Страница - 6

§ 2. Пролегомены к цивилизационной идентичности Казахстана

Для Казахстана сейчас есть два варианта, между которыми происходит борьба, и выход может заключаться либо в примирении их между собой с помощью компромисса в пользу некоего “третьего” варианта, либо в победе одного над другим.

Во-первых, это присоединение к тюркско-исламскому, а точнее просто к тюркскому цивилизационному типу. В этом направлении Казахстаном делаются определенные шаги, но они ограничиваются лишь рамками экономического и культурного сотрудничества с тюрко-мусульманским миром. Так, Казахстан вступил в Организацию экономического сотрудничества (ОЭС), периодически проходят саммиты глав тюркских государств с участием Президента РК. Однако это направление, которое, кроме того, что было в свое время дискредитировано обвинениями в “пантюркизме”, уже априори считающимся негативным и опасным, является сложно реализуемым из-за демографической ситуации, настороженности в его отношении как части международного сообщества, так и некоторых представителей казахской интеллигенции, рассматривающих этническое родство тюрков, как новый миф, служащий де построению новой идеологии.

Во-вторых, это выдвижение идеи Евразийского союза государств и тем самым создания евразийской цивилизации. В основании последней в большой мере присутствуют интенции сохранения традиций советского периода. И здесь перед нами появляются те же проблемы, что стоят перед Россией, для которой в значительной степени характерен цивилизационный разлом. В этом смысле Евроазиатский Союз мог бы быть лишь промежуточным этапом с идеологической подоплекой, который в большой степени грозит распадом и необходимостью поиска новой идентичности.

Этап модернизации в Казахстане ныне фактически сливается с вестернизацией. Кроме того, это объективный результат доминирования западного проекта в мире в целом. Две же доминанты Казахстана в отношении к евразийству и тюркскому миру также опосредованно ведут к западному проекту. Турция, как известно, стремится войти в Европейский Экономический Союз, но ей это не удается в большей степени из-за цивилизационной чуждости Европе. Россия как партнер по евразийству так же временами испытывает тягу к западному проекту и больше именно в этом смысле является привлекательным для Казахстана.

Москва, напротив, особый интерес к нашему государству проявляет в случае, когда актуализируются восточные, “азиатские” корни России, или одерживает верх славянофильская и державная направленность ее политического вектора. Для России в отношении Казахстана проблема состоит в том, чтобы сохранить масштабы и территориальное пространство, на которое распространяется ее влияние и, следовательно, экономический контроль. Казахстанская инициатива ЕАС, наряду с экономической неизбежностью, учитывала и указанную сторону, однако, в нашей интерпретации, очевидно, не устраивала Российскую Федерацию. Поэтому возобновление этой идеи происходит в случае частичного отказа ее от “западного проекта”, но, всегда в более жестком для Казахстана варианте. Некой реализацией идеи ЕАС стало четырехстороннее соглашение между Беларусью, Казахстаном, Кыргызстаном и Россией, но с нашей стороны оно также явилось политической поддержкой Президента Ельцина перед выборами в России.

СНГ, Организация Экономического Сотрудничества, Договор “4+N”, Центральноазиатский Союз (ЦАС) - это те межгосударственные структуры, куда входит Казахстан. Многочисленность преферентных договоров Казахстана на данном этапе характеризуют неопределенность выбора и борьбу мотивов, его слабую, если не отсутствие цивилизационной идентичности.

Образование новых независимых государств в разной степени, но во всех них, породил кризис идентичности. Достаточно остро он ощущается и в Казахстане.

Центром социальных исследований Института развития Казахстана был проведен массовый опрос населения 19-ти областей Казахстана и г.Алматы по изучению этого феномена. Величина квотной выборки составила 2900 человек.

Один из вопросов анкеты касался самоощущения, психологической идентичности человека. Он звучал так:

Представителем какой общности Вы считаете себя прежде всего?

Более всего, со значительным отрывом от других вариантов ответов, идентифицируют себя со своей национальностью. В среднем 40,8% населения считают себя, прежде всего, представителем своей национальности (см. Приложение П. Рис.1).

