Страница - 6

ОГУЗСКОЕ ГОСУДАРСТВО (IX — нач. XI вв.).

В конце IX—XI вв. огузские племена обитали на обширной территории от среднего течения Сырдарьи до низовьев Волги. Кочевья огузов были разбросаны по Иргизу, Уралу, Эмбе, Уилу, в предгорьях сырдарьинского Каратау до пределов Исфеджаба. Первое упоминание о государстве огузов появляется в арабоязычных историко-географических сочинениях IX — нач. X вв. Из наиболее ранних Свидетельств о существовании у огузов своего государства известно по сочинениям аль-Якуби (IX в.). В X в. столицей огузского государства стал г. Янгикент, лежавший на стыке важных караванных путей, ведших в Среднюю Азию, Восточную Европу и Центральную Азию. В огузском государстве IX—X вв. шел процесс разложения старых родоплеменных институтов, развивались патриархально-феодальные отношения. В конце X—XI вв. в державе сырдарьинских джабгу функционировала система регулярных налоговых сборов, что указывало на формирование в нем стационарного аппарата управления. В огузском государстве развивалась частная собственность, шел интенсивный процесс выделения богатой знати. Основой имущественного неравенства являлась частная собственность на скот. Главным хозяйственным занятием огузов было экстенсивное скотоводство. Наряду с кочевниками имелись компактные группы полуоседлого и оседлого населения. Государство огузов играло важную роль в политической и военной истории Евразии. В 965 г. в союзе с Киевской Русью они разгромили Хазарский каганат. В 985 г. огузский джабгу вместе с русскими князьями нанес крупное поражение Волжской Булгарин. Все этд способствовало росту политической мощи огузской державы.

На рубеже X—XI вв. огузское государство испытывало кризис вследствие восстания среди огузских племен, недовольных хищническим сбором налогов. Ослабленная многолетними стычками и войнами, глубокими внутренними противоречиями, держава окончательно пала под ударами вождей кыпчакских племен. Остатки разбитых кыпчаками в середине XI в. огузов в дальнейшем растворились среди тюркоязычных племен Дешт-и-Кыпчака. Огузские племена оставили заметный след в этнической истории казахов.

ГОСУДАРСТВО КАРАХАНИДОВ (942—1210 гг.).

Караханидское государство не оставило собственной историографической традиции, и все сведенйя о нем содержатся в трудах арабских и персидских авторов, писавших за пределами каганата.

Собственно караханидское предание называет первым государем Караханидской династии Бильге Кюль Кадыр-кагана. Власть в Караханидском государстве была поделена между знатью двух племенных группировок, составивших в IX в. ядро карлукского племенного союза — Чигилей и Ягма. Внешне это выражалось в разделении каганата на две части — восточную и западную со своими каганами во главе. Верховным считался восточный каган, имевший ставку в Кашгаре и Баласагуне. Он был из чигилей и носил титул Арслан Кара-хакан. Западный, младший каган, из ягма, носил титул Богра Кара-каган и имел ставку в Таразе, а позднее — в Самарканде. Существовала сложная иерархия правителей, своя в обоих каганатах:Арслан-илеки Бограилек, Арслан-тегин и Богра-тегин и другие. Впервые дуальная система власти была реализована при сыновьях первого кагана, Базыр Арслан-хане и Огульчак Кадыр-хане, но окончательный распад державы относится к середине XI в.

Крупнейшим событием времени ранних Караханидов было принятие династией и зависимыми от нее племенами ислама. Этот факт связывается с именем караханидского кагана, сына Базыра и племянника Огулчака, Сатук Богра-хана, который сам, еще до массовой исламизации тюрок, принял новую веру и повое имя — Абд ал-Керим. Именно сын Сатука Муса, унаследовавший престол в 955 г., объявил ислам Государственной религией. Несомненно одно: исламизация. караханидских тюрок не была следствием кратковременных усилий какого-либо миссионера, а, напротив, процессом постепенного проникновения ислама в тюркскую среду в силу тех экономических и политических выгод, которые проистекли из этого обращения. Уже Сатук, ведший длительную войну против своего дяди, великого кагана, использовал свой переход в новую веру для того, чтобы заручиться весьма существенной для него поддержкой Саманидов. Сын Сатука, Муса, под лозунгом борьбы с неверными и защиты ислама успешно осуществлял военную экспансию в направлении Хотана и в сторону Исфиджаба.

