Страница - 22

ПОД ЛИЧНОЙ „СВИДЕТЕЛЯ ИЕГОВЫ"

Капитан Мордвинов возвратился к себе и кабинет, включил свет, с усилием стянул с себя задубевший на морозе полушубок, повесил его и, растирая озябшие руки, пошел к батарее погреться. На дворе стояли декабрьские, лютые даже для этих мест, морозы. Кабинет Мордвинова находился на втором этаже здания управления, но и тут было слышно, как под ногами прохожих хрустел снег. Прижимая к батарее то одну, то другую руку, Иван Михайлович сосредоточенно смотрел на белую стену кабинета и размышлял о том, что пришлось услышать в беседах с разными людьми за сегодняшний день в Шахтинском районе Караганды. Особенно интересны были данные о неком Степанове, недавно появившемся среди местных сектантов-иеговистов. Человек этот в прошлом якобы был агентом фашисткой разведки, служил на временно оккупированной гитлерозскими войсками советской территории старшим полицейским. Руки его обагрены кровью советских патриотов, а сейчас он называет себя «свидетелем Иеговы».

«Сведения о прошлом этого человека скорее всего верны. Проверить такой факт не составит труда,— размышлял Мордвинов. —Дело же в другом. Только ли по религиозным убеждениям Степанов оказался в этой нелегальней секте или же причина совершенно иная?»

За время работы в органах капитану Мордвинову не раз приходилось беседовать с верующими. Были среди них ярые фанатики, которые отрицали даже очевидные факты, если они противоречили их религии. Были такие, которые верили в бога по унаследованной привычке. Одни считал, что страх перед божьим наказанием удерживает людей от дурных поступков, а потому религия нужна. Другие искали в ней утешение и закрывали глаза на очевидную нелепость догматов вероучения. Большинство верующих, несмотря на свои религиозные заблуждения, добросовестно трудились, честно выполняли советские законы.

Но Мордвинов знал и то, что подполье «свидетелей Иеговы» является надежным логовом для тех, кто вел и ведет враждебную работу против Советского государства. Через два дня он докладывал своему непосредственному начальнику капитану Акжанову:

— То, что Степанов на первом же сборище иеговистов взяв на себя роль толкователя инструкции «Организационные указания для свидетелей Иеговы», изданной иеговистским центром в США, дает основание полагать, что он не рядовой верующий.

Акжанов согласился с мнением Мордвинова и посоветовал внимательнее приглядеться к Степанову.

Нужно срочно проверить, действительно ли он был агентом фашистской разведки и старшим полицейским у гитлеровцев, — добавил начальник.

...Где-то в середине декабря секретарь отдела положила на стол капитана Акжанова архивное уголовное дело на Степанова, по которому он в 1945 году был осужден и затем отбывал наказание до амнистии 1956 года. Материалы дела говорили о следующем: Федор Степанович Степанов проживал с родителями-кулаками в деревне Мялицыно Островского района Псковской области. После смерти родителей с 1938 года жил у дяди, Ивана Антонова. В 1941 году кончил десятилетку в городе Острове и готовился поступать учиться в Ленинградский юридический институт. Но началась Великая Отечественная война, в нашу страну вторглись фашистские орды, и вскоре Федор оказался на оккупированной территории.

Ребята его возраста уходили в леса, перебирались через линию фронта, чтобы воевать с захватчиками. Но Степанов избрал другой путь. В сентябре 1941 года он поступает служить писарем Мало-Приезженского волостного управления Псковской области. Александра Васильевна, с сыном которой — Витей — Федор дружил с малых лет и учился в одной школе, так характеризовала Степанова: «Он не просто исполнял свои обязанности писаря в силу необходимости, а являлся активным немецким пособником».

Вместе с предателем Родины волостным старшиной Егоровым Федор проводил учет населения и имущества волости, раздавал колхозное и общественное имущество лицам кулацкого происхождения и в прошлом репрессированным. Они вместе изымали, особенно у семей военно-служащих Красной Армии, хлеб, теплые вещи для немецкой армии. Отправляли мирных жителей на каторжные работы в Германию.

— Ожидаете, пока вас всех вызовут к коменданту и всыплют по 25 розог или пока не заберем все имущество?— кричали Степанов и Егоров на сельчан, которые не имели возможности выполнять их требования по сдаче сельхозпродуктов для немецкой армии.

