Страница - 16

КОМПЛЕКСНОЕ ИЗУЧЕНИЕ ИСТОРИИ, АРХЕОЛОГИИ И И ЭТНОГРАФИИ ЗАПАДНОГО КАЗАХСТАНА

Западный регион Казахстана, его народонаселение и географический ландшафт представляют для историка-исследователя интереснейший объект для научных изысканий, позволяющий ярко и событийно насыщенно проследить основные этапы этногенеза казахов, истории их взаимоотношений с народами восточной оконечности Европы, своеобразие средневекового периода, социальные катаклизмы нового и новейшего времени.

Благодаря географическому положению Западный Казахстан как контактная зона между Восточной Европой, Западной Сибирью, Средней Азией и Южной Сибирью давно признается одним из важнейших центров политогенеза и культурогенеза народов Евразии. Исследование палеолита Мангышлака свидетельствует об очень древнем этапе заселения человеком не только острова, но и региона в целом. В последующие эпохи мезолита и неолита в Западном Казахстане развивалась культура древнейших охотников и рыболовов. Кочевнические народы эпохи бронзы (II тыс. до н. э.) известны здесь уже по письменным источникам. В этот период, а точнее в эпоху так называемых ранних кочевников (сер. I тыс. до н. э. —сер. I тыс. н. э.), особенно значимой для истории Западного Казахстана была культура массагетов—народа, проживавшего на Мангышлаке и Устюрте. Некоторые историки не без оснований считают племенное объединение кочевников-массагетов одним из далеких предшественников казахского; Младшего жуза, а племя дахов (даев) — одним из предков казахского рода адай. Слияние традиций массагетских и тюркских племен явилось основой формирования оригинальной культуры и искусства казахов Младшего жуза, интенсивно проявившихся в культовой архитектуре.

В эпоху средневековья Западный Казахстан был мощным очагом оседлости и городской жизни. Крупным городским центром в XIII—XIV вв. был Сарайчик с.округой, включающей группу поселений в бассейне р. Урал. Сарайчик и ряд других городов Золотой Орды в Прикаспии, пережившие, по словам известного исследователя золото-ордынской культуры Г. А. Федорова-Давыдова, взлет градостроительства и расцвет урбанизма в степи, находились на караванной дороге Шелкового пути.

Наличие столь мощных социокультурных пластов ушедших цивилизаций на западе республики трудно представить на фоне резко ухудшившихся климатических и ландшафтных условий. Играет свою негативную роль в стирании генетической памяти народа и слабая изученность территории Западного Казахстана вкупе с разрушительной деятельностью самого человека.

Западный Казахстан с давних пор привлекал внимание ученых. В разное время здесь работали Б. Н. Греков, М. П. Грязнов, Е. Е. Кузьмина, А. А. Формозов, М. П. Вяткин, С. 3. Зиманов, X. Маргулан, М. К. Кадырбаев, А. Г. Медоев, М. М. Мендикулов и многие другие. Однако накопленный материал позволяет лишь в общих чертах наметить основные контуры древней и средневековой истории региона. Давно назрела необходимость проведения фундаментальных комплексных научных исследований в области археологии, антропологии, истории и этнографии, исторической географии, объектами изучения которых стали бы проблемы первоначального заселения Восточного Прикаспия, взаимодействия человека со средой, палеоэкономика, генезис и эволюция культур, общественные отношения и социальный строй, культура и искусство, идеология и многое другое.

В связи с этим Институт истории, археологии. и этнографии имени Ч. Ч. Валиханова АН КазССР начинает работы по комплексному историко-археологическому изучению Арало-Каспия. Предварительные изыскания позволяют наметить важнейшие этапы богатой событиями истории края и перспективы дальнейших исследований.