Далее в иерархии идентичности идет государство. 27,3% населения считают себя прежде всего представителями своего государства. Причем в данной группе различие по национальному признаку совершенно незначительное (см. Приложение II. Рис.2, 3, 4).

То есть представителями, прежде всего, своего государства считают себя 27,9% казахов, 26,9% русских и 27,1% представителей других национальностей. Распределение же преимущественной идентификации себя со своей национальностью дает резко контрастную картину по этому же признаку. Больше половины казахов (54,8%) считают себя прежде всего представителями своей национальности, относящих себя к этой категории русских - 31,1%, других национальностей -33,5. Заметно расхождение в преимущественной идентификации себя со своей национальностью по этому же признаку, а не по признаку, например, образования (хотя здесь разница в 4,6 % есть между имеющими высшее образование (44,0% из них идентифицируют себя с национальностью преимущественно) и начальное образование (39,4%)) или по социально-профессиональному статусу (значительный разрыв между сельскохозяйственными рабочими (51%) и военнослужащими (27,3%). Это связано с тем же национальным распределением, поскольку ясно, что среди первых абсолютное большинство составляют казахи), может быть объяснено, вероятно, по-разному и даже породить некий “конфликт интерпретаций”.

Среди предложенных в списке критериев идентификации были даны также социальный слой, религия, регион, континент, человечество вообще. На третьем месте в рассматриваемой иерархии оказалось “человечество вообще”. 21,3% населения Казахстана идентифицирует себя прежде всего именно с этой “общностью”. По национальному признаку распределение здесь следующее: казахи - 15,6%, русские -24,9%, другие национальности - 24,7%. Такая “самоидентификация”, несомненно, не связана с тем, что кто-то больше или меньше чувствует себя представителем человеческого рода, но скорее служит подтверждением кризиса идентичности, ведь такое самоотождествление не может быть названо идентичностью, поскольку является наибольшей абстракцией и не имеет для себя отличных от нее (то есть “человечества вообще”) “других социальных групп”. Следовательно, для казахов менее характерен кризис идентичности. Подтверждает этот тезис в некоторой степени и распределение затруднившихся ответить на вопрос: казахов - 6,2%, русских - 9,8%, других 9,3%. И в данной ситуации это объяснимо, поскольку, очевидно, что и прежде они идентифицировали себя с государством и потом своей национальностью. Теперь высокий процент у казахов самоидентификации со своей национальностью, затем только с государством, говорит о силе национальной идентичности (чем и было обусловлено государственное самоопределение Казахстана) и еще недостаточности, слабости работы и неопределенности по формированию гражданской, государственной идентичности или стейтизма.

Бесспорно, чем выше уровень самоидентификации по критерию своего государства у всего населения страны, тем устойчивее и стабильнее государство.

Равномерность распределения государственной самоидентификации по национальному признаку говорит о фронтальности и равномерности охвата всего населения процессом становления гражданской идентичности. Однако это не может служить поводом для самоуспокоенности, поскольку она, во-первых, также равномерно слаба, во-вторых, превалирование у населения идентичности национальной, чрезвычайная размытость ее по различным другим критериям, говорящая о ее глубоком кризисе, набирающее силу социальное расслоение (в иерархии на 4-м месте - 12,6% считают себя прежде всего представителями своего социального слоя: среди русских - 15,1%, среди казахов - 10,4%, других - 11,6%), сохраняют достаточно высоким потенциал государственной неустойчивости и конфликтогенности.

Подставив в имеющуюся у нас формулу конфликтогенности значения переменных для Казахстана, получим:

(54,8 % - 31,1%) (27,9% - 26,9%) = 23,7%

По этой, конечно же, условной формуле степень конфликтогенности в казахстанском обществе на национальногосударственной основе равна23,7%.

Замечательно, что в нашем предшествующем социологическом опросе, касающемся изучения потенциала напряженности в обществе, общая республиканская оценка общественно-политической ситуации в целом по всем сферам жизни характеризовалась как “сложная”- 33% респондентов, как “напряженная”- 11,6%. Средняя арифметическая этих показателей дает примерную величину уровня конфликтогенности - 22,3%. И она чрезвычайно близка к той, которую мы получили, изучая уровень гражданской идентичности населения Казахстана (23,7% 22,3%).