— Если будешь свою дочку прятать, пойдешь к коменданту, там тебе укажут законы, а то и расстреляют,— запугивал Степанов Васильеву, которая не хотела, чтобы ее дочь Марию отправили в Германию.

Заметив рвение своего холуя, немцы в мае 1942 года перевели Степанова в отделение пропаганды "Остланд" в город Остров. Здесь он работал в газете «Островские известия», под псевдонимом Мартов написал в газету более десятка статей, в которых восхвалял гитлеровский «новый порядок», немецкую армию, клеветал на Советскую власть, призывал население к борьбе с партизанами. Неоднократно по своей инициативе выезжал в села района на машине с радиоустановкой, призывал население к поддержке окупационного режима, к борьбе с партизанами. Распространял антисоветские брошюры, газеты, призывы среди населения.

— Их надо запрятать подальше, довольно им бушевать! — советовал Степанов следователю полиции в январе 1943 года, когда в кабинет последнего привели его земляков Анатолия Иванова и Алексея Юсупова, арестованные по подозрению в связях с партизанами.

Степанов юлил перед оккупантами, старался заслужить их доверие и похвалу. Гитлеровцы решили использовать его на работе по выявлению советских партизан и в апреле 1943 года назначили старшим полицейским Мало-Приезженской волости, где в то время особенно активно действовали советские патриоты-партизаны. Степанов рыскал по селам волости, «вынюхивал» партизан, выявлял их связи среди местного населения и обо всем доносил в разведывательный отдел немцев «I-Ц» лейтенанту Бетехеру. Участвовал он и в боях карательных отрядов против партизан в арестах мирных жителей, заподозренных в связи с патриотами.

Усердие заметило и высокое начальство. В июне 1943 года немецкая разведка «Абвергруппа» в Острове завербовала его под псевдонимом «Рудольф». Теперь Степанов сведения о партизанах и советских патриотах сообщал и Бетехеру и начальнику «Абвергруппы» Гербсту. Гербст требует от Степанова, чтобы он «пробрался» в один из партизанских отрядов для сбора сведений о них или же подобрал человека для этой цели.

Но Степанов бережет свою шкуру, боится, что могут его разоблачить и воздать должное. Под разными предлогами отказывается. Партизаны к тому времени уже знали о предательстве Степанова и охотились за ним, но захватить его не удалось: один раз целые сутки скрывался от них на сеновале, в другой раз убежал босым.

Немцы дорожат своим холуем. В октябре 1943 года его возвращают в отделение пропаганды «Остланд» в город Петров. «Самому мне больше нравилось служить в полиции, так как здесь, кроме денежного вознаграждения, выдавали паек», — цинично говорил Степанов на следствии в 1945 году. Так, за «паек» Степанов продал немцам свою душу, продал свой народ, своих товарищей.

Пришел февраль 1944 года. Советские войска, наступавшие по всему фронту, приблизились к городу Острову. Немецкие войска отступали так поспешно, что при эвакуации своих разведывательных органов и отдела пропаганды «Остланд» оккупанты «забыли» прихватить с собой Степанова-Рудольфа».

Степанов успел удрать сам и, видя, что может остаться без «пайка», поступил служить в райуправу, выехавшую в Елагино, заведующим отделом почты. Опять по радио, в газетах и докладах восхваляет он фашистскую армию, запугивает население возвращением оккупантов, хотя сам чувствует, что хваленая «непобедимая» армия терпит поражение. В беседах с такими же, как он сам, предателями —заместителем райуправы Тенсоном и начальником отдела этой группы Врангелем — Степанов делился своим «горем», мол, верой и правдой служил немцам, сотрудничал с их разведками, помогал им вести борьбу с партизанами, но его-де не оценили, и сейчас вот остался без «хозяев».

— Не расстраивайся! Есть «третья сила», которая способна вести борьбу против Советской власти,— успокоил его Тенсон и снабдил разными брошюрами и программой

«НТСНП» (национально-трудовой союз нового поколения).

«...Однажды в разговоре, примерно в мае 1944 года, Тенсон сказал мне, что продолжать работу в пользу немцев не имеет смысла. Германия скоро потерпит крах, поэтому все русские, настроенные враждебно к Советской власти, сами должны организовать борьбу... Предложил мне вступить в организацию «НТСНП» и ее методами вести борьбу против Советской власти, на что я дал согласие»,— говорил Степанов на следствии в 1945 году.

