Страница - 3

ГЛАВА 2. ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА ТРАДИЦИОННЫХ ОБЩЕСТВ КАЗАХСТАНА

2.1 ЭВОЛЮЦИЯ ТРАДИЦИОННЫХ ПОЛИТИЧЕСКИХ ИНСТИТУТОВ

Одним из наиболее важных моментов в историческом прошлом Казахстана является то, что с древних времен и до недавних дней на его территории развивалась внутренне консервативная кочевая цивилизация, что наложило отпечаток на каждый последующий этап развития. Производной от этого можно считать тот родоплеменной уклад и жузовость, которые были характерны для казахов. Сразу укажем на то, что феномен жузов, как таковой, сейчас ничем не проявляется, но остается неофициальной традицией казахского народа, особенно при указании места своего рождения и пребывания.

Ни одно явление не повлияло так на жизнь нашего общества, как родоплеменная система. Это касается и формирования, эволюции и функционирования политических институтов. По существу, все они до колонизации были опосредованны через родоплеменные отношения. Более того, каждый из этих политических институтов имел законодательную базу, в качестве которой выступали обычно некодифицированные нормы обычного права. На уровне частных родов и племен, где основными органами управления были совет биев и совет старейшин, их легитимность закреплялась в обычном праве - адат, и отчасти, при поддержке сильно трансформированного религиозного права - шариат. В общенациональном масштабе, для упорядочения системы верховной власти применялось специфическое, привнесенное монголами право - тору, обосновывавшее легитимность ханской власти и устанавливавшее право на престол. Очень важно упомянуть о целой страте людей, исключительно из представителей которой формировался слой управленцев - чингизиды-торе. Согласие членов общества с некодифицированными нормами, регулировавшими отношения в социальной сфере, заставляло их принимать те институты, которые были, освящены традицией.

Надо подчеркнуть, что в традиционном обществе политические структуры были тесно связаны с социальными и даже совпадали с ними. Это характерная черта рассматриваемого общества. Примером тому могут служить жузы. Известный исследователь казахского обычного права Т. М. Культелеев считает, что “казахские жузы представляли собой не вполне законченные административно-хозяйственные и политические объединения”, которые лишь в период правления хана Тауке ненадолго объединились в одно государство, а затем “по мере дальнейшего развития феодальной раздробленности превратились в небольшие слабые государства”. Если жуз - это государство, то его необходимо изучать как политический институт, но вместе с тем “государство возникает в результате разложения родоплеменного строя, постепенного обособления вождей и их приближенных от соплеменников и сосредоточения у них управленческих функций, ресурсов власти и социальных привилегий”. Многие из перечисленных признаков сложения государства в казахском обществе имелись в наличии, однако по отношению к феномену жузов вопрос представляется не столь однозначным.

Авторы научного исследования “Казахстан: эволюция государства и общества”, которые считают, что “в истории Казахстана проблема жузов является самой сложной, трудно разрешимой, адекватная интерпретация которой до сих пор не осуществлена”, не возводят жузы в ранг отдельных государственных объединений, а разделение на жузовые субрегионы связывают с природно-географическими, хозяйственно-экономическими и социально-политическими факторами, находя подтверждение тому у известных историков Бартольда, Асфендиарова, Бернштама и др.

Но если обратиться к политическому оформлению жузов, можно заметить наличие во главе каждого жуза политического главы - хана, его вассалов - султанов, а также достаточно разветвленного государственного аппарата, то есть по форме они напоминают государственные объединения. Представлять жузы в виде союзов племен в этом случае затруднительно. Конечно, игнорировать такой феномен, как избрание единого хана трех жузов, нельзя, однако и этот институт предстает на протяжении истории Казахстана достаточно слабым.

