Страница - 10

Глава 3. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ВГЛЯДЫ М. СЕРАЛИНА

М. Сералин в годы революционного движения 1905—1907 гг. в России

Российская революция 1905—1907 гг. потрясла устои царского самодержавия и показала, что русский рабочий класс является самостоятельной политической силой выступающей за свое социальное освобождение, всех других угнетенных слоев населения в многонациональной империи. Известия о кровавых событиях 9 января 1905 г. в Петербурге и выступлениях рабочих в Центральной России дошли и до казахских степей. На многих станциях Оренбургско-Ташкентской железной дороги происходили волнения рабочих. Забастовки охватили рабочих прииска Акмолинского уезда, угольщиков Экибастуза, соледобытчиков Баскунчака. В них принимали участие и казахские трудящиеся. Пристально наблюдая за событиями, В. И. Ленин писал: «За Петербургом последовали окраины, где национальное угнетение обострило и без того невыносимый политический гнет».

Революция 1905—1907 гг. пробудила трудовые массы казахского народа и подняла их политическую активность, в первую очередь национальных рабочих в борьбе за свои национальные интересы. Под непосредст­венным влиянием революционных событий в Россия заметно оживилась идейная и общественно-политиче­ская жизнь Казахстана. 1905 г., как отмечал В. И. Ленин,был началом конца «восточной неподвижности».

27 ноября 1905 г. в г. Уральске начала выходить первая татарская газета «Фикер» (мысль), отражавшая взгляды местной демократической интеллигенции. В следующем году издается сатирический журнал «Уклар» (Стрелы) и литературно-общественный «Эль-Гаср-эль- Джадид» (Новый век), официальным редактором кото­рых был К. Мутыги Тухватуллин, известный своими радикальными убеждениями. В работе этих органов непосредственно участвовал татарский поэт Габдулла Тукай. 4 января 1907 г. в Оренбурге вышел первый номер большевистской газеты «Урал», издателями кото­рой были Т. Соловьев и профессиональный революционер Хусаин Ямашев.

Газета в доступной форме доводила до своих читате­лей идеи революции 1905 г. и основные требования большевиков в борьбе с самодержавием. Она решитель­но выступила против выдвинутой буржуазными нацио­налистами идеи по созданию для всех мусульман единой надклассовой партии. Газета по этому поводу писала: «Несмотря на общность религии, не все мусульмане могут вступать в одну и ту же партию, в так называемый «Союз мусульман», так как экономические интересы их далеко не одинаковы», «Урал» издавался недолго: после выхода 31 номера 27 апреля 1907 г. он был запре­щен властями. Тем не менее газета сыграла определен­ную роль в политическом пробуждении татарских, баш­кирских трудящихся.

Одним из первых казахов, открыто выступивших после «кровавого воскресенья» с критикой царского произвола в центре и в Казахской степи, был служащий Омской почтово-телеграфной конторы Максут Бекметов. 14 августа 1905 г. во время обыска в его квартире была найдена книга «Социальная революция», а в следующем обыске 2 сентября 1905 г.— текст революционной пес­ни. Он участвовал в митинге в Каракаралинске, состояв­шемся 15 ноября 1905 г. по случаю объявленного царско­го манифеста 17 ноября. Как явствует из сохранившихся документов, на городской площади после чтения молит­вы за погибших во имя свободы казах Колбай Туленгутов (Тогусов) вытащил два красных знамени и высоко поднял вверх. Затем, передав одно знамя рядовому солдату Кашкину, возглавил шествие по городу. Уси­ленные наряды полиции разогнали демонстрантов. Полиция схватила М. Бекметова. Он был сослан в Казань, а затем в Оренбург. Многолетняя ссылка подор­вала здоровье М. Бекметова, и в 1912 г., не дожив до 30 лет, он умер от заболевания легких. В некрологе, опубликованном в журнале «Айкап», сообщалось: «9 февраля в Оренбурге скончался один из представи-телей нашей подающей надежды казахской молодежи; Максут Бекметов... За участие в забастовке телеграфистов в 1906 г. он был изгнан на много лет из родных | мест и в последние годы писал статьи в русских газетах».

Подобные примеры можно было бы продолжать. Они свидетельствуют о том, что под влиянием революционных выступлений русского пролетариата и идей борьбы против самодёржавия постепенно втягивались в орбиту политической борьбы слои трудящихся масс и в национальных окраинах, в том числе в Казахстане.

