Страница - 9

Вопрос родо-племенной принадлежности Баба Тукли Шашлы-аса довольно спорный. Относить его к кипчакам нет никаких оснований. Обычно его причисляют к прародителям бия Эдиге, а знаменитый род принадлежит племени мангыт. В эпических песнях казахов, каракалпаков и самих ногайцев к имени святого добавляется слово ас.

В китайских источниках народ аз известен ещё с начала первого тысячелетия (Л. Гумилёв. « Ритмы Евразии»). Этноним ас упоминается во многих ногайских родовых подразделениях: кара-ас (чёрные асы), ак-ас (белые асы), култы-ас, шомишли-ас, дер-гуллу-ас, дорт уллу-ас, котликли-ас и просто ас. Вполне возможно, что великий персонаж происходил из рода асов. В ногайском фольклоре такую приставку имеет реальное историческое лицо — золотоордынский хан Джанибек, сын знаменитого Узбек-хана. В ногайском эпосе его величают Аз-Джанибеком, хотя он явно не принадлежит к племени асов. К тому же и каракалпаки в своих исторических песнях ногаев называют аз ногайлы. Имя народа не надо путать со словом аз (мало), ногаи в каракалпакском фольклоре многочисленный и даже основной народ эпоса. О термине ас у нас будет отдельный разговор.

Имя великого святого несёт огромную нагрузку. Несомненно, что в нём сохраняются очень древние представления ногаев, хотя наш современник и, наверное, даже обыватель из прошлого столетия отметили бы в этом имени много непонятных нагромождений. (Почему они не стерлись из народной памяти?) Сокращённо его иногда называют Баба, Бабай. Баба буквально означает предок, Тукли — Шерстяной, Шашлы — Волосатый. В фольклоре Баба-Тукли Шашлы-ас предстаёт покровителем, могучим жрецом древней веры. К нему приходили разные бахши, камы, шаманы набирать прорицательскую силу, богатырей он наделял воинским духом и доблестью. Вполне возможно, что в глубокой древности Баба Тукли Шашлы-ас являлся божеством из пантеона Тангри. Думаю, будет уместно вспомнить о том, что древние скифы свое верховное божество называли Папай. Ногаи каменные изваяния называют баба-тас (камень предка) — не в честь ли Баба Тукли Шашлы-аса воздвигнуты эти памятники? Возможно, что бог Сульдер, в честь которого воздвигались статуи, имел предшественника Бабу.

К сожалению, в нашем фольклоре этот образ довольно очеловеченный и имеет собственную могилу.

Мне хочется провести кое-какие сопоставления с шумерской литературой, в число лучших произведений которой входят поэмы о Гильгамеше, властелине-жреце города Урука. Моё внимание привлекли главные герои этих древних текстов, а также их имена. О. Сулейменов тоже не мог не заметить имя главного литературного героя шумеров. Для тюрка в этом имени есть что-то близкое.

Тохтамиш, Отемиш, Амиш, Камиш — так и хочется дополнить этот ряд ещё одним именем — Гильгамеш.

О. Сулейменов склонен в шумерском имени читать тюркское имя Бильгамиш, производное от бильга — предок, мудрый; слова, одинаково звучащие в шумерском и тюркском языках. Я не опровергаю данную версию, но внимательное прочтение переводов шумерских и вавилонских текстов навело меня на другие мысли. Я обнаружил иные параллели с тюркским миром и позволю себе высказать предположения, с надеждой, что они принесут пользу будущим исследователям.

Камиш по-ногайски означает буйвол. Это — мужское имя, но в редких случаях дается и женщинам (например, его носит одна из моих родственниц). В прошлом у тюркских народов широко были распространены имена анималистического характера: Кель-буга (Пришедший бык), Кет-буга (Ушедший бык), Толы-буга (Толстый бык), Сары-Азбан (Жёлтый породистый бык), Кошкар (Баран) и т. д. У ногайцев сохранилось немало имён с добавлением «Кель» (Приходи, Пришедший в значении Желанный), например: Кельмамбет, Кельдимурат, Кельдихан, Кельдас и т. д. Я думаю, что литературному образу более соответствует значение Гель-Гамиш (Пришедший Буйвол). Гильгамеш — это могучий, необузданный в страстях, добивающийся намеченной цели герой. Тем более, что в текстах его прямо называют буйволом, в вавилонском тексте дается указание на его происхождение:

Одного тебя мать родила такого,

Буйволица Ограды, Нинсун!