Таким образом, перед исследователями вырисовывается скрытая дилемма. С одной стороны, обосновывать мысль о том, что жузы являются по сути своей отдельными государственными образованиями, хоть и с единым по культуре, языку и традициям населением, означало бы признание факта наличия в казахском обществе традиции федерализма. С другой, отстаивание мнения о традиции единой государственности при доказанной слабости центрального института управления в лице хана трех жузов, чью власть существенно ограничивала верхушка общества и, опосредованно, органы народовластия, привело бы логически к признанию того, что государственность у казахов была крайне слабой и не вышла в своем развитии за рамки, в которые облекается понятие "военная демократия”,

Тезис военной демократии в казахском обществе, во всяком случае в позднем, непосредственно перед колонизацией, достаточно спорен в силу той причины, что мы видим последовательное развитие государственных институтов в истории Казахстана. На первоначальном этапе, до выделения как такового казахского этноса, можно рассматривать государственные образования на территории Казахстана как образования с племенной демократией, играющей определяющую роль. Но позднее, после периода монгольского владычества, уже возникают определенные признаки государственности, не совпадающие с данным понятием военной демократии.

Феномен жузового деления при изучении казахской государственности рассматривается с разных точек зрения, но при анализе социальной структуры жузов мы отмечаем, в первую очередь, как характерную черту наличие иерархии племен, отдельной для каждого жуза. Иерархия племен накладывается на существующие попутные моменты - традиция правления чингизидов, существование чиновничьего аппарата, системы налогообложения, и все эти моменты позволяют говорить скорее о государстве, нежели о предгосударственном образовании. Другой вопрос — о его облике и характерных чертах, поскольку социальная структура казахского этноса представляла собой племенную систему, она характеризовалась определенным способом производства, жестко зависимым от условий окружающей среды, и у государства было явно недостаточно ресурсов для оформления в том виде, в каком оно существовало в земледельческих районах. Поскольку основные ресурсы находились в руках крупной знати, это объясняет и слабость центральных властей, которые только в редких случаях могли установить единый контроль за всей подвластной им формально территорией. Для этого была необходима либо консолидация в кризисной ситуации против общего врага, либо ведение боевых действий с главами жузов и крупных племен, так, как это делалось ханом Аблаем. Но структура кочевого общества, в частности, деление на жузы и племенной характер социальной организации, в конечном итоге приводили к ослаблению центрального контроля.

Мы можем заключить, Что одним из основных факторов, препятствовавших единой и централизованной государственности у казахов, являлось, в первую очередь, существование племенной иерархии при разделении общества на жузы. Как уже было отмечено, природа и возникновение жузового Деления - спорный вопрос, но его влияние на характер государственности несомненно. Причина - наличие в рамках каждого Жуза общественной племенной иерархии, что обуславливало аккумуляцию у руководства главных и авторитетных племен крупных ресурсов - и материальных, и человеческих. Это и служило, вероятнее всего, тем фактором, который ослаблял Центральную государственную власть.

Возможное отсутствие жузового деления приводило бы, очевидно, к замыканию ресурсов общества в одной точке, которая с закономерностью и становилась бы источником центральной власти и могло быть сильным государствообразующим моментом, но в Казахстане разделение на жузы фактически приводило к существованию трех таких точек аккумуляции ресурсов и следовательно, трех точек кристаллизации государственнических тенденций в обществе.

Помимо вышесказанного, надо отметить и существование в обществе слоя чингизидов, что давало возможность иметь под рукой законного кандидата на ханский престол. Так что объединяющий момент, именно - наличие особой страты, из которой выходил хан, помимо положительных моментов имело и отрицательные.

Из вышесказанного вытекает логичный вопрос - чем же все-таки объясняется наличие единого хана, и какие причины привели к его появлению, если, исходя из данных соображений, продолжая их по прямой линии, вероятность его появления была низка?

Власть хана, как мы знаем, была достаточно слабой, но его трон существовал практически постоянно и не пустел. Данное обстоятельство можно объяснить:

1. Традицией, принятой со времен монгольского владычества, когда страной правила единая и авторитетная сила.

2. Как следствие частых конфликтов и необходимости военных набегов, ставящих условием наличие единого руководства для эффективного достижения цели. Эта необходимость могла поддерживать сохранение традиции единого хана, препятствуя ее угасанию.

