Страница - 10

КОЧЕВАНИЕ НАВСТРЕЧУ СЕБЕ: ГОД 1996

Политический климат Казахстана в 1996 году определялся рядом факторов. Первая группа — это значительные события предыдущего 1995 года — Референдум по продлению полномочий Президента Н.А. Назарбаева, Референдум по принятию текста Конституции Республики Казахстан, выборы в новый Парламент страны, согласно новой Конституции, состоящий из верхней палаты — Сената и нижней — Мажилиса.

Вторая группа факторов была связана с президентскими выборами в России и актуализацией в связи с этим вопросов национально-государственной идентичности, укрепления государственной независимости и форм интеграции в мировое сообщество.

Третья группа — это реальное состояние экономики, степень ее влияния на социальную сферу и преломление их через превалирующие тенденции, исходящие их двух предыдущих групп факторов.

После продления срока полномочий Президента Н.А. Назарбаева до 2000 года снизилась активность политических партий, начавшая было идти на подъем в предвкушении включения в ожидавшуюся тогда предвыборную кампанию в декабре 1996 года. Тот Референдум еще раз показал слабость казахстанских политических партий, их зависимость от лидеров и неспособность выдвижения альтернативных экономических и политических программ.

Статья 10 3. За гражданином Республики не признается гражданство другого государства

Новая Конституция охладила страсти вокруг муссировавшихся ранее вопросов двойного гражданства, придания русскому языку статуса государственного и введения частной собственности на землю.

В результате позиции Президента стали еще более стабильными и обрели характер гаранта и символа государственности, стоящего выше существующих трех ветвей власти.

Деятельность нового Парламента, хотя и не стала повторением практики предыдущих, занятых больше политическим процессом, тем не менее, по уже установившейся традиции, связывалась с умеренным политическим противостоянием Правительству.

Статья 7 2. В государственных организациях и оганах местного самоуправления наравне с казахским официально употребляется русский язык.Но Парламент постепенно обретает статус солидного законодательного органа, не превышающего своих полномочий. В результате этих нюансных изменений позиции Правительства стали менее устойчивыми.

Статья 6 3. Земля и ее недра, воды, растительный и животный мир, другие природные ресурсы находятся в государственной собственности. Земля может находиться также в частной собственности на основаниях, условиях и в пределах, установленных законом.

Заметное влияние на политическую ситуацию в Казахстане оказали президентские выборы в России. У руководства Казахстана, конечно же, была обеспокоенность тем, что возможная смена российского лидера приведет к кардинальному пересмотру отношений России с бывшими советскими республиками и, в особенности, с Казахстаном, независимость которого в российских бюрократических кругах до сих пор воспринимается с трудно скрываемым скепсисом. Денонсация в Государственной думе России Беловежских соглашений показала всем до каких абсурдных крайностей может доходить желание следовать своим политическим принципам.

Подписанный вскоре после этого Договор о всестороннем сближении и углублении интеграции “4 + N” между Беларусью, Казахстаном, Кыргызстаном и Россией, не был, конечно, прямой реакцией на постановление российской Госдумы. Присоединение Казахстана к Договору было обусловлено снятием формулировок, предлагавшихся российской стороной на державной волне, заданной ее Госдумой.

Создание единого экономического пространства, общий рынок товаров, услуг, капиталов и рабочей силы, взаимодействие различных форм собственности, упрощенный порядок получения гражданства мигрантами, свободный въезд и выезд, признание одинаковой ценности дипломов вузов, таможенный союз — все это взаимовыгодно и предлагалось Президентом Казахстана ранее в его концепции Евразийской интеграции. Очевидно и то, что углубление интеграции выбивает почву из-под радикальных заявлений политиков великодержавного толка в России и является поддержкой тех сил, которые готовы создавать режим благоприятствования для развития и укрепления независимой государственности соседей.

Политическую ситуацию внутри страны в 1996 году в первую очередь детерминировали процессы, происходившие в экономике. Здесь появились позитивные тенденции: стабилизировался на низкой отметке уровень роста инфляции (2-3% в месяц); продолжается приватизация объектов госсобственности, увеличивающая в общественном производстве долю товаров и услуг, производимых и предоставляемых частным сектором; восстанавливается эффективность работы крупных предприятий, отданных во временное управление иностранным компаниям; наблюдается некоторый рост реальных доходов населения, в частности, работников бюджетной сферы. Тем не менее, в социальной сфере положение остается сложным. Главные проблемы — в недостаточности финансирования, в неподготовленности кадров к новым экономическим отношениям, в падении престижности профессий социальных отраслей, вследствие чего продолжается текучесть кадров, испытывается нехватка учителей в средних школах. Под угрозой находится одно из самых значительных завоеваний предшествующего развития — всеобщая грамотность и достаточно высокий уровень образования.

