Страница - 9

2. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ОСНОВНЫХ ПРАВОМОЧИЙ СОБСТВЕННИКОВ

Субъективное право собственности может быть реализовано посредством правоотношений. Юридической формой реализации субъективных прав является их использование. Последнее основывается на таком способе регулирования общественных отношений, как дозволение. На практике это может быть осуществлено посредством активных действий управомоченного лица. Те правовые возможности, которые предоставляются собственнику, имеют характер управомоченного поведения. Но это все общетеоретические положения о реализации субъективных прав в целом. Задача же настоящего исследования — попытка определения и краткой характеристики тех юридических возможностей, которые предоставлены собственнику действующим гражданским законодательством Республики Казахстан, и автор не ставит перед собой цель определить все потенциально возможные способы реализации субъективного права собственности.

У. Маттеи считает, что при анализе права собственности следует принимать во внимание и меру обязанностей, сопряженных с его осуществлением, так как обязанности являются составной частью самой структуры права собственности. Подобное комплексное рассмотрение содержания права собственности нам кажется нецелесообразным. В нашем же случае собственник выступает в качестве управомоченного лица, и речь идет об анализе его отношения к вещи, которое, как мы уже показали ранее, заключается в определенной степени господства над ней. В этом плане собственник является участником только вещно-правовых отношений, не выступает стороной в обязательстве и участником других правовых отношений.

Статья 8 ГК РК устанавливает общие правила осуществления гражданских прав. Основным принципом реализации субъективных гражданских прав выступает принцип диспозитивности. Последний заключается в том, что субъект права использует принадлежащее ему субъективное право в собственном интересе и по собственному усмотрению. Пункт 3 этой же статьи устанавливает пределы осуществление гражданских прав, которые выступают в виде охраняемых законом прав и интересов других субъектов права, а также обязанности по недопущению причинения ущерба окружающей среде. Кроме этого, пункт 4 статьи 8 ГК РК предъявляет к осуществлению субъективных гражданских прав дополнительные требования, которые обязывают субъектов права действовать добросовестно, разумно и справедливо, с соблюдением содержащихся в законодательстве требований, нравственных принципов общества, а предпринимателей, кроме того, также правил деловой этики. Здесь мы наблюдаем введение в механизм гражданско-правового регулирования ряда морально-этических категорий.

При всей необходимости и оправданности существования подобных критериев в гражданском праве можно предположить, что применение данной нормы вызовет на практике немалые трудности. Во-первых, возможны проблемы с определением юридического содержания указанных моральных принципов. Ю. Г. Басин предлагает решение этой проблемы исходя из противопоставления таких понятий, как справедливость и несправедливость, добросовестность и недобросовестность, разумность и неразумность и т. д. Например, «несправедливо определять размеры долей расходов и доходов участников общей деятельности, если такие расходы будут явно не соответствовать степени участия в достижении результата. Недобросовестность может выражаться в сознательном пренебрежении чужими интересами ради собственной выгоды, то есть это — поведение злонамеренное по отношению к другим лицам… Под разумностью, очевидно, следует понимать реальную оценку обстоятельств, при которых осуществляется право. Поэтому пренебрежительное отношение к такой оценке может признаваться неразумным». Юридическое значение рассмотренных моральных принципов непосредственным образом связано с анализом обстоятельств конкретной жизненной ситуации, в которой происходит осуществление субъективных прав, а следовательно, оценка этих моральных принципов самими участниками может быть различной. Во-вторых, возможны проблемы с определением тех правовых последствий, которые вызовет нарушение этих моральных принципов. Например, пункт 1 статьи 158 ГК РК предусматривает общее правило, согласно которому признается недействительной сделка, не соответствующая требованиям законодательства, а также совершенная с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности. Далее, статьей 159 ГК РК установлены основания недействительности сделок. Согласно пункту 2 статьи 157 ГК РК перечень указанных оснований не является исчерпывающим и законодательными актами могут быть предусмотрены другие. Среди перечисленных оснований только некоторые имеют непосредственное отношение к указанным в пункте 4 статьи 8 моральным категориям. Например, недобросовестная конкуренция или нарушение требований деловой этики (п. 2 ст. 159 ГК РК), злонамеренное соглашение сторон (п. 10 ст. 159 ГК РК). Последствия в данном случае будут выражаться в виде признания соответствующей сделки недействительной и проведения реституции. В третьих, по мнению Ю. Г. Басина, юридическое значение рассматриваемых моральных требований к процессу реализации субъективных гражданских прав заключается в том, что при их нарушении право лица не подлежит защите и соответственно требование обладателя права может быть судом не удовлетворено.