3. Проявление этнического самосознания, развитие нации и обусловленное этим стремление сохранять единство.

Тем не менее, вопрос государственности у казахов достаточно сложен и требует детального исследования, особенно в соприкосновении с проблемой жузов.

Во всяком случае, нельзя не согласиться с мнением крупного специалиста по истории Казахстана А. Моисеева о том, что “своеобразие зарождения Государственности у кочевников заключается в том, что его структура вырастает из разлагавшихся институтов родовой организации по мере их нарастающего отчуждения от общества, усиливающегося контроля над его богатством и экономикой. Вследствие застойности кочевого способа производства развитие кочевой государственности происходило медленно, носило прерывистый характер”.

Неслучайно при исследовании вопроса о государственности у казахов внимание заострено на проблеме жузов. Нынешняя историческая и политическая наука Казахстана болезненно воспринимает сам тезис о слабости традиций государственности у казахов, игнорируя сведения источников о слабости Казахского ханства в начальный период колонизации Казахстана Россией, когда Казахстан политически действительно представлял собой совокупность трех жузов. Данный факт совсем не говорит об отсутствии государственности, подтверждает исторический факт циклического развития отдельного государства, последовательно приходящего в упадок, а затем опять усиливающегося. Ослабление государственных институтов в период ослабления ханства и переход значительной части их функций к родовым структурам управления служит для А. Моисеева подтверждением того, что казахское общество находилось в своем политическом развитии на ступени военной демократии. Косвенное подтверждение обоих подходов в вопросе об эволюции государственности можно найти в проводимой ныне политике в области государственного строительства. Опасность сепаратистских тенденций, которыми чревата выборность акимов всех уровней, служит обоснованием отсрочки внедрения данного функционального института.

В науке встречается мнение, что кочевое общество казахов было весьма статично, и соответственно все процессы общественного развития протекали очень медленно. Отрицать этого нельзя, особенно принимая во внимание неизменность и крайнюю консервативность экономического уклада. Изменение фундаментальных характеристик общества идет наряду с развитием производительных сил и технологии, а в этом аспекте кочевое общество казахов практически не менялось. Но данный тезис в таком случае подрывает предыдущее утверждение о генезисе государственности у казахов, подкрепленное фактом появления аппарата управления, сбора налогов, включения высшей кочевой знати в государственный аппарат.

В связи с этим мы должны предположить, в соответствии с логикой, что либо изменение облика государства было развитием, либо же модификацией без качественных изменений.

Это сложная проблема, которая ставит нас перед необходимостью затруднительного выбора, т.е. либо кочевое общество принципиально развивается и способно к саморазвитию, либо же оно статично и не имеет возможностей для развития.

В качестве одной из версий в пользу принципиальной развиваемости кочевого общества предложим следующий вариант. Смоделируем два чистых типа общественного устройства. Назовем их “внешнеориентированное” и “внутреннеориентированное”. Если взять земледельческое общество, то для него основным вектором развития будет внутреннеориентированное развитие, при котором общество черпает ресурсы для своего развития из себя самого, из внутреннего потенциала, определяемого структурой организаций социума - это во-первых; во-вторых, оно ведет интенсивную разработку имеющихся ресурсов по интенсивному пути, развивая технологию. Земледельческое общество считается открытым и динамичным в сравнении с кочевым, в то же время по вектору развития оно закрыто, и его развитие обращено внутрь.

Кочевое общество представляет собой принципиально иной тип общественной организации. Оно разрабатывает ресурсы экстенсивно, что определяется его образом жизни и средой функционирования. По социальной структуре кочевое общество консервативно, и у него слабые внутренние ресурсы развития. Наличие ресурсов мы определяем исходя из организации социума и возможностей окружающей среды, что в сумме дает именно тип хозяйствования и характер культуры. В то же время оно открыто внешним воздействиям, в противоположность земледельческому обществу. Векторы развития двух общественных систем противоположны, возникает ситуация своеобразного парадокса. Даже населяемая территория двух обществ сильно отличается друг от друга. Оседлое общество отграничено территориальными препятствиями снаружи и открыто по социальной структуре изнутри.

