Страница - 8

5. ДРУГИЕ ИСТОЧНИКИ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ В РЕСПУБЛИКЕ КАЗАХСТАН

Дифференциация правовых систем традиционно проводилась в зависимости от источников права. Для континентальной правовой системы важное значение всегда имел и имеет нормативный правовой акт. В определенных случаях и ситуациях можно говорить о взаимном проникновении отдельных элементов правовых систем из одной в другую (конвергенции). Именно этим обусловлено появление в пункте 1 статьи 4 Конституции РК 1995 г. положения о том, что действующим правом в Республике Казахстан являются нормы Конституции, соответствующих ей законов, иных нормативных правовых актов, международных договорных и иных обязательств республики, а также нормативных постановлений Конституционного совета и Верховного суда республики. Таким образом, потенциальным источником права собственности в Казахстане, помимо традиционных, являются акты судебных органов.

Достаточно долго вопрос о юридической природе актов судебной власти был предметом оживленной научной дискуссии. Некоторые авторы склонялись к тому, чтобы признать в качестве источника права постановления пленумов Верховного суда. Именно эта точка зрения оказала решающее значение при разработке и принятии Конституции РК 1995 г.

Данная норма была предметом неоднократного рассмотрения Конституционным советом РК, который своим постановлением от 6 марта 1997 г. № 3 «Об официальном толковании пункта 1 статьи 4, пункта 1 статьи 14, подпункта 3) пункта 3 статьи 77, пункта 1 статьи 79 и пункта 1 статьи 83 Конституции Республики Казахстан» дал официальное толкование пункта 1 статьи 4 Конституции. Согласно пункту 1 постановления к действующему праву отнесены нормативные постановления Верховного суда только по вопросам применения в судебной практике норм законодательства, в том числе и норм Конституции. Вызывает множество теоретических и практических вопросов сама природа актов судебной власти. По нашему мнению, несмотря на принятое законодателем принципиальное решение, постановление Пленума Верховного суда Республики Казахстан не имеет значения нормативного акта в традиционном понимании этого термина. Согласно пункту 1 статьи 1 Закона «О нормативных правовых актах» таковым признается письменный официальный документ установленной формы, принятый на референдуме либо уполномоченным органом или должностным лицом государства, устанавливающий правовые нормы, изменяющий, прекращающий или приостанавливающий их действие. Его содержанием выступают нормы права, понимаемые в качестве общеобязательных правил поведения, рассчитанные на многократное применение и распространяющиеся на всех лиц в рамках нормативно регламентированной ситуации (п. 3 ст. 1 Закона «О нормативных правовых актах»). Кроме того, в качестве обязательного элемента любой нормативный акт должен содержать указание на предмет, т. е. круг или вид общественных отношений, которые регулируются этим актом (п. 3 ст. 16 названного закона).

В случае с постановлениями Верховного суда можно выделить следующие их особенности: 1) содержанием этих актов выступает не правило поведения, собственно правовая норма, а разъяснение смысла, содержания действующих правовых норм; 2) субъектами, на которых распространяется положения этих актов, являются только суды (судьи) для единообразного применения действующего законодательства; 3) значимость положений этих актов определяется не характером их обязательности, а профессионализмом, компетентностью и связанностью с юридической практикой применения правовых норм. Таким образом, хотя постановления Верховного суда формально и признаны таковыми в качестве источника права, но по содержанию таковыми не являются и могут быть рассмотрены только в качестве дополнения к действующему законодательству Республики Казахстан.

Примерно аналогичная ситуация складывается и с нормативными постановлениями Конституционного совета Республики Казахстан. У кажем лишь на некоторые особенности актов этого органа. Во-первых, согласно статье 32 Указа Президента РК от 29 декабря 1995 г. № 2737 «О Конституционном Совете Республики Казахстан» большинство актов не носит нормативного Характера, а лишь определенная часть. Во-вторых, содержанием итогового решения Конституционного совета согласно пункту 10 статьи 37 Указа выступают нормы Конституции, подвергшиеся официальному толкованию. Иначе говоря, по своему содержанию акты Конституционного совета имеют интерпретационный характер (акты толкования норм права) и призваны выявить подлинный смысл и содержание конституционно-правовых норм.

Подводя итог всему вышесказанному, можно указать, что нормы о праве собственности в Республике Казахстан содержатся преимущественно в общей части Гражданского кодекса, а также в специальном законодательстве. Другие акты, названные в Конституции Республики Казахстан в качестве действующего права, не имеют самостоятельного значения в качестве Источника права и призваны лишь конкретизировать смысл, разъяснить подлинное содержание и устранить возникающие противоречия между Конституцией, Гражданским кодексом и специальным законодательством.

Глава 3

ПОНЯТИЕ И СОДЕРЖАНИЕ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ

1. ПОНЯТИЕ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ

Отношения собственности в человеческом обществе могут пониматься по-разному. Последнее зависит оттого, кто, представитель какой области знаний берется анализировать это явление. Нас интересует только юридическое значение этого термина. Но на практике получается так, что из всего многообразия знаний о собственности, довольно трудно выделить это значение, сущность и качественную характеристику этого явления.

Кроме того, понятия «собственность» и «право собственности» не идентичны. Главный момент уже рассмотренного определения собственности представляется в характеристике этого права как отношение человека к вещам, чем определяется специфика указанных отношений в юридическом смысле. Подобному пониманию не должно препятствовать понимание собственности в экономическом, политическом и иных значениях. Собственность, отношения по поводу вещей в правоведении должны рассматриваться только с правовых позиций, иметь юридическое значение. В этой главе мы исследуем отношение человека к вещи как к своей, т. е. право собственности. Исследование будет осуществляться посредством характеристики права собственности в субъективном смысле.