Оказавшись в зоне мощного воздействия оседлой цивилизации, тюркские племена были втянуты в новую систему экономических и социальных отношений, стали частью этой системы и нашли приемлемые пути вхождения в уже давно сложившиеся в хозяйственно-культурные регионы Средней и Передней Азии. Внешним выражением такой интеграции, по крайней мере, в ее идеологическом аспекте, была сравнительно быстрая исламизация тюрков в государствах Караханидов и Сельджукидов, создавшая предпосылки для политического приятия новых династий в мире абсолютного государства мусульманской религии.

Государство Караханидов на первых порах продолжало традиции тюркских каганатов, не стало их повторением ни в экономическом, ни в социальном планах. Здесь возникла и оформилась иная, чем в Центральной Азии, политическая система, с иной, чем прежде, культурной ориентацией. Сложилась раннефеодальная военно-ленная структура (икта), породившая новую знать и получившая быстрое и полное развитие в тюркских империях Средней и Передней Азии.

Нашествие каракитаев (киданей) — дальневосточных монгольских племен — и создание ими своего государства в Семиречье (1130—1210 гг.) надолго превратило часть кара-ханидских владетелей в вассалов Гурхана — главы киданей. Каракитаи, впрочем, ограничились лишь верховным сюзеренитетом и взиманием налогов, не затрагивая ни устроения, ни религии, ни культуры своих подданных. Тем не менее, каракитайское владычество стало началом политической гибели Караханидов.

В 1210 году в борьбе с найманами пресеклась восточно-караханидская династия. В 1212 году в Самарканде был казнен хорезмшахом Мухаммадом последний представитель за-паднокараханидской династии. Вскоре исчезла и ферганская ветвь Караханидов. К этому времени Средняя Азия, Семиречье, Кашгария приобрели повое этническое лицо, новую социальную и экономическую структуру, новый тип духовной культуры. По мере сложения здесь феодальной государственности и включения тюркских племен в сферу оседлой прежде всего городской цивилизации, явно виделось оформление надплеменной этнической общности с одним общеупотребительным языком и письменной культурой. Лишь потрясения монгольского завоевания прервали естественный процесс наметившегося развития.

Кыпчаки в истории средневекового Казахстана

В начале II тысячелетия нашей эры в средневековой письменности традиции мусульманской историографии Востока и летописцев Древней Руси появилось адекватное обозначение огромного пояса евразийских степей от отрогов алтайских гор на востоке до лесистых склонов Карпат на западе, получившее свое наименование по названию основного народа, передвигавшегося по его просторам, — «Дешт-и-Кыпчак» и «Половецкое поле».

«Дешт-и-Кыпчак» в переводе с персидского звучало как «Степь кыпчаков», именно так в XI веке персоязычный автор Насир-и-Хусрау в своем произведении под названием «Диван» именовал степи, примыкавшие к северо-восточным границам Хорезма. В дальнейшем так стали именоваться степные пространства к северу от озера Балхаш и реки Сырдарьи на -протяжении от. Иртыша до Волги.

«Половецким полем» называлась территория безлесных равнин к северу от Предкавказья (от Волги до Днепра) и далее к западу в XI—середине XIII века в русских источниках начала II тысячелетия нашей эры.

Кыпчаки — у мусульманских авторов, команы — в западноевропейских хрониках, половцы — у русских летописцев — все эти разноименные этнические обозначения имели отношение к одному и тому же народу. Среди множества проблем по этнополитической истории кыпчаков наиболее сложным является вопрос об их происхождении. Имя «кыпчак» восходит к середине VIII пека. Этот этноним упомянут в надписи, выбитой на каменном столбе, известном в литературе как «Селенгинский камень». Цитата утверждает, что в стране тюрков и подвластных им в определенное время токузогудов (уйгуров) господствующей группой племен были тюрки и кыпчаки, сказано: «Тюрки-кыпчаки властвовали...».