Кочевое общество открыто территориально бескрайними степными просторами, однородными и представляющими собой, в сущности, в отношении к кочевой культуре, пространство как таковое, однородное по признакам. В то же время оно ограждено барьером социальных структур изнутри. Отсюда вектор развития кочевых структур направлен наружу.

Кочевое общество не создает дополнительных ресурсов, поскольку его хозяйственная деятельность ограничена кругом обычных потребностей и сам тип производства при консервативности своей не принимает циклический, а не линейный характер.

Пример нехватки дополнительных ресурсов - нападения кочевников на оседлые земли. Земледельческое общество производит ресурсы, в рамках кочевого социума - начальный продукт только воспроизводится снова, но не возникает достаточного для самостоятельного развития излишка. Поэтому кочевой социум черпает дополнительные ресурсы извне именно в силу своей экстенсивности. Среда обитания кочевника напоминает море- оно имеет тесную связь со своими берегами. И берега, в свою очередь, воздействуют на него. Таким образом, кочевое общество развивается, но развиваться что-то может через получение необходимых для этого ресурсов, которые в нашем случае приобретаются через взаимодействие с внешней средой. Внешний мир и внешнее воздействие, согласно этой логике, - основной фактор его развития. Кочевое общество текуче в своей видимой аморфности, оно воспринимает новое, изменяясь под его влиянием.

Мы видим из истории, что изменение первоначальной структуры кочевого общества проходило в большинстве случаев под влиянием внешнего воздействия, которое выражалось либо во внешнем завоевании, либо во включении в состав своей территории большого массива территорий с земледельческой культурой, либо, по примеру монгольского общества во времена правления Чингисхана; как результат организации общества для ведения крупных завоевательных походов. Это при том, что Чингисхан не привнес в структуру монгольского общества ничего принципиально нового, только развив существовавший в нем военный элемент, сделав его основным в организации государства.

Внешнее воздействие также может принять характер экономического, к числу которых относится включение в районы торговли с земледельческими народами, что стимулирует социальное расслоение общества через обогащение отдельных его представителей и тем самым приводит к социальным изменениям.

Здесь нужно остановиться на теоретическом вопросе относительно закономерностей эволюции государственности на современном Востоке, частью которого является Казахстан. О традициях, закрепленных и воспроизводимых в обществе на различных этапах развития государственности вообще и политических институтов в частности, говорится исходя из утверждения авторов исследования “Эволюция восточных обществ: синтез традиционного и современного”, Они рассуждают так - если в западных обществах имела место классическая модель синтеза государственности, которая приводила к постепенной, редко к революционной, замене старого на новое, то на современном Востоке синтез носит более сложный симбиотический характер. Здесь мы сталкиваемся с двойным усложнением синтеза. Во-первых, мы наблюдаем симбиоз двух синтезированных разновидностей - абсолютистской и бонапартистской... Во-вторых, мы видим здесь наслоение элементов колониальной и неоколониальной государственности”.

Поясним, что под бонапартистской советские авторы подразумевали те режимы, которые сейчас принято называть авторитарными. Ныне никто из отечественных исследователей не отрицает наличие авторитарных черт в функционировании политической системы Казахстана. Сложнее вопрос о том, правомочно ли говорить о характере государственности казахов как об абсолютистской. Представлять ханскую власть абсолютной, конечно же, неверно. При всей кажущейся деспотичности ханов их власть была строго регламентирована, и они действовали в рамках, оговоренных традицией. Приведенная ниже схема “Права и функции казахских ханов” не оставляет, казалось бы, сомнений, что власть хана была всеобъемлющей. Но если вспомнить, что на протяжении всего существования казахских ханств глава государства избирался, и власть ему делегировалась от имени народа и что многие вопросы хан мог решать не иначе, как после консультаций с советом биев, ореол абсолютизма вокруг ханской власти рассеивается.