В рамках нашего исследования, думается, будет правильным не подвергать анализу положения пункта 4 статьи 8 ГК РК из-за сложности их юридического определения, обозначив только пределы осуществления субъективных гражданских права, установленных пунктом 3 этой же статьи, что будет более органично сочетаться с нормами, установленными пунктом 1 статьи 8, пунктом 2 статьи 2 ГК РК, предоставляющим субъектам права осуществлять свои права по собственному усмотрению и в своем интересе.

Пункт 2 статьи 188 ГК РК определяет содержание субъективного права собственности посредством триады правомочий: владения, пользования и распоряжения своим имуществом. Пунктом 3 этой же статьи собственнику предоставлена возможность совершать в отношении своего имущества любые действия, но установлены пределы использования собственником принадлежащего ему права в виде охраняемых законом прав и интересов других субъектов права (п. 4 ст. 188 ГК РК). Обратим внимание на одно обстоятельство. Законодатель для определения содержания субъективного права собственности использует два термина — право и правомочие — рассматривая их как тождественные. С этим нельзя согласиться. Мы уже рассматривали понятие субъективного права и определяли его как юридически обеспеченную меру возможного поведения. Каждое субъективное право, которое принадлежит участнику правоотношений, является самостоятельным. Другими словами, оно не может входить в содержание другого субъективного права, которое принадлежит одному и тому же лицу. Здесь речь может идти только о совокупности прав, которые принадлежат конкретному субъекту. Но субъективное право может рассматриваться в качестве управомоченного поведения, состоящего из нескольких вариантов его осуществления. Таким образом, субъективное право, в данном случае право собственности, может быть реализовано посредством владения, пользования, распоряжения или иным образом. В любом случае речь идет только об осуществлении субъективного права. Совсем иную ситуацию мы наблюдаем тогда, когда по воле собственника как управомоченного лица происходит возникновение других, уже самостоятельных субъективных прав. Например, собственник передает путем заключения договора принадлежащую ему вещь во владение другого лица. У последнего возникает субъективное право на эту же вешь, которое является производным от права собственности, но в то же время самостоятельным субъективным гражданским правом. Таким образом, правомочие собственника надлежит рассматривать в качестве юридически обеспеченной возможности поведения участника правоотношения, входящей в содержание его субъективного права. Отметим здесь только один характерный признак правомочия собственника, которое отличает его от правомочий владельцев других вещных прав. Правомочие собственника основано на законе и представляет собой возможность для собственника совершать любые действия в отношении принадлежащей ему вещи, насколько осуществление его субъективного права не причинит вреда правам и охраняемым законом интересам других лиц.

Статья 188 ГК РК двойственно определяет содержание субъективного права собственности. С одной стороны, пункт 2 этой статьи определяет содержание этого права посредством классической триады правомочий собственника — владение, пользование и распоряжение. С другой стороны, пункт 3 этой же статьи расширяет возможности собственника по реализации его субъективного права: собственник вправе по своему усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия, в том числе отчуждать это имущество в собственность другим лицам, передавать им, оставаясь собственником, свои правомочия по владению, пользованию и распоряжению имуществом, отдавать имущество в залог и обременять его другими способами, распоряжаться им иным образом. Нетрудно заметить, что законодатель в данном случае конкретизирует содержание правомочия собственника по распоряжению вещью, тем самым значительно расширяя объем последнего. Оставим пока в стороне вопрос о «наборе» правомочий собственника и дадим краткий анализ тех правомочий, которые непосредственно указаны в пункте 2 статьи 188 ГК РК.

2.1. ПРАВОМОЧИЕ ВЛАДЕНИЯ

Законодатель определяет правомочие владения как юридически обеспеченную возможность осуществлять фактическое обладание имуществом (пункт 2 статьи 188 ГК РК). Ключевым при определении правомочия владения представляется следующее выражение: осуществление собственником фактического обладания вещью.

А. Т. Джусупов, комментируя это положение статьи 188 ГК РК, предлагает следующее толкование данного выражения: «Последнее (правомочие владения. — С. С.), однако, не означает, что собственник обязан находиться с имуществом в непосредственном соприкосновении. Он может находиться на любом расстоянии от вещи, но при этом оставаться его владельцем. Собственник всегда является законным владельцем своего имущества». По нашему мнению, здесь очень показательна проблемность данной формулировки — соотношение в правомочии владения фактического и юридического начал. Рассмотрим последнее подробней.