В казахстанской медиевистике позднего периода до сих пор существуют лакуны по проблемам межэтнических контактов казахов Младшего жуза с народами Поволжья и Приуралья: татарами, башкирами, калмыками, уральскими казаками, туркменами и другими народами восточного и южного Прикаспия. История этих взаимоотношений драматична и изобилует конфликтными ситуациями. Проблема сложна для научного исследования, и поэтому нетерпима существующая в историографии тенденциозная традиция одностороннего ее освещения с этноцентристских позиций каждой из заинтересованных сторон. Отсутствие достаточно подробных и глубоких разработок международной обстановки на северо-западных рубежах Казахстана конца XVII — первой трети XVIII в. препятствует анализу влияния казахско-калмыцких, казахско-башкирских и других внешних сношений на ход развития взаимосвязей России и Казахских ханств. Отсюда и проистекаег путаница в интерпретации внешнеполитических акций правителей Младшего жуза — Абулхаира, Нуралы и др. Не определены, например, причины обращения влиятельных лиц Младшего и Среднего жузов (Абулхаира, Богенбая, Джаныбека и др.), зарекомендовавших себя среди современников талантливыми организаторами отпора джунгарскому нашествию, к Российской империи с предложениями о подданстве в тот период, когда ойратам были нанесены серьезные поражения и угрозы для казахов уже не существовало, тем более что Младший жуз вообще не был объектом джунгарских притязаний.

Много неясностей и спорных суждений об эволюции политического курса России, ее отношения к казахам Младшего жуза после его присоединения. Почти не затронуты в научной печати многие проблемы переселенческой и аграрной политики, распространения земледелия и оседлости в этом регионе на протяжении 20— 80-х гг XIX в.

На периферии научных исследований находится анализ повстанческих движений А. Абулгазиева, К. Касымова, Г. Валиханова и др., которые до сих пор в традициях эпохи сталинизма и застоя характеризуются как феодально-монархические. Назрело время уточнения и переоценки национально-освободительных движений с позиции нового мышления и с учетом конкретно-исторической обстановки антиколониальной борьбы в афро-азиатских странах.

Требует дальнейшего исследования процесс образования и функционирования Букеевского ханства как специфической формы национально-территориального образования в системе Российской империи.

Сложнейший спектр проблем, который потребует приложения сил историков, экономистов и социологов, связан с уточнением и углублением концепции развития товарно-денежных отношений, вовлечения в общероссийский процесс разделения труда, внутренний и внешний рынок. Как известно, некоторые исследователи сужают понятие некапиталистического развития, отрицая наличие определенных элементов капиталистических отношений у народов Казахстана. Другие же считают, что народы восточных регионов, за исключением Хорезма и Бухары, стояли на пути капиталистического развития, прошли его начальный этап. На наш взгляд, трудящиеся-казахи, как и туркмены, чуваши, мари и мордва, были вовлечены в какой-то степени в систему российского тализма. В 1890—1905 гг. были построены Сибирская, Рязано-Уральская, Воскресенская, Оренбургско-Ташкентская железные дороги, из них по территории Степного края проходили 2 072 версты. Западные районы Казахстана еще в 90-х гг. оказались прочно втянутыми в водоворот российского и мирового рынка. «Закаспийская дорога, — по определению В. И. Ленина, — стала «открывать» для капитала Среднюю Азию». Восполнить этот пробел, т. е. определить степень ускорения темпов экономического развития Казахстана после его присоединения к России с этой точки зрения, призвано в известной мере изучение истории запада Казахстана.

Нам представляется ошибочным утверждение тех исследователей, которые особенности социально-экономического развития и революционного процесса на Востоке сводят к отсталости. Не вызывает сомнения, что социально-экономическая отсталость края послужила серьезным тормозом для развития классовой борьбы. Национальные окраины были превращены в колонии «чистейшего типа». Здесь господствовали патриархально-феодальная идеология, законы адата и шариата. Царизм обрекал народы колониальных окраин на материальную нищету, сдерживал духовное развитие и т. д.

Но нельзя абсолютизировать этот фактор и не учитывать того, что, во-первых, народы восточных регионов развивались в составе России; во-вторых, они втянулись в орбиту экономической и политической жизни страны, прошли единую школу классовой борьбы; в-третьих, национальные районы в конце XIX в. становились многонациональными, что приводило к усилению взаимных дружественных контактов; в-четвертых, по всей империи формировались национальные отряды рабочего класса, которые в свою очередь оказывали морально-политическое влияние на крестьянские массы; в-пятых, национальные окраины стали краем ссыльных, переселенцев, тех крестьян, которые испытали всю тяжесть безземелья, малоземелья, прошли школу «аграрных беспорядков», в-шестых, в стране сложился новый тип классовой организации пролетариата — большевизм.