Этим, возможно, объясняется неприятие советской власти после революции и до тридцатых годов. И все-таки нечто похожее на абсолютизм в Казахстане было. Имеется в виду тоталитаризм, который функционально очень напоминал деспотические режимы Востока. И нельзя не согласиться с тем, что “сталинская модель с ее жесткой командно-административной системой, функционально до мелочей сходной с политико-правовыми нормами классического Востока (“восточная деспотия”, “поголовное рабство” и т.п.), продемонстрировала принципиальную возможность за кратчайший исторический период вырваться из состояния отсталости, совершить индустриализацию, превратить страну в мощную военную державу. О цене этого рывка тогда не было известно... Главным было добиться цели..., избегнув при этом болезненной ломки структуры, к чему отсталая страна менее всего готова. Добиться цели, используя те рычаги и издревле существовавшие нормы жизни, которые были привычны как для управителей, так и для управляемых”.

Восток и его место в мировой истории своеобразны, Но, в первую очередь, при рассмотрении восточных обществ современности бросается В глаза термин “модернизация”, подразумевающий догоняющее развитие в условиях Востока. Восток поставил эту проблематику, причем достаточно весомую в политической науке, имеющую и прикладной аспект, в силу своей актуальности, и теоретический, связанный с концепциями трансформации обществ. То, что характерно для Востока в обращении к идее модернизации, - это понятие об оборванном движении. Применительно к восточным обществам как основной фактор внешнего воздействия будет действовать колониализм, вызвавший именно такого рода трансформацию этих обществ и прекращение развития по своему собственному пути. Колониальная политика западных стран стала тем вмешательством, которое поставило перед этими странами вопрос о модернизации общества. Воздействие извне выразилось в ломке структуры общества, прежних механизмов его организации, но не изменило общественного сознания, не дало новых традиций и целей общественного развития. Напротив, общество подобного типа сохраняет традиционный субстрат, хотя структура, к которой он относится, потеряна. Качественный характер изменений не позволяет возродить традиционное общество, которое является привычной средой. В результате возникает своеобразный разрыв между макроуровнем и микроуровнем, между структурами государства и общественным сознанием.

Традиционалистское общественное сознание воспроизводит элементы традиционного общества, но они фрагментарны и не могут сложиться в целое. Политические же институты принимают внешний облик западных, но содержание и принципы деятельности сильно отличаются от прототипа.

Очевидно, что ни одно другое общество, и восточное общество в частности, не сможет воспроизвести европейскую модель. Возьмем, например, Японию, наиболее приближенную к Западу по уровню производства материальных благ и по действующей политической системе. Но, несмотря на это, организация общества имеет сугубо местную специфику, традиционные элементы в сознании сохраняются и влияют на политическую систему, которая характеризуется стабильностью и предсказуемостью изменений. При факте существования политических институтов, копирующих западную схему, их внутреннее содержание базируется на традиционной почве.

Развитие политических институтов по новому сценарию начинается после освобождения от колониализма. До этого, разумеется, саморазвитие общества идет крайне слабо, напротив, продолжаются изменения, вызванные внешним воздействием. Это видно на примере Казахстана, в котором тоталитарный режим подавлял свободное развитие общества и подверг его жестким изменениям. После ухода колонизаторов начинается восстановление оборванной традиции, но при включении элементов, привнесенных извне, и на базе новой структуры организации политических и социальных институтов.

Не бесспорно, но имеет под собой основу утверждение, что периодом колониализма можно считать время с конца XVIII по начало XX века, а советский этап в развитии государственности периодом неоколониализма.

С внедрением западных стандартов, привнесенных русской цивилизацией, облик, как общественного организма, так и структур, его слагающих, сильно видоизменяется. Ханская власть, укоренившаяся в сознании народа, сходит на нет в конце XIX века. Собственно говоря, это был первый этап движения казахского общества от традиции к инновациям западного типа. Этот этап занимает достаточно большой хронологический отрезок. В качестве начальной даты принимают обычно дату присоединения Казахстана к России, но в рамках нашей темы дата должна быть смещена к концу 18 -началу 19 веков, когда политические институты традиционного казахского общества начинают претерпевать изменения. В это время царская администрация проводит курс на закрепление колониального господства, а для более полного подчинения казахов изживает старые и насаждает новые политические институты.

