Страница - 13

Глава 4. М. СЕРАЛИН— УЧАСТНИК СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО СТРОИТЕЛЬСТВА В КАЗАХСТАНЕ

Накануне Октября и в первые годы Советской власти

После закрытия журнала «Айкап» М. Сералин на некоторое время уехал в родной аул (аул № 5 Шубар- ской волости Кустанайского уезда) и посвятил себя школьно-просветительской деятельности. Он работал учителем в школе для казахских детей (иногда ее назы­вают «русско-казахской»), основанной в 1888 г. при непосредственном участии Ибрая Алтынсарина. Эта школа, можно сказать, была и его детищем. Он постоян­но интересовался постановкой и качеством обучения детей, сам преподавал некоторые предметы, в частности естествознание. Теперь он имел возможность отдаться этому делу.

К тому времени М. Сералин уже пользовался широ­кой известностью у населения, в особенности в среде грамотной казахской молодежи и казахской интеллиген­ции. В нем видели наставника, его дела и поступки не сставались незамеченными, вызывали общественный резонанс. Вокруг него концентрировались сторонники просвещения народных масс. Его многочисленные статьи по вопросам строительства школ, организации обучения детей в степи, опубликованные на страницах «Айкапа», а также в виде рукописей, имели довольно широкое распространение.

Одной из его новаций была организация библиотеки при школе. «Мухамеджан-агай организовал библио­теку специально для школьников, передав ей свои кни­ги,— свидетельствует один из бывших учеников этой школы.— Он доставлял сюда газеты и журналы, изда­вавшиеся в Москве, Петрограде, Казани, Оренбурге и в Средней Азии». Среди них, кроме некоторых учебных пособий, были и отдельные книжечки и брошюры казах­ских поэтов и общественных деятелей, предназначенные для широкого круга читателей.

Сералинская школа выделялась среди многих других казахских аульно-волостных школ. Она не была похожа на старомодное, мусульманское мектебе, медресе при мечети, где основное время обучения отводилось заучи­ванию догм и положений корана и исламских религиоз­ных книжников. Иногда занятия в школе вел сам М. Сералин. В качестве одного из ведущих учителей он пригласил из Уфы опытного наставника казахских детей, бывшего воспитанника известного медресе Галия-Ниг- матуллу Кузембаева с широкими светскими взглядами на общественную жизнь. Он приезжал на время учебно­го сезона и по окончании своего учебного курса уезжал обратно в Уфу. И даже своим внешним видом учителя этой школы отличались: не носили чалму, серые или белые халаты по торжественным случаям и не именова­лись муллами. В их одежде совмещался, как вспоми­нают об этом бывшие ученики школы, частично город­ской, частично казахский и полутатарский стиль. Глав­ное же отличие сералинской школы состояло в методе и программе обучения. Приоритет в ней отдавался свет­скому образованию с включением преподавания русско­го языка (по желанию учеников и их родителей), счетным и естественным дисциплинам, а также физкуль­туре. Другой особенностью было то, что школа должна была стать как бы ядром культурно-просветительных мероприятий в местности. Силами старшеклассников организовывались вечера и их выступления перед одно-аульцами, специальные увеселительные и зрелищные мероприятия с приглашением поставщиков со стороны, из соседних городов. Практиковались в школе чтения и беседы для учеников и для населения на бытовые, хо­зяйственные и политические темы. Все это проводилось под руководством и при непосредственном участии М. Сералина.

Опыт школьно-просветительской работы М. Серали­на в своем ауле, несмотря на его ограниченность, получил общественное признание не только в пределах Шубарской волости. Это в первую очередь объяснялось известностью и влиянием М. Сералина в обширном степном крае. К делам и словам М. Сералина прислу­шивались, с ним многие связывали свои надежды.