Таким образом, уровень зрелости революционного процесса определяется не отсталостью экономического развития, малочисленностью национальных отрядов рабочего класса, а, наоборот, принадлежностью этих отрядов к российскому революционному процессу. Именно изучение истории Западного Казахстана конца XIX — начала XX в. представляет наиболее яркий фактический материал для выяснения диалектики революционного процесса.

Исследование истории Западного Казахстана дает возможность более конкретно воссоздать картину становления республиканской партийной организации, начиная с ее истоков, восходящих к периоду II съезда РСДРП и первой русской революции. К глубокому сожалению, мы очень мало знаем о деятельности Восточного бюро РСДРП, которое было создано в Самаре и распространяло свою деятельность на 17 губерний России.

Этапным событием следует считать издание легального большевистского органа на татарском языке — газеты «Урал». Необходимо констатировать, что в формировании и становлении социал-демократического движения в крае большую роль сыграли партийные организации Омска, Оренбурга, Саратова, Казани, Астрахани. Однако влияние этих регионов на развитие революционного процесса в Казахстане, особенно в Западном Казахстане, изучается пока еще слабо.

История Западного Казахстана тесно связана также с алашским движением, которое принято было трактовать в ключе апологетики колониализма. При пересмотре концепции проблемы, нa наш взгляд, следует принимать во внимание ряд факторов.

Во-первых, партия Алаш — партия либеральной национальной интеллигенции, а именно интеллигенция, по определению В. И. Ленина, «всего сознательнее, всего решительнее и всего точнее отражает и выражает развитие классовых интересов и политических группировок во всем обществе». Эта партия в отличие от кадетов не имела в своих рядах директоров, управляющих банками, юрисконсультов акционерных обществ, членов правлений компаний, трестов и синдикатов, не была связана с миром промышленников и финансистов, тем не менее ее программа была рассчитана на идеологическое обеспечение зарождающихся в конце XIX в. капиталистических отношении в Казахстане. Идеология алашского движения формировалась под мощным воздействием просветительских идей. Это и понятно, ибо в колониях, как справедливо отмечается в монографии «Эволюция восточных обществ: синтез традиционного и современного», «культурный конфликт был наиболее общим выражением отношения господства и подчинения в целом, зависимости, неравноправности, национального и социального угнетения в их совокупности».

Выходцы из феодальной и родоплеменной знати, а также из нарождающейся торговой буржуазии, по существу, продолжили дело Ч. Ч. Валиханова, И. Алтынсарина, А. Кунанбаева в приобщении казахов как к национальным истокам, так и к мировым культурным ценностям. «С целью сохранения нашей нации, — писал А. Байтурсунов в 1913 г., — мы должны бороться за просвещение и культуру. Мы должны развивать нашу собственную национальную литературу в Казахстане».

Во-вторых, стержнем алашской идеологии был антиколониальный национализм. Методологическая посылка анализа антиколониального национализма содержится в ленинском положении. «В каждом буржуазном национализме угнетенной нации есть общедемократическое содержание против угнетения...». Идеология антиколониального национализма, как всякий национализм угнетенной нации, противопоставляла себя великодержавной русской нации, ее политическому и общественному строю, ее культуре и представляла разновидность антиидеологии колониализма.

В-третьих, основатели партии «Алаш» являлись носителями двух культур, маргинальными личностями, которые усвоили мораль и мировоззрение оппозиционной либеральной русской интеллигенции, доктрины ее партии кадетов.

В-четвертых, в отличие от кадетов, партия «Алаш» была аморфной, не оформленной организационно. Не случайно процесс ее создания занял более 10 лет. На этапе буржуазно-демократической революции ее лидеры, используя легальные политические средства, вплоть до трибуны Государственной Думы, в острой полемике с идеологами колониализма отстаивали интересы своего народа. При этом они не призывали его к оружию, полагая достичь своей цели путем реформ. На втором этапе революции — от февраля (или, точнее, с июня 1916 г.) до Октября и особенно в годы гражданской войны, в силу классовой ограниченности, двойственности своей идеологии, сочетавшей оппозиционность по отношению к колониальной политике с приверженностью идеалам ислама, феодальной собственности и буржуазной демократии, партия «Алаш» оказалась в стане контрреволюции.