Владение как фактическое состояние в римском праве считалось тем отношением, на основе которого исторически сложились отношения собственности. Но фактическое присвоение вещей в Риме имело различное юридическое значение. Проводилось различие между понятиями владения и простого держания. Владение (possessio) определялось как фактическое обладание лица вещью, соединенное с намерением относиться к вещи как к своей (обладать независимо от воли другого лица, самостоятельно); держание (detentio) — как фактическое обладание вещью без такого намерения (обладание на основе договора с другим лицом, вообще несамостоятельное, а также и обладание ненамеренное, бессознательное и т. д.). Для того чтобы различать эти два вида фактического обладания вещью между собой, римские юристы вывели две качественные характеристики последнего: фактическое обладание (тело владения) и воля лица на обладание вещью (владельческая воля). Первая категория (corpus possessions) рассматривалось как такое положение лица в отношении вещи, в каком нормально находятся собственники в отношении своих вещей. Другими словами, о факте владения свидетельствовало обычное, наиболее распространенное положение вещей в хозяйстве собственников. Владельческая же воля (animus possessionis), как правило, определялась посредством характеристики правового основания владения. Если лицо получало вещь по договору с собственником во временное пользование, тогда владельческая воля отсутствовала. Если же лицо владеет вещью как своей, тогда владельческая юля существует. В римском праве в отношении владельческой воли действовал следующий принцип: никто не может сам себе изменить основание владения.

Виды владения по римскому праву были весьма разнообразны. Например, Д.В. Дождев выделяет следующие: держание; собственно владение, которое не ведет к приобретению права собственности по давности; владение, сопровождаемое приобретением права собственности по давности. При этом автор не рассматривает владение как составной элемент права собственности, как бы противопоставляя владение собственника и других лиц. Другой известный романист М. X. Хутыз объясняет последнее тем, что «в древнем цивильном праве ему (владению как элементу содержания права собственности. — С. С.) соответствовало понятие usus — использование, обеспечивавшее непосредственное господство над вещью, но ограниченное по своему объему». Подобное понимание владения было распространено в дореволюционном гражданском праве России, а также в современном гражданском законодательстве ряда стран Западной Европы, например Франции, Германии и др.

Принимая этот краткий анализ понимания владения как фактического обладания лицом определенной вещью, мы хотим сказать тем самым о неполноте определения, данного законодателем в пункте 2 статьи 188 ГК РК.

Представляет интерес научное понимание владения в составе субъективного права собственности в нашей республики недавнего прошлого. В пункте 6 комментария к статье 85 Гражданского кодекса Казахской ССР правомочие владения толковалось достаточно широко. В состав этого правомочия, по мнению И. У. Жанайдарова, входили все действия собственника, которые были исключены из состава правомочий пользования и распоряжения. При этом правомочие владения понималось как «гарантированная возможность на фактическое (физическое) либо иное господство (власть, контроль) над вещью, не связанное с извлечением ее полезных свойств». В рассмотренном определении есть несколько важных моментов. Во-первых, понимание в качестве владения всего того, что не вошло в содержание двух других правомочий, представляется неправильным. Осуществление права собственности, помимо пользования и распоряжения, все также остается достаточно неопределенным и может включать, например, право собственника отыскивать свою вещь, ее виндицировать, исключать от ее хозяйственного использования всех третьих лиц и т. д. Другими словами, попытка характеристики владения в составе субъективного права собственности посредством всего того, что не вошло в содержание правомочий пользования и распоряжения, неудачна хотя бы потому, что предугадать все практическое многообразие возможностей собственника по реализации своего субъективного права невозможно. Во-вторых, осталось неопределенным отношение лица к вещи — какое это отношение, фактическое или юридическое, как понимается власть собственника над принадлежащей ему вещью. Остались нерешенными и ряд других проблем владения в составе права собственности. Кроме того, авторы комментария рассматривают ситуации, в которых правомочия собственника совпадают друг с другом, например, владение с пользованием, пользование и распоряжение. Не осуществлено также разграничение между понятием владения как правомочия собственника и понятием владения правами. «В течение определенного времени собственник может быть на законном основании (например, по договору имущественного найма) лишен фактического владения, прав пользования и распоряжения вещью. Тем не менее в подобной ситуации сохраняется право собственности на выбывшую из обладания вещь». Окончательно запутывает ситуацию характеристика видов владения — законное и незаконное (между тем как владение собственника всегда является законным). Думается, что подобный анализ владения недопустим в контексте толкования нормы закона, которая посвящена вопросам определения права собственности и характеристике отдельных правомочий обладателя этого права.