Накануне и в период революции 1905—1907 гг. в России обучалось несколько десятков представителей казахской молодежи. Они живо интересовались литературной и политической жизнью России. Известен, например, факт, что 5 декабря 1904 г. группа студентов-казахов, обучавшаяся в Петербурге, обратилась с письмом к Л. Н. Толстому: «Мы общими силами переве­ли на казахский язык Ваше сочинение и желали бы напечатать и распространить его в казахских степях. Казахи его поймут. Благодарные читатели, студенты-казахи».

Среди студентов было немало революционно настроенных. Они горячо и сочувственно обсуждали в своей среде выступления русских рабочих в центральной России. Один из них — Идрис Беркалиев, обучавшийся в Кронштадте, примкнул к забастовщикам. Над некото­рыми студентами-казахами, учившимися в Петербурге, Москве, Киеве и Казани, жандармы установили полицейский надзор. За участие в революционном движении 1905 г. был исключен из учебного заведения в г. Москве А. Джангильдин. Подвергался репрессиям участник рабочего движения на заводе Алафузова в Татарии член ученической организации РСДРП, студент Казанской учительской семинарии Нугман Залиев. В 1906 г. был вынужден эмигрировать в Лондон Мамбетали Сердалин, который учился в Санкт-Петербургском университете с братом В. И. Ленина Александром Ульяновым. За учас­тие в революционном движении 1905 г. был сослан в Нижний Тагил Галиахмет (Юрий) Арунгазиев, окон­чивший медицинский факультет Казанского универси­тета.

К идеям социализма казахская интеллигенция шла сложным путем: от антиродовых, антифеодальных и антиколониальных установок. Главную задачу она видела в преодолении и социально-экономической застойности казахского общества, порожденной патриархально-феодальными порядками и политикой колониализма, и поэтому в своей практической деятельности руководст­вовалась, прежде всего, идеей сохранения самобытности материальных и духовных ценностей, т. е. не выходила за рамки буржуазно-просветительских идей.

В годы реакции, последовавшие после столыпинских реформ и революции 1905—1907 гг., часть казахской интеллигенции охватило упадническое настроение.

Преодолению этого идейного кризиса способствовал новый подъем революционного движения в России, захвативший и национальные окраины. В Казахстане также активизировалась деятельность революционных организаций, в том числе марксистских. Особенно взры­воопасной была обстановка в Тургайской области, в част­ности в Кустанайском уезде. Тому было несколько причин. Здесь были сосредоточены железнодорожные рабочие, отличавшиеся политической зрелостью и соци­альной активностью. Другой причиной было тяжелое положение переселенцев, оказавшихся без земли, а значит и без средств к существованию. Вместе с тем изъятие лучших земель у скотоводов в пользу переселен­цев вызывало недовольство местного населения.

Губернатор Тургайской области признавал, что землемерам нередко «противятся киргизы». Серьезные волнения казахов произошли в 1909 г. в районе урочища Узенкуль. С целью дальнейшего их предотвращения туда была послана казачья сотня из Перми. И наконец, соседство уездных городов Кустаная и Троицка с такими важными экономическими и политико-административными центрами, как Оренбург, Челябинск и Омск, в которых уже сложились революционные традиции, также способствовало активизации революционной деятельности в этом регионе.

Выходившая в г. Челябинске газета «Голос Приуралья» 18 апреля 1907 г. сообщила о выступлениях рабочих г. Кустаная: «Тяжелый экономический и политический гнет заставил их организоваться и идти по пути избранному российским пролетариатом».

По инициативе русских учителей в г. Кустанае начале 1905 г. был организован нелегальный революционный кружок. 1 мая 1905 г. его члены организовали митинг, в котором участвовали около двух тысяч чело век. Этот день явился днем оформления нелегальной Кустанайской группы РСДРП, в которую вошли 15 чле­нов и около 10 сочувствующих. Одним из сочувствующих был учитель Мухамеджан Сералин. Относительно быстро росло влияние этой ячейки. Определенную роль в этом сыграл качественный состав ее организаторов активистов. В руководящее ядро группы входили С. Уж гин, Д. Пустовалов, 3. Толстых, несколько позже И. Голованов и В. Рябков, большевик, присланный из Омска. Многие из них имели теоретическую подготовку и опыт борьбы, были знакомы с революционной и марксистской литературой.

