Страница - 1

Глава 1

Морозный безоблачный полдень. Солнце сияет так что глазам становится больно. Совсем летнее солнце, если поглядеть из окна теплого дома. А на улице сильно прихватывает за нос и щеки. Легкий восточный ветер щиплет лицо.

Зима все вокруг укутала в пушистые одежды. Утонул в белых степных просторах и маленький сибирский городок. Сугробы подымаются к самым крышам. А дома поменьше и сараи совсем засыпало, вместо них - цепочки белых холмов. Улицы пусты, притоптанный снег поскрипывает под ногами редких прохожих. Стоит этот городок на берегу быстрой и холодной сибирской реки. Живут здесь больше казахи. Невзрачный городишко, никакого порядка в нем нет. В центре еще куда ни шло: есть улицы, главная - Земская - идет от базара к реке. А окраины напоминают драную верблюжью попону. Казахские землянки разбросаны тут как попало.

Сегодня на Земской пусто. Лишь изредка покажется торговец, волоча по снегу связку пушнины или кряхтя под тяжелым тюком с шерстью. Иной раз заскрипит снег под полозьями саней. Это смуглый казах - гость из степи - направляет верблюда к базару. И опять тихо, безлюдно.

Но вот в конце улицы показались сани - небольшая кошевка. Кучер правит к базару. Седок, один из городских грамотеев, Меирхан, хмурится. Чем-то озабочен.

Сани остановились рядом с базаром, возле небольшого дома под зеленой крышей. Меирхан сейчас же соскочил, побежал к дому.

- Что, Хадиша, так плохо? - заволновался он, столкнувшись в передней с заплаканной молодой женщиной.

- Очень, с каждым часом хуже, оттого и послали сегодня за вами. - Хадиша опустила голову, стараясь скрыть слезы, приоткрыла дверь в комнату. Послышались хриплые вздохи. Меирхан вошел в маленькую горницу один.

Максут лежал на высокой постели. Приподнятое в подушках, обычно такое белое лицо казалось совсем черным. Щеки ввалились, а под глазами налились тяжелые мешки. Зачесанные назад черные волосы прилипли к голове, будто неживые. Он натужно дышал, то и дело ощупывая иссохшими восковыми пальцами грудь. Запекшиеся губы слабо шевелились. Меирхан наклонился к другу, стараясь понять, о чем тот просит, но в горле больного что-то хрипело, клокотало, и Меирхан едва разобрал несколько слов.

Друзья глядели друг на друга, словно прощались. Вскоре Максут впал в забытье, начал бредить. Вспоминал свою работу - школу, казахских детишек. Сквозь хрип прорывались слова: «Дети... сиротский город... не успел я...» Больной водил руками по груди и повторял: «Не смог... Между жизнью и смертью теперь». Сжал руку товарища: «Не обижайтесь, не моя вина...»

Тихо вошли старая мать и жена, стали у постели. Хадиша прижимает ребенка к груди, с тревогой смотрит на умирающего мужа. А мать - Максут у нее единственный - спрашивает взглядом Меирхана, будто от него это зависит, будет жить ее сын или нет.

Но чем может утешить ее Меирхан? Ведь сегодня утром был врач и прямо сказал: «Немного уже осталось, скоро умрет».

Максут очнулся, узнал мать. Долго с тоской смотрел на нее, потом горестно закрыл глаза. Видно, представил себе одинокую, никем не пригретую старость матери.

Пересилил себя, заговорил:

- Что станешь делать, мама, на кого тебя оставлю?.. Молодые найдут дорогу, а ты?.. Уж лучше бы умерла до меня...

Замолчал, отвернулся к стене. Мать больше не сдерживаясь, заплакала в голос. В стороне всхлипывала Хадиша. Пришли еще товарищи Максута: Жумагул и Актай. Молча сели. Максут, глядя в стену, снова заговорил:

- Хадиша... не пропадет... Родных у нее много... Но тебе не родная она дочь... Сама уйдет, случись что, а ты?.. Может, и поплакать еще заставит...

Старуха зарыдала громче:

- Свет очей моих, мой единственный, зачем так говоришь?

Максут еле слышно попросил:

• Не плачь, мама, не плачь... Сердце болит... Иди лучше отсюда.