В-пятых, при оценке деятелей алашского движения, привлеченных Советской властью в качестве специалистов (после амнистии в декабре 1919 г.), следует руководствоваться ленинским указанием о необходимости как зеницу ока беречь всякого спеца, работающего добросовестно, со знанием своего дела и с любовью к нему, хотя бы и совершенно чуждого коммунизму идейно. Именно в этом ключе, видимо, необходимо подходить к анализу деятельности лидеров «Алаш», в том числе основателя партии Алихана Букейханова.

А. Букейханов был самым крупным политическим деятелем казахской интеллигенции начала XX в. и видным ученым-экономистом, основателем партии «Алаш», лидером движения, членом ЦК партии кадетов, представителем ее влиятельной мусульманской фракции в Государственной Думе. С 1898 г. по 1903 г. он участвовал в работе экспедиции известного земского экономиста и статистика Ф. Ф. Щербины по системному обследованию степных областей Казахстана. Это нашло отражение в «Материалах по киргизскому землепользованию», «Материалах по переселенческому хозяйству Степной и Тургайской областей». А. Букейханов был одним из немногочисленных авторов томов по историй Западной Сибири, Киргизского края и Туркестана, многотомной энциклопедии «Полное географическое описание нашего Отечества». Экономические этюды ученого из этих изданий ныне публикуются Оксфордским университетом.

Новое мышление нас обязывает, во-первых, в контексте антиколониальной борьбы стран третьего мира определить наше отношение к политической доктрине партии «Алаш»; во-вторых, глубже разобраться в противоречивой роли А. Букейханова и других ее лидеров в национально-освободительном движении, в пробуждении национального самосознания казахского народа; в-третьих, не бросаться из одной крайности в другую, не идеализировать алашское движение, его лидеров, деятельность которых на крутых поворотах истории была неоднозначна; раскрыть причины и мотивы их перехода в период от февраля до Октября 1917 г. из мелкобуржуазной демократической оппозиции к царизму в лагерь контрреволюции; в-четвертых, в интересах науки использовать труды принимавшей участие в алашском движении интеллигенции по проблемам экономики, истории, этнографии, казахской литературы и лингвистики. Очевидно одно — история «Алаша» трагична, во многом противоречива, и ее трудно уложить в прокрустово ложе идеологического догматизма.

Малоизученными остаются проблемы Октября и гражданской войны в регионе. Ограничены наши знания о том, как Западный Казахстан стал центром формирования национальных советских вооруженных сил для защиты революции. Недостаточно раскрыты вопросы консолидации сил контрреволюции. Почти не анализируются события, связанные с контрреволюционными происками интервентов, особенно английских, на западе — альянсом Алаш-Орды с юго-восточным Союзом, руководимым атаманом Калединым. Заслуживает самостоятельного изучения проблема «Ленин и Западный Казахстан». Достаточно сказать, что в сборнике «Ленин о Казахстане» опубликовано 90 ленинских документов, связанных с историей Западного Казахстана.

Требует изучения и проблема вклада передовых представителей 235-тысячного уральского казачества в развитие культуры, науки, демократических и революционных традиций тружеников Западного Казахстана в целом.

Сравнительная близость к ведущим экономическим и культурным центрам страны, широкие связи руководства уральского казачества с царским двором сыграли заметную роль в том, что многие выходцы из различных слоев населения Приуралья обучались в вузах Петрограда, Москвы, Казани, Самары, Саратова. При поддержке общественности Уральска и области в 1905— 1917 гг. издавались такие прогрессивно-демократические газеты, как «Уралец», «Уральский дневник», «Казахстан», где часто публиковались материалы о революционном движении в стране и крае, о деятельности организаций и групп РСДРП, о положении коренного населения, его нуждах и чаяниях.

Актуален вопрос о значении деятельности лучших представителей уральского казачества для развития науки и культуры Казахстана. Особо следует осветить работу члена партии с 1904 г., уроженца г. Гурьева Якова Александровича Мирошхина, организатора социал-демократической группы в г. Уральске, члена Саратовского комитета РСДРП в 1907—1908 гг.; активного участника Великой Октябрьской революции, профессора Сельскохозяйственной академии имени К. А. Тимирязева.

Нуждается в исследовании научная и просветительская деятельность И. С. Ружейникова, первого профессионала-революционера из среды трудового казачества. С его именем связана история революционной социал-демократии Западного Казахстана. И. С. Ружейников — впоследствии председатель Уральского обл-ревкома, член казаческого отдела ВЦИК. «Правда» в некрологе писала: «...будем помнить сильную революционную натуру Ивана Семеновича, расскажем нашей молодой стране о его революционной жизни».