Предатель воспрянул духом: не все потеряно, нашлись новые хозяева. С усердием изучает он антисоветскую литературу организации «НТСНП», с довольной улыбкой слушает наставления ее главарей о методах и способах борьбы за реставрацию капитализма в Советском Союзе.

В июне 1944 года Степанов с новыми «хозяевами» перебирается в Ригу, не забыв, однако, закопать в районе Балвы оружие, боеприпасы, типографский шрифт, антисоветскую литературу, имея намерение использовать в своих преступных целях эту тайную базу. В Риге на совещаниях с главарями «НТСНП» обсуждает методы и способы борьбы с Советским Союзом в новых создавшихся условиях.

С приближением советских войск к Риге вместе с немецкой армией бегут все подонки, служившие Гитлеру, в том числе и участники «НТСНП». Тенсон удрал к семье во Франкфурт на-Майне. Приобрел билет на пароход для выезда туда же, в отделение «НТСНП», и Степанов. Но его новые хозяева решили иначе. Федора оставляют в Риге с заданием вести антисоветскую работу в этом городе, а потом в других районах СССР. Степанов с охотой соглашается и с участником «НТСНП» Катениным договаривается о связи в будущем: он должен был устроиться корреспондентом и писать статьи под псевдонимом Антонов. По этому псевдониму с ним и установят связь руководители «НТСНП». А пока Степанов, выполняя указания главарей «НТСНП», на шапирографе печатал антисоветские брошюры, программы этой организации, намереваясь распространить их среди населения.

В 1945 году он показывал на суде: «... Из ранее данных установок я имел ясное представление, как следует развернуть антисоветскую работу... Остановившись в Риге для проведения работы... я имел в своем распоряжении шапирограф для размножения литературы. Кроме того, я имел в виду использовать шрифт, 50 брошюр, хранившихся в организованном мною и Врангелем тайном складе в окрестностях Балвы...».

Но осуществить преступные замыслы Степанову не удалось. При вступлении советских войск в Ригу он был apecтован и понес заслуженное наказание...

Подготовив необходимые письма, чтобы уточнить ряд моментов из биографии новоявленного «свидетеля Иеговы», Иван Михайлович позвонил в партком шахты. Парторг оказался на месте.

Мне надо поговорит с вами по поводу поручения райкома партии. Через полчаса вы будете у себя?— осведомился Мордвинов.

— Буду,—отозвался парторг.

Предупредив секретаря отдела о поездке, Мордвинов вышел.

Парторг оказался не один. Поздоровавшись с Мордвиновым, он предложил ему присесть и продолжал разговор с посетителем. Говорил, впрочем, словоохотливый горняк-пенсионер. Он подробно рассказал о своем житье-бытье, поблагодарил парторга, что не забывают старика, а потом перешел на то, что его, видимо, больше всего волновало и привело в партком.

Все ничего. Но тут, понимаешь, вот какое дело. От сектантов житья не стало. И так они о спасении моей души пекутся, что хочется мне послать их к чертовой матери. Вчера тоже вот забрел один. Все про Иегову распинался.

Упоминание о Иегове насторожило Мордвинова, и он стал внимательно слушать пенсионера.

— Мне этот Иегова, предположим, до лампочки и христосоваться я с этими сектантами не собираюсь,—продолжал еще крепкий на вид пенсионер.— И все этот прохиндей лисой передо мной расстилался, уговаривал меня к ним, значит, приходить.

—И что же вы?—не удержался Мордвинов.

— Сходить-то я сходил, да не для того, чтоб под их дудку плясать. Послушал я их, и так понимаю, что ослабили заботу к безбожной работе, вот и пользуются этим всякие Степановы.

— Это что же за Степановы?— насторожился Мордвинов.

— А вроде того еговиста, что меня улещать приходил... Ну то, что о боге говорили,— продолжал пенсионеру— это, конечно, чепуха. А. вот как призывали верующих не подпитывать воззвание о мире!.. Это, по-моему, к богу никакого касательства не имеет.

— Скажи, Иван Степанович, а как сами верующие отделись к тому, что там говорилось?— нетерпеливо спросил парторг.