В качестве условной даты окончания присоединения берут обычно 1867 г., когда было принято “Временное положение об управлении в степных областях Оренбургской и Западно-Сибирской губерний”. Известный исследователь казахов П.П. Румянцев писал: “Датой введения положения мы заканчиваем изложение истории киргизского народа, ибо далее нет уже истории киргизского народа, а есть история жизни сельских обывателей степных Сибирских и среднеазиатских областей”.

Данный этап знаменателен тем, что именно в то время был совмещен вектор развития и России и Казахстана, и в последующем оба государства подчинялись одной логике развития, с одной лишь корректировкой - последний, являясь периферией, несколько запаздывал с принятием и внедрением тех или иных новаций.

Вовлечение Казахстана в сферу имперских притязаний России поставило казахское общество перед проблемой ускоренной замены устоявшихся общественных отношений и структур на новые, более современные и динамичные. Впрочем, перед, российским обществом стояла такая же задача, которую она решала в ходе имперской модернизации, всецело направлявшейся верхами. Отличие состояло в том, что новые стандарты и институты Казахское общество воспринимало через "третьи" руки в сильно преобразованном виде. Россия догоняла Запад и пыталась заставить окраины приобщиться к тому, к чему приобщал ее когда-то Петр I. Российской администрации сразу пришлось столкнуться с выражением массового недовольства.

Неслучайно самым затяжным и беспощадным стало в это время восстание К. Касымова, претендовавшего на ханский престол и даже избранного ханом согласно традиции, ведь по существу институт ханства как основной представительный орган традиционного казахского общества был олицетворением независимости; “Новые явления в структуре общества уживались с традиционными формами, что нашло отражение в идеологии участников национально-освободительного движения казахов. Внутриродовые отношения, традиционные структуры управления, наличие чиновничьего аппарата царской России накладывались одно на другое”.

Таким образом, сохранение традиционных структур при одновременном функционировании новых внесла в общество новый антагонизм, выражавшийся в противостоянии традиций и инноваций, институтов патриархального общества и относительно более “продвинутых” структур управления. Поэтому неудивительно, что ослабление ханской власти стало делом первой необходимости на пути колонизации кочевников Степи.

Тактика администрирования казахской степи в целом основывалась на подрыве устоев жузового, родоплеменного сознания. Все старания царской администрации наталкивались на отрицательную ответную реакцию, создавался “эффект бумеранга” - непримиримое отношение к традиции (искусственное вытравливание основных устоев патриархального общества) - с точностью до наоборот усиливало ее. Более того, царизм нуждался в сохранении традиционных структур, так как деление на роды, племена и жузы как нельзя лучше способствовало успеху политики “разделяй и властвуй”. Выбить из колеи традиционности казахов не позволяла и своя - России, традиционность, выстроенная на очень схожей с казахской родовой идее общинности. Так, например, институт ага-султанов, по форме выборный, чаще всего рекрутировал во власть лидеров, имевших на это традиционное право.

Традиционное казахское общество не могло принять и не принимало по мере сил искусственно насаждаемые институты управления царской администрации. Однако, если даже традиционные лидеры и институты были оттеснены на второй план, они все-таки сохранялись, что показывает живучесть традиции, с чем пришлось мириться российским колонизаторам.

Таким образом, став одним из регионов Российской империи, казахские ханства в политической сфере вынужденно принимают форму политического устройства, навязанную им. Ряд реорганизаций системы управления по существу превратил относительно самостоятельную страну в одну из федеративных частей России, с присущими последней формой территориального устройства и органами управления.

К глобальному повороту в истории многих народов Российской империи - Октябрьской революции 1917 года, Казахстан подошел с сильно деформированным общественным сознанием и новыми по форме политическими институтами, которые все же по сути своей оставались традиционными. Даже в 20-х гг. исследователи отмечали чрезвычайную традиционность казахского общества.