Одним из наиболее образованных, инициативных и активных руководителей ячейки был С. С. Ужгин. Он разбирался в местных условиях, пользовался большим авторитетом среди казахского населения. Кустанайский уездный начальник в рапорте от 12 мая 1907 г. доносил военному губернатору Тургайской области: «Семен Ужгин есть один из главных деятелей местного кружкапринадлежавшего к партии социал-демократов и в политическом отношении является лицом далеко неблагонадежным. Подробные сведения о нем имеются в канцелярии Вашего превосходительства по секретной части».

Уроженец Тобольска агроном И. Ф. Голованов заведовал Кустанайским сельскохозяйственным складом земледельческих орудий переселенческого управления депутат II Государственной думы от большевиков. Боль­шевик В. А. Рябков был прислан Омской организацией РСДРП в 1906 г. Учитель М. А. Попов хорошо был знаком с социал-демократической и марксистской лите­ратурой. Другой член группы студент Л. К. Шульгин состоял членом Уфимской организации РСДРП, через него осуществлялась связь с центральными партийными организациями.

Кустанайская группа РСДРП имела большевистскую ориентацию и с самого начала обратила внимание на казахские аулы, где планировала вести целенаправлен­ную агитационную работу среди казахского населения и пыталась привлечь на свою сторону активистов из числа молодых учителей-казахов. «Группа большевиков,— писал С. Ужгин,— возлагала большие надежды на рабо­ту их в казахских аулах. В итоге встреч и бесед с казах­скими учителями удалось привлечь в качестве сочувст­вующих Сералина Мухамеджана, Кубеева Испандияра. В те годы это было большим достижением».

Росту авторитета кустанайской группы РСДРП среди казахского населения в немалой степени способствовало в первую очередь то, что большинство ее членов хорошо знали быт, жизнь и проблемы казахского об­щества. Кроме того, большое значение она придавала вовлечению в работу группы передовых представителей местной казахской интеллигенции и казахских рабочих, а также распространению сферы влияния и на аульное казахское население.

Члены Кустанайской группы РСДРП сочувственно отнеслись к нуждам и положению казахского населения. Так, в статье «Плоды обрусения», опубликованной в местной легальной печати, С. Ужгин писал: «Кочевник никогда не был под защитой... Хищническая колониза­ция степи шаг за шагом подрывает хозяйство кочевни­ков, тяготы налогов увеличиваются. Кочевое и оседлое население области лишено представительства в Госу­дарственной думе, а следовательно, и права отстаивать свои интересы от вожделений помещиков, в угоду кото­рым продолжается хищническая колонизация киргизской степи. Общественная самодеятельность культурных сил населения учитывается как проявление крамолы и изгоняется из области в места не столь отдаленные». Такие статьи получали значительный резонанс не только среди городской казахской образованной молодежи в рабочих, но и в среде аульного населения в глубине степи. Не случайно, что кроме М. Сералина, сочувствующими революционной группе стали учителя С. Кубеев, И. Иралин и др.

Все больше втягивался в революционно-политическую деятельность и М. Сералин — вначале в качестве сочув ствующего местным русским революционерам, многих из которых он знал с юношеских лет, затем зрелого пропагандиста идей борьбы с колониальным режимом в Казахстане. «Через Сералина и Кубеева,— писал С. Ужгин,— в казахские аулы впервые проникло смелое большевистское слово о необходимости взаимной соли­дарности русских и казахских трудящихся в схватке с общим врагом — царским самодержавием. Знакомство этих двух передовых учителей-казахов с основами программы партии поставило их в ряды пропагандистов большевизма и в среде казахских учителей, живущих в аулах. Нелегальная литература, в особенности листов­ки, переводились на казахский язык и в рукописном виде пересылались из аула в аул». В этом высказыва­нии есть доля преувеличения, но сам факт участии М. Сералина в политической работе в аулах бесспорен.

В 1904—1906 гг. М. Сералин установил связь с жур­налистом Ильинским, высланным из центральной России в г. Троицк, а также с политическим ссыльным, бывшим народником-революционером П. А. Зиссером, редактировавшим с мая 1906 г. газету «Зауралье» в г. Троицке. М. Сералин вел также переписку с Юдиным, редактором социал-демократической газеты «Степы, выходившей в г. Оренбурге. Юдин поддерживал идею М. Сералина об издании казахской газеты или журнала, собирался оказать ему необходимую поддержку, но в 1905 г. был арестован и отправлен на каторгу.