Товарищи подошли к матери, начали уговаривать:

• Не надо. Ему тяжелее от ваших слез. Лучше вам уйти, посидите немного в другой комнате.
• Единственный мой, свет очей моих! Лежи, я пойду. - Старуха вышла, еле передвигая ноги. За ней молча вышла и Хадиша.

Меирхан сидел подавленный. Действительно, прав Максут. Немного ему осталось. Беда теперь придет к матери. Долго ли будет помнить молодая жена умершего мужа? Вряд ли засидится во вдовах. К тому же городская...

Недолго протянул Максут. Пришел день - и не смог он даже пошевелиться, глаз почти не открывал. Дышал часто, хрипло.

Поникла мать. Все эти дни от утра до утра не вставала с колен, просила бога о сыне. А теперь поняла - конец.

Покидала жизнь тело Максута. Вот и дыхание пропало, похолодели руки, ноги. Вокруг стояли родные и друзья. Решили - пришел конец. И вдруг умирающий тяжело открыл стекленеющие глаза, спросил:

- Жив я или нет? - и снова закрыл глаза. По лицу медленно растекалась бледность. Не стало Максута.

В тот же день весь город узнал о кончине молодого учителя. И все согласились: «Хороший парень был, краса города, жаль беднягу». И еще добавляли: «Старуху мать жалко, что теперь будет с нею?»

Народу на похоронах собралось много. Пришли ученики Максута, товарищи, родственники. Равнодушных не было. Все головы поникли, когда подносили тело Максута к свежему холмику из глины возле чернеющей ямы. Только муллы и в эту торжественную минуту не забывали житейских дел. Шипели, спорили, деля между собой чапан и поясные платки покойника.

Глава 2

Шли дни... Пролетали и забывались тяжелые месяцы. Солнце с каждым днем пригревало сильнее, пробуждало природу. И все вокруг молодело. Вот уже и деревья оделись густой листвой, без умолку зашептались о чем-то. Птицы от зари до зари хлопотали, песнями приветствуя прекраснейшую пору года. И люди воспрянули духом, веселее принялись за дела.

Ко всем пришла весна. Только в дом Максута не заглянула. Хмуро здесь, мрачно. Редко кто словом перемолвится. Слышно лишь, как тяжело вздыхает старая мать. Темные веки ее будто из камня высечены, не поднимаются, лицо иссохло, потемнело. Трудно молодой Хадише в осиротевшем доме. Давит ее горестная тишина. Совсем бы занемогла, если бы не Жамиля. Маленькая дочка Максута иной раз даже старуху заставляет забыться.

А еще немного радости приносят друзья Максута -Жумагул и Актай. Меирхан, тот почти не заглядывает, словно даже избегает встречи. А вот Жумагул и Актай наведываются, стараются разогнать мрачные думы Хадиши.

В последнее время Жумагул что-то зачастил. Приходит теперь один, без Актая.

И уж чего только не придумает, лишь бы развлечь хоть немного Хадишу. Таких небылиц иной раз порасскажет! И уверяет: с ним самим, мол, это случилось. А о Максуте ни слова. О нем у Жумагула речь со старухой. И старуха довольна. «Хороший человек», - говорит.

И так привыкла Хадиша к Жумагулу, что, если долго не видит, - скучает, не хватает ей его веселых рассказов. А спать ляжет, все мечты какие-то приходят в голову, надеется на что-то. И чем дальше, тем непригляднее кажется молодой женщине этот дом, надоело слушать вздохи свекрови. «Ведь еще и жизни не видала, пора бы узнать ее сладость», - подумает так, и вдруг словно костлявая рука схватит и держит. А перед глазами лицо мужа.

Потеряла покой молодая вдова. Верный признак -жди скорых перемен...

Как-то пришел Меирхан с работы. Прилег отдохнуть. Вдруг приносят ему письмецо. Читает Меирхан и глазам не верит:

«Дорогой друг!

Жду тебя завтра к двенадцати часам. Будет моя свадьба. Приходи. Наверно, слыхал уже: на Хадише женюсь. На то воля бога.

Жумагул».