Вообще говоря, включение в сопоставительный ряд “своего государства” в некоторой степени вынуждено и специфично для Казахстана, поскольку в идеале упомянутая общность должна совпадать с национальной. Однако объективная реальность есть императив, из которого и надо пока исходить. Очевидно, что мудрость политического руководства состоит в том, чтобы в этих сравнительных характеристиках идентичности, гражданская (государственная) самоидентификация населения росла одинаковыми темпами у представителей всех этносов и в разнице этого роста по национальностям не происходило разрыва более одного процента. Либо при росте национальной идентичности коренного этноса не происходило сильного отрыва от роста таковой у других этносов.

Если во многих вопросах анкеты, по которой проводился массовый опрос, вместе с субъективными мотивами, присутствовали и объективные факторы, то вопрос “Кем вы себя ощущаете?” затрагивает только субъективную сторону и, следовательно, напрямую связан с процессом гражданской самоидентификации. И, несмотря на то, что 88,2% респондентов являются гражданами Казахстана, ощущают себя гражданами этой страны значительно меньшее количество опрошенных. Если в вопросе “Представителем какой общности Вы себя считаете?” альтернативой государству были национальность, религия или некая другая общность или идентичность проявлялась в сопоставительных величинах, то данным вопросом ставилась цель изучения собственно гражданской идентичности в ее имманентных специфически государственных характеристиках.

Выводы здесь неутешительны. В сравнительных величинах государственная или гражданская идентичность стоит на втором месте после национальной, а характеристика силы проявленности казахстанской идентичности очень слаба и находится лишь после СНГ, не являющегося целостным государством, а их содружеством, и даже после идентификации себя с уже несуществующим СССР (см. Приложение II. Рис.5, 6, 7).

И если в сравнительных характеристиках в распределении уровней гражданской идентичности по национальному признаку разница была минимальной - не более одного процента, то по силе проявленности, то есть ее энергетические характеристики у этносов разнятся существенно.

Именно здесь находится поле деятельности для формирования гражданской идентичности, чувства патриотизма, уважения к атрибутам государственности, ответственности за его территориальную целостность, независимость, авторитет в мире. И эти качества должны формироваться своим специфическим собственно государственно-гражданским образом, а не в сопоставлении с другими идентификациями и, тем более, не в противопоставлении им, в особенности, национальной идентификации. Наоборот, приближение уровня и силы государственной идентичности к национальной будет вести только к укреплению государственной, цивилизационной идентичности, а следовательно культурному, технологическому, цивилизационному росту. Потенциал для этого есть. Тем более что на вопрос еще более специфичный, касающийся гражданской самоидентификации, “Считаете ли вы себя гражданином Республики Казахстан?” - “да” ответили 79,1% (чуть меньше чем являются гражданами Казахстана - 88,2%). Но если к этой цифре прибавить тех, кто ответил “больше да, чем нет” (8,7%), то это и будет показатель действительных граждан Казахстана - 87,8% 88,2%.

В распределении по национальностям сила гражданской идентичности у казахов явно выше (97,3% - “да” + “больше да, чем, нет”), чем у русских (81,7%) и других (82,1%).

Приведенные цифры скорее говорят о потенциале гражданственности, патриотизма, соответствующей идентичности, нежели о реальном положении дел, поскольку предыдущий вопрос опровергает эти данные. Ясно, что с течением времени, улучшением экономической ситуации, стиханием ностальгических настроений (“фантомных болей”) по СССР, определенностью будущности СНГ, этот потенциал будет реализован. В том случае, если он будет идти в ногу и “внутри” национальной идентичности этносов Казахстана.

Как отмечалось выше, основными общностями, с которыми себя отождествляют респонденты, были названы национальность, государство и человечество вообще. Анализ причин, по каким был отдан приоритет именно этим общностям, демонстрирует низкую степень гражданской осознанности и вдумчивости в данном вопросе.