М. Сералин не ограничивался рамками своего аула. Он разъезжал по другим аулам и волостям с целью ознакомления со всей постановкой школьного дела. Он давал советы по организации «новометодных» школ по образцу казанских и крымских татар, помогал в сборе средств на обучение детей, склонял некоторых баев и торговцев к оказанию материальной поддержки школь­ному строительству. В одной из таких поездок М. Сера­лин встретился с Сайфи Кудашем, в то время учителем, а впоследствии крупным советским писателем Башки­рии. Сам С. Кудаш так описывает эту встречу: «Во второй половине июня в мое жилище вошел незнакомый гость. Был он коренастый, крупный, одет наполовину по-казахски, наполовину по-русски. Человек весьма разговорчивый и крайне любопытный. Он обо всем рас­спрашивал, до всего докапывался... словно официаль­ное лицо, занимающееся проверкой школ, принялся рас­спрашивать, каких методов придерживаюсь в своей работе, какими именно учебниками пользуюсь. Чем дальше, тем все больше и яснее становился он для меня. В скором времени мы, как закадычные друзья, разгово­рились на интересную для обоих тему — о распростра­нении знаний среди казахского народа».

По воспоминаниям современников, М. Сералин бывал в г. Троицке и после прекращения издания жур­нала «Айкап». Каждый раз он выступал с докладами и беседами о событиях в России, о положении казахского общества и его перспективах перед казахской моло­дежью, обучавшейся в учебных заведениях города⁴. В то время в г. Троицке дети казахов обучались в школе «Уазифа», в медресе Зейнуллы-имама, в мужских и женских гимназиях. Их было для того времени немало. Бывал М. Сералин и в городе Оренбурге, где встречался с представителями казахской интеллигенции и посещал учебные заведения, в которых обучались молодые ка­захи.

Однако М. Сералин не мог долго заниматься только школьно-просветительской работой. Скоро он оказался в водовороте политических событий, развивавшихся и менявшихся с большой быстротой. Мировая война, раз­вязанная капиталистическими государствами, уносила людские и материальные ресурсы страны. Лозунг «победоносной войны» обернулся для России рядом крупных поражений на поле битвы. Страна напрягала сьои возможности до предела. В эти годы особенно наглядно обнажились антинародная сущность самодер­жавия, гнилость и внутренние противоречия царской империи. Революционная борьба пролетарских и народ­ных масс получила новый импульс и пошла на резкий подъем. На плечи революционных партий легла мас­штабная задача — возглавить революционное движение масс, направленное на свержение российской монархии, и привести его к победе. Эту историческую задачу могла выполнить только партия большевиков во главе с В. И. Лениным. На усиление революционного движения царское правительство ответило ужесточением репрес­сивных и карательных мер.

Политические события в Центре России в той или иной степени отозвались на окраинах, в том числе в Сред­ней Азии и Казахстане. Восточный регион, отнесенный к тыловым районам, был, однако, неспокойным. Органи­зации рабочих на железных дорогах, горно-рудных и фабрично-заводских предприятиях, выросшие количест­венно и качественно, несмотря на усиление репрессий, накануне революции 1917 г. стали задавать тон в поли­тической жизни края. Здесь шла активная поляризация политических сил и разделение их на революционеров, реформистов и монархистов. Указ царского правительст­ва 1916 г. о мобилизации казахов на тыловые работы стал толчком для растущего недовольства народных масс.

М. Сералин выступал активным противником мето­дов исполнения царского указа об обязательном наборе казахов на тыловые работы. Списки лиц, подлежащих мобилизации по разнарядке сверху в волостях и адми­нистративных аулах, составляли местные правители. Дети баев и торговцев, как правило, откупались, заме­нялись детьми бедняков. Составление этих списков вызвало волну подкупов, взяточничества и было источ­ником серьезных конфликтов и внутренних столкновений. Одноаульцы М. Сералина, по его агитации, отказа­лись от составления списков и отправки людей на окоп­ные работы. Это решение с быстротой молнии перекину­лось на соседние аулы и грозило срывом исполнения царского указа в этих местностях. Правитель Шубарской волости, в ведении которого находился аул М. Сералина, охваченный «смутой», серьезно встревожился создав­шимся положением и составил донос в уездные и губерн­ские органы на «возмутителя». Под угрозой карательных мер и во избежание неравной открытой конфронтации с властью на сходе одноаульцев, проходившем во главе с М. Сералиным, было принято решение отправить по мобилизации от аула близкого его родственника Ержа- на Доскожаева. Сопротивление народных масс против мобилизации казахов на тыловые работы вылилось в национально-освободительное движение, в котором при­нимали участие несколько ближайших родственников М. Сералина. В частности, его активным участником был Ержан Сугралин, двоюродный брат М. Сералина по отцу, лично знакомый с руководителями восстания Алиби Джангильдиным и Амангельды Имановым. Сам Мухамеджан Сералин с самого начала знал, что оно не принесет реального результата казахскому обществу и будет подавлено царским правительством. «Он сомневал­ся в успехе восстания,— вспоминает его друг С. Уж­гин,— и держался того мнения, что казахам целесооб­разнее пойти по линии наименьшего сопротивления, т. е. пойти на тыловые работы, влиться в армию русских рабочих, в союзе с которыми и повести наступление на царизм».