Единства мнений в вопросе определения права собственности как среди законодателей, так и среди цивилистов различных стран мира нет.

У. Маттеи отмечает две особенности в понимании собственности, которые, по его мнению, свойственны двум основным правовым системам современности. В гражданском праве это тенденция приравнивания права собственности к свободе, что стало повсеместным явлением в теории права, экономики и обществоведения. В системе общего права, по его мнению, упор был сделан на противопоставление относительной природы права собственности, свойственной традиции общего права, абсолютному характеру этого института, типичному для права гражданского.

В нашей стране ситуация намного сложнее. Для начала немного нашей, совсем недавней, истории. Так, статья 1 Закона «О собственности в Казахской ССР» определяла право собственности как признаваемое и охраняемое законом право субъекта по своему усмотрению владеть, пользоваться и распоряжаться принадлежащим ему имуществом. Аналогичное определение права собственности содержится в пункте 1 статьи 188 Гражданского кодекса Республики Казахстан. Другими словами, законодатель определяет понятие права собственности посредством совокупности трех основных правомочий собственника. В указанной статье раскрывается их содержание: право владения представляет собой юридически обеспеченную возможность осуществлять фактическое обладание имуществом, право пользования — извлекать из имущества его полезные естественные свойства, а также получать от него выгоды (выгода может выступать в виде дохода, приращения, плодов, приплода и в иных формах), право распоряжения — определять юридическую судьбу имущества (см. п. 2 ст. 188 ГК РК).

Мы считаем, что легальное определение права собственности не полностью отражает весь спектр юридических отношений собственности, которые существуют в обществе. Простое перечисление отдельных правомочий, образующих, по мнению законодателя, понятие права собственности, не создает у человека ясного и четкого представления о нем. На это указывают следующие моменты: 1) перечислить все правомочия, правовые возможности собственника имущества просто невозможно. К последним, например, можно отнести, помимо уже перечисленных, правомочия по изменению, употреблению и уничтожению вещи, исключению третьих лиц, отчуждение и предоставление прав, имеющих отношение к вещи, другим лицам и т. д. Другими словами, указать в законе только три правомочия собственника и попытаться с их помощью охарактеризовать все право собственности в целом будет недостаточно1; 2) если признать право собственности не самостоятельным и целым, но лишь суммой указанных в законе правомочий собственника, то можно отрицать существование права собственности в тех случаях, когда какое-либо из этих отдельных правомочий по тем или иным причинам собственнику не принадлежит. И если допустить возможность расщепления права собственности, то по смыслу данного законодателем определения это право перестает быть самим собой. Например, собственник сдает имущество внаем. Происходит утрата правомочия по владению вещью. Но ведь у собственника тем не менее право собственности на сданную внаем вещь остается, оно не передается по этому договору нанимателю имущества. Подобных примеров можно приводить много. Среди них есть даже такие случаи, когда возможна передача всех трех правомочий, например право хозяйственного ведения (ст. 196 ГК РК). Хотя нужно отметить, что право распоряжения имуществом в этом случае носит целевой, ограниченный характер. Но и в этой ситуации переход самого права собственности не происходит, а речь идет о возникновении на его основе другого вещного права.

Законодатель в Российской Федерации вопрос определения понятия права собственности оставил открытым. Однако ранее в Законе «О собственности в РСФСР» от 24 декабря 1990 г. такое определение было и звучало оно аналогично уже рассмотренному выше (п. 2. ст. 2).

В законодательстве Украины понятие права собственности сформулировано очень оригинально. «Право собственности — это урегулированные законом общественные отношения по владению, пользованию и распоряжению имуществом». На наш взгляд, подобное определение не имеет юридической нагрузки вообще. Его можно использовать в учебном пособии, посвященном отношениям собственности, но не в законе об этом. Слова «общественные отношения», «урегулированные законом», буквально означают, что за пределами действия закона права собственности не существует. Поэтому можно утверждать, что и это определение не отражает объективной реальности.

В законодательстве стран дальнего зарубежья также нет единства по вопросу определения понятия права собственности. Например, статья 544 Г ражданского кодекса Франции говорит о праве собственности как праве «пользоваться и распоряжаться вещами наиболее абсолютным образом». Это определение «в ходу» почти два столетия, точнее с 1804 г., когда был принят ГК Французской Республики.

В рассматриваемом определении вообще отсутствует упоминание о праве владения, и законодатель обходится двумя другими. Но зато здесь затронут очень важный признак вещных прав в целом и права собственности в частности — их абсолютный характер.

Параграф 903 Германского гражданского уложения (далее: ГГУ) определяет право собственности как право «распоряжаться вещью по своему усмотрению и отстранять других от всякого на нее воздействия». В данном случае законодатель вообще обходится только правом распоряжения, оставляя правомочия по владению и пользованию вне своего внимания. Но, несмотря на это обстоятельство, в данной трактовке права собственности присутствует признак, характерный для определения законодателя по ГК Франции,— абсолютность права собственности.