Совместное упоминание тюрков и кыпчаков в контексте эпитафии указывает на их политический союз и военное единство, сложившееся в Центральной Монголии над покорившимися им уйгурами, предводитель которых Элетмиш Бильга-каган в 744 году в период разгрома союзников вспоминает, что они над его народом господствовали 50 лет. Значит, уже к концу VII века кыпчаки представляли из себя настолько сильное объединение, что пойти на союз с ними не сочли для себя зазорным руководители II Тюркского каганата, имевшие уже традицию государственности и репутацию могущественного народа.

Согласно данным различного круга источников, в степях Казахстана с центром в северных его районах на рубеже XI —XII веков сложилась кыпчакская конфедерация племен во главе с ханами. В силу особенностей среды обитания и специфики кочевого типа хозяйственно-культурной деятельности кыпчакское общество в XI — начале XIII века характеризуется определенными особенностями в системе материального производства, в сфере социальных отношений, системе общественного строя, социальной и государственно-политической организации.

Согласно показаниям средневековых информаторов и данным археологических исследований, жители Дешт-и-Кыпчака выглядели наиболее кочевым народов среди многих этносов и этнических групп евразийских старей. Кочевой образ жизни кыпчаков неумолимо накладывал на их психологию, мировоззрение настолько глубокий отпечаток, что они и не представляли себе другого образа жизни. «Мы — жители степи: у нас нет ни редких, ни дорогих вещей, ни товаров, главное наше богатство состоит в лошадях: мясо и кожа их служит нам лучшей пищей и одеждою, а приятнейший напиток для нас — молоко их и то, что из него приготовляется, в земле нашей нет ни садов, ни зданий; места наших развлечений — пастбища скота и табуны коней, и мы ходим к табуна любоваться зрелищами коней». (Материалы по истории казахских ханств ХV—XVIII вв. Алма-Ата. 196.9. С. 226).

На обширной территории Казахстана кочевой тип хозяйственной деятельности, господствующий с начала I тысячелетия до нашей эры, носил экстенсивный характер. «Население обитает в юртах и кочует летом и зимой по пастбищам, лугам и около вод. Их богатство… овцы. Их пища — летом молоко, а зимой сушеное мясо», — доносит до нас анонимный автор «Худуд аль-Алама». Крупный рогатый скот разводился только в местах, пригодных для их содержания, в районах с более умеренным климатом и отличным травостоем. Верблюды имели подсобное значение и разводились далеко не везде. Овцы играли одну из первостепенных ролей в повседневной жизни кыпчаков, ибо баранина служила основной пищей кочевых народов, к тому же овцы быстро восполняли запасы мяса, жира, а их шерсть и овчина шли на изготовление одежды и войлока, необходимых кыпчакам в их повседневном обиходе. Но любовь у кыпчаков, как и у большинства кочевников, вызывали копи — «жемчужный скот», наиболее ценная и престижная часть стад. В условиях кочевого быта лошадь была наиболее незаменимым животным благодаря исключительной подвижности и выносливости, позволявшей осваивать далекие земли, совершать продолжительные перекочевки и совершать опустошительные набеги. Лошадь была не только средством воспроизводства стада, но и основой, социальной дифференциации, показателем богатства, мерилом благосостояния жителя степи. Табуны коней принадлежали в основном представителям социальной верхушки и были чрезвычайно многочисленны. Передвигаясь на значительные расстояния, кыпчаки пользовались спутником своей кочевой жизни — повозкой, которая и могла широко бытовать у народа, находящегося в постоянном движении. Сам подвижный образ жизни заставлял кочевников использовать животных в качестве тягловой силы и ставить свои жилища на колесные повозки. Таким образом, основной системой материального производства кыпчаков средневековья являлось скотоводческое хозяйство, служившее удовлетворению потребительских нужд кочевого населения Дешт-и-Кыпчака.

Ремесленное производство кыпчаков служило в основном целям переработки скотоводческой продукции и удовлетворению практических потребностей в хозяйстве. Для постройки той же повозки, например, требовались определенные производственные навыки, что указывает на развитие у кыпчаков ремесла, в частности, деревообделочного, которое заключалось (помимо выделки деталей деревянной повозки) в изготовлении деревянных частей юрты (кереге, уков, тунлуков, дверей), деревянных частей седел, некоторой части посуды, черпаков для разливания кумыса, блюд для мяса и деревянных чаш.