Над мужами главою ты высоко вознёсся, Энлиль над людьми судил тебе царство [28, 175].

В шумерских поэмах и вавилонском эпосе Гильгамеш полностью соответствует своему имени: он совершает много подвигов в стране живых, его любовные похождения бесконечны, и в завершение «для возвышения своего имени» он идёт на сверхчеловеческий поступок, ради удовлетворения своей похоти спускаясь в подземное царство.

В плане развития этой темы интерес представляет другой крупный персонаж этих произведений, друг Гильгамеша Энкиду. Обращает на себя внимание имя героя, первая часть которого непосредственно характеризуется отношением к Энки (Создатель земли), а Ду значит сын. Энкиду порожден богами, причём, по шумерской версии, его создает богиня Инанна, по вавилонской — Аруру. Как и библейского человека, его создают из глины.

В ногайском фольклоре первый человек тоже слеплен из глины. Помню слова одного своего земляка: «Как бы вы ни мылись, потрите пальцами свои ладони, тело — всё равно глина выйдет». В создании человека принимали участие все божества: Ер-иеси (Хозяин земли) дал глину, которую Су- иеси (Хозяин воды) окропил водой и сделал вязкой, Куьн-иеси (Хозяин солнца) высушил фигуру человека, Андыр-шоппай (Хозяин молнии) коснулся огненной камчой (плёткой), чтобы человек ходил. Человек долгое время был неразумным существом, пока не понравился Ай -иеси (Хозяйке луны), она показала забавное существо Тангри, и Всесильный вложил в человека душу. Ногайская легенда о первом человеке очень схожа с историей появления Энкиду.

Энкиду физически сильнее Гильгамеша, он побеждает его в поединке, после чего они становятся друзьями. Энкиду помогает другу добыть священный кедр, убить страшное существо Хуваву, затем они вместе поражают небесного быка, посланного богами в наказание за убийство Хувавы. Энкиду нередко выступает в роли наставника, дает советы другу, что подчёркивает его жизненный опыт и приземлённость. Подобная роль заставляет сделать вывод, что древние авторы пытались создать образ, аналогичный первому человеку у ногайцев. А Гильгамеш, судя по его действиям и устремлениям, человек новой формации, герой, властелин. Перед авторами стояла задача возвысить царский род и показать героя богоравным. Энкиду в подземном царстве, ослушавшись Гильгамеша, погибает от рук злых демонов — эта нелепая смерть необходима, чтобы в очередной раз подчеркнуть превосходство интеллекта царя.

Моё внимание особо заинтересовало описание внешности Энкиду:

Не имеет Энкиду ни матери, ни друга, Распущенные волосы никогда не стриг он, В степи он рождён, с ним никто не сравнится.

Или в другом месте:

Шерстью покрыто всё его тело,

Подобно женщине волосы носит, Пряди волос, как хлеба, густые [28].

В шумерских текстах навязчиво подчёркивается не только первозданность Энкиду, но и то, что он «рождён степью». Степных пространств много в мире, и в самой Месопотамии, и на близлежащих территориях. Экзотический внешний облик говорит о том, что Энкиду всё же выходец из других земель. В связи с этим, убрав с повестки вопрос о том, что Месопотамия была прародиной тюрков, почему бы не допустить, что речь идет о заморской, находящейся за горным хребтом Евразии?

В последующие эпохи мы находим доказательства, что связь между Евразией и Ближним Востоком всегда существовала, причём довольно тесная. Я понимаю, что это бездоказательная гипотеза, но как иначе объяснить, что сотни слов, которые употребляют сейчас тюрки, употреблялись и в стране, существовавшей пять тысячелетий назад?.. Кроме этого, есть много сходного в мировоззрении, в погребальной культуре. А не раскроют ли нам тайну исчезнувшей цивилизации персонажи древней литературы? Может быть, их прототипы — живые свидетели взаимодействия древнего народа Месопотамии не просто со степными тюркскими народами, а с братскими народами?!

Образы шумерских литературных героев необыкновенно многогранны и вызывают у меня богатые ассоциации. Описание внешности Энкиду мне напомнило прародителя ногайских эпических богатырей Баба Тукли Шашлы-аса (Шерстяного-Волосяного). Во многих ногайских преданиях великий святой называется просто Баба (предок).