Еще и еще раз перечитал записку Меирхан, верить не хочет. Понял наконец все, и приписал в сердцах внизу: «Не приду. Провались ты со своей свадьбой».

Назавтра заходят за Меирханом два товарища, издали видно - на свадьбу собрались: начистились, надушились, белые воротнички поверх пиджаков выпустили. Зовут с собой.

Возмутился Меирхан, стал отговаривать:

- Надо совесть иметь! Вчера только простились с товарищем, а сегодня будем гулять на свадьбе его жены!

- Брось, - отмахивались друзья. - Не будь идеалистом! Идем с нами. Выпьем, закусим как следует. Ну кому, скажи, от того хуже станет?

Все-таки пошел Меирхан. Решил взглянуть на эту свадьбу.

Гуляют гости, веселье в разгаре. Жених доволен. Невеста сияет, будто и не она рыдала недавно над могилой мужа. Никто и не вспомнил Максута. Подвыпили гости. Поздравляют молодых, шутят, смеются. Подвыпил и Меирхан. Встал, поднял свою рюмку, просит внимания. Умолкли гости, ждут нового тоста.

• Предлагаю всем выпить за Максута... Пусть живет и здравствует душа Максута!..

Кое-кто фыркнул. Жумагул и Хадиша улыбнулись. Все выпили, так и не уразумев смысл тоста. Друзья одернули Меирхана: «Брось, ни к чему, сиди».

На том и кончилась попытка Меирхана вступиться за память друга.

Спустя несколько дней шумная процессия проходила под окнами дома Максута. Друзья провожали молодых, Жумагул собрался с Хадишой и тестем в степь, погостить в родном ауле. Резвая тройка с бубенцами пронеслась мимо затихшего дома. Жумагул покосился на окна и в одном из них увидел старуху. Мать Максута невидящими глазами горестно смотрела куда-то вдаль...

Глава 3

Май в этом году выдался щедрый. Степь буйно зеленеет, радует глаз высокими, сочными травами. Края нет этому ковру, разбегаются по нему желтые весенние цветы.

Обновились и долины, и горы, и говорливая речка, что без устали скачет с камня на камень у подножия гор. Распустилась, похорошела березка на берегу, зазеленел кустарник, провожающий речку вниз. Даже угрюмые камни - береговые сторожа - и те повеселели. В кустарнике перепархивают птицы, поют на все голоса. И как кстати выросла здесь нарядная юрта. Дожидается приезда молодой снохи.

Аулы, перекочевавшие на джайляу - высокогорные пастбища, рассыпались по южному склону горы Чингиз. Белые юрты, если посмотреть издали, напоминают положенные в траву яйца. Невдалеке озеро - воды в этом году много, - оно играет сейчас на солнце, отбрасывает лучики света, совсем как зеркало. Вокруг озера бродят стада, не теснятся - места всем хватает. А в аулах радостно суетится народ.

Хороши стада нынешней весной, хороши табуны лошадей, глаз не оторвешь. После сытой зимовки, лошади гладкие, резвятся в степи. Джигиты похваляются. Чуть сойдутся по двое, по трое - затевают игры, состязания. Но подошло уже время кумыса. «Лошади в силу вошли, жеребята подросли, пора привязывать кобыл», - сказали старики. Вот и готовят по аулам уздечки да сбруи, скоро начнут ловить пасущихся на воле кобыл.

Аул Жумагула занят этим делом уже несколько дней. Мать нашего ученого героя - женщина хозяйственная, экономная, не любит терять попусту и крохи добра. Оттого у нее и сладилось все раньше других. Сегодня аксакал Амре привел и привязал кобылу По обычаю, у него собрался народ, немного - самые близкие соседи да случайные прохожие. А так, из чужих аулов никого. Скуповат Амре на угощение, люди знают и не больно охотно идут к нему в гости.

Табунщик продолжает ловить лошадей. Одичали они за зиму, привыкли гулять вольно и теперь никак не даются в руки, не подпускают близко. Да старый табунщик знает свое дело, приказал начать с жеребят.

С диким топотом стремительно проносится табун. Но тонкий, крепкий аркан успевает достать жеребенка. И пусть он сколько хочет взвивается на дыбы, не вырваться ему из сильных и цепких рук опытного ловца. Не выдержит жеребенок, упадет на землю. И у Амре сердце падает. «Бисмилла!» - шепчет аксакал молитву и, вскочив с места, кричит: «Тише ты, спину ему не поломай, аккуратней, шею свернешь!».