Общим для обоих понятий является еще и то обстоятельство, что и то и другое определение права собственности носят общий, универсальный характер. Параграф 908 ГГУ дает дополнительную характеристику понятия субъективного права собственности и содержит положение, согласно которому «собственник вещи может, насколько тому не препятствуют закон или права третьих лиц, обращаться с вещью по своему усмотрению и исключать других от всякого воздействия на нее». Современный исследователь немецкого гражданского права В. А. Савельев отмечает, что данное германским законодателем определение права собственности, как и определение по Французскому гражданскому кодексу, обладает двумя основными качествами: во-первых, обширность господства собственника над вещью (можно сказать, полнота), т. е. возможность делать все то, что не запрещено, обращаться с вещью по своему усмотрению, и, во-вторых, исключительность господства собственника, т. е. возможность управомоченного лица устранить всех третьих лиц от воздействия на вещь.

В проекте Гражданского уложения Российской империи понятие права собственности определялось как право полного и исключительного господства лица над имуществом, поскольку это право не ограничено законом и правами других лиц. Авторы проекта специально указывали, что собственность есть право одного против всех, а не юридическая возможность. Этим высказыванием подчеркивается независимый характер права собственности, то, что оно дается человеку от природы и более не может принадлежать никому. Исключения из правила были возможны, например, в случае если в процессе приобретения этого права не было участия воли собственника на ограничение или обременение последнего или же право возникло у двух и более субъектов в отношении так называемой неделимой вещи.

Приведенное выше определение права собственности позволяет выделить еще один признак — исключительность права собственности, которая означает, что собственник может лишить третьих лиц юридической возможности воздействовать на вещь, если подобное право не предусмотрено законом или правом другого лица (лиц). Авторы проекта отмечали, что последняя оговорка не исключает первую половину. Наоборот, она очень органично ее дополняет и еще раз подчеркивает при этом исключительность права собственности в целом, так как право есть понятие о мере, ограничении свободы, так что понятие об ограничении лежит в самом понятии о праве: право собственности есть только вид права и, следовательно, на нем должен отразиться характер ограниченности.

Рассмотрение права собственности в качестве «полного господства над имуществом» составляет, по мнению авторов проекта, предмет права собственности. При этом подчеркивается, что господство собственника есть юридическое, а не фактическое. Этим собственник отличается от простого владения и удержания имущества в своей власти, ибо фактический владелец имеет лишь фактическую возможность, он только в состоянии распоряжаться имуществом по усмотрению, собственник имеет на это законное основание. В этом случае юридическое господство собственника есть полное и исключительное. Полное — положительная сторона, в силу которой собственник может располагать имуществом по своему усмотрению; исключительное — отрицательная сторона, собственник может отстранить всякое постороннее лицо от воздействия на предмет его собственности. Усмотрение собственника имеет пределы, обозначенные природой вещей и законом. Статья 16 имеет только ограничения права собственности, а не собственника, которые касаются правоспособности, законной силы договора и тому подобных обстоятельств, не имеющих вотчинного (т. е. вещного. — С. С.) характера, и не относится сюда.

Завершая анализ данных законодателем понятий о праве собственности в разных странах и в разное время, необходимо заметить, что в Основах гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г. определения права собственности нет, но в статье 45 была представлена структура права собственности, которая состояла из все той же, ставшей классической для советского гражданского права, триады правомочий, с указанием, что собственнику принадлежат права владения, пользования и распоряжения своим имуществом.

Как можно было убедиться, в законодательстве различных стран существует большое многообразие определений субъективного права собственности. Ну а спектр мнений среди ученых-цивилистов, как у нас, так и за рубежом, еще более велик и разнообразен. О необходимости определения понятия субъективного права собственности говорится уже достаточно давно, на всем протяжении развития советской науки гражданского права. Очень хорошо историографию этой проблемы осветил О. С. Иоффе. Ссылаясь на А. В. Венедиктова и других цивилистов, он говорит о необходимости совершенствования законодательного определения субъективного права собственности по трем основным направлениям: 1) определение должно касаться только юридических отношений собственности и выражаться посредством формулы: отношение к объектам вещных прав как к своим;

2)реализация права собственности должна выходить за рамки указанных в законе основных правомочий собственника; 3) с помощью триады правомочий нельзя отграничить право собственности от других субъективных вещных прав.

В.П. Мозолин употребляет понятие права собственности в двух значениях: как совокупность правовых норм и как субъективное право собственности. Субъективное право собственности он определяет через сущность и содержание юридического отношения собственности. По его мнению, последнее позволяет отграничить правоотношения собственности от других правоотношений, возникающих, например, из договора причинения вреда и т. п.

Далее В. П. Мозолин останавливается на анализе характерных черт субъективного права собственности, на основании которых можно отграничить последнее от субъективных прав участников других правоотношений. Первая черта права собственности заключается в том, что «это первоначальное субъективное право, непосредственно вытекающее из закона». Второй характерной чертой, по мнению В. П. Мозолина, служит то, что «субъективное право собственности закрепляет за его обладателем экономическую власть над условиями производства, ведущегося на базе использования собственником принадлежащего ему имущества. Эта власть предоставляет права собственнику присваивать произведенный в процессе производства продукт… (и) использовать его по своему усмотрению». Важно отметить, что В. П. Мозолин разделяет понятия «интерес» и «по усмотрению собственника». Но не совсем правильно автор характеризует власть собственника, называя последнюю экономической. Отношения собственности как субъективное право управомоченного лица есть отношения юридические, правовые. Поэтому и власть собственника должна иметь правовое значение, другими словами, власть над вещью по праву. Третьей чертой права собственности является то, что оно выступает «… наиболее полным имущественным правом, предусмотренным гражданским законодательством. Оно основано на действии принципа дозволения совершать любые действия, не запрещенные законом».