Практически не изучен героический поход особого отряда 4-й армии Александра Ногтева, 300 всадников которого в январе 1920 г. преследовали отступавшие войска атамана Толстого. Командир отряда и 33 его подчиненных были награждены орденами Красного Знамени, их героизм в 1920—1921 гг. стал широко известен как уникальное явление гражданской войны. Очень мало знаем мы о легендарных подвигах командира 219-го стрелкового Домашкинского полка 1-й Самарской дивизии Антонова Федора Прохоровича, члена партии с 1905 г., сражавшегося под Уфой, Уральском, Лбищенском, Гурьевом; Крайнюкова Ивана Автономо-вича, члена партии с 1905 г., комиссара 2-й бригады, заместителя комиссара 25-й Чапаевской дивизии и др.

На современном этапе для развития межнациональных отношений большое значение имеет анализ того, как были преодолены сепаратистские настроения руководства Уральского губком а РКП (б) , которое в июне 1921 г. ставило вопрос об отделении губернии от КАССР. Причиной такой линии поведения послужил декрет ЦИК республики о возврате казахскому населению 10-верстной полосы по левобережью Урала, переданной в царское время казачьему войску. Совместными усилиями Киробкома, Кирбюро ЦК РКП (б) в те годы удалось помочь большей части «сепаратистов» понять всю глубину их ошибки, направить энергию этих людей на возрождение области.

Как известно, нефтяная Эмба являлась составной частью Урало-Эмбенского нефтяного района. Не случайно на XVII съезде партии шла речь о создании нефтяной базы в районах Урала, Башкирии, Эмбы . Но программа «Большая Эмба», выработанная на ноябрьской сессии Общего собрания Академии наук СССР 1935 г. и посвященная комплексному развитию региона, в силу командно-административного метода управления оказалась не до конца реализованной. Накопленный опыт совместной работы предприятий добывающей и перерабатывающей отрасли, успешно функционировавшей в условиях нэпа, был отвергнут. Сложилась традиция изучения истории нефтяной Эмбы в отрыве от Урало-Эмбенского промышленного комплекса.

Серьезной научной проблемой продолжает оставаться формирование казахстанского отряда рабочего класса на западе Казахстана, который ныне насчитывает в своих рядах около 120 тыс. чел. В исторических исследованиях эта проблема рассматривалась, но односторонне и не всегда объективно, преимущественно в 30-х гг., когда действовала соответствующая система подготовки кадров и удельный вес нефтяников-казахов доходил до 70—75%. В последующем внимание к подготовке национальных кадров было ослаблено. Сегодня вновь актуально звучат слова, произнесенные на ноябрьской сессии Общего собрания Академии наук СССР в 1935 г. руководителем треста Я. В. Лаврентьевым: «Кто в основном будет строить эмбенскую нефтяную промышленность? Тут ставку надо держать только на выращивание казахских кадров... Среди казахов есть много способных, талантливых людей, так же как и в других национальностях, надо прекратить человеческий импорт, и взятый твердый курс на национальные кадры закрепить открытием вуза и другими видами подготовки. Это наиболее правильный подход».

Прежде всего необходимо обратить внимание на определение классово-социальной характеристики рабочего класса региона. Нуждается в пересмотре концепция коллективизации сельского хозяйства в Западном Казахстане. В регионе, где традиционно доминирующую роль играл скотоводческий тип хозяйственно-культурной деятельности, трагедия заключалась прежде всего в развале животноводческой отрасли. Так, если накануне «великого перелома» (на 1 января 1929 г.) в Западно-Казахстанской области (в границах 1935 г.) насчитывалось 3 595 тыс. голов скота, то в 1932 г. — 808 375, т. е. осталось всего 22,7% поголовья. В области было 45 700 бесскотных и 66 тыс. бескоровных хозяйств, обреченных на вымирание. В 15 кочевых районах (Табык, Чет, Чел-кар, Чингистау, Сарысу и др.) в 1930 г. имелось 137 тыс. хозяйств. В 1933 г. в тех же районах было всего 46 тыс. хозяйств. Поголовье скота в 1930 г в этих районах составляло 6 млн голов, в 1.933 г. — только 91 848 голов. Актюбинская область в 1932 г. в среднем на одно колхозное хозяйство имела 0,5 головы. Если же брать 1928 г. и 1932—1933 гг., то масштабы сокращения стада не могут сравниться даже с теми джутами, которые вошли в эпические сказания казахов. Но «джут великого перелома» был вызван не природными катаклизмами, а абсурдностью принятых политико-экономических решений.