— Некоторые, по-моему, просто не сообразили, к чему клонит этот Степанов. Но после ихнего моления я по дороге поговорил кое с кем и понял, что люди недовольны его небожественными откровениями, — и Иван Семенович неторопливо, взвешивая каждое слово, подробно рассказал с кем он беседовал, что ему отвечали.

Обстоятельный рассказ Ивана Семеновича убедил Мордвинова, что предположение оказалось верным, Степанов и в новом обличье продолжает старую игру...

От просмотра полученных материалов Мордвинова оторвал телефонный звонок. Дежурный спрашивал, можно ли к нему направить человека.

— Да, пожалуйста,— отозвался Мордвинов.

Через несколько минут дежурный открыл дверь и,глянув на капитана, предложил войти в кабинет стоявшему за дверью мужчине.

— Проходите, пожалуйста. Присаживайтесь.

— Ионке я. Эдуард Ионке,— представился мужчина. — Я насчет иеговистского собрания хотел рассказать. Верующий я, — потупился Ионке.

— Слушаю вас,— приветливо отозвался Мордвинов,

Ионке рассказал о том же, что капитан уже слышал от

Ивана Степановича. Когда посетитель замолчал, Мордвинов задал несколько вопросов. Ионке ответил на них.

— Я тут вот заявление написал и кое-какие иеговистские брошюрки принес,— протянул он лист бумаги и несколько тонких журнальчиков.

Внимательно прочитав заявление и бегло перелистав журналы, Мордвинов приветливо посмотрел на смущенного посетителя:

— Благодарю вас за то, что вы сообщили нам. Мужчина встал, облегченно вздохнул:

— Это вам спасибо, что не погнушались выслушать меня.

...Дело Степанова Акжанов читал с перерывами — были и другие неотложные дела. Так прошло несколько дней, Наконец, он прочел приговор суда, потом вновь вернулся к протоколу судебного заседания и еще раз прочитал показания Степанова суду. «Вот, оказывается, какой ты «верующий»,—подумал Акжанов. Подняв трубку телефона, он соединился с Мордвиновым:

 — Зайдите ко мне с материалами на Степанова.

Иван Михайлович принес Акжанову все, что получил в ходе проверки. Особую ценность представляли данные о проведенной главарями иеговистского подполья работе по срыву подписания рядовыми верующими воззвания Всемирного Совета Мира о запрещении войны и о высказываниях Степанова по этому вопросу на сборище иеговистов, которое состоялось в декабре на его квартире. Обратил Акжанов внимание на заявление Эдуарда Ионке, который писал, что Степанов на этом сборище был в приподнятом настроении, много говорил, одобрял тех верующих, кто не подписался под воззванием и возводил клевету на Советское государство. По его мнению, чтобы не было войны, надо не воззвания выпускать и подписывать, а принять истину божию и тогда все станут братьями. «Это мы и должны разъяснять людям», — закончил он свою речь...

Среди собранных материалов были и документы, полуденные с мест заключения, где Степанов отбывал наказание. Не о честной жизни думал тот, не мучила его совесть за предательство в трудные для нашей Родины военные годы, за расстрелянных гитлеровцами по его доносам советских патриотов, за слезы отправленных на каторжные работы в Германию земляков, товарищей.

В одном из документов сообщалось, что в местах лишения свободы Степанов познакомился и близко сошелся с бывшими украинскими националистами, такими же предателями, как и он. Новые «друзья» снабдили его иеговистской литературой, изданной в США. И опять, как десять с лишним лет назад, изучает Степанов программные установки, литературу, методы борьбы против Советской власти, но теперь не белоэмигрантской организации «НТСНП», а антисоветской организации «свидетелей Иеговы».

— Подумать только, —восхищался Степанов, читая одну за другой иеговистские книжонки, брошюры, журналы,— какие люди положили начало этой секте! Сам капиталист Шарль Руссель в 70-х годах прошлого века организовал и возглавил первый центр «свидетелей» в Бруклине. И с ним согласны были еще более высокие монополисты.

— Понравилось Степанову и то, что целью организации «свидетелей Иеговы», созданной в Америке, было и отвлечение трудящихся масс от революционной борьбы за построение нового социалистического общества. Руссель призывал бедняков к безропотному повиновению эксплуататорам.