Однако положение уже не безнадежно. Наиболее заметные реформы, дающие позитивный эффект наблюдаются в здравоохранении после внедрения обязательного медицинского страхования. Постепенно охватываются процессом рыночных отношений образование и культура, увеличивается доля негосударственного сектора. Совершенствуется законодательная база социальной сферы.

Поскольку прошедший год ознаменовал переход от процессов макроэкономической стабилизации к микроэкономике, к движению реформ в регионы и, наконец, позволял углублять реформы до конкретного решения вопросов социальной сферы, то неизбежно были затронуты интересы работников науки, культуры, образования, здравоохранения. Поэтому 1996 год характеризовался политической активизацией интеллигенции. Было создано общественное движение “Азамат”, близкое по своим целям и методам работы к партии. Его возникновение связано также и с факторами, упомянутыми в начале статьи. Усиление коммунистических настроений в России, волна социальной риторики в предвыборной президентской кампании, в связи с этим неизбежность усиления социальной политики в Казахстане. Бурная реакция Коммунистической партии Казахстана на решение Госдумы о денонсации Беловежских соглашений привела к приостановке ее деятельности в стране. Другие левые силы, понимая, что они не обладают достаточным политическим потенциалом, тем более после референдумов 1995 года и четкого законодательного оформления деятельности партий Парламентом, готовы были искать новые формы политической борьбы и охотно участвовали в создании движения “Азамат”.

Вступая в оппозицию к Правительству слева, но не имея какой-либо обоснованной экономической программы и будучи ориентированной на социальную политику, движение было обречено на повторение в усиленном варианте внутренних противоречий, присущих всему казахстанскому обществу. Это, прежде всего бикультурность нашей страны, цивилизационная неопределенность. Сила российского вектора развития Казахстана пока не дает возможности становлению его национально-государственной, цивилизационной идентичности. На данном этапе удалось сохранить за казахским языком статус государственного, войти в Организацию Экономического Сотрудничества, стать полноправным членом Организации Исламская Конференция. Открыто около 4 тысяч казахских школ, сдвинут с мертвой точки вопрос по переводу казахской письменности на латиницу, подписан указ Президента о возможности для казахов вернуться к традиционному написанию своих имен без нехарактерных для тюрков аффиксов, приняты Концепции “формирования государственной идентичности”, “этнокультурного образования” и “языковой политики Республики Казахстан”. Находится на обсуждении в Парламенте Закон “О языках”. Это пока наиболее значимые вехи, обозначающие движение к национально-государственной идентичности.

Процесс этот неизбежно должен все более актуализироваться и должен быть направлен преимущественно и не в сторону российской, православно-христианской традиции, и не в сторону ортодоксальной исламской традиции, а к традиционным казахским социальным институтам, возрождению всего богатства и многообразия казахского языка, элементов тенгрианства, толерантной суфистской ветви ислама, других характерных для кочевнической цивилизации черт, которые приобретают все более значимую роль в мировых тенденциях развития, обозначаемых термином “новое кочевничество” и неизбежно побеждающим в новом мире постмодерна.

ВОЗМОЖНА ЛИ УСПЕШНАЯ ВНЕШНЯЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В УСЛОВИЯХ СОМНИТЕЛЬНОЙ ВНУТРЕННЕЙ?

Вопрос, вынесенный в заголовок статьи, по-видимому — риторический. Однако перечисление достижений государства во внешнеполитической сфере как будто заставляет усомниться даже в возможности постановки этого вопроса. То есть возникают два очевидных ответа на этот уже не риторический вопрос. Либо — “да, возможна”, либо — “внутри-экономическая и всяческая другая внутригосударственная деятельность вполне удовлетворительна”. Но опять же, эти ответы не сильно вяжутся ни с логикой, ни с упрямыми фактами экономического спада и всеми последствиями оного.

Что же из этого следует?

Да ведь не то же, что риторика зашла оказывается еще дальше — до сферы межгосударственных отношений! Нет, этому нет никаких очевидных доказательств. Все свидетельствует об успешном и поступательном развитии и росте авторитета Казахстана во внешней сфере. Но может, мы попытаемся посмотреть на эти успехи чуть-чуть другими глазами? Ведь точек зрения, с которых все может видеться по-другому — множество.

Определим вначале критерии, по которым оценивается общий вид — то есть успех или неуспех строительства внешних связей.

