингизидское войско выступило защитником мусульман. На подступах к Кашгару полководцы прямо объявляли «чтобы каждый человек придерживался своей веры и хранил путь своих предков». Этот лозунг был претворён в жизнь во время войны с Кучлуком, когда значительная поддержка была оказана со стороны мусульманского населения.

Однако принцип уважения к представителям всех вероисповеданий был нарушен в воине с хорезмийским шахом. Распространяя ислам, хорезмийцы жестоко подавляли немусульман, каковых в Средней Азии к тому времени было немало. Там проживали христиане, приверженцы зороастризма и особенно тенгрианцы. С последними мусульмане вели непримиримую войну. В памяти степняков надолго сохранились воспоминания о том, как мусульманские правители заставляли кочевников стричь косы, а тем, кто не подчинялся, вбивали в головы гвозди.

Хорезмшах мог выставить армию численностью в 400 тысяч человек, большинство которой составляли канглы, карлуки и кипчакские воины. Но Мухаммад, не возлагая особой надежды на преданность своей армии, пошёл на неожиданный шаг. Вместо того чтобы дать открытое сражение 120 тысячной армии Чингиз-хана, он распылил свои войска по гарнизонам. Вассал Хорезмшаха правитель Отрара Каир-хан, фактически спро­воцировавший войну тем, что убил послов Чингиз-хана и разграбил караваны купцов, принял первый удар чингизидских войск. Кипчаки героически сражались за свой город и шесть месяцев отбивали натиск врага. Каир-хан сражался до последнего и был схвачен при окончательном падении города. Дерзкому кипчакскому правителю залили уши и глаза

расплавленным серебром. Не менее героически отбивались кипчаки, составлявшие население другого большого среднеазиатского города Сыгнака. Сын Чингиз-хана Джучи, командовавший корпусом, был в ярости от этого сопротивления и велел истребить всё население города. И многие другие города и крепости оказали яростное сопротивление, за что были жестоко наказаны.

Но какая-то часть кипчаков легко переходила к августейшему владыке. Рашид-ад-дин отмечает: «Государи этого дома (хорезмшахов) совершили ошибку, взяв на помощь тюрок против такого же племени из числа безбожников». Видимо, такая характеристика относилась и к тюркам канглы, которые составляли большинство гарнизонов таких известных городов, как Самарканд и Бенакет. Тенгрианское окружение хорезмийских го­родов больше предпочитало веротерпимого восточного завоевателя, нежели деспотичного борца за веру Мухаммада.

Главную роль в покорении территории Ирана также сыграли религиозные противоречия. Теперь они уж были среди самих мусульман. Испытавшие притеснения от суннитского правителя Хорезма шииты без сопротивления уступали города и крепости победоносному войску. Войско Чингиз-хана, преследуя сына хорезмшаха Джелал-ад-дина, заняло даже Северную Индию. По данным ученых, к 1221 году с аморфным государственным образованием Хорезм было покончено. Сам хорезмшах Мухаммад, спасаясь бегством, получил приют в одном из островов Каспийского моря и умер в том же году в расположенном там обиталище прокажённых.

Мусульманские авторы стали первыми распространителями и «чёрной легенды» о зверствах татаро-монголов. Они называли фантастические цифры жертв, павших во время взятия известных мусульманских центров: Самарканда, Бухары, Мерва, Герата. Их утверждения опроверг Л.Н. Гумилёв. В своих фундаментальных работах он аргументировано доказал, что исламские историки пытались очернить победителей по идеологическим соображениям. Вот один из эпизодов этой аргументации: «Еще забавнее сведения, — пишет известный учёный, — сообщаемые историками о Мерве. Монголы взяли его в 1219 г. и тоже якобы истребили там всех жителей до последнего человека. Но уже в 1220 г. Мерв восстал, и монголам пришлось взять город снова. И, наконец, ещё через два года Мерв выставил для борьбы с монголами отряд в 10 тысяч человек» [24, 109].