Внешне позиция М. Сералина по отношению к цар­скому указу о мобилизации казахов на тыловые работы была похожа на линию поведения группы деятелей из га­зеты «Казах», призывавших население идти на тыло­вые работы, но мотивы у них были разные. Если М. Сералин при этом думал о союзе казахов с русскими солдатами, то степные служилые люди хотели продемонстрировать верноподданические чувства казахов царскому правительству.

В одной из записей воспоминаний К. Казангапова говорится о том, что М. Сералин, будучи в г. Троицке, часто направлялся в сторону железнодорожной станции и уходил один, оставив сопровождавших. Только в 1919 г. при новой встрече с автором, вспоминая, он раскрыл «секрет» посещения этих мест. «Оказывается, на территории, где сейчас железнодорожная станция имени Голощекина, которая находилась в Тургайской области, куда не совали носа троицкие полицейские, производи­лись революционные сборы. На митингах выступали Сыромолотов, Петров, Бородин и братья Хейфецы. На этих революционных сборах рабочие-подпольщики про­ходили учебу по военному делу у большевика Томина (в звании комкора он погиб в 1920 г. в борьбе с басмачами)». На этих сборах бывал и М. Сералин. Теперь известно, что в годы первой мировой войны он продолжал укреплять связи с местными русскими рабо­чими-революционерами, участвовал вместе с ними в политических митингах, увлекался их идеями.

Февральская революция 1917 г. и падение самодер­жавия придали общественной и политической жизни в степном крае новый накал. Судьбы края в целом, пути освобождения казахского народа от колониального гнета и другие подобные вопросы, рожденные ходом событий в России, стояли в центре внимания деятель­ной части казахской интеллигенции, оказавшейся во главе процесса национального пробуждения на этапе буржуазно-демократического, младобуржуазного движе­ния в специфических условиях казахского общества. М. Сералин был свидетелем того, как 5 марта 1917 г. вслед за свержением царя в г. Троицке состоялся народ­ный митинг, участники которого срывали портреты царя и растаптывали их.

Деятели Алаш-Орды, развернувшие активную работу vежду Февральской и Октябрьской революциями 1917 г. и пользовавшиеся поддержкой Временного правительст­ва и лично Керенского, предприняли попытки привлече­ния на свою сторону Мухамеджана Сералина. Его посе­тили специальные уполномоченные лидеров Алаш-Орды и вели переговоры с ним о совместных действиях и выступлении в поддержку Временного правительства и для создания национальной казахской автономии под его эгидой. Судя по некоторым документам, угово­рить М. Сералина не удалось. Он не стал «союзником» Алаш-Орды.

Весть о Великой Октябрьской социалистической ре­волюции застала М. Сералина в родном ауле. Печать, призывы и голоса разных политических партий и группи­ровок, поддерживавших и критиковавших новую власть, смешанные с поспешностью в оценке ситуации, которые были характерны для такого захолустного уезда, как Кустанайский, затрудняли понимание происходящего, особенно для тех, кто был связан с патриархально-фео­дальным казахским аулом, каким бы образованным и европеизированным он ни был. Исключением не был и М. Сералин.