Во-первых, это установление и легитимация межгосударственных связей, обеспечивающих все правовые последствия, касающиеся обретения страной независимости и приобретения ею статуса субъекта международных отношений. Этот этап Казахстаном вполне успешно пройден и, безусловно, этот “фасад здания” внешнеполитических отношений смотрится одинаково неплохо с любых точек зрения.

Второй критерий — это насколько уважаемым и влиятельным является государство в международных отношениях и организациях, насколько с ним привыкают считаться и учитывают его интересы, возможную реакцию по тем или иным актуальным вопросам международных отношений. Архитектура этой части здания наших внешнеполитических связей не проста, если не сказать, что здесь пока не найден тот цементирующий раствор, который бы позволил начать строительство этой, наиболее нелегкой, части сооружения. Да есть ли хоть замысел, проект того, что и как здесь строить? В отношении этого критерия должна быть выстроена своя логическая цепочка того, по каким параметрам государство может оказываться влиятельным и уважаемым. Самый примитивный и достаточно широко используемый в политике, и особенно в гео-, способ достижения этой цели — военная сила, наличие устрашающего оружия и пр. Мы отказались от этого “примитива”, отдав ядерное оружие (в широком смысле) тем, кто его создал и уже применял (в том числе и против Казахстана как полигона для ядерных испытаний). Быть может, это гарантирует нас от его повторного применения? Да, мы получили гарантии неприменения этого оружия против нас. А не имеющие таких гарантий за счет чего добиваются влияния и уважения? Словом, этот рычаг влияния — не про нас, как и “ядерный клуб”. Нас достаточно вежливо выставили из последнего.

В целях укрепления безопасности и увеличения собственной респектабельности Казахстаном была инициирована организация Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии (СВМДА). Окажется ли эта идея подъемной для Казахстана покажет будущее. Дай, Аллах! Однако не правильнее ли было вначале “качать мышцы”, а затем пытаться поднять столь тяжелый груз, а не совмещать “тренировку” с “соревнованием”. Это то, что касается дальней орбиты наших взаимодействий с внешним миром.

Что же касается наших отношений со странами СНГ, ЦАС, “4+п”, и т.д., то здесь идет совершенное смешение форм, стилей, эпох, “строительных материалов” и пр. Казахстан и его Президент, казалось бы, выполнили уже немалую работу по инициации самого Содружества, его сохранению по сей день и дальнейшему продвижению идей, заложенных в нем на другом уровне с теперь уже другими группами стран. Однако привыкают ли эти страны считаться с нашими интересами и возможной реакцией на те или иные актуальные вопросы взаимоотношений? Боюсь, что с нами не слишком-то церемонятся даже, не говоря уже о реальном уважении и предупредительном отношении. Лишь некоторая твердость наших профессиональных дипломатов, которые к счастью (еще или уже?) есть у нас, не позволила в договоре “4+п” в отношении Казахстана сильно продвинуться геополитическим амбициям бывшей метрополии, как это ей удалось в отношении Беларуси, точнее ее президента Лукашенко.

Вообще во всех концепциях, возникающих в рамках СНГ, почему-то до сих пор превалирует представление о том, что должен быть некий интегрирующий центр и им неизбежно по “своей исторической роли” должна быть Россия. Неужели у кого-то есть еще иллюзии по поводу “интегрирующей исторической роли” России? Позвольте спросить: “Кто выполняет эту роль в Европейском союзе?” Думаю, что если бы там таковая, еще и “историческая”, могла кому-то принадлежать, то ЕС не было бы. У нас говорят об обратном. Если-де Россия не выполнит эту роль, никакой интеграции не будет. Крайним проявлением российского понимания своей интегрирующей роли явилась трагедия Чечни. Нет уж, лучше отказ России от исполнения так понимаемой интегрирующей роли, уж лучше комедия или фарс СНГ. Но “4+п” похоже на некоторую опасную смену жанра. Не лучше ли поостеречься, как это делают Узбекистан, Азербайджан и некоторые другие “действующие лица”.

Вернемся к критериям успешности установления внешних связей. Третий критерий — это заинтересованность других стран в сотрудничестве с вашей страной, в инвестировании ее экономики. Конечно же, у зарубежных экономических воротил есть интересы и в Казахстане. Вопрос в том, что это за интересы? Естественно, они разные у разных групп экономических партнеров.

В первую очередь — это интересы “ястребов”, т.е. мировых экономических лидеров, которые с успехом продемонстрировали, как обращаются с вновь вылупившимися на политической карте мира “птенцами” на примере с ядер-ным оружием.