Так, 37% никогда не задумывались над вопросом о приоритете собственной принадлежности к определенной общности. 33% выбрали определенную общность по причине постоянного нахождения в той среде, с которой респонденты себя отождествляют. Третьей по количественной значимости является причина уверенности (14,7%), сопряженная с чувством принадлежности к своей общности. Таким образом, наиболее значимым содержательно-смысловым фактором в отнесении себя с общностью, а большинством была названа национальность, является уверенность, дающая, как известно, защищенность, и высокий процент в этом смысле служит доказательством значительной идентификации.

Наличие в гипотезе исследования фактора уверенности как одного из важнейших для процесса идентификации себя с определенной группой привело к необходимости постановки вопроса о защищенности гражданина: “Можете ли Вы сказать, что государство защищает Ваши права как гражданина Республики Казахстан?”

В целом по республике ответы респондентов отрицательны. Если однозначные утвердительные и однозначные отрицательные оценки разнятся в 2,5% в пользу негатива, то по суммированной оценке [(да+болыпе да, чем нет) -(нет+болыне нет, чем да)] разница достигает почти 13%, а репрезентативность ответа повышается в 5 раз (см. Приложение II, рис.8).

Видимо, данный вопрос у отвечающих был ассоциирован с защитой и соблюдением тех гражданских прав, которые носят социальный характер, а в силу возрастания социальной напряженности большинство респондентов, мягко говоря, не удовлетворены выполнением государством функции защиты прав своих граждан. Именно здесь остро стоит вопрос о социальной справедливости в обществе.

Гарантирование Основным законом государства равных условий для жизнедеятельности каждого, с одной стороны, а с другой - дифференциация доходов, демонстрирующая социальное расслоение, у большей, социально не защищенной части населения, вызывает, по меньшей мере, раздражение.

Социологическое исследование во многом подтвердило наши теоретические гипотезы и показало:

1. Что процесс становления гражданской идентичности многогранен, имеет как свои внутренние характеристики, так и сопоставительные, сравнительные, степень значимости и влияния которых на политические процессы в стране различны.

Наиболее ситуативно важной нам представляется сравнительная характеристика уровней развития гражданской идентичности в сопоставлении со степенью проявленности национальной идентичности у коренного этноса и у наиболее вслед за ним многочисленного этноса. Чрезвычайно важно сохранение паритета в становлении государственной, гражданской идентичности у представителей всех этносов, а также укрепление в рамках данной гражданственности национальной идентичности всех людей, проживающих в стране. Необходимо также отметить, что в отношении национальной идентичности сравнительные и внутренние энергетические характеристики практически всегда совпадают, поскольку маловероятна ситуация, когда человеку трудно сделать выбор в ряду, состоящего из перечня национальностей. Ситуация же с перечнем государств не только возможна, но ныне реальна, и, к огорчению, злободневна.

2. Стратегически важной для культурного, научного, технологического, в целом цивилизационного подъема является усиление и укрепление национальной идентичности в тесном сочетании, а точнее содержащем внутри себя и стимулирующем усиление гражданской идентичности.

Причем росту и укреплению гражданской идентичности, вместе с которым возрастают уверенность в собственных перспективах, связанных с данной страной, чувство защищенности как гражданина Казахстана, ничуть не должно и не может служить препятствием укрепления национальной идентичности любого этноса, проживающего в Казахстане. В этом нет, кажущегося на первый взгляд, противоречия, поскольку сравнительные характеристики присущи только государственной идентичности, а национальной только -энергетические. А последние возможно усиливать при условии идентификации себя с данным государством до достаточно высоких пределов. Тем более не препятствием, а опорой и важнейшим катализатором становления гражданской идентичности у казахов является усиление и укрепление их национальной идентичности.

3. У казахов и на данном этапе достаточно хорошо выражена национальная идентичность, но если иметь в виду, что основой ее является не только общее имя, территория, история, но язык и религия, то приходится констатировать, что последние признаки еще не являются в полной мере факторами, служащими укреплению национальной идентичности коренного народа. Поскольку достаточная сила нескольких факторов национальной идентичности послужила причиной образования собственной независимой государственности, можно говорить, что основой гражданской, государственной идентичности является национальная. Слабость последней влечет за собой и слабость гражданственности, патриотизма и всего того, что включает в себя сильная гражданская идентичность. Вспоминая казахскую пословицу “Әлсіз қолда - әлсіз шырақ”, можно образно сравнить национальную идентичность с этой самой держащей рукой, а лучину - с государственностью. Не дать ей погаснуть - задача укрепления не столько гражданской идентичности, сколько национальной, а в совокупности - цивилизационной идентичности.