Реакция на силовые методы и грубый произвол выразилась не только в резком упадке сельского хозяйства. В Казахстане имели место и проявления открытого недовольства, которые в ряде случаев выливались в попытки вооруженного сопротивления. Массовый Характер приняли откочевки, но вызваны они были уже не хозяйственной необходимостью (как квалифицировал это Голощекин в своей объяснительной записке по поводу запросов Молотова об откочевках в Западном Казахстане), а стремлением избежать насильственного обобществления скота и борьбой за традиционный уклад жизни, который, как показывает мировой опыт, не может быть безболезненно трансформирован в течение короткого срока.

Скотоводы в большом количестве откочевывали из Западного Казахстана. Часть их, покинув территорию республики, под влиянием байской агитации влилась в басмаческую так называемую иомудо-казахскую группировку, терроризировавшую население Красноводского и Казанджикского районов Туркмении. Вина байства в этих событиях несомненна, что и отмечают партийные документы тех лет. Однако они, а вслед за ними и историографы по традиции объясняют эти события исключительно проявлениями классовой борьбы и происками внутренних и внешних врагов. Между тем провоцирующее воздействие оказала, прежде всего, тотальная деформация ленинских идей кооперирования крестьянства. Не будь преступных извращений, социальная база движений протеста оказалась бы значительно уже, да и сами они вряд ли вылились в столь открытые конфликты, если вообще имели бы место. Подтверждением тому служат результаты нэпа, с переходом к которому волна крестьянского недовольства мгновенно пошла на убыль, несмотря на все усилия контрреволюционного лагеря.

Немало «белых пятен» имеет место в истории Западного Казахстана периода Великой Отечественной войны. Прежде всего в историографии недостаточно показано значение региона в планах гитлеровского командования как плацдарма для завоевания Ирана и Индии, как объекта создания марионеточного государства «Идель-Урал».

Как известно, Ставкой Верховного Главнокомандования 12 июля 1942 г. был открыт Сталинградский фронт. В тревожный для страны период судьбоносного сражения на Волге западные районы Казахской ССР, оказавшиеся вблизи фронта, сыграли громадную военно-стратегическую роль как ближайший тыл Советской Армии.

В состав Сталинградского фронта с 12 августа 1942 г. входили железнодорожные казахстанские станции: Джаныбек, Сайхин, Шунгай (эти станции от Сталинграда находились в 150—160 км). По директиве Сталинградского фронта от 22 октября 1942 г. тыловая граница фронта была очерчена следующим образом: ограничена справа Донским фронтом (Уральск — Урбах — Быково, Ду-бовка, — рынок, Вертячи); слева пограничными пунктами служили — Гурьев, Астрахань, Улун-хол, Муса-Алжи; с тыла — Уральск, правый берег р. Урал, Гурьев18. В директиве подчеркивалось: «Сталинградский фронт базируется на железнодорожных участках Уральск — Урбах — Красный Луг — В. Баскунчак — «Паромная».

Много сделал для показа стратегической роли Западного Казахстана как ближайшего тыла Сталинградского фронта исследователь К. Доскалиев. Продолжая Эту работу, необходимо раскрыть деятельность городских комитетов обороны Гурьева и Уральска, сети военно-полевых оперативных аэродромов, военных училищ и курсов по подготовке младших командиров, военно-полевых госпиталей, воссоздавать картину размещения резервов стратегического назначения, режим работы Каспийской и Волжской флотилий, железнодорожного транспорта в условиях включения региона во фронтовую зону, опыт строительства объектов стратегического назначения — нефтепроводов, железнодорожных линий, морского порта, проволочной связи на линиях Гурьев — Астрахань, Гурьев — Уральск, оборонительных рубежей и аэродромов.