Основное ремесленное производство было связано с обработкой и производством изделий из продуктов животноводства. Это — кошмы, арканы, шорные изделия, шерстяные ткани домашнего производства. Из кожи и шерсти выделывались верхняя одежда (шубы, шапки, малахаи), кожаная обувь, различные типы посуды и. другие вещи.

Кыпчакам, соприкасавшимся с населением оседло-земледельческих оазисов Южного Казахстана, по всей вероятности, была знакома техника производства керамической посуды. Встречаемые повсеместно в кыпчакских погребениях богатый набор оружия и конского снаряжения (стремена, удила, различные бляшки оголовья лошади и т. д.), а также металлические изделия бытового характера неоспоримо свидетельствуют о существовании у кыпчаков традиции обработки металлов, а равно и добычи железной руды. О существовании специальных оружейных мастеров среди кыпчаков свидетельствуют определенные термины, употреблявшиеся жителями Дещт-и-Кыпчака для их обозначения, сохранившиеся в арабо-кыпчакских словарях средневековья:«Йачи-лучник,

окчы — мастер по изготовлению стрел, сунучи — тот, кто делает копья, йарыкчи — оружейник». Вероятно, некоторые виды ремесла, особенно кузнечного, передавались по наследству. Видимо, в течение определенного времени, во всяком случае вплоть до монгольского нашествия, в степях, населенных кыпчаками, работали и каменотесы, мастера по камню, выделывавшие каменные изваяния, которые были непременным атрибутом культовых сооружений кыпчакской верхушки. Несмотря на появление зачатков специализации ремесел, необходимо отметить, что ремесло у кыпчаков не обособилось в самостоятельную отрасль, а существовало в виде дополнительного занятия в доминирующем скотоводческом хозяйстве, которое оставалось натуральным. Ремесло же носило домашний характер.

Кыпчакское общество в XI — начале XIII вв. было раннеклассовым с тенденцией развития в сторону феодального, общества. Важную роль в общественной организации кыпчаков продолжал играть род, из которого слагались племена. В первые периоды своей истории система общественной организации кыпчаков еще продолжала основываться на институте родов, объединявшихся в племена, а также в более крупные объединения, называвшиеся «иль» (народ), в которых происходили постоянные перемещения и перегруппировки племен и родов. Немалую роль в этнической консолидации кыпчаков сыграли и их контакты с соседними тюркоязычными племенами и другими этническими группами. Следует также отметить, что в начале II тыс. н. э. племена, составлявшие кыпчакский этнический массив, уже не представляли собой близкий союз кровпо-родственных объединений.

Вследствие развивающихся классовых антагонистических отношений роды постепенно утрачивали свое первоначальное значение как объединение кровных родственников. Для этого периода истории кыпчаков характерна была следующая картина. Это не только объединение этнически родственных племен, но и постоянные столкновения племенных коалиций, дробление самих племен и, наконец, смешение с иноязычными группировками. Таким образом, социальная организация кочевого общества кыпчаков характеризуется переплетением разнообразных систем общественных связей: социальных, экономических, политических и т. д. Ее основу составляли на низшем уровне семья и община, а на высшем — род, племя и т. д.

В кыпчакско-половецком обществе начала II тыс. н. э. наблюдается социальное расслоение. Основой имущественного неравенства у них являлась частная собственность на разнообразные средства производства и прежде всего на скот. К классу субъектов собственности относились богатые скотовладельцы, а также аристократическая знать — ханы и беки или эмиры. Некоторые из них имели табуны лошадей, насчитывавшие несколько тысяч голов. Согласно источнику ХIV века, «многие из них были владельцами 10000 прекрасных лошадей». Наряду с крупными владельцами скота были и такие, которые «пасли табуны своих господ». Резкое имущественное неравенство среди кыпчаков-половцев отмечают все информаторы того периода, например, П. Карпини, В. Рубрук, летописцы русских хроник. Имущественное расслоение подтверждается и археологическими данными, свидетельствующими по различию в инвентаре, сопровождающем погребенного, о том, что процесс социальной дифференциации среди кыпчаков получил значительное развитие. О категории социально приниженных людей довольно много имеется известий в русских летописях. О наличии рабов среди кыпчаков сообщает и Махмут Кашгари. «Яланкуг — рабыня, невольница на языке гузоп, кыпчаков...», — пишет он. Но в условиях экстенсивного скотоводства рабство было экономически невыгодной формой хозяйства, так как кочевой тип организации процесса производства требовал больших затрат и широкого применения рабочей силы в непосредственной сфере производства. Именно поэтому рабство не стало и не могло стать у кыпчаков основой производства прибавочного продукта, а носило главным образом домашний патриархальный характер.