Затем интересы крупнейших компаний, которые теснейшим образом смыкаются с первыми: раз в сферу мировой экономики входит новый игрок с богатыми ресурсами, то, несомненно, надо включить его в свою сферу управления, точнее манипулировать этими ресурсами так, как нужно им, а не оставлять эти ресурсы “бесхозными”, поскольку для новой страны эти ресурсы не являются сферой экономики в связи с “неограниченностью” этих ресурсов для нее. Отдача предприятий в иностранное управление — это своеобразная попытка включить эти “неограниченные” ресурсы в сферу экономики, но как это ни парадоксально, не своей. Ведь семнадцатимиллионному населению Казахстана этих ресурсов хватает вполне для самообеспечения — как воздуха. С последним иногда даже потяжелее (особенно в южной столице). Ресурсы же страны являются, как известно, не богатством только нынешнего поколения живущих на этой земле и тем более не государственных чиновников, решающих сейчас за всех ныне живущих и за последующие поколения, продавать или нет, отдавать в управление (фактически в собственность) или нет. Я далек от желания говорить, что-де “распродаем!”, “за державу обидно!” и т.п., однако модель, по которой идет наше развитие — по здравому рассуждению — в корне порочна, и по большому счету работает против Казахстана как независимого, имеющего свою пятисотлетнюю историю и надеющегося на бесповоротное полноценное самобытное, обусловленное свободным выбором развитие, государства.

Нарисуем примерно реализующуюся ныне модель.

На что мы можем надеяться?

К неограниченным для Казахстана ресурсам, а значит “не входящим в его экономику”, то есть не относящимся к “сфере управления ограниченными ресурсами”, относятся нефть, пшеница, уголь, цветные металлы, в том числе золото, мясо (до недавнего времени), шерсть. То есть мы все можем быть сытыми, одетыми, иметь крышу над головой, тепло и свет в домах и, безусловно, работу, если включим эти ресурсы в свою сферу управления, то есть в свою экономику. Что для этого нужно? Даже неловко говорить банальные вещи — по-хозяйски (заботясь о настоящем и будущем поколениях, и в том числе, и экономно) распорядиться своими ограниченными (по определению, т.е. если экономично) ресурсами.

“Кому выгодно?” — вопрос ныне поважнее вечно актуальных “Кто виноват?” и “Что делать?”.

Судите сами. Кому выгодно заключать договор об освоении иностранной компанией крупнейшего нефтяного месторождения, не позаботившись о возможности ее транспортировки для продажи на мировом рынке и не думая обзаводиться своими нефтеперерабатывающими мощностями? Кому выгодно, чтобы огромные суммы денег уходили из государства на покупку “Мерседесов” и других диковинок мощностью в 300 лошадиных сил, чтобы они заполонили дороги, на которых разрешается развивать максимальную скорость в 60 км/ч? О развитии сети современных дорог нет речи. Кому выгодно заполнять витрины наших магазинов иностранными вино-водочными изделиями, когда мы, очевидно, сами могли бы напоить своими собственными изделиями допьяна не только все наше население, но и всех наших зарубежных гостей (благо, они пьют умереннее)? Кому выгодно не позволять развиваться собственному производству ни в легкой, ни в пищевой, ни в тяжелой, ни в наукоемкой промышленности (ориентированной на создание технологий по созданию новых технологий для производства товаров)? Кому выгодно попадать в рабскую, безысходную, безвозвратную ситуацию вынужденного покупателя заведомо некачественной и, сколь продавцу угодно, дорогой продукции?

По-видимому, эти вопросы являются действительно риторическими. Значит, на самом деле риторика проникла и в сферу внешнеэкономической деятельности государства. Конечно же, очевидно, невозможно, подключая в игру громадные сырьевые ресурсы страны, хотя бы немного не улучшить положение населения страны. Лично я уже не встаю в 3 часа ночи для того, чтобы успеть в 6 утра купить молоко для новорожденной дочери, как это было в 1991 году. Теперь я могу купить его прямо у дома с утра перед работой. Но выстроить логическую цепочку и понять в чем здесь заслуга руководства страны для меня представляет сложность. В принципиальном принятии либеральной рыночной экономики. Да кто же против? Конечно же, это благо, это в интересах государства. Но приемы ее внедрения на почву Казахстана, по меньшей мере, сомнительны. Говорить об объективной необходимости сочетания личного интереса (один из постулатов либерализма) с государственными интересами в какой-то степени можно.

Но полноте, господа! До каких пор мы заботились о государственных интересах? Не до референдума ли о принятии новой Конституции, где нужно было ответить одним ответом “Да” на 98 статей-вопросов принципиального, судьбоносного характера, каждая из которых еще содержит по несколько пунктов...? Не растворились ли государственные интересы в личных карманах чиновничества?