Обстоятельства гибели Хорезмийского государства плохо изучены, для исторической науки кажется довольно странным поражение Мухаммада, обладавшего крупнейшей в мире армией. Он ведь имел все предпосылки для создания крупнейшей в мире империи. А в результате удачной войны с хорезмшахом Чингиз-хану не только подчинилась огромная территория с большими людскими ресурсами, но именно от хорезмийских правителей как бы передавались имперские посягательства. Когда Чингиз-хана упрекали в том, что он кровожаден и является инициатором захватнических войн, он отвечал, что вёл войну там «куда ступали копыта коней войска Мухаммада Огузского хорезмшаха».

Интересно то, что войну с Хорезмом августейший владыка начал во время успешно начатой войны с Китаем. Чтобы повернуть на Запад, нужна была довольно веская аргументация. По этому поводу у меня есть несколько предположений. Первое из них связано с тайным посольством халифа арабов ал-Насира, воевавшего против Мухаммада. Второй мотив заключается в том, что хорезмшах после признания верховенства Чингиз-хана уйгурами, ханствами в Семиречье и Алмалыке, намеревался совершить поход против развивающего успех на востоке августейшего владыки. Это усиление восточного соседа раздражало хорезмшаха, и он сам искал повод для ссоры. Третье предположение - это наличие секретных проводников с Запада...

При тщательном изучении вопроса о захватнических войнах Чингиз-хана мы опять-таки видим, что они в основном проходили в геополитическом пространстве тюркских народов. В

1220 году три корпуса под командованием Джебе, Субатая и редко упоминаемого конграта Тугачара начали преследование хорезмшаха Мухаммада и его сына Джелал-ад-дина.

Доблестные полководцы захватили иранский Мазендаран, вторглись в иракский Аджем, обложив данью Тавриз, подчинили Азербайджан, вторглись в Грузию и разгромили мощное грузино-кипчакское войско, оттуда вырвались за Дербентские ворота и напали на западных кипчаков. Видимо, победы, одержанные над войском хорезмшаха, особенно над кипчаками, которые являлись цветом хорезмийской армии, стимулировали дальнейшие военные действия для покорения этих тогдашних гегемонов Евразии. Некоторые учёные склонны считать, что причиной стало преследование бежавших врагов: найманов, меркитов, огузов и кипчаков. Вообще, мы замечаем закономерность в том, что кочевые тюрки в первую очередь обращали оружие против своих предшественников-кочевников.

Это мы видим на примере кипчаков и гуннов. Первые проявляли беспощадность к этнически близким им гузам и печенегам, вторые жестоко преследовали алан. И даже скифы отнеслись жестоко к близким им киммерийцам, загнав их в Переднюю Азию. Как уже от­мечалось, транзит тюркских народов проходил через всю Евразию: от Великой стены до берегов Средиземного, Адриатического и Эгейского морей. Одни народы — такие, как скифы, гунны, сельджуки — с оружием пробивались к далёким землям, другие, как гонимые аланы, авары, печенеги, ногаи — оседали в Анатолии, окрестностях Констан­тинополя и даже в Испании. Враждебное отношение кочевников к родственным им народам объясняется естественной борьбой за совпадающие традиционные экономические интересы. Но существуют и другие причины, кроме стремления владеть удобными для пастьбы скота степными просторами: это тяготение к единому геополитическому пространству.

Пример тому — распространение кипчаков. Они не только были хозяевами степей, но и осуществляли военные функции во всех соседних государствах. Наёмные гарнизоны кипчаков присутствовали в Венгрии, Византии и почти во всех среднеазиатских и закавказских государствах. То же самое можно сказать о печенегах, огузах, хазарах. Великая степь всегда была единым геополитическим пространством, на котором создавались мощные империи народов с полукочевым образом жизни. И здесь происходили периодические войны между доминирующим в политическом и военном отношениях народами.

Сейчас трудно сказать, насколько осознанным или стихийным было тяготение к единому геополитическому пространству. Можно склоняться к последнему, если учесть тот факт, что полководцы Джебе и Субатай, достигшие цели в преследовании хорезмшаха, устремились в не завоеванные ещё просторы Дешт-и-Кипчака.