Освещая изменения политической структуры в Казахстане, исследователь сталкивается с множеством сведений относительно мелких и крупных мероприятий, направленных на строительство новой политической системы. В обобщенном виде картина представляется следующей.

Новым властям вначале было не совсем ясно, как вообще организовать управление в бывших колониях? Какие полномочия предоставлять новообразованиям типа КАССР? Дважды за короткий срок был изменен статус трансформировавшейся из полуколонии в суверенную (де-юре) республику. Акценты делались то на один, то на другой орган управления. Фактически же Казахстан стал частью федерации, все осталось по-прежнему, привыкать к провозглашенному суверенитету не пришлось, не говоря уже о праве на самоопределение. Советская квазигосударственность практически обессмысливает применение термина “политический институт” к тому понятию "государства", которое применялось по отношению к Казахстану и другим республикам Союза как к независимым политическим системам.

Теперь уже, несмотря на ряд инноваций декларационного характера, в Казахстане сохранялась ставшая традиционной колониальная зависимость, а деятельность всех политических структур управления была направлена на поддержание этой зависимости. Вместе с остальными субъектами Союза ССР Казахстан испытывал тотальное давление со стороны Коммунистической партии, подменившей собой государство. Оставшись, по сути, империей, СССР перенял и имперские традиции России, преемницей которой он являлся.

Советский Союз был организован по строго централизованному типу, что позволяло направлять потоки ресурсов в центр и проводить такие социальные эксперименты, которые в другом государстве были бы невозможны. СССР не походил на Россию во многих чертах, и прежде подобного типа социальной организации не существовало.

Сверхцентрализация, мощная идеологическая система позволили добиться создания чрезвычайно громоздкой и мощной системы. Но причины появления подобного государства коренятся в предшествующей Российской империи. Причина победы большевиков и того, что они смогли осуществить создание настолько абсолютного и централизованного государства, заключалась не в малой мере в существовании в то время в России традиционного общества, которое в ту пору только начало разлагаться. Россия имела ту же особенность, что и страны Востока, а именно: ускоренное изменение и принятие моделей организации, воспринятых извне. В данном конкретном случае колонизации не было.

Попытки изменить страну предпринимались центральной властью, и здесь определенно сыграло роль то обстоятельство, что в России были сильные абсолютистские традиции и централизованное правление, позволявшее осуществлять подобные проекты. Модернизация проходила, но принимая особенный характер - затрагивая только верхние слои общества и переделывая заимствованную структуру организации общества на свой лад.

Возможно, что причиной своеобразия российской модернизации явилось то обстоятельство, что не было первоначально разрушено государство и традиционные общественные структуры - изменения шли на их базе, за счет их возможностей. В результате возникала ситуация, при которой верхние общественные структуры копировали западный образец, но были заполнены местным содержанием, а власть, основной проводник политики перемен, не меняла свою природу.

Возникало разделение общества на два слоя: первый, к которому принадлежало дворянство, аристократия, был европеизирован и воспринял западные ценности. Нижний социальный слой оставался традиционным по сознанию, и его жизнь регулировалась теми традиционными институтами, что и прежде. Традиционный уклад жизни был даже закреплен в законе, закрепив общинную организацию жизни крестьян Таким образом, возникала ситуация раскола между традиционным большинством и модернистски ориентированным меньшинством.

Как говорит один из русских царей, в России есть только один европеец - правительство. И эти слова действительно имели основание и соответствовали действительности.

Так что, мы видим, что организация власти и общества, централизация власти и ресурсов, наличие отсталого меньшинства давали возможность для осуществления коммунистического проекта. Кризис совпал с началом быстрой домки традиционных институтов, проходившим в начале века, и это явилось дополнительным фактором мобилизации людей.

С осуществлением захвата власти встала проблема построения нового государства. Оно пошло по пути ускоренной модернизации, что диктовалось взглядами интеллигенции, либеральными воззрениями, перенесенными на местную почву и обретшими свойственный находившимся под длительным давлением идеологическим группам радикализм. Кроме того, была предпринята попытка своеобразной автаркии. У страны имелись для этого возможности - и материальные, и идейные.

