Страница - 32

                                                        ' .

Глава тридцать третья

Тлеубай приехал в Узун-Агач в полдень.

Подъезжая к аулу, он сразу заметил перемены. Ка­жется, тот же аул, те же юрты, расположенные кольцом с кутаном посередине. Вон в кутане натянуты привязи

для ягнят, дымит жер-ошак. Все как будто по-старому, как и было, но...

Тлеубай задержал свой взгляд на центральной юрте. Над ее куполом развевался красный флаг. Он придер­жал лошадь. Вот это уже новое...

Из пятистворчатой юрты слышались звонкие веселые голоса. Женский смех переплетался с мужским. Ясно, жизнь здесь течет по-иному. Еще недавно веселье разре­шалось вечером и ночью, а днем только в большие празд­ники.

Тлеубай не спеша слез с коня, отряхнул с себя пыль и зашагал в сторону большой юрты. Здесь его встретил Бакен, приехавший из Айна-Куля. Он не узнал безборо­дого Тлеубая.

— О, это ты, Бакен! — приветствовал Тлеубай друга.

— Неужели Тлеке? — изумленный Бакен бросился обнимать неожиданного гостя.

— Ты откуда?

— Я из Айна-Куля.

— А ты?

— Из города.

— Почему сразу не приехал в аул?

— Приеду обязательно! Где тут люди?

— Я их сам ищу.

— Как продвигается дележка земли?

— Трудно.

— Вот как! — воскликнул Тлеубай и, схватив Баке­на за локоть, затащил в пустую юрту и усадил рядом.— Ну, рассказывай по порядку.

— Комиссия закончила предварительную подготов­ку,— начал Бакен, стараясь уместить под себя длинные ноги.— Готовы списки, кому землю дадим, у кого ее от­берем. А землемер еще не приступил.

— Дальше!

Тлеубай вынул из папки листок бумаги и каран­даш.

— Но то, что мы опасались, Тлеке, случилось: ка­захи-бедняки не хотят жить в домах кулаков...

— Почему?

— Боятся. Спекулянт Бозтай встретил Кеще, племян­ника Нашена, и сказал ему: «В Кастек на житье лучше не приезжай! Станичники собираются зарезать тех, кто переедет к ним. Надо выселить всех русских, тогда дру­гое дело». Видали, куда он гнет?

— А как сам Кеше смотрит на это?

— А что Кеше! Сразу рассказал всем в ауле. И сам уперся. Не хочет переезжать. Или вот еще был случай. Два станичника поймали в лесу Токея и предупредили! «Передай своим, если кто позарится на нашу землю и дома, не миновать тому смерти». Ну, вы же знаете Токе! Человек с характером. Кинулся с топором на них. Те на попятный, пытались обратить все в шутку...

— Токей знает их в лицо?

— В том-то и дело, что не знает. Чужие. Не кастекские...

Тлеубай выглянул за дверь. Дождь перестал. Они вышли из юрты.

— Боятся у нас сейчас в ауле,— продолжал Бакен — Не спят по ночам. Опять ждут пожара. Поочередно де­журят и молодые и старые. В Узун-Агаче спокойнее — здесь рядом милиция. А у нас?

Тлеубай насупил брови и, положив руку на плечо Ба­кена, сказал:

— