Страница - 1

Ранним осенним утром, когда дул холодный, сырой ветер, два охотника вышли из юрты и торопливо отвязали оседланных коней. Бекпол, пожилой человек с редкой проседью в бороде, проворно заткнул повод уздечки за пояс и совсем занес было ногу в стремя, как вдруг услышал позади тревожное фырканье коня. Бекпол мгновенно обернулся и увидел всадника, стремительно мчавшегося с ближайшего холма. За плечами у всадника покачивалось ружье. В сырой предрассветной мгле трудно было узнать едущего.

- Кто это может быть?- не глядя на своего спутника, недоуменно спросил Бекпол.

Товарищ Бекпола Жанибек, высокий мужчина с горным загаром на лице и руках, в свою очередь изумился:

- Кого же это несет к нам в такую рань?

Бекпол молча нахмурил брови. По всему было видно, что неожиданное появление всадника в такую раннюю пору не только удивило, но и встревожило его.

- Да ведь это же Оспанкул, бригадир конезавода. Куда же он мчится чуть свет?!- воскликнул Бекпол, разглядев приблизившегося верхового.

Мирно дремавший до сей поры на руке Бекпола могучий охотничий орел, видимо опьяненный после тесной и душной юрты свежим и терпким осенним воздухом, вдруг встрепенулся и распростер свои огромные синевато-стальные крылья. От шумного взмаха крыл на птице затрепетало золотое оперение, как трепещет и шуршит сухой камыш, потревоженный порывистым степным ветром. Гнедой конь Бекпола насторожился, всхрапнул и, злобно закусив удила, покосился в сторону птицы своим огненным глазом. Кзылбалак (так звали охотничью птицу) встряхивался с такой силой, что испуганные кони шарахались в сторону и даже людей брала тревожная оторопь. Бекпол, видавший на своем веку немало сильных, проворных, зорких и хищных на охоте птиц, особенно дорожил этим орлом и потому иногда, может быть, не в меру бахвалясь, говорил: «Перья моего орла радуют глаз и шумят, как атласный халат красавицы».

Жанибек со своим орлом на руке сидел на корточках. Его Каракер все пытался сбить лапой со своей головы кожаную шапочку, которая была надета на птицу хозяином перед охотой. Это был молодой орел, еще не совсем усвоивший навыки охотничьей птицы. Беспокойный, шальной, он волновался, стараясь освободиться от непривычного, стесняющего его головного убора. Птице хотелось видеть окрестный мир своими острыми, проницательными глазами.

- Не позволяй ему сбивать шапку,- приказал Бекпол молодому охотнику- Этак дашь ему волю - отобьется птица от рук, и хорошего на охоте от нее тогда не жди.

Так переговариваясь между собой и не спуская глаз с беспокойных своих птиц, охотники не заметили, как всадник подъехал вплотную. И только когда до их слуха донеслись отчетливое позвякиванье стремян и дробный топот конских копыт, они обернулись, и Жанибек воскликнул:

- Да это Лыска! Ее, наверно, тренируют для октябрьской байги.

- Это не конь, а пылающий костер!- восхищенный стремительным, плавным бегом лошади, сказал Бекпол.

Под всадником легко и изящно танцевала сдерживаемая поводьями тонконогая лошадь. С лунообразной светлой лысиной на темном лбу, с большими сияющими, глазами, конь был как-то особенно, женственно красив, и недаром охотники так восторженно заглядывались на него, что не сразу заметили хмурое лицо сидящего в седле Оспанкула.

- Ты куда это, милый? Все ли у тебя в табуне благополучно?- тревожно спросил наконец Бекпол, приглядевшись к Оспанкулу.

На посеревшем, измятом лице бригадира можно было заметить следы усталости и бессонницы. Отдышавшись, Оспанкул начал было свой рассказ, не слезая с коня, но разгоряченная длительным путем и стремительным бегом лошадь не могла успокоиться: она нетерпеливо перебирала

упругими, точеными ногами и мешала всаднику говорить.