Наряду с классом богатых скотовладельцев и наследственной аристократией в кыпчакском обществе были и рядовые общинники, которые юридически и фактически были свободными людьми. По данным «Русской правды» и летописей, общинники несли военную службу у князя или хана, т. е. они уже находились в определенной зависимости от беков и хана, предводителей племен и родов.

Как видим, аристократия и богатая знать заметно возвышались над рядовой массой свободных общинников. Обладая огромным количеством скота, богатая аристократия являлась фактическим собственником Земли — пастбищ, на которых содержался скот. В конечном счете, в результате имело место экономическое закабаление свободного общинника. Но и сами рядовые общинники были неоднородны в имущественном и социальном отношении. Часть имела домашних слуг, рабов и была полноправным членом общины. Бедные постепенно оказывались в зависимом положении, самые бедные — безлошадные — переходили в категорию жатаков, попадая в полную кабалу к феодалу, на чьих землях он располагался. Подчинение осуществлялось и без экономического принуждения. Примером его являлась коммендация — отдача под защиту богатому и сильному покровителю, ибо бедному и малоимущему было фактически невозможно обеспечить необходимые продукты для своего собственного воспроизводства и защититься от чужих набегов и барымты.

Специфика экономической и политической структуры кочевого общества кыпчаков отразилась и на духовной культуре, мировоззрении и идеологии. Наиболее распространенной формой религии в Дешт-и-Кыпчаке как в восточной, так и в западной ее части был шаманизм. Элементы этой религии проявлялись в поклонении каменным изваяниям, почитании явлений природы, в обожествлении неба (тенгри), солнца, огня и других атрибутов окружающей их среды. Среди кы'пча-ков.-были довольно развиты анимистические представления, заключающиеся в веровании о переселении душ и существовании потустороннего мира. Таким образом, в кыпчакском обществе преобладали специфические религиозные представления в виде шаманизма, идолопоклонства и язычества, которые являются идеологией эпохи раннеклассовых отношений. Однако развивающиеся и существующие классовые отношения требовали иной формы религиозной идеологии, отвечающей особенностям экономической и политической структуры кыпчакского общества, и уже в XI—XII вв. господствующая знать кыпчаков первой отходит от политеизма и принимает монотеистическую веру — ислам в районах, смежных с мусульманскими странами, и христианство — в южно-русских степях.

В отношении государственного устройства кыпчаков необходимо отметить, что в предмонгольское время появляются предпосылки для создания раннефеодального государства. Атрибутом такого строя является наследственная власть. В конце XI — начале XII вв. в Дешт-и-Кыпчаке была попытка создать кипчакскую общую политическую структуру, состоявшую из кыпчаков, чемеков, югуров, уранийцев и др., во главе которой стояли представители племени Ильбери. Это объединение было разрушено походами хорезмшахов в 30-е годы XII века. Характерной чертой раннефеодального государственного объединения у кочевников является обычай, согласно которому ханская власть передавалась не сыну, а племяннику или брату. Таким образом, в предмонгольское время кыпчакское общество находилось на стадии раннефеодального государственного образования.

Этнополитическая история Казахстана на рубеже I и II тые. н. э. отличается исключительной сложностью и все еще довольно слабой изученностью. Центральная Азия в этот период является зоной обитания многочисленных тюркских и тюркизированных, монгольских и тургусских племен, этнополитическая и этнокультурная история которых бесконечно перекрывает друг Друга вследствие неоднократных инвазий и перемещений огромных масс кочевников и полукочевников. В результате этого происходят многослойные процессы взаимодействия и взаимовлияния, метисации и интеграции различных племен.