В журналах «Башня стражи» и «Информатор» Степанов вычитал, что после смерти Русселя руководство «центром» организации иеговистов в 1916 году перешло в руки другого американского дельца — судьи Руттерфорда, позднее неистового, заклятого врага Советского государства. Он открыто призывал иеговистов вести борьбу против молодой Советской республики и объявил через прессу и радио, что якобы 1924 год будет годом гибели Советского государства, и указывал, что главную роль в освобождении человечества, которое «мучается под игом сатаны», сыграют избранные богом государства — Америка и Англия.

А когда Степанов прочел, что и сам миллиардер Рокфеллер единовременно ассигновал иеговистам несколько сот миллионов долларов для ведения печатной пропаганды, то окончательно уверовал в «надежность» организации «свидетелей».

Побывала в руках Степанова и литература послевоенных лет, из которой он узнал, что нынешний руководитель иеговистского центра Натан Кнорр сразу же после окончания второй мировой войны провозгласил программу подрывной деятельности иеговистов на территории СССР и стран народной демократии. Он в своих письмах наставлял «братьев»: «Будьте кроткими, как голуби, и хитрыми, как змеи». Требовал от них противодействовать политике Советского государства, выступать против международной борьбы за мир и демократию, уклоняться от службы в Советской Армии, от участия в выборах советских органов п других проводимых в стране общественно-политических мероприятий.

«Не все ли равно, какому богу молиться»,— подумал Степанов и решил служить новым хозяевам.

... Петляет по Караганде Степанов, не жалея времени, посещает своих «подопечных». Знает, с кем имеет дело, большинство иеговистов малограмотные, не разбираются и политических вопросах, их легко обрабатывать в антисоветском направлении и использовать в своих целях. Б обучении рядовых иеговистов, как и где делать тайники для хранения нелегальной литературы, конспирации в антисоветской деятельности, в составлении зашифрованных отчетов, пригодился ему и опыт, приобретенный во время служения фашистской разведке и организации «НТСНП». На сборищах Степанов требует от рядовых верующих отказываться от выполнения советских законов, а молодежь наставляет, как уклоняться от службы в Советской Армии.

Находит себе Степанов дело и в свободное время дома, Здесь он сбрасывает с себя маску лицемерия и читает не Библию и «Башню стражи», а современную литературу и лихорадочно строчит в ученических тетрадках свои антисоветские «сочинения», готовясь использовать их для обработки и вовлечения в организацию новых лиц. Пугает Степанова также движение сторонников мира, выступающих против новой мировой войны. В своих «сочинениях» он указывает: «Кто хочет быть другом мира, тот становится врагом бога». Свои ярые антисоветские писания он распространял среди верующих советских граждан.

Собранные капитаном Мордвиновым с помощью честных советских людей сведения разоблачали Степанова как опасного врага Советского государства, прикрывавшего гною практическую повседневную антисоветскую деятельность религиозными обрядами. Среди документов были заявления граждан, которых он пытался вовлечь в организацию иеговистов, и сданная ими антисоветская литература, полученная от Степанова для чтения: несколько экземпляров журналов «Башня стражи» и «Информатор», брошюр и статей, также тетрадей с антисоветскими «сочинениями» самого Степанова — всего их насчитывалось свыше пятидесяти.

Каждый этот мерзкий документ сопровождался актами экспертных комиссий, в том числе и изъятых позже в квартире Степанова. Да, в организацию «свидетелей Иеговы» он вступил не для замаливания своих «грехов», своего предательства во время Отечественной войны, а для продолжения борьбы с Советской властью, но иными путями и методами, чем прежде, лелея надежду, что авось об его усердии узнают новые хозяева, теперь уже американские.

Суду в 1957 году Степанов показал: «...С идеями иеговистов я познакомился в местах заключения, хотя знал, что эти идеи противоречат законам Советского государства... Но эти идеи отражали мои взгляды, и поэтому я примкнул к этой организации... После освобождения из заключения я остался на прежних позициях... В изъятых у меня на квартире личных записях я, в силу своих убеждений, допускал антисоветские суждения... таких убеждений я придерживаюсь и сейчас».

Степанова осудили. Не только суд, по решению которого он понес справедливое наказание, но, главное, осудила его общественность и тем помогла многим гражданам, случайно подпавшим под влияние Степанова и его дружков, выбраться из этого антисоветского болота, а многим этот суд раскрыл глаза, и они осознали реакционную сущность не только этой секты, но и религии вообще, поняли, что религия нужна тем, кто недоволен Советской властью, кто желает уничтожения социализма в нашей стране.