• Ты слезь,- посоветовал ему Жанибек.

И всадник, спешившись, продолжал свой рассказ. Впрочем, он был краток.

В эту ночь на холмах и в ложбинах урочища Сарым-сакты, как виднелось отсюда, пасся один из табунов конезавода. Это был табун бригады Оспанкула. Долгая осенняя ночь была непогожей, аспидно­черной и ветреной. Тяжелые, плотные тучи закрывали небо. Неожиданно в глухую полночь табун был встревожен пронзительным ржаньем. Потом раздались странный гул, крики и свист. Лошади, словно окруженные волчьей стаей, бросились врассыпную. Заметались из стороны в сторону растерянные пастухи. Но в этой ненастной, непроглядной ночной мгле им не удалось собрать мгновенно рассеявшийся в степных просторах табун. Только на рассвете, после долгих усилий, Оспанкул собрал разбежавшихся лошадей и, пересчитав их, обнаружил пропажу девяти отборных коней. По словам табунщиков, лошади были напуганы не зверем, а человеком, и притом человеком чужим.

По всем признакам, пропавшие кони попали в руки конокрадов. Разослав табунщиков на поиски лошадей, Оспанкул сам наметом ринулся в пограничную комендатуру за помощью.

По пути он решил предупредить колхозных охотников, которые проводили целые дни в этих безлюдных пограничных горах. Заканчивая свой рассказ, Оспанкул обратился к Бекполу:

• Беке, ты не раз выслеживал и ловил не только четвероногих хищников, но и более изворотливых, хитрых врагов. Это будет новое испытание твоей охотничьей сноровки. Ты понимаешь, пропали лучшие лошади! Пропали три коня, которых я готовил к октябрьской байге. Садись же, Беке, скорей на своего верного коня, бери свою зоркую птицу и обшарь весь Керге- Тас,- указал Оспанкул на мягко синеющие вершины высоких гор.
• Видишь ли,- сказал после некоторого раздумья Бекпол,- если лошади угнаны, то воры, надо думать, находятся на той стороне... Положим, они не смогли еще добраться до границы. Днем они не пойдут. Стало быть, будут ждать следующей ночи.

- Ты прав. Так думаем и мы,- сказал Оспанкул.- При самой бешеной скачке они достигнут границы лишь на рассвете. А разве наши пропустят их? Разве пограничники дремлют?

- Ясно, не будут дремать,- заметил Бекпол.- Но конокрады, по-моему, на день спрячутся в горах Сарым-сакты. Поэтому тебе, пожалуй, следовало бы пошарить их там, у себя.

Подумав, Бекпол собрал в левую руку поводья, а правую, на которой держал своего орла, положил на луку и легко взметнулся в седло. Тронув своего коня, он обернулся к Оспанкулу и, указывая на синеющие справа угрюмые скалы, бросил:

- Так ты скачи в комендатуру, а мы выедем на Ожар. Это не совсем понравилось Оспанкулу. Решение

Бекпола ехать на Ожар, а не на Керге-Тас он истолковал как отказ помочь в поисках. Мрачные, почти непроходимые ущелья и горные дебри Керге-Таса были доступны только одному Бекполу. Там он знал каждую чуть приметную звериную тропу, знал каждый камень, знал древний суровый облик этих гор. И потому Оспанкул решил настаивать на поездке охотника именно в эти горы.

- Беке, я пришел к тебе за помощью. Неужели тебе твои лисицы дороже лучших коней?- не скрывая обиды и огорчения, с несвойственным для него раздражением сказал Оспанкул.

Не желая еще больше раздражать взволнованного товарища, Бекпол от ответа уклонился, но своего решения не изменил.

- На Керге-Тас отправились наши охотники с гончими собаками. И если воры там, они не уйдут,-сказал он кратко.