В данном случае исследователь рассматривает два вида ограничения права собственности. Во-первых, «осуществление права собственности не должно нарушать прав и охраняемых законом интересов других лиц… в законе должно быть сказано и о невозможности нарушения собственником интересов общества в целом. Во-вторых, при осуществлении права собственности собственник на условиях и в пределах, указанных в законе, обязан допустить ограниченное пользование его имуществом другими лицами (п. 8 ст. 2 Закона «О собственности в РСФСР»)… так называемое «соседнее право», выраженное в различного рода сервитутах, связанных с использованием недвижимого имущества». Характер первого вида ограничений В. П. Мозолин связывает с возможностью нарушения собственником имущества интересов других лиц и общества в целом. Ограничения субъективного права собственности в отношении прав других лиц допустимы, думается, только в том случае, если вещь, находящаяся в собственности, имеет какое-либо обременение, например право залога. Если же вещь, а значит, и право собственности на нее свободны от всяких обременений, то в принципе собственник может распорядиться вещью без всяких оговорок и только на основании своей воли. Четвертой чертой права собственности является то, что оно «… действует в течение всего времени, пока продолжает существовать соответствующее имущество, являющееся его объектом». Это очень важная и характерная черта права собственности. Только оно, это право, среди всех вещных прав носит действительно бессрочный характер. Под бессрочностью здесь необходимо понимать те случаи, когда срок существования вещи нельзя или очень сложно определить во времени. Пятой характерной чертой права собственности является то, что оно выступает «основополагающей разновидностью прав, генерирующей все остальные категории вещных прав… Они (вещные права. — С. С.) могут лишь осуществляться постольку, поскольку имеется их основа — право собственности». Другими словами, право собственности образует «статику», базис имущественных отношений в обществе.

Автор также не рассматривает определение, данное законодателем (Закон «О собственности в РСФСР» и аналогичный закон Республики Казахстан, анализ которых был дан ранее), как идеальное и полностью отражающее характер права собственности и в подтверждение этому приводит слова академика А. В. Венедиктова: «Право собственности отнюдь не исчерпывается тремя указанными полномочиями собственника, отнюдь не слагается из трех отдельных прав… Собственник может быть лишен всех трех правомочий и тем не менее может сохранить право собственности». Не приемлет В. П. Мозолин и утверждение С. А. Зинченко о том, что «в результате урегулирования отношений государственной собственности возникает право собственности, содержанием которого является правомочие управления. Но, будучи общим, абстрактным, оно реализуется через более конкретные формы: планирование, осуществление программ (организация, контроль, регулирование, учет)», на что заявляет, что «понятие права собственности, а следовательно, и перечень правомочий собственника должны быть приблизительно едиными по всем формам собственности и всем группам собственников». В. П. Мозолин предлагает следующее определение субъективного права собственности: «Собственник в праве по своему усмотрению владеть, пользоваться и распоряжаться, осуществлять лично или через других лиц управление принадлежащим ему имуществом, а также совершать в отношении него любые другие действия, не запрещенные законом». Конечно, приведенное определение значительно расширяет круг правомочий собственника с помощью правомочия управления, но, думается, и в этом понятии не полностью учтены все характерные признаки и черты, которые были перечислены В. П. Мозолиным ранее.

Е. А. Суханов рассматривает право собственности также в двух аспектах: как специфический гражданско-правовой институт, т. е. определенную совокупность правовых норм, и как субъективное право собственности. Понятие субъективного права собственности рассматривается автором с позиций его содержания. Он указывает, что «сама по себе «триада» правомочий… недостаточна для характеристики содержания права собственности.» И далее: «… привычная для нас «триада» правомочий собственника… — чисто юридическая конструкция, прямо не опирающаяся на какое-либо экономическое содержание. Она рождена историческим развитием нашего законодательства, и было бы неправильно искать ее истоки в особых экономических отношениях владения, пользования и распоряжения».

С утверждением Е. А. Суханова о невозможности раскрытия содержания субъективного права собственности через «триаду» правомочий трудно не согласиться. Специфику права собственности автор видит не столько в перечне правомочий, сколько в самом характере данного права. Прежде всего, по его мнению, сюда относится исключительность правомочий собственника. «Правомочия собственника, как и само право собственности в целом, дают возможность собственнику, опираясь на закон, отстранять всех третьих лиц от «хозяйственного господства» над принадлежащим ему имуществом, если на то нет его воли». Смысл исключительности, по приведенному высказыванию, заключается в воле собственника, опирающегося на закон. Этот тезис является очень важным, так как далее на этом основании предлагается возможность разграничения прав собственника от прав других владельцев на имущество. «Одноименные правомочия несобственника отличаются от правомочий собственника прежде всего тем, что последний их реализует исключительно по своему усмотрению, будучи ограничен в действиях только прямыми запретами закона, тогда как несобственник связан волей собственника, установившего для него пределы его прав (в соответствии с законом или договором), и не может действовать столь же независимо». Далее Е. А. Суханов указывает на «всеобъемлющий» характер права собственности, имея в виду то, что собственнику имущества разрешено законом делать все, что прямо законодательными актами не запрещено. Наконец, суммировав все сказанное, предлагает понятие права собственности в субъективном смысле: «Субъективное право собственности представляет (его. — С. С.) обладателю исключительную и всеобъемлющую возможность полного хозяйственного господства над имуществом, заключающуюся в правомочиях владеть, пользоваться и распоряжаться принадлежащим ему имуществом по своему усмотрению, то есть совершать в отношении имущества любые действия, не противоречащие закону… в исключительном и всеобъемлющем характере правомочий собственника… и заключается юридическая специфика данного права… наличие такого права прежде всего включает возможность самостоятельной организации хозяйственной (предпринимательской) деятельности и участие в гражданском обороте на базе соответствующего имущества».