На Кустанайщине Советская власть была установле­на значительно позже, чем в центральных областях России, и еще позже — в казахских волостях и аулах. Быстро разобраться в происходящем М. Сералину помогли земляк-большевик А. Джангильдин, с которым он был лично знаком, и русские большевики, жившие и работавшие в г. Кустанае и его окрестностях, с которы­ми он поддерживал более или менее тесную связь со времен революции 1905—1907 гг. Особенно близок ок был к Ашмарину. Но, конечно, главную роль в том, что Сералин относительно быстро разобрался в политиче­ских событиях и перешел на сторону Октябрьской рево­люции, сыграла его идейная направленность дореволю­ционного периода, которая и послужила предпосылкой для правильного осмысления идей социалистической ре­волюции.

Каждый раз свою поездку в Троицк и Оренбург М. Сералин использовал для получения новых сведений и материалов о политических программах различных революционно-демократических группировок, в особен­ности партии большевиков, для установления новых связей с русскими и татарскими деятелями левой ориен­тации. Полученной информацией и своими суждениями о расстановке политических сил в стране и о том, какую реальную политику проводит новая Советская власть, что она может дать казахскому обществу, он делился с казахской молодежью и интеллигенцией, жаждущими таких сведений и собиравшимися вокруг М. Сералина, В 1918 г. из поездки в г. Троицк он возвратился в свой аул-поселок в сопровождении одного татарского ком­муниста. Последний информировал местных жителей о политике Советского государства, о его отношении к народам, ранее угнетенным, о внутреннем положении страны и международных событиях. В конце речи он предложил слушателям, считающим себя достойными, вступить в ряды сочувствующих партии большевиков. Одним из первых сделал это М. Сералин. Несколько позже он становится членом Коммунистической партии.

В дальнейшем М. Сералин принимал самое активное участие во многих мероприятиях Советской власти в Кустанайском уезде (затем губернии) и в Казахстане. После установления в 1919 г. Советской власти он назна­чается заведующим земельным отделом Кустанайского уездного исполкома Советов. Осенью того же года он одновременно выполнял поручение комиссара степного края А. Джангильдина по вербовке джигитов в форми­ровавшийся под его руководством трехсотенный красно­гвардейский отряд в г. Кустанае и исполнял обязанности агитатора-политработника этого отряда¹¹. С образова­нием революционного комитета по управлению казах­ским краем (Казревкома) с центром в г. Оренбурге М. Сералин назначается членом коллегии Кирземотдела, а вскоре — членом Казахского революционного Комитета. После создания газеты «Ушкын» (Искра)— органа казахского революционного комитета — М. Сералин включается в состав редколлегии.

Осенью 1920 г. М. Сералина как опытного работника посылают в Кустанайскую губернию в распоряжение губкома партии. Здесь он направляет свои усилия на организацию и укрепление местных советов в волостях, преимущественно населенных казахами, на митингах и сходках разъясняет текущее положение и политику Советского государства и мероприятия казахского рево­люционного комитета, направленные на осуществление национальной политики партии и на подготовку провоз­глашения Казахской Советской Автономной Респуб­лики.

В 1920 г. М. Сералин в качестве делегата от Куста­найской губернии участвовал в работе I Всеказахского учредительного съезда Советов, на котором было про- возглавшено создание Казахской Советской Автономной Республики и избраны ее верховные органы власти и управления. Он участвовал и в работе III Кустанайского губернского съезда Советов, состоявшегося в сентябре 1922 г., где был избран в состав Губисполкома.

Некоторое время М. Сералин был заместителем председателя губисполкома, активно участвовал в подготовке и созыве IV губернского съезда Советов (25 ноября 1923 г.) и, будучи избранным членом Прези­диума съезда, совместно с другими руководит его работой. На съезде М. Сералин выступил с докладом «Основные мероприятия по реализации национального вопроса». На этом съезде М. Сералин был избран в новый состав губисполкома, членом президиума губис­полкома и делегатом Всероссийского съезда Советов¹⁶. В 1920—1921 гг. он возглавлял исполком Шубарской волости, был секретарем партийной организации волис- полкома, работал заведующим агитотделом губкома партии, секретарем губисполкома, заведующим земель­ным его отделом. С начала издания губернской газеты «Аул» был ее редактором.