Оспанкул, зная охотников, о которых шла речь, с еще большим раздражением заметил:

- А ну их, этих зеленых гонцов! Они и гор-то не знают. Что они, со своими гончими на вершины поднимутся? Да и ночной тревоги они не слышали. Знаю я 'тих безусых охотников на лисиц!..- И Оспанкул презрительно усмехнулся.

Жанибек вскочил на коня и нетерпеливо ерзал в седле, прислушиваясь к не совсем дружелюбному разговору. По совести сказать, ему очень хотелось побывать на Ожаре. Последняя их охота на Керге-Тасе была не из удачных. Его Каракер, прежде ловивший ежедневно по лисице, за последние дни недопустимо мазал и не взял ни одной.

А на Ожаре, как слышал Жанибек, водятся лисицы, и до сих пор ни один охотник не побывал там. Эти места давно прельщали охотничью душу Жанибека. В обольстительных и ярких снах видел он несметное изобилие пышных лисиц, покорно распластавшихся под стремительно падающим на распростертых крыльях Каракером.

Ах эти неповторимые, волнующие охотничьи сновидения! Ах эта древняя, всегда юная охотничья страсть! Как все это близко, дорого, знакомо Жанибеку! Он понимал, что для охоты прямой расчет ехать именно на Ожар. «Но как же быть с пропавшими лошадьми?»- задумался Жанибек, и рассудок начал медленно подавлять в нем буйно пылавшую страсть охотника. Вот почему он решительно заявил Бекполу:

- Отвечай прямо, Беке, или мы едем на охоту, или же отправляемся в погоню за конокрадами. Давай решим это скорее и не будем задерживать Оспанкула.

Помедлив с ответом, Бекпол наконец заявил Оспанкулу:

- Вот что, друг мой, поезжай-ка в комендатуру и скажи там Александру, что Бекпол не послушался тебя и уехал на Ожар. Ведь ты сам не нашел следов конокрадов? Следовательно, надо прежде всего разыскать эти следы. Поверь мне!- заключил Бекпол и тут же, пришпорив своего коня, крикнул Жанибеку:- За мной! Мы с тобой будем сегодня ловить не только лисиц.

Оспанкул долго с недоумением, смешанным с обидой и беспокойством, смотрел вслед удалявшимся всадникам. Мелкой, ровной рысцой уходили они туда, к далеким, окруженным мягкой голубоватой дымкой горам.

Поведение Бекпола показалось Оспанкулу странным, тем более странным, что Оспанкул знал понаслышке о знаменитом колхознике-охотнике, встречи с которым всегда так старательно избегали нарушители границы. Бекпол слыл по всей степной округе верным помощником пограничного отряда. Это обстоятельство и привело Оспанкула к Бекполу. Но его поведение смутило и расстроило Оспанкула, и он, огорченный, направился дальше, к месту стоянки погранотряда. Изредка оглядываясь, он видел смутные очертания двух удалявшихся в сторону Сарымсакты всадников, над плечами которых мерно покачивались и плыли неясные силуэты неподвижных птиц...

Предгорье, по которому ехали охотники, было покрыто густым низким пепельно­серым ковылем. Наметанный острый глаз Бекпола сразу же отметил, что, несмотря на облачную, непогожую ночь, здесь не выпало ни одной капли дождя. Может быть, от пыли, а может быть, от тяжелого предутреннего тумана в воздухе висела мглистая, неприметно колыхающаяся завеса. Поля, склоны предгорий с пожелтевшей, точно проржавленной, растительностью и все окрестные угрюмые громады скал были подернуты сумрачной тенью. Но небо было безоблачно, свежо, умыто и по-осеннему холодно. Глядя на это небо, старый охотник уже отлично знал, что день будет погожим, ясным. Вот блеснули первые, ярко играющие на зубчатых вершинах Керге-Таса лучи восходящего солнца. Особый, бодрящий холодок предгорий потянул навстречу всадникам. Головокружительно глубокие темные ущелья Ожара были уже близко. В предутреннем разреженном горном воздухе отчетливо звенели кованые копыта коней, и звон этот наполнял ущелья мелодичным эхом. И даже птица, до того времени мирно дремавшая на руке Бекпола, не видя из-под кожаного колпачка, куда увлек ее охотник, инстинктивно ощутила приближение гор. Орел приподнял свой тонкий, с сизоватым отливом клюв, похожий на отшлифованный кремень, и жадно вдыхал прохладу родимой степи, простор овеянных ветрами, вскормивших его древних гор.