Одним из ключевых моментов ускоренной модернизации стала ликвидация безграмотности. Ее значение для режима заключалось не только в получении доступа к перспективному интеллектуальному ресурсу в будущем, но и в идеологическом плане- теперь восприятие идеологии стало возможным для всех, а это был важный момент. Идеология стала подменять традиционный понятийный аппарат, заменяя его другими понятиями. Политическая структура общества была европеизированной по форме, но так же, как и в прежней России, с внутренним содержимым, не соответствующим этим институтам и с местной спецификой. Эта модернизация была чисто российской, и ее результаты позволяют говорить, что снова было построено общество, не похожее на другие, исходящее из внутреннего потенциала и характера организации.

Все это привело к ускоренному изменению, во-первых, российского общества, во-вторых, других обществ в составе СССР. В результате такого планомерного давления традиционные общественные системы в них были разрушены, где-то более, где-то менее, и вместо них было внедрено новое образование - идеологическое, политическое, культурное, которое можно назвать российским модерном, в силу его исключительной своеобразности.

Слом традиции, проходивший очень жестко и последовательно, привел к замещению ее новым содержимым, чем, видимо, и объясняется стойкое сохранение традиций тоталитарного общества и институтов, характерных для СССР в постсоветских государствах. Заметим, что о данном явлении можно говорить применительно только к тем странам, которые вошли в состав СССР, сохраняя традиционные институты и образ жизни. В то же время, скажем, Прибалтика отличается от этого общего для других бывших республик СССР места, т.к. у них этап традиционного развития прошел задолго до включения в состав Советского Союза.

Мы можем примерно назвать основные три фактора, влияющие, по нашему мнению, на сегодняшнюю ситуацию в Казахстане и связанные с изменением традиционного пласта общественного сознания:

1. Сохраненные остатки традиций кочевого общества, сохраняющиеся на нижних пластах общественного сознания и неравномерно представленные в различных стратах казахского этноса.

2. Сильный пласт советской традиции, зачастую слитый с традиционными представлениями.

3. Внешнее влияние, выраженное в импульсе к трансформации по современному, западному пути.

Эти факторы здесь выделены каждый в отдельности, но в действительности они слиты друг с другом, образуя комплексное явление. Первые два можно рассматривать как основные и глубоко укорененные, создающие явление, отличающееся и от традиционной казахской культуры, и от советской, в том виде, в каком она наблюдается в России. Третий фактор - как раз та самая интенция, побуждающая стремиться к изменению по современному типу.

Роль колонизации представляется действительно значимой, но ее особенность в том, что в Казахстане она приняла наиболее законченную форму, редко где еще встречающуюся. Это выразилось в изменении общественной структуры, полном восприятии новых для общества политических институтов и даже типов мышления. Таким образом, начиная со времени присоединения Казахстана к России, мы можем выделить этапы изменения общества и политических институтов.

Первый этап - протекторат России, выражавшийся только в согласовании действий верховной власти Казахского ханства с Россией.

Второй этап - ликвидация верховной власти и перенос местного управления на средний уровень.

Третий этап - расширение колониальной власти до среднего уровня аппарата управления. Местное управление сохраняется только на самых нижних слоях общества - на уровне аулов и родов.

Четвертый этап - начало изменения кочевого образа жизни, осуществляемое радикальными способами, превращение казахов в оседлых жителей. Местное управление ликвидируется.

Пятый этап - начало глубокого изменения общественного сознания, восприятие государственной идеологии, сужение сферы действия традиционного сознания. На нем заканчивается традиционный этап развития общества казахов и начинается современный, смешанный со множеством других влияний, порождающих многообразное и сложное для анализа явление современного общественного сознания в казахском обществе. Это можно объяснить - в течение двадцатого века казахи сменили две модели общественного сознания, две принципиально разные системы идеологии, экономики, политики, что удавалось не каждому.