Одна из легенд рассказывает о том, как Баба боролся с ангелом смерти Азраилом. Когда Азраил пришёл забрать его душу, последним желанием Бабы было исполнить песню. Азраил разрешил, и Баба заворожил его своими удивительными длинными песнями так, что ангел смерти забыл, зачем пришёл. И тогда Баба убежал от него. В другой легенде, использованной в повести ногайского писателя В. Казакова «Звезда Бабай», Баба женился на лесной женщине-ангалак, которая тайно от него проглатывала собственных детей. Он разоблачил жену и, прогнав её, сумел сохранить своё потомство. Баба был создан вечно молодым, но, увидев себя однажды в зеркале и сравнив со взрослым сыном, который выглядел старее отца, понял, что ему не подобает быть всегда молодым. Он сам уходит из этого мира и в назидание потомкам превращается в звезду, которую ногайцы в его честь называют звездой Баба.

Образ Баба Тукли Шашлы-аса, пройдя сквозь тысячелетия, сохранил, на мой взгляд, черты обоих шумерских персонажей: Энкиду и Гильгамеша. Энкиду похож на Бабу своим происхождением, внешним видом, Гильгамеш, царь-жрец, несёт главную идею шумерской литературы, которая является основной и для ногайских преданий о Бабе. Это поиск бессмертия. Удивительно то, что разрешение этого вопроса выражается одним литературным приёмом. Обретение подлинного бессмертия не является конечной целью героев. Это удачно изложено в вавилонском эпосе о Гильгамеше. Гильгамеш добывает траву молодости, но, по решению богов, её похищает змея. Любопытно сопоставить этот сюжет с ногайской легендой, где Баба, глядя в зеркало, сравнивает себя с сыном и видит абсурдность бессмертия. Шумерская литература древнее, и она утверждает: власть над людьми в руках богов; в ногайской литературе осмысление зависит от человека.

Идею бессмертия несут лучшие образы ногайского фольклора. Как и Баба Тукли Шашлы-ас, они причастны к словотворчеству. Таковыми является бессмертный певец-йырау Сыбыра (звучание слова не случайно совпадает с названием таинственной земли Сыбыр — Шумер) и знаменитый вещатель тюркских былин Коркут-ата. Бессмертие непосредственно связано со словом. Ногайцы больше всего на свете ценили слово. Как и шумеры, наши предки искренне верили в его созидательную силу. Шумеры навечно запечатлели свои веды на глиняных табличках. Ногайцы из поколения в поколение, из уст в уста передавали сотни стихов и донесли до современников как единственное своё богатство (остальное было отнято или утеряно). О вечности слова довольно красноречиво говорит средневековый ногайский поэт Шал-Кийиз Тиленши улы:

Сиз де оьлерсиз, оьлермиз биз оьзимиз,

Оьлгенде юмылыр эки коьзимиз,

Биз оьлген сонъ калганларман

Соьйлер бизим соьзимиз.

Вы умрёте и мы тоже умрём,

Когда умрем, закроются наши глаза,

Но с оставшимися на земле

Будут разговаривать наши слова...

Творцы-певцы созидали историю и определяли будущее народа. Сыбыра йырау (певец-импровизатор) легендарен тем, что ему приписывается создание эпоса Эдиге. Он единственный, кто может разгадать происхождение Эдиге и предсказать ему будущее. Прошлое и будущее фактически беспредельны — бесконечны возможности слова. В одних вариантах эпоса Сыбыре приписывают 380 лет, в других — 480, о его смерти нигде не упоминается, в сознании новых поколений он продолжает жить... Вот его везут в золотой карете, дряхлые ноги уже не держат тело, его выносят на белом войлоке и сажают перед толпой; старые зубы, чтоб не рассыпались, стянуты шёлковой нитью, глаза заволокло белой пеленой, ему в руки дают домбру, и гортанный голос будоражит толпу:

Я видел всемогущего Чингиза — И не было ему на свете равных. Он лук держал двенадцати обхватов, И стрелы во все стороны летели, Его рукою посланные метко.

Я, старец, видел все его победы.

Коркут-ата известен всем тюркским народам, у ногайцев о нём тоже сохранились некоторые сведения. Ещё в прошлом столетии в ногайской степи Ставропольской губернии был аул Коркут. Род баята, из которого происходит великий прорицатель, здравствует и поныне среди караногайцев. О бессмертии Коркут-ата рассказывают следующую легенду.