Наконец все жеребята пойманы, матки привязаны. И женщины, как ведется, принесли в поле на больших блюдах курт и масло. Усталые люди с удовольствием взялись за еду. Тихонько подсел к ним и Амре.

Утолили первый голод, и сам собой потек разговор. Стали делиться новостями. А самая интересная новость сейчас - женитьба Жумагула. Как женился сын, толком не знали ни Амре, ни его состарившаяся жена Камария. И хоть виду не подавали, но с интересом прислушивались к тому, что рассказывали случайные гости. В соседний аул приехали люди из города. Хвалят Жумагула. Хорошо женился. Взял дочь Кондыбая. Слыхать, приданого за ней много, да и после первого мужа осталось богатство всякое. Теперь будто бы думает Жумагул удочерить девочку - дочку жены. А уж коли возьмет на воспитание ребенка, все имущество умершего по закону перейдет ему. Есть еще там старуха, мать покойного. Да много ли ей надо? «Богатым человеком стал ваш сын, в несколько дней жизнь свою повернул».

Слушают Амре и Камария, благодарят бога в душе, а вслух, будто ничего особенного и не случилось говорят:

- Слава богу, дождались. Сколько потратились на него, учили в городе! Думали - выучится и нас не забудет, когда хоть копейку пришлет. Теперь уж должен нас вспомнить. Кому, как не сыну, и помочь старикам. Очень хорошо сделал, что взял обеспеченную женщину.

А гости продолжают беседу, судят - рядят. Как встретят молодых? Успеют ли наготовить довольно кумыса? Ведь на этот раз сын с невесткой приедут, будут почетными гостями. Другие интересуются, привезут ли с собой молодожены старушку. Надо бы привезти. Одна теперь осталась на всем белом свете, некому присмотреть за бедной, а ведь хозяйка всего добра -она как-никак.

- Да на что старухе богатство! - возражают третьи.

А Камария, мать Жумагула, про себя думает: «Вряд ли сыскался бы для старухи лучший зять, чем мой Жумагул. Будет кормить до конца дней. Не глупая - удержит молодых при себе. И не плохо бы...» Так думает Камария, но вслух - ни слова. Если и заикнется, то только на ухо мужу Да Амре слушать не хочет, перебивает:

- Брось, старая, зря болтать. Нечего вперед загадывать. Как бог положит, так и будет!

Таят свои надежды родители Жумагула, скрывают ото всех. И все же кто-то разведал, подслушал нечаянное слово, и поползли по аулу слухи о несметном богатстве жениха и невесты.

Прошло несколько дней. Как-то вечером Амре задержался с табуном у водопоя. Камария в это время стояла перед юртой, разговаривала с женщинами - они собрались доить овец. Овцы и ягнята, толкаясь и громко блея, бежали к аулу. Мальчик-пастух поравнялся с женщинами, закричал:

• Суюнши, суюнши! Дядя Жумагул приехал! Оживился аул, зашумел. Еще бы: всем давно не терпелось увидеть удачливого жениха.

Женщины забегали из юрты в юрту. Дети понеслись по аулу, оповещая всех громким криком. Всполошились и старушки, оборвалась их мирная беседа у колодца.

У большой белой юрты Амре собрался весь аул. Вдали послышался звон бубенцов. А вскоре показалась и удалая тройка, летящая словно птица. Народ расступился, и ямщик лихо осадил лошадей. Пошли тут объятия, поцелуи, расспросы о здоровье, о родных, о знакомых. Жумагул переходил от одного родича к другому. Хадишу окружили женщины. Камария расцеловалась с ней, обняли Хадишу и другие - те, что постарше. Утихли первые волнения встречи, и народ стал внимательно присматриваться к приезжим. Очень они отличались по виду от жителей аула.

Жумагул и Хадиша были настоящие горожане. Одеты опрятно, легко и красиво, по сезону. И говорили не так, как здесь. Жумагул вставлял в свою речь какие-то непонятные, даже смешные на здешнее ухо словечки. А Хадиша в толпе аульных женщин и девушек и вовсе казалась диковинной птицей.