Значительную помощь в подготовке и издании журна­ла «Айкап» оказывали также Ф. Сыромолотов, Цвиллинг и др.

Следует отметить связь С. М. Сералина с X. Ш. Сосновским, владельцем типографии «Энергия», в которой печатался журнал «Айкап». В одной из своих журналь­ных статей М. Сералин благодарил X. Ш. Сосновского за предоставление ему на льготных условиях типогра­фии, бумаги, красок и других материальных средств для издания журнала. Секрет такого отношения к М. Сера­лину и его журналу несколько раскрывают новые мате­риалы. Напасть на их след нам помогла встреча с М. Л. Страховенко, в свое время знавшим Сосновских. Сам X. Ш. Сосновский лояльно и даже сочувственно относился к кустанайской организации РСДРП, а его брат Лев Семенович Сосновский с 1903 г. являлся членом большевистской партии. В свое время он через революционерок Марию Оскаровну Авейде и Клавдию Тимофеевну Новгородцеву-Свердлову познако­мился с Я. М. Свердловым. В автобиографии Л. С. Сосновский так вспоминает свою встречу с Я. М. Свердло­вым: «Появился Я. М. Свердлов, который сразу меня очаровал как тип настоящего революционера. Стал я посещать собрания и массовки. Печатал на гектографе прокламации. Выполнял разные мелкие поручения. Так подошли события осени 1905 г. Организация располага­ла крупными силами. Свердлов, Чуцкаев, Сыромолотов и многие другие товарищи были опытными, твердыми большевиками, и мы могли у них учиться. В Октябрь­ские дни 1905 г. в городском театре под охраной боевой дружины большевиков состоялись многолюдные митинги, где с исключительным успехом выступал Сверд­лов», Л. С. Сосновский, связанный с подпольными революционерами Кустаная и через них знавший М. Се­ралина, надо полагать, убедил своего брата Хаима Шумлиха (Якова) Сосновского оказать помощь М. Сералину в издании журнала «Айкап».

Как уже отмечалось, среди передовой казахской интеллигенции М. Сералин был наиболее активным и политически зрелым. «Когда в 1905 г., — вспоминает С. Ужгин,— в России широко раскинулось революцион­ное движение, М. Сералин не был уже в категории тех демократически настроенных казахских интеллигентов, которых события в России озадачили своим бурным размахом — он увидел в них неизбежный исторический этап в судьбах России и населяющих ее народов в дви­жении вперед и более светлому будущему».

Известно, что социал-демократы Кустаная вели активную пропагандистскую деятельность. Сами неле­тально печатали листовки и прокламации, размножали на гектографе листовки курганской, оренбургской, омской социал-демократической организаций. Группа имела нелегальный книжный магазин, через который распространялись произведения К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина, В. Плеханова. К осени 1906 г. кустанай­ская группа РСДРП через курганских большевиков установила связь с Москвой, откуда регулярно получа­ла политическую литературу. Некоторые из листовок и прокламации обрабатывались и переводились на казах­ский язык М. Сералиным, который «русской речью владел безукоризненно». Он возглавлял и их распро­странение в степи, подбирая для этого надежных людей, умевших передавать «новости» в традиционной казах­ской поэтической форме — айтысов.

В эти годы М. Сералин сочинял в стихах сказки, басни и памфлеты, в которых высмеивал пороки феодалов и чиновников.

С. Ужгин вспоминал: «Пользовался Сералин и казахским фольклором, в особенности сказками и песнями, острием своим направленным против баев, биев, их жадности и самодурства. В среде молодых домбристов появились импровизаторы, откликавшиеся злободневной песней на современность. Им Сералин помогал в состав­лении новых песен». Свои стихи М. Сералин, как правило, показывал С. Ужгину и нередко после совмест­ной работы над ними в копиях передавали в аулы, а С. Ужгин переводил их на русский язык.

Пик революционной деятельности М. Сералина при­ходится на 1905—1907 гг., когда он был тесно связан с русскими революционерами и не только выполнял их поручения, но и сам включился в активную работу по пропаганде революционных идей среди казахского насе­ления. Именно по отношению к этому периоду можно говорить о том, что «большую политическую работу среди казахских трудящихся вели под руководством большевиков.... М. Сералин, С. Мендешев, И. Иралин, А. Майкутов и многие другие»²⁰. К этому времени отно­сится и знакомство М Сералина с работами К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина. «Когда я прочитал книгу Ленина «Что делать?» и «Манифест Коммунистической партии»,— делился своими впечатлениями М. Сералин,— мне показалось, что какой-то новый луч солнца озарил мой ум».