Коркут-ата никак не хотел умирать. Когда к нему являлся Азраил, он сбегал от него и, скрываясь, побывал во всех четырех частях света. Азраил, устав от бесконечного преследования, сказал ему: «Живи на свете, пока сам не попросишь смерти». Коркут жил долго, играл на кобызе (струнный инструмент наподобие скрипки), пел песни. Однажды у него со двора сбежал двухгодовалый бычок. Коркут долго гонялся за ним по степи, пока совсем не изнемог. Тогда он сел на землю, произнес: «Чем такие мучения, лучше бы я умер», и заснул. Во время сна его укусила змея, и он умер. Название аула от его имени осталось, а род баята к етишкульцам отошёл.

В этой легенде присутствует змея, родственная шумерской, похищающей траву бессмертия. У ногайцев сохранилось немало знаменательных преданий и легенд о змее. Многие из них связаны с сохранностью жизни человека и способностью исцелять. По данным учёных Р. Керейтова [6] и М. Алейникова, занимавшихся исследованиями в конце прошлого века [29], у ногайцев широко бытует предание о домашней змее, хранительнице здоровья семьи, которую нельзя убивать. Для неё специально наливали молоко в чашу и оставляли во дворе.

От старожилов аула Тохтамышевского (ныне Икон-Халк) я слышал много рассказов об искусном целителе Ажбекир-эфенди. Однажды в ауле появился прокажённый, которого все боялись и хотели изгнать из аула. Ажбекир-эфенди пообещал вылечить его, для чего поймал змею, потёр ею о гнойные раны и, выпустив на берегу реки, начал за нею следить. Он набрал травы, об которую тёрлась змея, сделал из неё снадобье. Им и вылечил проказу.

В ногайской эпической песне “Шора-батыр” смерти главного героя предшествует впечатляющий, с точки зрения мифологических представлений наших предков, эпизод. Шора-батыр имел огромную богатырскую силу, что, конечно, не могло не вызывать зависти казанских батыров, которые неприветливо его встретили и долгое время игнорировали. Несмотря на то, что Казань была окружена врагом и ханство было почти обречено, защитников города не покидали личные амбиции. Так, Кулыншак — известный казанский богатырь — не мог равнодушно смотреть на подвиги Шора-батыра и задумал его извести.

По ногайским преданиям, у каждого богатыря должна быть своя перышта, невидимый хранитель богатырского духа в образе змеи. Название перышта, наверное, происходит от древнетюркского барыш — служитель. Перышта всюду сопровождает богатыря и придаёт своему хозяину доблесть и отвагу в битвах и сражениях. Ночью, когда хозяин спит, перышта ложится отдыхать рядом с ним. После одного из боёв Кулыншак, по совету колдуна, просит Шору поменяться постелями. Шора, не чувствуя подвоха, соглашается и ложится в постель казанского богатыря, а Кулыншак — на место Шоры. У Шоры была большая постель, чтобы могла уместиться и его перышта, т. к. у него была большая, добронравная змея. У Кулыншака же перышта была маленькая, изворотливая. Ночью, когда усталый Шора-батыр заснул крепким сном, пришла отдохнуть рядом с ним и его перышта. Однако Кулыншак не спал. Взяв в руки меч Шоры, он погнал приблизившуюся к постели змею. Очень обиделась перышта на хозяина и ушла в степь. Наутро Шора -батыр, оставшийся без перышты, был ранен и загнан в реку Эдиль (Волгу), где и потонул вместе с конём.

В начале этой главы я упомянул о «шумерском рае» на острове Бахрейн и о восьмидесяти тысячах курганов. Поразительно то, что при раскопках каждого из них находили горшки, а в них находилась мумифицированная змея. Что это?! Домашняя змея у ногайцев и мумифицированная — у шумеров. Змея в «стране живых» и в «стране теней». А бесконечные предания ногайцев о курганных змеях, карающих кладоискателей!!! Думаю, такие совпадения не случайны. Это отголоски единой культуры, одних представлений о мироздании.

Во всех священных книгах змея трактуется и как символ мудрости. Возможно, высшие силы знали о её гениальности и всезнании. Наверное, она и только она откроет нам тайну курганов, отворит эти закрытые для людей входы в страну теней. Не случайно она создана такой изящной, ведь нет больше в животном мире такой уникальной формы, такого совершенства.