Вошли гости в юрту, уселись на почетное место. И тут многим не понравилось поведение горожанки. Она все наклонялась к уху супруга, шептала. Будто недовольна была или осуждала тех, кто пришел ее встречать. Острые на язык женщины сейчас же заметили ее «культур». Начались смешки, люди стали перешептываться. Пусть не слишком заносятся горожане, в степи живут не такие уж простаки.

Амре сидел хмурый, молчаливый, недовольно косился на развеселившихся гостей. А Камария, хоть и замечала все, виду не подавала, по-прежнему ласкала и угощала Жумагула.

Недолго присматривались друг к другу свекровь и сноха. «Культур» горожанки не помешала им сблизиться. То же произошло с Амре и его образованным сыном. Все четверо очень скоро нашли общий язык. Ведь важный и сложный вопрос о разделе имущества занимал равно их всех. Молодые оказались здесь не менее матерыми, чем их старые родители. В скупой расчетливости сноха и «ученый» сын даже превзошли стариков. И не стало в этой четверке молодых и старых, ученых и неучей, мысль о богатстве крепко сплотила всех. День, другой - и раскрыли они друг другу души, не стесняясь, выложили то тайное, что скрывали ото всех. Камария не уставала напоминать:

• Расходы растут, а прибыли вовсе нет. Скота все убавляется да убавляется. Пора вам позаботиться о стариках. Как уж хотите, а постарайтесь.

Аппетиты росли: если поначалу приданое невесты казалось значительной прибылью, теперь забыли о нем и думать. Как прибрать к рукам наследство Максута, отобрать его у старухи - вот что было сейчас на уме.

Раньше об этом Жумагул и Хадиша между собой разговора не начинали. Думали каждый про себя. А тут, в степи забыли всякий стыд. Старики не церемонились, говорили прямо. Молодые не отставали. Камария скоро раскусила свою сноху. Поняла: поучать ее не требуется. Но на всякий случай нет-нет да заводила речь о наследстве, напоминала, чуть повод подвернется. А повода нет, так возьмет маленькую дочку Максута, Жамилю, на руки и приговаривает:

• Внученька моя родная, скоро ли утешишь нас стареньких твоих бабушку да дедушку, станешь хозяйкой всего добра. Ждем не дождемся от тебя помощи. Смотри, забери все у старухи, все забери! -

И она легонько дергала за уши Жумагула и Хадишу.

А у Амре свои планы. Придумал он еще способ увеличить богатство. Был у него тут в ауле дружок -богач Жангозы. Попала раз тому на глаза маленькая Жамиля.

- Хорошая у тебя внучка, - похвалил ее. - Как раз невеста моему меньшому, знаешь, прошлым годом который народился. Посватаю я ее у тебя, Амре, как думаешь?

Очень понравилось это Амре. Рассказал обо всем Жумагулу. А тот почему-то заартачился:

- Не пришло время. Народ-то как поглядит? Ведь если говорим о разделе имущества, что под старухиной рукой, так это для ее же внучки. Все своей родной, дочери сына, отдаст, чего уж там. А тут? Соглашусь на сватовство, тогда как с этим разделом выкручиваться стану? Да и народ... Совестно все же.

- Народ, народ! - ворчал Амре. - Будешь слушать, что народ говорит, нищим останешься. Тех, к кому удача идет, всегда ненавидят. Плюй ты на народ. Да и совесть твоя не больно нужна...

Ворчал Амре, но настаивать не стал. Сватовство отложили.

Сохли травы. Степь теперь уже не зеленела, стала бурой и серой. Все чаще народ поговаривал об урожае: чем отблагодарит земля тех, кто занялся ею?

Скот окреп на привольных пастбищах, у свежих водоемов. Подрос молодняк. Пришла пора подумать и о зиме. В аулах начали готовиться к осеннему кочевью. И аул аксакала Амре занят был тем же.

Загостились молодые в степи. Отдохнули на славу, посвежели. Не узнать бледных, слабеньких горожан, которых встречали тут весной. Народ в степи приветлив. По гостям да по праздникам, в веселье да смехе промелькнуло лето. Пора и в обратный путь.