В пункте 4 комментария к статье 209 ГК РФ 1994 г. владение понимается как реальное обладание собственником своим имуществом. Опять же определение не дает возможности получить ответы на поставленные нами ранее вопросы.

Статья 17 проекта Гражданского уложения Российской империи раскрывала понятие владения следующим образом: «Собственнику принадлежит право на владение имуществом, с устранением всякого постороннего воздействия и вмешательства». Формулировка «право на владение» фактически отождествляет право собственности и владение, которое «рассматривается здесь не как фактическое состояние, а как право, входящее в состав прав собственника, так как обладание имуществом и удержание его в своей власти основано здесь на законном основании, без которого нет права собственности». Другими словами, владение понимается не как фактическое состояние, а как право лица иметь, обладать вещью. Происходит закрепление вещи за конкретным лицом посредством субъективного права, в данном случае права собственности. Сам факт закрепления владения выражается в определенном титуле, основании, и именно с этого момента лицо юридически владеет вещью, распространяя на вещь свое имя. Именно поэтому можно вести речь о сохранении владения собственника даже тогда, когда им осуществлена передача вещи другому лицу на ином, производном от права собственности, вещном праве. В качестве предварительного вывода можно утверждать, что в определении владения собственника должно преобладать юридическое начало над фактическим. Сам факт обладания вещью должен рассматриваться с позиций права, в данном случае -с позиции субъективного права собственности. Только тогда можно вести речь об осуществлении, реализации этого права вообще. 

Понимание владения как правомочия, входящего в содержание субъективного права собственности, в цивилистической литературе советского и постсоветского периода довольно однообразно. Приведем несколько, как кажется, наиболее типичных определений владения в рассматриваемом значении.

Е. А. Суханов говорит об общепризнанном понимании владения, а также пользования и распоряжения, которое существует в цивилистической науке: «Под правомочием владения понимается основанная на законе (или юридически обеспеченная) возможность иметь у себя данное имущество, содержать его в своем хозяйстве (числить на балансе и тому подобное)...». Важно отметить, что здесь не проводится никакого различия между владением собственника и всех других владельцев. На это указывают, во-первых, абстрактность определения владения, без раскрытия специфики владения собственника, и, во-вторых, пример, вынесенный за скобки, а именно когда факт владения устанавливается нахождением соответствующей вещи на балансе, что свидетельствует о владении юридическим лицом государственным имуществом на праве хозяйственного ведения или оперативного управления. Например, В. В. Витрянский указывает, что «имущество, закрепленное на балансе государственного или муниципального предприятия, может принадлежать ему, как правило, на праве полного хозяйственного ведения (в настоящее время — право хозяйственного ведения. — С.С). Никаким другим вещным правом на свое имущество ни государственное, ни муниципальное предприятие обладать не может». Это утверждение основано на том, что государство выступало и продолжает выступать в гражданском обороте в качестве основного участника, который делегирует другим хозяйствующим субъектам другие, не право собственности, вещные права по использованию принадлежащего ему имущества. Частный собственник (в ряде случаев это понятие определяется посредством противопоставления государственное — негосударственное) при передаче вещи во владение другого лица вряд ли воспользуется этими вещными правами, а, думается, определит посредством договора содержание производного вещного права и соответственно владения в том числе.

Приведем несколько мнений относительно юридической природы владения собственника, которые содержатся в последних учебниках гражданского права. Е. А. Суханов, например, правомочие владения определяет аналогично уже приведенному ранее. Но далее он производит попытку разграничения понятий владения собственника и владения другого лица. Основанием последнего является указание на то, что владение собственника имеет законный характер, т. е. оно основано на определенном титуле, основании. Соответственно владение других лиц не имеет такого основания, являясь по своей юридической природе фактическим, беститульным, и поэтому определяется как незаконное.

С последним нельзя согласиться. Противопоставление владения собственника и владения других лиц, не являющихся таковыми, только с позиций соответствия их фактического состояния закону можно считать неправильным, так как в законодательстве существуют другие вещные права, которые основаны на определенном титуле, юридическом основании. В качестве основания может выступать как сам закон, например статья 195 ГК РК, так и договор с собственником соответствующей вещи. В данном случае происходит установление тождества между понятием владения вообще как особом состоянии фактической принадлежности вещей определенным субъектам права и понятием владения как правомочия собственника. Хотя, нужно признать, между этими понятиями есть немало общих черт, но все-таки это два разных юридических термина, которые соотносятся между собой как часть (владение собственника) и целое (владение как состояние фактической принадлежности вещей конкретным субъектам права).