Поход корпуса Джебе, Субатая и конграта Тугачара довольно хорошо описан в лите­ратуре. Тридцатитысячное войско чингизхановских полководцев не просто преследовало хорезмшаха Мухаммада, оно покоряло встречающиеся на пути города и государства, прокладывало путь себе огнём и мечом. Иногда на пути стояли большие войска, яростное сопротивление оказывали народные ополчения. Совершенно естественно, что победоносное войско и само несло ощутимые людские потери. Только грузины дважды выставляли тридцатитысячную армию, особенно кровопролитной была битва за Тбилиси. Немало чингизхановских воинов погибло и при взятии ширванской столицы Шемахи. За кав­казским хребтом состоялось крупное сражение с объединёнными силами асов, лезгин, черкесов и кипчаков. Только при помощи союза, заключённого с кипчаками, полководцы разбили покинутую кипчаками объединённую армию горцев.

Смущает тот факт, что никто из историков не задумывается над численностью войска завоевателей. Складывается впечатление, что цифра в тридцать тысяч остаётся неизменной. Если углубиться в эту проблему, то мы придём к выводу, что помимо приобретения

временных союзников, с использованием междинастийных и межрелигиозных противоречий, существовал ещё какой-то источник пополнения людскими ресурсами.

Мне кажется, надо обратить внимание на то, что в это время в странах Среднего Востока, в Закавказье и даже в Конийской полупустыне вплоть до Эгейского моря маленькими и большими султанатами большей частью управляли тюрки. Кроме недавно покоривших эти земли сельджуков, здесь обитали и другие тюркские народности. О присутствии азеров, суваров в Закавказье известно с древнейших времен, а грузинские цари на протяжении века опирались на наёмников из кипчаков. Истории известно уже приводившееся здесь обращение полководцев Чингиз-хана к кипчакам при сражении на Северном Кавказе: «Мы и вы — один народ...» Как указывают некоторые учёные, вполне вероятно, что это обращение было идеологической программой чингизидов.

Как уже было отмечено, полководцы Чингиз-хана справились с основной задачей на Среднем Востоке и Закавказье и после смерти Мухаммада в 1221 году не пошли на Запад, а устремились за Кавказский хребет. Есть версия, что дорогу им указали убегающие кипчаки, и победоносное войско вышло в тыл объединённому северокавказскому войску в верховьях Кубани и в Дарьяльском ущелье (Л.Н. Гумилёв). Полководцы хорошо знали о том, что лавинообразной цепи завоеваний способствуют этнокультурная близость племён и народов, и поэтому, несмотря на усталость, измотанность войска и отсутствие высочайшего циркуляра, на свой страх и риск они решили продолжать затяжной поход. Достижению успеха способствовало новое пополнение: это могли быть закавказские и северокавказские тюрки из числа огузов, асов, канглов и кипчаков. В приведённом сообщении Рашид-ад-дина говорится, что на второй день сражения с объединённым войском горцев и кипчаков полководцы Чингиз-хана уговорили кипчаков покинуть союзников. Историк пишет: «Они прислали много добра: кипчаки ушли обратно, и монголы одержали победу над аланами (асами — И. К. ), совершив всё, что было в их силах по части убийства и грабежей. Кипчаки, полагаясь на мирный договор, спокойно разошлись по областям. Монголы внезапно нагрянули на них, убивая всякого, кого находили, и отобрали вдвое больше того, что перед тем дали» [25, 33].

Описанное вероломство вполне вероятно, но, по-моему, здесь идёт речь об уничтожении и ограблении знати кипчаков. Чингизханово войско провело зимовку в Крыму и на Северном Кавказе. Времени было предостаточно для того, чтобы приобрести свежих лошадей, запастись провиантом и поправить расстроенные в битвах ряды войска за счет покорённых народов. Видимо, был применён традиционный прием раскашивания (рассеивания) племён кочевых кипчаков среди родственных племён с Востока. Если простые кочевники теряли господина, они чаще переходили к родственнику бывшего господина или приставали к другому знатному человеку. Кочевников, в отличие от оседлого населения, не сдерживало понятие отчего дома. Понятие родины для кочевника олицетворялось аулом, в котором он находился, выше которого было понятие купа — объединения, или же — орды хана. Если орда расстроена, вожди купа уничтожены, то целые аулы и отдельные люди пребывали в смятении. При первой возможности они приставали к другим объединениям, когда добровольно, а зачастую и силой других предводителей.

Перед битвой на Калке, где кипчаки совместно с русскими выступили против завоевателей, Субатай и Джебе послали людей к русским, чтобы отговорить их от защиты кипчаков. Но русские князья отвергли это предложение и даже убили послов.