4. На уровень развития гражданской идентификации существенное влияние по результатам опроса оказывают полярные позиции положений различных групп в экономической, политической и социальной системах.

Экономические и социальные критерии эффективности предпринимаемых государством мер неравнозначны и оказывают значительное влияние на снижение позитивного восприятия и доверия к государству как правозащитника своих граждан. И в этом случае возрастает значение поддержки тех групп, которые сами не в состоянии улучшить собственное положение, а в условиях рынка становятся экономически и социально уязвимыми. А доля таких групп по социально-демографическому, социально-профессиональному и территориальному признакам значительна.

Отрицательная оценка и недовольство пред- или, наоборот, непредпринимаемыми действиями государства по правовой защите граждан указывают не только на условность социальной справедливости в казахстанском обществе, но и на несовершенство существующего законодательства.

5. Результаты опроса показали значительную разницу в уровне национальной идентичности коренного и других этносов и несущественную - в уровне гражданской идентичности, что в будущем может сыграть определенную роль в укреплении казахстанской государственности, известным условием которой является национальная консолидация и единство казахстанского народа. А в настоящий момент степень конфликтогенности в Казахстане (по расчетам 23,7%) напрямую зависит от разницы уровней гражданской идентичности у крупнейших этносов.

6. Рассматривая государственную самоидентификацию, основными тенденциями в данном вопросе стали слабость проявленности собственно казахстанской идентичности, что выражается в значительной доле казахстанцев, ощущающих себя членами Содружества Независимых Государств или Советского Союза, а в выборе вариантов развития казахстанской государственности - преобладание ответов в пользу федеративных отношений с Россией или формирование конфедеративного союза государств.

В Казахстане также идет, хотим мы этого или нет, процесс обретения своей цивилизационной идентичности. Здесь дело обстоит таким образом, что отказ от выбора также является выбором. Поэтому проблема обретения своей цивилизационной идентичности становится одной из наиболее актуальных для Казахстана.

Если исходить из того, что все мы принадлежим к одному - советскому цивилизационному типу, то проблема как бы исчезает. Главными факторами советской идентичности выступали идеология (заменявшая собой религию), история партии (подменявшая собой историю нации, народа, всю историческую науку) и общий язык, постепенно вытеснявший национальные.

Несмотря на то, что советская идентичность была достаточно сильна (и это ощущается до сих пор), национальная или этническая идентичность оказалась сильнее. Слабость советской заключалась именно в том, что она основывалась на наиболее подвижных, нестабильных основаниях - идеологической (= религиозной) идентичности и на государственной идентичности.

Обретение независимости, основанное в первую очередь на таких факторах, как территория, существование государственности в форме Казахской ССР и подъем национального самосознания, потребовало формирования новой идентичности. Процесс этот идет, но его темпы не могут удовлетворять.

Однако причина того, что Казахстан пока нельзя отождествить с какой-либо цивилизацией заключается в том, что существует эта раздвоенность идентичности: с одной стороны, национальная, различная для разных этносов, с другой - гражданская, одинаково слабо выраженная у всех этносов. Когда мы достигнем единства и примерно одинаковой силы проявленности этих двух ее сторон, тогда можно будет говорить о цивилизационной целостности, о достижении цивилизационной идентичности.

Какие основные параметры характеризуют такую целостность? Во-первых, без сомнения, не должно быть раздвоенности между национальным и государственным, которая присутствует сейчас.

Например, в названиях официальных организаций и учреждений до сих пор присутствуют последовательно эпитеты “казахский", “государственный”, “национальный”. Подобно фрейдовским опискам и оговоркам, позволяющим определить диагноз, такие названия характерны для кризиса идентичности. В странах с сильной цивилизационной идентичностью достаточно было бы слова “национальный”.