Жанибеку показалось странным, что Бекпол скачет, не меняя направления. Он знал, что надо было свернуть в сторону, и тогда они не раз успели бы снять со своих орлов колпачки и спустить птиц на добычу. Уже далеко позади остались прославленные пики с лисьими норами у подножий, а Бекпол упрямо продолжал свой путь, не отвечая на неоднократные вопросы Жанибека.

1ак они ехали до тех пор, пока не поравнялись с холмами Сарымсакты. Только тут Бекпол, до того времени задумчивый и неподвижный, вдруг встре - пенулся, точно охотничья птица, почуявшая добычу, и решительно повернул влево, к Кабаньему ущелью Ожара. Жанибек послушно последовал за старым охотником. Крюк, сделанный охотником, он приписал задумчивой рассеянности Бекпола.

Свернув с горы, Бекпол перешел на рысь, нетерпелива погоняя своего коня. Жанибек нагнав Бекпола, следовал за ним по пятам. Молодой охотник пытливо озирался вокруг. Он разглядывал груды камней и теснины ущелий.

Он видел там удобные пики для орлов и наблюдателя-охотника и с минуты на минуту ждал, когда настанет время снять колпачки с орлов и пустить их с вершины этих пиков на добычу.

Когда всадники спустились в ущелье, Бекпол придержал коня и поехал шагом. «Ага! Он боится спугнуть лисицу!»- обрадованно подумал Жанибек. Но Бекпол, выехав на небольшую, поросшую мелким ковылем площадку, вдруг остановился, пытливо всматриваясь в этот ковыль, и, обернувшись к спутнику, вполголоса молвил:

• Подойди-ка сюда, дорогой.

Жанибек нерешительно приблизился к Бекполу и недоуменно смотрел на указанный им чуть заметный след лошадиных копыт.

• Смотри! - почти шепотом произнес Бекпол.- Тот говорил, что пропали кони, а здесь следы жеребенка.

Пристально вглядевшись в следы, Жанибек рассмеялся и молвил:

- Уж не думаешь ли ты, Беке, что обнаружил пропажу? Напрасно! Просто здесь вчера паслись наши кони.

Холодно посмотрев на смеющегося молодого охотника, старик ничего не ответил ему и молча поехал по следам дальше. Однако следы скоро пропали в густой горной траве. Тогда Бекпол повернул на другую площадку, поросшую мелким редким ковылем. Отъехав на сотню шагов, он снова подозвал Жанибека и сказал ему:

- Вон смотри, ты видишь этот навоз? Он совсем свежий. Кони здесь были ночью. Ты понял меня? А наших лошадей мы угнали отсюда вчера в полдень... И потом,- продолжал он после минутной паузы,- там был один след, а здесь посмотри, как разбросан навоз. Так падает навоз только на сильном скаку лошади, и не на вольном выпасе. Это тебе говорит старый Беке, и ты должен поверить!

Жанибек молчал. Он был удивлен наблюдательностью и проницательностью старого охотника.

Посмотрев на Жанибека своими старческими тусклыми глазами, Бекпол наставительно заметил:

- Пусть они выехали в Ожар. Нам осталось одно: найти их. Я знаю, Ожар велик. Они, конечно, расставили караулы. Они наблюдают за нами. Но будем хитрее их! Пусть не подумают они, что мы преследуем именно бандитов.