М. Сералин пытался собрать вокруг себя патриоти­чески настроенных представителей казахской интелли­генции и направить их в «народ». Сам он вел активную переписку, с целью выявить возможности издания нацио­нального журнала или газеты. Кроме того, она позволя­ла Сералину обменяться мнениями о событиях в Рос­сии, об отношении к ним казахской интеллигенции.

Летом 1906 г. в г. Кустанае проходило собрание казахских учителей, на котором обсуждались и эти вопросы. Часть собравшихся, во главе с Омаром Алма- совым, в оценке революционных событий в России при­держивалась соглашательских позиций кадетской пар­тии, другая группа, во главе с М. Сералиным, смыкалась с позицией местных социал-демократов, стоявших за свержение царского самодержавия.

Связи М. Сералина с местной революционной груп­пой крепли. В 1906 г. местные большевики рекомендо­вали его кандидатуру в депутаты I Государственной думы²². Местная феодально-байская верхушка начала против него кампанию, настраивая враждебно казах­ское население. Они распространяли слухи, что М. Се­ралин преследует цель «поголовной христианизации казахов»²³. В свою очередь уездная администрация иска­ла повод, чтобы дискредитировать идею и самого М. Се­ралина, посмевшего связаться с русскими «бунтарями». Им удалось снять кандидатуру М. Сералина на выборах депутатов в I Государственную думу. Большевики стали готовить его кандидатуру во II Государственную думу. Он был «вероятный и вполне приемлемый для кустанай­ских большевиков из всей казахской демократической интеллигенции кандидат во II Государственную думу от Казахской избирательной курии», — вспоминал С. Ужгин Этот план, однако, остался неосуществленным. Царским указом от 3 июня 1907 г. народы Средней Азии, в тон числе и Казахстан, лишались представительства в Государственной думе.

Кампания травли, затеянная местными властями в феодально-байской верхушкой в период выборов в Госу­дарственную думу, бессознательное участие в ней одной части аульного населения и пассивность, безразличие другой тяжело переживались М. Сералиным. У него еще больше крепло убеждение о том, что патриархальность быта и дедовские обычаи, призывающие членов общест­ва к аульно-кочевой общине, в которой господствовала степная знать, изолированность аульных коллективов от внешнего мира являются основными причинами низкого уровня идейной зрелости части трудового населения Этот вывод приводит его к еще большему осознанию не­обходимости национального печатного органа, содейст вующего процессу пробуждения, на страницах которого можно было бы обсуждать наиболее злободневные темы.

Трудным периодом для М. Сералина был конец 1907 г., когда была раскрыта царской охранкой куста­найская группа РСДРП. 13 ее членов были отправлены на старое место жительства и в другие губернии с уста­новлением надзора над ними, а С. С. Ужгин сослан на два года в Тобольскую губернию. К этому времени были сосланы или ушли в подполье и другие знакомые, рабо­тавшие в редакциях газет левого направления, издавав­шихся в г. Троицке и Кустанае. Тайное наблюдение влас­тей устанавливается и над М. Сералиным.

Иметь печатный орган на национальном языке, рас­считанный на широкий круг местных читателей, было неотступной мечтой М. Сералина. Получив отказ област­ного военного губернатора на первое ходатайство, он пишет второе прошение. В этом ему помогает редактор газеты «Троицкий вестник» Селянкин, который сообщал в 1909 г. отбывавшему в г. Тюмени ссылку С. Ужгину: «Мы снова затеваем издание печатного органа на киргиз­ском языке, на этот раз популярного ежемесячника». Под словом «мы» он имел в виду М. Сералина, себя и близкого товарища М. Сералина татарского демократа Ганиева. Сам М. Сералин, «опасаясь навлечь на себя подозрение в связи с политическими ссыльными», одно из своих писем направляет С. Ужгину не по почте, а че­рез надежного человека. В нем он рассказывал о положе­нии дел на месте, о своей мечте издавать казахский журнал, о разногласиях среди казахской интеллигенции, оказавшейся в тисках столыпинского режима.