Приведенное определение хотя и обладает некоторой громоздкостью, но, как нам кажется, достаточно полно отражает специфику и содержание субъективного права собственности. Важно отметить, что по основным своим сущностным характеристикам оно наиболее приближено к уже рассмотренному определению субъективного права собственности из проекта Гражданского уложения Российской империи.

А. Е. Черноморец несколько иначе подходит к освещению и пониманию права собственности, основной упор делая на анализ существующей модели права собственности, которая имеется в ГК РФ. Причем последнее автор пытается осуществить с общетеоретических позиций, особо отмечая, что уже статья 209 ГК РФ, с которой начинается глава 13 «Общие положения» раздела о праве собственности и других вещных правах, указывает на то, что ее философскую основу составляет нормативистская теория правопонимания (п. 2 ст. 209 ГК РФ). По мнению А. Е. Черноморца, в небольшом предложении скрываются два признака нормативистской доктрины: 1) закон и другие нормативные акты изначально признаются правовыми, что далеко не так; 2) свобода собственника слишком урезается, поскольку он может совершать в отношении своего имущества лишь такие действия, которые не противоречат этим нормативным актам. Значительно шире был бы объем полномочий собственника, если бы он мог совершать со своим имуществом любые действия, кроме тех, которые прямо запрещены законом. Далее автор предлагает использовать положения теории естественного права, «объясняющей многие явления действительности в обществах с частной собственностью на средства производства и природные ресурсы».

Второй важной, по мнению А. Е. Черноморца, теоретической проблемой права собственности как института гражданского права является «проблема логико-лингвистического характера, проистекающая из того, что в нем (соответствующем разделе ГК РФ. — С. С.) отсутствует дефиниция собственности. Поэтому из всего его содержания трудно уяснить, рассматриваются ли здесь собственность и право собственности как разные и тождественные категории». В подтверждение сказанного приводится такой пример: «В п. 2 ст. 214 ГК РФ говорится, что земля и другие природные ресурсы являются собственностью. Вот так. Земля — это собственность… хотя она не собственность, а объект собственнических отношений».

Следующей теоретической проблемой соответствующего раздела ГК РФ, считает А. Е. Черноморец, является нечеткое определение юридической связи субъекта собственности с объектом или лица с вещью. Автор отмечает, ссылаясь при этом на мнение известного русского цивилиста И. А. Покровского, что «непременная прочная юридическая связь между лицом и вещью есть наиболее существенный элемент права собственности… Там, где нет такой четкой связи, говорить о праве собственности не приходится». И далее предлагается такой, несколько объемный, вывод: «ГК РФ использует часто и производные от слов «является», «принадлежит», «находится» и тому подобное для привязки субъекта собственности к объекту, связи лица с вещью. Разнобой в применяемой им терминологии для выражения собственнической связи субъекта с объектом или собственника (лица) с вещью, конечно, объясняется тем, что законодатель использовал различные синтаксические обороты (приемы) и соответственно их контексту применил различные словоупотребления. Однако не все языковые формы закона адекватно отражают обозначаемые им явления (предметы). Основная, на наш взгляд, причина лингвистических неточностей раздела ГК РФ о праве собственности и других вещных правах состоит в том, что в одном случае связь субъекта с объектом или лица с вещью выражается в праве собственности, где она действительно имеет юридическую природу. В другом же случае эта связь выражается в собственности как социально-экономическом явлении, без перевода его на юридический язык. В результате такого подхода законодателя применяемые для связи собственника с вещью словоупотребления имеют далеко не одинаковое смысловое значение… Как бы мы ни определяли собственность, она есть социально-экономическое явление действительности. И только в сочетании с юридическим элементом это уже право собственности. Теоретически мы его определяем как принадлежность кому-то имущества на праве собственности. Сама по себе принадлежность имущества означает лишь «привязку» субъекта собственности к объекту, лица к веши. И только юридическая связь между ними переводит это социально-экономическое явление в правовую плоскость. При ее наличии можно говорить о праве собственности».

Высказанные замечания А. Е. Черноморца имеют достаточно серьезные основания для критического переосмысления положений соответствующего раздела ГК РФ, которые посвящены вещным правам и праву собственности в частности. Указанные проблемы в той или иной степени характерны и для Гражданского кодекса Республики Казахстан. Прежде всего, это проявляется в расплывчатости данных законодателем дефиниций, а иногда в их полном отсутствии, возможности неоднозначного истолкования используемых понятий в процессе реализации субъективного права собственности и др. В основном эти недостатки относятся к правилам юридической техники, но в ряде случаев они свидетельствуют как о слабой теоретической разработанности рассматриваемых понятий и категорий, так и о недостаточно совершенной теоретической модели вещных прав в целом.