В литературе не раскрыт опыт работы системы ПВО, формирования истребительных батальонов в Уральске, Джанибековском, Джамбейтинском, Казталовском, Фурмановском районах Западно-Казахстанской области, а в Актюбинске — полка народного ополчения. Ждет своего исследования опыт борьбы с диверсантами в прифронтовой полосе, деятельность истребительных батальонов Актюбинского полка Астраханской военно-морской базы Каспийской флотилии, дислоцировавшейся в Гурьеве в 1942 г. Заслуживает самостоятельного изучения опыт спасения полумиллионного поголовья эвакуированного скота, а в конце войны — его перегон в освобожденные районы. Не исследована в полном объеме деятельность в тех условиях моряков Каспийского пароходства и нефтяников Прикаспия, впервые в мире применивших транспортировку цистерн с нефтью из Баку, Махачкалы, Астрахани до Гурьева или Красноводска по морю. Огромное значение имеет изучение подвига нефтяников Эмбы, рыбаков Каспия, машиностроителей Уральска, химиков и металлургов Актюбинска, животноводов Мангышлакского полуострова тех суровых лет.

Война выявила неисчерпаемый жизненный потенциал народа и одновременно заложила основы создания в Западном Казахстане ТПК, развитие которого в современных условиях наталкивается на ряд противоречий. Судьба региона, его процветание или дальнейший упадок зависят от правильного выбора стратегии и тактики добычи, обработки и распределения энергоносителей. Освоение и развитие полуострова Мангышлак и Прикаспийского нефтегазового комплекса способствовало не только достижению позитивных экономических, политических и социальных результатов, но и возникновению множества острейших социальных и экологических проблем.

На полуострове Мангышлак за относительно короткий период (начиная с 60-х гг.) в интенсивный хозяйственный оборот была введена громадная территория в 166,6 тыс. км, что само по себе большое достижение в мировой практике ведения хозяйства. За 15 лет (1966—1980 гг.) здесь были построены около 100 предприятий промышленности, транспорта, связи, сельского хозяйства, создана неплохая производственная инфраструктура, что позволило планомерно наращивать выпуск продукции, необходимой стране, а также для экспортных поставок. Вместе с тем освоение Мангышлака шло очень сложно, неровно, порождая массу проблем, «фактически «запрограммированных» самой сутью административно-командного стиля управления. Основной упор был сделан на наращивание добычи нефти и газа без их глубокой переработки на месте, приоритет отдавался производственной инфраструктуре в ущерб социально-бытовой и т. д. Господствовал порочный остаточный принцип в социальной сфере. Ориентиры на одноотраслевую, «сырьевую» специализацию вели к увеличению капиталоемкости промышленности, уменьшению отдачи основных фондов, снижению роли нефтяных и газовых месторождений в формировании национального дохода республики, так как цены на нефть оставались неизменно заниженными.

Структура народнохозяйственного комплекса данного региона «зеркально» отражает резкое несоответствие в развитии и размещении производительности сил страны, характерное для последних десятилетий. Засилие министерств и центральных ведомств, однобокая ориентация на рост добывающих отраслей привели не только к разрушению оптимальных связей в структуре производства, но и к тяжелым социальным последствиям. Одним из результатов многолетнего диктата центра явилось образование в стране обширных зон с маргинальным населением. А если иметь в виду фактор аграрного перенаселения, то, по-видимому, можно в известной степени говорить и о наличии соответствующей категории населения, явившейся продуктом этого процесса.

В качестве одной из маргинальных зон можно выделить некоторые районы Казахстана. Недавние события в Западном Казахстане показали опасность игнорирования этих процессов и явлений. По сути дела, в Новом Узене столкнулись два маргинальных потока: северо-кавказский и западно-казахстанский. Явление это носило большей частью социально-экономический характер. Между тем оно очень часто продолжает рассматриваться исключительно как межнациональный конфликт. В свете этих событий, первоочередное значение приобретают исследования этносоциологического плана. Необходимо изучать историю освоения нефтегазоносного района с 1911 г. до настоящего времени, динамику демографических структур, вырабатывать научные рекомендации по хозяйственной деятельности человека в хрупких ландшафтных условиях. Это позволило бы гармонизировать хозяйственную структуру, «снять» многие социальные проблемы и таким образом уничтожить условия, которые являются фактором обострения межнациональных отношений.