Разгул реакции после поражения революции 1905— 1907 г. сказался на душевном состоянии М. Сералина. Печаль, а порой и пессимизм овладевали им, когда он думал о бывших своих товарищах, отошедших от борьбы, но веру в светлое будущее он не потерял и в эти трудные годы. Эта вера отразилась и в политических стихах, написанных по разным поводам. Так, в стихотворении «Думы», которое он писал своему товарищу, находяще­муся в ссылке, он писал:

...Каждодневно ищу я огни

В эти вьюжно-печальные дни,

В грустном бое барханных ветров

Слышу я иногда мельком зов.

Мои думы витают вдали,

Мои думы — о судьбах земли.

Вспыхнет в мраке дали огонек,

Промелькнет, как весны мотылек,

И на сердце тогда, милый друг,

Просветлеет нечаянно, вдруг.

С горьким смехом себе я дивлюсь,

Над собой потешаюсь, смеюсь:

Отчего я зазяб, приуныл,

Крылья взлетов былых опустил —

Человек я? Презренный ль червяк?

Иль огонь в моем сердце иссяк?

Нет, довольно барханных невзгод!

Я властитель, творец всех погод.

Я ль себе не владыка, не царь?

Я ль не властный поэт, не кобзарь?

Я владыка земли и морей,

И мятежных ветров соловей...

День настанет — я верю, дружок,

Отыщу я в лесочке стяжок.

Из стяжка сотворю я пращу,

И царям, богачам отомщу. .

И, поверь, от зари до зари,

На земле запоют соловьи,

Будет степь наша ярко цвести...

На чужбине, мой друг, не грусти!

Откликом на расстрел безоружных рабочих на Лен­ских золотых приисках было стихотворение «Письмо другу в аул соседний». В нем звучит не столько скорбь, сколько призыв к новой борьбе:

Собрат мой, в хижине аула

Приникни ухом к зовам гула!

Не твой ли брат иль сын голодный

Погиб от пуль в тайге холодной?

Скорбеть привыкли мы давно.

Но, правда ль, будто суждено

Нам роком злого неба

Глотать свинец — не масло с хлебом?

Уж ли всегда, из века век,

Земной рабочий человек,

В слезах, терзаниях, печали.

Не сыщет радостные дали?

О нет, собрат, о, нет!

Дарует солнца яркий свет,

Всему живому на земле...

Ты в даль с надеждою взгляни,—

Не там ли светятся огни?

Чрез мрак нам горная дорога

Вдаль от домашнего порога

Легла познаньем наших мук,

Твореньем дела наших рук.

Ведет она на прииски, на рудники!...

В степи ночлег. Пугливо огоньки,

Костров вечерних и ночных,

Мелькают на тропах степных.

По племенам различен люд —

Одной дорогой все бредут:

Казах, татарин, русский и мордвин...

Но кто над ними властелин?

Кто гонит их далеко, на чужбину,

Под град свинцовый властелина?

За корку хлебную с водой,

Обычной бедняка едой.

Их голод властно уравнял

И воплям к жалости не внял.

Ты верил в бога неба?

За труд желаешь вволю хлеба?

Но град свинцовый в дальней

Лене Тебе порука —об отмене

Банкирами богов небесных,

Духов незримых, бестелесных:

Из века в век и царь и бог один—

Мешок со златом властелин!

Собрат мой, в хижине аула,

Приникни ухом к зовам гула!

Не твой ли брат иль сын голодный,

Погиб от пуль в тайге холодной?

Скорбеть привыкли мы давно...

Но, правда ль, будто суждено

Нам роком злого неба

Глотать свинец — не масло с хлебом?

Ужли всегда, из века в век,

Земной рабочий человек,

В слезаах, терзаниях, печали,

Не сыщет радостные дали?

О, нет, собрат! О, нет!

Копи же брат, на битвы силы!...

Революционные события в России, особенно выступ­ления русского рабочего класса против царизма в 1905­1907 гг., имели громадное значение для пробуждения и роста национального самосознания народов окраин Рос­сии, выразившегося в активизации национально-освобо­дительного движения. «У европейского сознательного рабочего уже есть азиатские товарищи,— писал В. И. Ле­нин,— и число этих товарищей будет расти не по дням, а по часам». Одним из таких товарищей русского рабо­чего класса был Мухамеджан Сералин, связавший с ним свою деятельность и судьбу.