Ю. К. Толстой определяет собственность в качестве отношения лица к принадлежащей ему вещи как к своей, которое выражается во владении, пользовании и распоряжении ею, а также в устранении вмешательства всех третьих лиц в ту сферу хозяйственного господства, на которую простирается власть собственника. Здесь есть несколько признаков собственности как экономической категории, которые сближают это явление с понятием собственности в юридическом значении, и очень трудно, даже практически невозможно, разделить эти два значения собственности, особенно если проанализировать понятие права собственности, которое Ю. К. Толстой приводит несколько позднее: «Это (закрепление в юридической форме экономических отношений собственности. — С. С.) выражается как в системе правовых норм, регулирующих указанные отношения и образующих институт права собственности, так и в закреплении определенной меры юридической власти за конкретным лицом, являющимся собственником данной вещи. В первом случае говорят о праве собственности в объективном смысле, во втором — в субъективном смысле или о субъективном праве собственности… Содержание права собственности составляют принадлежащие собственнику правомочия по владению, пользованию и распоряжению вещью». И далее дается характеристика отдельных правомочий собственника, но в последующем авторы выделяют специфический признак правомочий собственника, которым последние отличаются от других, нужно полагать, вещных прав. «Он (этот признак. — С. С.) состоит в том, что собственник принадлежащие ему правомочия осуществляет по своему усмотрению. Применительно к праву собственности, осуществление права по своему усмотрению, в том числе и распоряжение им, означает, что власть (воля) собственника опирается непосредственно на закон и существует независимо от власти всех других лиц в отношении той же вещи. Власть же всех других лиц не только опирается на закон, но и зависит от власти собственника, обусловлена ею».

Исходя из этого Ю. К. Толстой определяет право собственности в субъективном смысле в качестве закрепленной за собственником юридически обеспеченной возможности владеть, пользоваться и распоряжаться принадлежащим ему имуществом по своему усмотрению и в своем интересе путем совершения в отношении этого имущества любых действий, не противоречащих закону и иным правовым актам и не нарушающих права и охраняемые законом интересы других лиц, а также возможность устранять вмешательство всех третьих лиц в сферу его хозяйственного господства.

Внимательный сравнительный анализ предложенных определений позволяет отметить интересную особенность понимания авторами учебника рассматриваемого явления. Как уже отмечалось ранее, это удивительная схожесть собственности как экономической категории и собственности как юридической категории. И то и другое понятие образуют все тот же набор основных правомочий собственника — владение, пользование и распоряжение. И в том и другом случае присутствует такой признак, как власть собственника над принадлежащим ему имуществом и т. д. Различия между этими определениями носят несущественный характер и связаны в основном с введением авторами такого признака права собственности в субъективном смысле, как юридическая власть, юридические правомочия и т. п. Обращает внимание на себя и значительный объем предлагаемых определений.

Взгляды на понятие права собственности в развитых странах Запада можно достаточно уверенно разделить на две группы. Первая — представители школы континентального права, в основу которой положены основные положения учения о праве собственности Древнего Рима; вторая — представители школы англосаксонского права, или, как его еще называют, -англо-американского. Конечно, подобное деление достаточно условное, но определенные основания для этого имеются. О последних речь пойдет далее при непосредственном анализе взглядов представителей каждой из школ.

Представители стран англосаксонского права стремятся дать определение права собственности путем составления своего рода каталога правомочий собственника. Еще в прошлом веке английский юрист В. Харн включал в определение субъективного права собственности пять элементов, его составляющих: право владения, право пользования, право производства, право на расточение, право распоряжения собственностью при жизни и после смерти и, наконец, право исключить всех прочих лиц от вмешательства в имущество, принадлежащее на праве собственности. Названные полномочия, по В. Харну, могли быть объединены в руках одного лица, которому в данном случае будет принадлежать полное право собственности. Но лицо могло иметь одно или несколько из перечисленных прав. В этом случае субъекту права принадлежит только ограниченное право собственности.

В XX в. последователь В. Харна А. Оноре выводит понятие «полного», «либерального» права собственности и раскрывает его содержание с помощью не уже известной «триады» правомочий собственника, а целых одиннадцати: 1. Право владения, т. е. исключительного физического контроля над вещью. Если вещь не может находиться в физическом обладании (например, из-за нетелесной природы), владение может пониматься метафизически или просто как право исключить других лиц от какого-либо ее использования; 2. Право пользования, т. е. личное пользование вещью, не охватывает ее последующих двух полномочий; 3. Право управления, т. е. решение, каким образом и кем вещь может быть использована; 4. Право на доход, т. е. на блага, происходящие от предыдущего личного пользования вещью и от разрешения другим лицам пользоваться ею; 5. Право на отчуждение, потребление, проматывание, изменение или уничтожение вещи;

6.Право на безопасность, т. е. иммунитет от экспроприации; 7. Власть передавать вещь; 8. Отсутствие срока, т. е. бессрочность права собственности; 9. Запрещение вредного использования, т. е. обязанность предотвратить использование вещи вредным для других способом; 10. Ответственность в виде взыскания, т. е, возможность отобрания вещи в уплату долга;

11.Существование правил, регулирующих восстановление нарушенных прав собственника. А. Оноре считает, что подобное понятие права собственности является общим для всех «зрелых» правовых систем.

По наметившейся тенденции можно предположить, что в XXI в. субъективных правомочий в праве собственности, наверное, будет более тридцати. Причем различное сочетание указанных правомочий может дать более полутора тысяч различных вариантов права собственности. Конечно, подобный подход выглядит в достаточной степени оригинальным, но он никак не характеризует право собственности как субъективное право в целом, а только дает представление для потенциальных собственников о возможных способах реализации своего субъективного права. Некоторые зарубежные цивилисты рассматривают право управления как одно из основных, присоединенных к «триаде» правомочий собственника. В последнее время аналогичная тенденция наблюдается и в нашем (постсоветском) гражданском праве. Но, думается, в этом нет особой необходимости при определении субъективного права собственности, так как оно опять будет исходить из какой бы то ни было, полной или неполной, развернутой или нет, совокупности правомочий собственника, а значит, будет всегда иметь ограниченный характер.