В Западном Казахстане переживает кризис краеведение — самая массовая форма приобщения трудящихся к истории своего края, города, села и аула. В значительной степени вследствие этого уникальные памятники истории и культуры казахского народа «оседают» преимущественно в запасниках музеев Москвы, Ленинграда, Томска, Оренбурга. Немало их исчезло при распашку целинных земель, затоплении Бухтарминского и Шульбинского водохранилищ. Ныне они буквально гибнут в зоне освоения нефти и газа в Западном Казахстане.

 Слабо изучается история антропогенной деятельности человекка, социальное и культурное развитие городов, сел, аулов, предприятий края.

Одним из основных направлений исследовательской Деятельности ученых-историков должно стать активное участие в увековечении памяти людей, с именами которых связаны важнейшие исторические события в регионе. Важнейшей составной частью такой работы ученых в Западном Казахстане является глубокая аргументация необходимости создания в Гурьеве, а может быть и в Алма-Ате, памятных мемориалов выдающимся деятелям национально-освободительного движения Исатаю, Махамбету и др.

Представляет интерес вопрос о роли науки в развитии Западного региона Казахстана. Трудно переоценить вклад в развитие нефтеносного района на заре Советской власти Р. Н. Фридмана, С. И. Кузнецова, Я. В. Лаврентьева и др.

С этой точки зрения нуждаются в углубленном исследовании результаты ноябрьской сессии Общего собрания АН СССР (1935т.) по проблеме нефти и минеральных солей Урало-Эмбенской нефтеносной области, материалы которой были изданы в двух томах в виде сборника «Большая Эмба». С основными докладами выступили академик И. М. Губкин, начальник треста «Эмбанефть» Я. В. Лаврентьев, академик Н. С. Курнаков. В прениях приняли участие академики А. Д. Архангельский, В. Е. Тищенко, Г. А. Надсон и др. В резолюции Общего собрания было указано: «Несмотря на более слабую изученность природных богатств Казахстана по сравнению с Европейской частью СССР и Западной Сибирью, он уже сейчас занимает по праву первое место по запасам цветных металлов (от 50 до 78% запасов Союза), боратов и сурьмы (8.0%), второе по нефти (30%) и третье по углю. Вовлечение этих богатств в промышленную эксплуатацию представляет собой задачу второго и главным образом третьего пятилетия, поэтому Казахстан сейчас особо нуждается в широких комплексных исследованиях его территории, которые должны быть проведены под научным руководством Академии наук СССР».

Следует также углубить представления о деятельности бригады Комиссии Академии наук СССР по развитию производительных сил Урала, Сибири и Казахстана во главе с членом-корреспондентом АН СССР М. А. Капелюшниковым, которая работала на Эмбе в годы Великой Отечественной войны.

При исследовании данного комплекса вопросов надо учитывать также значение для развития Мангышлака научно-технической конференции Академии наук КазССР, Министерства геологии и охраны недр КазССР, Гурьевского совнархоза, проведенной по инициативе ЦК Компартии Казахстана в мае 1959 г. в Гурьеве.

Крупной научной проблемой, пока еще слабо изученной с позиций современных подходов, остается роль Советского государства, Коммунистической партии в организации освоения богатств Западного Казахстана. У истоков развития региона стояли соратники В. И. Ленина, командующие фронтами М. В. Фрунзе, Г. Лосканов, командующий Волжско-Каспийской флотилией Ф. Ф. Раскольников, член Реввоенсовета 11-й армии С. М. Киров, Г. М. Кржижановский и многие другие. В создании мощного территориально-промышленного комплекса Западного Казахстана принимали участие все народы Советского Союза и социалистических стран.

Все эти научные проблемы так или иначе связаны с комплексом вопросов, приобретших особую актуальность в последнее время в связи с выходом общественных наук в целом, и в частности истории, на непосредственные нужды человека. Западный регион республики представляет собой одну из точек напряженности прежде всего из-за несоответствия догматов лозунгового социализма реальному положению вещей в экономике, социальной сфере, экологии. Задача истории — преодолеть эти диспропорции и восстановить взаимосвязь причин и следствий в полном объеме.

Осмысливая итоги и уроки пройденного пути, мы обязаны подходить к оценке его, как справедливо подчеркнул М. С. Горбачев, «без сенсаций, серьезно, ответственно, дорожить каждым прожитым днем, даже когда он был тяжелейшим, потому что это была школа истории, наши исторические уроки».