Накануне отъезда Жумагул и Хадиша засиделись поздно вечером. Аул спал мирным, трудовым сном. Светила луна. То тут, то там вспыхивали тлеющие костры.

Молодые сидели рядышком, прикрыв ноги большим пуховым одеялом. Тихо беседовали. Подошла Камария. Разговор пошел все о том же - о наследстве. Жумагул отмалчивался. Молча принял и окончательное решение - действовать через Жамилю. Она хозяйка всего имущества. Это надо во что бы то ни стало узаконить любым способом. Дом со всем богатством должен быть записан на Жамилю. С тем и вернулись молодые в город. Встретились с друзьями, знакомыми, узнали о том, что произошло за лето. И о матери Максута друзья тоже рассказали: жива еще старуха. Сидит в доме, взяла к себе хромую родст­венницу. Тоскует по сыну. Молится да плачет.

Узнала о возвращении Жумагула и Хадиши и мать Максута. Всю ночь не гасила свет, тосковала. Днем зашла к ней Хадиша с Жамилей. Обняла старая внучку, горько плакала, прижимала к иссохшей груди. Помнит ли Жамиля отца?

Досадно Хадише, не терпится поскорее увести Жамилю. И, посидев ради приличия немного, ушла с дочкой от старухи.

Нет дела Хадише до горя старой свекрови. Дома сейчас же начала наставлять мужа:

- Не теряй времени даром, быстрее берись за дело. Друзей у тебя много, все устроят, помогут.

И пошли хлопоты! Куда только не обращались Жумагул и Хадиша по своему делу! От кого-то узнали: при училище есть совет, специально занимается защитой малолетних. Вот как раз то, что надо! Подала туда заявление Хадиша. Прикинулась несчастной сиротой. Расписала все так, что чуть не злодейкой мать Максута оказалась. И совет вынес решение: «Единственная и законная владелица всего имущества, оставленного Максутом, - его дочь Жамиля. Поскольку Жамиля несовершеннолетняя, надзор за ее имуществом поручить отчиму и опекуну Жумагулу».

Между прочим, в этом деле помог Жумагулу его общий с Максутом друг - Актай. Актай и сам зарился на богатство Максута. Все говорил своему неженатому брату: «Сидишь, время теряешь, где еще найдешь такую невесту, как Хадиша!» Но не вышло у них дело. Опередил Жумагул. Актай быстро переключился. Жумагул теперь влиятельным человеком станет, надо заслужить его благодарность. Вот и стал бывший друг Максута ходатаем по делам Хадиши и Жумагула.

А старая мать Максута не знала ничего, не ведала. Продолжала лить слезы по своему единственному сыну. И вдруг пришла новая беда.

Однажды зашел к ней Кондыбай, принес решение совета.

- Дом и все имущество теперь собственность Жумагула и Жамили. Не беспокойтесь, будете жить при них. На то воля бога.

Не ждала старая, что может прийти к ней горшее горе. Да, видно, сбылось предчувствие Максута. Поняла хорошо, чем грозит хозяйничанье снохи да нового ее мужа. Вот оно, когда пришло настоящее сиротство! К кому обратиться, кого о помощи просить?

Попробовала поспорить с Кондыбаем:

- Как же это так? Ведь имущество мое, досталось мне по наследству от мужа и родителей. Зачем же добро мужа и предков отдам не родному, а врагу своему, ненавистному Жумагулу? Нет такого права!

Пусть лучше бедным раздам, а он и нитки не получит по моей воле!

Собрала последние силы, вытолкала за дверь Кондыбая.

Ушел Кондыбай, и стала мать Максута думать: как же ей быть? Поняла: сила на стороне врага ее, Жумагула, заручился он бумагой от государственного учреждения. Ничего не сумела придумать, принялась за молитву. И тут вспомнила Меирхана. Вот настоящий друг Максута, он поможет ей в беде.

Все рассказала Меирхану. Что надо еще Хадише? Забрала она давно все свои вещи. Зачем хочет отнять у старого человека последнее, крова лишить? Плакала, молила Меирхана. «Помоги» - заклинала памятью друга.

На другой же день отправился Меирхан к Жумагулу.