Вернемся к анализу приведенного выше определения субъективного права собственности представителей англосаксонской школы права. При более глубоком рассмотрении элементов, составляющих это понятие, классифицировать три группы: 1) элементы, вытекающие из классической «триады» правомочий собственника, т. е. владение, пользование и распоряжение. В эту группу можно отнести с первого по пятый и седьмой элементы;

2) элементы, выступающие в качестве гарантий прав собственника, которые могут и должны быть предусмотрены в законе и гарантированы нормотворческой и правоохранительной деятельностью государства. Сюда могут быть включены шестой, восьмой и одиннадцатый элементы; 3) ограничения права собственности в публичных, общественных интересах. В последнюю группу входит девятый элемент.

Рассматриваемые одиннадцать элементов, образующие понятие субъективного права собственности в англо-американском праве, представляют собой его характеристику посредством определения правомочий собственника, гарантии со стороны публичной власти для реализации этого права, а также возможные ограничения последнего. Другими словами, предпринята попытка включить в понятие права собственности в субъективном смысле все то, что присуще ему по своей юридической природе, придав тем самым последнему, по замыслу его сторонников, конкретный, а не абстрактный характер. Но в этом случае практически невозможно провести различие между понятиями права собственности в объективном и субъективном смысле, так как мы можем наблюдать смещение признаков рассмотренных определений, которые ранее были нами проанализированы.

Еще один представитель англосаксонской правовой системы Г. Ласк говорит о трех значениях собственности в юридическом смысле: «Собственность в юридическом смысле… может относиться к материальной вещи… к правам, связанным и возникающим в связи с материальным объектом… к правам, имеющим экономическую ценность, но не связанным с материальной вещью». Несколько ранее он дает следующее определение права собственности, рассматривая понятия собственности и права собственности как тождественные: «Собственность или право собственности можно определить как исключительное право владеть, пользоваться и распоряжаться вещами или правами, имеющими экономическую ценность».

В рассмотренном определении есть некоторые моменты, на характеристике которых хотелось бы остановиться. Мы уже отмечали, что термины «собственность» и «право собственности» имеют различную юридическую нагрузку. Собственностью называются объекты, которые могут находиться в обладании субъектов права. По терминологии Г. Ласка — это материальные вещи. Права на вещь, или следующее значение собственности, составляют уже несколько иное понятие, которое можно рассматривать в качестве меры возможного поведения по отношению к объекту соответствующего права. Права лиц на объекты нематериального мира называются интеллектуальной собственностью. Последние связаны не с материальной вещью, а с личными качествами субъектов права, поэтому они не могут быть рассмотрены в соответствующем разделе гражданского законодательства и соответственно этой отрасли права.

Сравнивая рассмотренные определения субъективного права собственности, которые предлагают представители англосаксонской правовой системы, с определениями, предлагаемыми представителями континентальной правовой системы, можно заметить одно существенное различие в понимании сущности субъективного права собственности. В первом случае определения этого права носят конкретный характер. С их помощью считается возможным охватить все многообразие отношений собственности в обществе. Во втором случае рассматриваемые определения имеют более общий, а значит, более универсальный характер. Последний признак является очень важным свойством любого определения, без которого оно в принципе невозможно, так как не будет охватывать весь спектр понимаемых под этим явлений. Особенно это касается попыток определения такого сложного и многогранного понятия, как субъективное право собственности. Перечисление же всех возможных способов реализации субъективного права собственности, что сделать невозможно, а также попытки с помощью этого перечисления дать определение этого права в целом, думается, заранее обречены на поражение на том же основании.

Для подтверждения последнего вывода приведем точку зрения немецкого юриста Т. Хасса, который утверждал, что «есть только общее понятие права собственности и его не следует перегружать не относящимися к нему признаками, например, указаниями на субъект права: не существует «частной», «государственной», «народной» и так далее собственности, есть просто собственность, одинаковая, кому бы то она не принадлежала. Ее понятие неизменно и предметом этого права является вещь». Правомочия, по Хассу, «это пользование, владение, свободное распоряжение вещью, неограниченность прав собственника во времени, исключение третьих лиц (и далее)… управление». Автор не согласен с мнением о том, что собственность якобы связана с обязанностями и «имманентными ей ограничениями», содержание и мера которых меняется в зависимости от целевого назначения вещи. Он утверждает, что собственность не является обязанностью и не содержит никаких обязанностей, а отдельные правомочия собственника рассматриваются им как следствие единого права собственности. Отсюда Т. Хасс заключает, что «любое право, которое не является неограниченным господством над вещью… — вовсе не собственность. Наряду с правом собственности другое «полное» право на ту же вещь немыслимо».

Приведенное высказывание Т. Хасса может выступать убедительным аргументом невозможности определения права собственности посредством совокупности определенных элементов, которое предложено А. Оноре.

Вышеизложенное позволяет в обшей форме представить весь спектр мнений о понятии субъективного права собственности, существующих у нас и в некоторых странах Запада. В последнем случае есть возможность провести некоторую их систематизацию, выделив следующие группы: 1. Собственность есть абсолютное господство лица над вещью, т. е. это отношение лица к вещи; 2. Вещные права являются теми, которые создают непосредственную и прямую связь между вещью и лицом; 3. Собственность — это отношение между людьми, где праву собственника вещи противостоит обязанность всех и каждого воздерживаться от воздействия на вещь; 4. Некоторые ученые рассматривают в растущих ограничениях права собственности доказательства исчезновения самого права собственности и появление вместо него права на «санкционированное государством использование своего имущества»; 5. Максимально расширенное понятие права собственности. Собственность в этом случае представляет собой «закрепленную в праве сумму экономических отношений, существующих в обществе». Фактически право собственности отождествляется со всеми правами субъекта, прежде всего как гражданина. Такая попытка приводит к «растворению» права собственности в других, более общих социально-экономических категориях.