Естественно, мы вряд ли получим в конечном итоге понятие единой нации, какое существует, например, во Франции. Однако это не означает невозможность восприятия позитивного опыта, стремления и приближения к этому. Тем более, что во французском политическом словаре понятие нации означает общность граждан одного государства. То есть оно определяется относительно независимо от сегодняшнего понимания этнической принадлежности.

Однако опыт наш собственный - советский, да и опыт Франции показывает, что в таком восприятии заложены некоторые семена раздора. Поскольку самосознание этнической принадлежности берет рано или поздно верх. Во многих государствах принята именно этническая концепция нации. В наших условиях должна быть принята некая эволюционная модель, учитывающая позитивные стороны обеих концепций и могущая предотвратить угрозы, существующие также в каждой, в случае их механического переноса на нашу почву.

Во-вторых, цивилизационная целостность означает сведение до минимума угроз национальному самосознанию как изнутри, так и извне. Это означает укрепление национальной, этнической идентичности каждой нации, проживающей в Казахстане в сочетании с укреплением чувства защищенности социальной, национальной, личной и чувства уверенности, с которыми приходят и патриотизм, и гордость за Отечество, то есть усиливается государственная или гражданская идентичность. Сюда же относится укрепление государственной независимости, т.е. обеспечение экономической самодостаточности и безопасности.

В контексте решения проблемы цивилизационной целостности находят разрешение следующие важные проблемы:

- сочетание универсализма с конкретным, учитывающим особенности страны, региона, этноса подходом;

- предотвращение цивилизационного разлома, столкновения и построение толерантного типа общества;

- преодоление типичного для советской ментальности недоверчивого отношения ко всему национальному, возрождению народного, традиционного.

Оппоненты национальной самобытности обычно делают упор на то, какая-де разница, какой ты национальности, лишь бы был хорошим человеком и жил достойно этого звания. Здесь совершенно упускается из виду, тот факт, что чтобы достичь этого, прежде всего, надо познать самого себя, быть самим собой, нести свое и вносить в многообразие культур нечто свое, то есть иметь сильную, прежде всего национальную идентичность.

Гегель говорил об “Энциклопедии философских наук”, что ее “нельзя написать ни популярно, ни по-французски”, также и казах не может быть талантливым ни по-русски, ни по-французски, но только по-своему, даже если написано это по-русски или на другом языке. Написанные Чаадаевым по-французски “Философические письма” составляют гордость русской, но не французской культуры. Также произведения Олжаса Сулейменова являются, прежде всего, выражением казахского духа. Речь идет о сохранении именно того, что и составляет свое. Оно многогранно, имеет множество оснований, условий для сохранения и развития. Прежде всего, это, конечно, - государство со всеми его составляющими, затем язык, религия, традиции, обычаи, история и т.д.

Таким образом, чтобы обрести свою цивилизационную идентичность необходимо укреплять национальную идентичность всех этносов, проживающих в Казахстане и одновременно равномерно усиливать гражданскую, государственную идентичность. Для того чтобы найти общие походы в этом едином процессе, нужна разработка собственной концепции или философии казахстанской нации.

Из очевидных путей перед государством, как мы отметили, есть два варианта развития. Первый из них - наиболее вероятный - связан с российским вектором казахстанской политики. Он при всей его важности для нашей республики в военном, экономическом и гуманитарном планах всячески противостоит обретению казахами национальногосударственной, а Казахстаном цивилизационной идентичности, подлинной независимости. Постоянное движение на поводу российских геополитических амбиций означает по существу отказ от самоидентификации и утерю национально-государственной идентичности, языка, культуры. Либо -значительное усиление националистических выступлений и значимый конфликт, с прохождением линии фронта по границам южных областей Казахстана, с возможной утерей значительной части территории и перманентной нестабильностью в регионе.