Ю. К. Толстой определяет содержание юридического понятия собственности посредством волевых актов собственника, в которых происходит реализация соответствующего права. Автор утверждает, что собственник может совершать в отношении своей вещи любые действия, которые не запрещены законом, но в то же время отмечает, что все многообразие сводится в конечном счете все к той же триаде правомочий собственника. В контексте сказанного предлагается следующее определение владения: «Владение означает хозяйственное господство собственника над вещью. Во владении выражается статика отношений собственности, закрепленность вещей за индивидами и коллективами». Далее происходит конкретизация этого понятия и уже предлагается определение правомочия владения как юридически обеспеченная возможность хозяйственного господства собственника над вещью, не требующая непосредственного контакта между обладателем права и объектом обладания.

В предлагаемом определении также происходит отождествление владения как фактического состояния принадлежности вещей субъектам права и как правомочия собственника. Фактическое же присвоение, закрепление вещей за субъектами права может не иметь юридических последствий, и наоборот. Кроме этого, указание на то, что владение выражает статику отношений собственности, нельзя считать правильным. Понятие собственности, как мы уже отмечали ранее, может быть различным в зависимости от того, кто, представитель какой отрасли научного знания его определяет. В юридическом смысле собственность представлена в виде некой совокупности вещей в самом широком понимании этого слова. Статику имущественных отношений, входящих в предмет гражданско-правового регулирования, образуют не сами вещи, а субъективные права на них. Таковыми являются все вещные права, которые закреплены в правовых нормах, в том числе и право собственности. На этом примере мы можем опять наглядно убедиться в необходимости разграничения понятия владения как фактического состояния и владения как правомочия собственника. И в этом источнике мы не находим ответов на поставленные нами ранее вопросы.

Американский юрист Г. Ласк определяет понятие собственности в качестве права на материальный объект или права извлекать выгоду из осуществления определенного права. Применительно к владению он отмечает следующее обстоятельство: «Право собственности имело значение только как доказательство права владения на движимое имущество. В простейшем смысле владение означает, что лицо имеет фактическое господство над материальном объектом...» И далее отмечается два элемента владения движимым имуществом: «1) фактическое господство и 2) намерение притязать на обладание правом собственности. Суды признают юридическое владение, которое является правом господства над материальным объектом; фактическое господство не является существенным элементом юридического владения».

Следует отметить одну существенную, как нам кажется, деталь. В приведенном определении владения явно выделяется юридический элемент последнего над самим фактом обладания (фактический элемент владения). Практическим примером этого выступает презумпция, распространенная во всех развитых правовых системах, согласно которой владелец движимой вещи предполагается ее собственником, т. е. владеющим вещью по праву.

Французский юрист Ж. де ла Морандьер вообще не рассматривает владение как правомочие собственника, но говорит о владении вещными правами. В этом случае «владение есть обладание (держание) или пользование вещью или правом, если эта вещь находится в наших руках или это право осуществляется нами лично или через посредство другого лица, которое обладает вещью или осуществляет право от нашего имени».

Отметим в приведенном высказывании некоторые моменты. Во-первых, владение присуще любому вещному праву вообще, и, во-вторых, владение может осуществляться как непосредственно носителем субъективного права, так и при посредстве других лиц. Применительно к предмету нашего исследования последнее означает то, что собственник, передав принадлежащую ему вещь во владение другого лица, остается при этом ее владельцем, так как он владеет ею по праву.

Интересное объяснение причин отождествления таких понятий, как право собственности и владение как фактическое состояние, предлагал Д. И. Мейер, который указывал, что «понятие о праве собственности обыкновенно развивается из владения. Первоначальное понятие о юридическом господстве над вещью связывается с господством фактическим: без фактического господства не признается господство юридическое; когда не есть фактическое господство, то допускается и юридическое. Это объясняется тем, что в мало развитом юридическом быту гражданам не доступны отвлеченные понятия».