И на глазах Жанибека старый Бекпол неожиданно преобразился, как будто снова обрел утраченную юность, былой, давно померкнувший в его когда-то ясных глазах молодой задор.

• Мы же с тобой охотники!- весело сказал Бекпол.-Так давай действовать не спеша, умно, осторожно. Только таким образом мы обнаружим их логово. Ты понял меня, мой друг?

Вместо утвердительного ответа Жанибек с готовностью произнес:

• Хорошо! Поднимись, Беке, на эту скалу,- указал он налево,- а я обыщу вот эту

груду камней внизу. Я чувствую, что здесь водятся лисицы!.. - И он, пришпорив коня, стал спускаться вниз.

Бекпол поднялся на вершину и, мгновенно сняв колпачок с глаз своего красноногого, точно обутого в сафьяновые ичиги, Кзылбалака, спустил птицу. Орел встрепенулся и, охваченный нарастающей внутренней дрожью, стал пристально и неотрывно всматриваться все расширяющимися желтоватыми глазами туда, вниз, где у подножия горы проезжал Жанибек. Кзылбалак нетерпеливо поводил упругой шеей и тревожно шуршал своим золотым оперением. Птица чувствовала близость добычи, и ее нарастающее беспокойство мало-помалу начало передаваться охотнику. Он тоже заметно волновался и, перебирая сухими, упругими пальцами повод, настороженно озирался вокруг.

Жанибек же не спеша обшаривал каждый камень. Он ударил плетью по луке седла и коротким, отрывистым посвистом старался поднять лисиц. Однако не видевшие в этих местах охотников, не пуганные ими лисы не поднимались после ночной спячки из теплых, належанных логовищ. Только приблизившись вплотную, охотник мог вспугнуть этого чуткого, умного зверя.

Бекпол снял длинный ремень с ноги орла, привычным жестом заткнул его на пояс и, доверив предстоящую охоту Жанибеку и своей птице, сам не сводил зорких, потускневших от напряжения глаз с далеких, грозно очерченных вершин Ожара. Ни малейших признаков жизни не было видно среди этих немых скал. Глубокие морщины, избороздившие открытый лоб Бекпола, стали еще изломанней и глубже.

«Остановились они на Ожаре или ушли дальше? Где приютились они: в этих далеких, недоступных теснинах или в густом лесу?»- подумал Бекпол. Ему было ясно только одно: нарушители спрятались в укромном месте, они отлично знают эти ущелья и скалы и у них, видимо, есть надежный проводник, прекрасный знаток этих почти непроходимых мест.

И вдруг пронзительный крик Жанибека прервал размышления старого охотника, и не успел этот крик коснуться сознания Бекпола, как огромный орел, судорожно дрогнув, мгновенно сорвался с руки охотника, словно камень, стремительно упал вниз и тут же могучим толчком взмыл к сияющим в солнечном свете вершинам Ожара. И трудно было понять: то ли голос Жанибека поднял чуткую птицу, то ли сама она, побуждаемая свойственным ей тонким, проникновенным чутьем хищной горной птицы, пошла на давно ожидаемую добычу.

Зачарованный необычным взлетом Кзылбалака, Бекпол не отрываясь смотрел на него, молниеносно удаляющегося в голубую высь. Он любил эту сильную, вдохновенную птицу, которая не уступала по крепости и красоте оперения дикому орлу, обитателю гор. Что можно сказать про орла, сумевшего только за последние десять дней добыть для колхоза тридцать отличных лисиц, пышный мех которых дышал в руках, как живой?!

Тот, кто видел этот величественный полет орла, парящего в синем, до головокружения высоком небе, тот, кто хоть раз ощущал безумный трепет, охвативший птицу, почуявшую добычу,- тот знает силу волнения, которое испытывает в эту минуту охотник.