Так же неоднозначны были позиции ученых-цивилистов в дореволюционной России. Приведем только некоторые из них, особо остановившись на определении понятия права собственности и значении подобного определения для гражданского законодательства и субъектов права.

Д. И. Мейер отмечал в качестве особенности законодательного понятия права собственности то, что, определяя право собственности, оно не перечисляет все те действия, которые собственник может совершить относительно вещи, а указывает только существо господства собственника и пределы его господства. Автор дает определение трех характерных признаков любого субъективного права в целом: 1) содержание права безразлично для самого понятия о праве и может быть до чрезвычайности разнообразно; всякое действие, какое только может быть совершено человеком, положительное или отрицательное, может составлять содержание права; 2) осуществление права выполняется совершением действия, составляющего его содержание; 3) всякому праву сопутствует возможность его принудительного осуществления: охранение права составляет задачу общественной власти и всегда представляет собой один из важнейших и обширнейших предметов ее деятельности. Но в то же время сам автор не избежал указанных им же недостатков, так как право собственности, по определению Д. И. Мейера, есть законное господство лица над вещью, в силу которого лицо может ею владеть, пользоваться и распоряжаться. В указанном определении обращает на себя внимание то, что господство лица над вещью называется законным, т. е. уже несколько ограниченным, в данном случае — рамками закона. Такое господство собственника Д. И. Мейер называет наиболее полным относительно любого другого права, но не безграничным, так как любое субъективное право и право вообще есть ограничение абсолютной свободы.

К. Победоносцев рассматривает право собственности несколько иначе. Он дает только юридическое определение собственности, согласно которому под словом «собственность» разумеется всякое право на имущество, принадлежащее человеку. В более тесном смысле право собственности есть право исключительного, полного господства лица над вещью.

Довольно интересный анализ понятия права собственности, посредством характеристики основных признаков этого явления, предлагает

С. А. Беляцкий, который называет это право наиболее сильным среди всех вещных прав, установленных законом. Первым таким качеством является неограниченность господства собственника над принадлежащей ему вещью. «Право собственности, которое дает неограниченное господство (понимание в смысле хозяйничанья) над вещью в пределах закона… Закон не в малой степени урезывает полномочия собственника в пользу других и в пользу общую. Но, за пределами этих урезок, собственность безгранична, как в отношении осуществления, так и в отношении круга лиц, которые обязываются ее признавать». Иными словами, неограниченность права собственности заключается в обозначении законодателем неких рамок, пределов, за которые собственник не вправе выйти. Подобные пределы существуют, как правило, в публичном праве. Неограниченность этого права мыслится именно внутри указанных рамок и не более. Последнее соответствует уже рассмотренному нами такому правовому принципу: разрешено все то, что прямо не запрещено законом. Но С. А. Беляцкий особо подчеркивает, что «право собственности… дает субъекту возможность поступить по усмотрению, для осуществления своего интереса, причем пределом этой свободы является нарушение прав других. Последнее ни в какой 

Две страницы пропущены, в скором времени будут добавлены!

можно разделить вещь и права лиц, претендующих на нее, являются тождественными. В непоследнюю очередь это может быть вызвано целями сохранения имущества именно как совокупности вещей. В некоторых ситуациях раздел вещи невозможен в силу естественных качеств, например при юридической или естественной неделимости вещи. В этом случае за лицом признается доля в имуществе. Заметим, конкретного хозяина приобретает не вся вещь в целом, а только ее часть. Чтобы реализовать принадлежащее субъекту право, последний вынужден соотнестись с обладателем права на другую часть вещи. Именно поэтому Ю. Г. Басин говорит о некотором относительном характере отношений совместной долевой собственности. Другими словами, сособственники должны определить отношения между собой, скажем, распределение прибыли или убытков от хозяйственного использования вещи, доли расходов по ее содержанию и т. д. Иначе, но в соответствии с рассматриваемым принципом обстоит дело с общей совместной собственностью. Как правило, это собственность супругов, которую они нажили в период совместного проживания. Но здесь также можно говорить о создании единичного субъекта, которым выступает семья, не обладающая, как известно, гражданской правосубъектностью. Как правило, интересы семьи в правоотношениях, в том числе имущественных, представляет один из супругов, например муж. Имущество не является его собственностью, а считается собственностью семьи. Такого рода отношения продолжаются до тех пор, пока существует семья. При ее распаде, например в случае смерти супругов, имущество переходит в порядке правопреемства наследникам или же подлежит разделу в определенной процедуре и в особом порядке. В каждом из этих случаев можно говорить о существовании индивидуального присвоения, закрепления имущества за конкретным лицом, субъектом права — физическим, юридическим, семьи и другим сообществом, выступающим в правоотношениях в качестве единичного участника.

Таким образом, наиболее отвечающим указанным требованиям является, на наш взгляд, определение, данное в статье 16 проекта Гражданского уложения Российской империи, с уточнением объекта соответствующего права: в этом случае право собственности надлежит рассматривать как право полного и исключительного господства лица над вещью, насколько это право не ограничено законами и правами других лиц.