В подтверждение этой мысли мы можем привести следующие примеры. В римском праве фактическое обладание отождествлялось с правом собственности, и поэтому особое внимание уделялось вопросам защиты владения именно как фактического состояния. При этом не делалось особых различий между владельцами движимости и недвижимости. Именно в римском праве было впервые разработано понятие давностного владения, которое рассматривалось в качестве одного из способов приобретения права собственности. Юридическую конструкцию последнего, пока несколько упрощенную, можно выразить следующей формулой — фактический владелец вещи, обладая ею определенное время, становится ее собственником, получая таким образом право на эту вещь. Давность владения (приобретательная давность) существует в настоящее время в гражданском законодательстве большинства стран, в том числе и в Республике Казахстан (ст. 240 ГК РК), что является практическим примером превращения владения как факта в право управомоченного лица — субъективное право собственности. Именно это отмечает Д.И. Мейер, говоря о том, что владение в праве собственности это уже не просто фактическое состояние, а право управомоченного лица на обладание вещью, хотя бы и в процессе реализации этого права лицо может реально и не обладать ею.

Приблизительно в том же плане высказывается и К. Победоносцев отмечая то, что понятие владения может служить заменой понятию права собственности там, где это понятие по каким-то причинам еще не утвердилось окончательно. Поэтому владение может существовать как в составе субъективного права собственности, так и отдельно, выступать как производное от права собственности вещное право.

Завершить краткий обзор теоретических воззрений русских юристов по поводу владения хочется высказыванием С. А. Беляцкого, который рассматривает владение как содержание вещи в сфере своего господства. В лице собственника владение есть интегральная часть собственности, способ осуществления последней. Владение, отдельное от собственности и не основанное на праве, данном собственником, есть фактическое состояние, к которому, однако, приурочиваются законом определенные юридические последствия.

Иной точки зрения придерживается У. Маттеи. Он отмечает, что правовые системы сильно отличаются друг от друга как в использовании, так и в самом определении владения. Тем не менее, считает автор, фактическое сравнительное наблюдение свидетельствует о том, что «как в общем, так и в гражданском праве владение является правомочием, позволяющим обладать каким-либо видом ограниченных ресурсов, но уступающим праву собственности в силу природы юридической защиты; правомочием, в основании которого лежат аргументы, отличные от тех, что легитимируют право собственности. По этой причине распространенное описание владения как “фактической ситуации” (situation of fact), связанной с осуществлением права собственности, должно быть отвергнуто… Очевидно, что владелец вещи обладает подчас весьма обширными правами. Отсюда, в нашей терминологии, владение также относится к вещным правам, защита которых правовой системой не отличается той степенью интенсивности, которая присуща защите права собственности».

Подведем итог сказанному. Понимание владения собственника в качестве юридически обеспеченной возможности осуществлять фактическое обладание имуществом (ч. 2 п. 2 ст. 188 ГК РК) в неполной мере отражает содержание этого правомочия собственника. Во-первых, надлежит убрать из пункта 2 статьи 188 ГК РК слово «право» применительно к владению, пользованию и распоряжению как совокупности основных правомочий собственника. Применительно к правомочию владения можно указать, что собственник может реализовать, осуществлять свое субъективное право посредством владения вещью. Владение, входящее в содержание субъективного права собственности, следует понимать в качестве возможности собственника обладать вещью самостоятельно или посредством других лиц. В первом случае собственник осуществляет владение сам, вещь находится в его хозяйстве, входит в сферу его непосредственного господства. Здесь происходит совпадение значений таких понятий, как фактический владелец вещи и ее собственник, а также фактического и юридического начала владения собственника. Во втором случае речь может идти об опосредованном владении собственником своей вещью. Это такие ситуации, когда собственник передает вещь в обладание другому лицу на другом — не праве собственности! — вещном праве. Последнее владение собственника можно определить как производное. В этом случае фактический владелец вещи и ее собственник, два этих признака владения, не совпадают в одном лице и характеризуют двух различных субъектов права.

Для наиболее адекватного отражения сущности владения собственника и разграничения владения других лиц следует изменить формулировку владения собственника, данную законодателем в части 1 пункта 2 статьи 188 ГК РК. Это определение должно содержать, во-первых, указание на то, что владение есть только одна из множества юридических возможностей по реализации субъективного права собственности и, во-вторых, пояснение, что обладание вещью собственник может осуществлять как самостоятельно, так и посредством других лиц. В последнем случае у собственника владение имеет юридическое, а не фактическое значение. На основании изложенного определение владение собственника может быть выражено в части 1 пункта 2 статьи 188 ГК РК следующим образом: «Собственник может реализовать принадлежащее ему право путем владения вещью. Владение может быть осуществлено собственником самостоятельно или же посредством других лиц».