Второй путь - это идентификация себя с исламским (арабо-персо-тюркским) миром. Данное направление также присутствует в политике руководства страны: интеграционные процессы между тремя центральноазиатскими государствами - Казахстаном, Кыргызстаном и Узбекистаном, -создание ими Центральноазиатского содружества; вхождение нашего государства в Организацию Экономического Сотрудничества (ОЭС) с участием Ирана, Турции, Пакистана, Азербайджана, Афганистана, Туркменистана, Узбекистана и Кыргызстана; вступление полноправным членом в Организацию Исламская Конференция в декабре 1995 года... Однако это направление, во-первых, очень слабо выражено; во-вторых, встречает заметное противодействие со стороны России; в-третьих, при усилении способно углубить тот цивилизационный разлом, который ныне при неопределенности цивилизационной и национально-государственной идентичности все же не столь значителен, чтобы нарушить межнациональное согласие и политическую стабильность. То есть стать зоной границы между исламской и православно-христианской цивилизациями, что крайне нежелательно и из-за того, что этот разлом будет проходить внутри государства, а не по периметру государственных границ с Россией. Тут опять же возникает опасность значимого конфликта перманентного характера.

Следовательно, возникает необходимость поиска такой цивилизационной идентичности, позволяющей вполне свободно развивать казахам свою культуру, язык, продолжать процессы сотрудничества и с Россией, и с тюркско-исламским миром не в ущерб какой-либо из сторон, а также избежать межцивилизационного конфликта, который просматривается в случае реализации описанных двух вариантов развития Казахстана.

Какой может быть компромиссный “третий” вариант? Здесь важно определить, в чем могут состоять компромиссы и какие существуют факторы, способные стать основой этого варианта, предотвратить цивилизационный раскол в Казахстане и позволить обрести цивилизационную идентичность.

Немаловажный фактор (духовный) в предотвращении цивилизационного раскола - это существование у представителей крупных казахстанских этносов “своих” национальных государств, которые косвенно определяют их бытие как диаспор. Это создает предпосылки, чтобы воспринимать неизбежно возникающую проблему самоидентификации как личностную, а не политическую, и в случае выбора казахстанского гражданства идти на компромисс, удовлетворяясь сознанием того, что есть страна, в которой в полной мере живут и развиваются культура и язык его народа, по мере возможности делать то же в Казахстане, и уважать право казахов развивать в полной мере здесь свою культуру и язык и пытаясь участвовать в этом процессе.

Один из главных факторов (философский) - это поддержка и совершенствование тех тенденций в развитии Казахстана, которые имеют универсальное значение. Однако здесь компромисс должен состоять в том, чтобы быть “номиналистом”, а не “реалистом”, то есть понимать, что универсалии не могут быть прежде единичного, и воплощение их может и должно иметь свои местные национальные особенности, и не иначе.

Важнейшим из факторов (универсальный) должен стать, вытекающий из предыдущего, тот, что уникальность дается от Бога и этим она ценна и дает возможность непосредственного общения с ним. Ведь слова немецкого историка Леопольда фон Ранке о том, что “каждая эпоха находится в непосредственном отношении к Богу” не только актуальны (мысль, отмечающаяся многими политиками и исследователями), но могут быть развиты и до пространственных, и духовных понятий, то есть страны и каждого человека в отдельности. Так размышляли в свое время и Лев Толстой, и Осип Мандельштам. Последний вспоминал в связи с этим строки из русского фольклора:

“Против неба, на земле,

Жил старик в одном селе”.

Сложность заключается в том, чтобы найти ту форму общения с Всевышним, которая создает возможность, сохраняя мир и согласие, вполне развивать страну и удовлетворять запросы каждого ее гражданина. Конкретным проявлением этой формы могло бы быть развитие трудовой этики и своеобразной ментальности, служащих основанием упомянутым благам. Это не безусловно должна быть религия, но своеобразие законов, взаимоотношений и в целом социальных институтов государства. Компромиссом здесь могло бы служить признание возможности различного проявления отмеченного фактора.

Если первые два фактора каким-то образом по убывающей еще действуют в Казахстане, то третий как бы только ощущается в проекте, как некая “витающая в воздухе идея”. Актуальность ее заключается не только в том, что она позволяет не слишком ориентироваться на чужие модели, но и создавать свою, опираться на ценности казахского народа, виртуально заложенные в традиционных социальных институтах. На последних, по нашему мнению, зиждятся многие факторы, условия и черты, которые могли бы позволить обрести Казахстану собственную цивилизационную идентичность и выйти на те позиции в социально-экономическом развитии, которые характерны для эпохи постиндустриального общества.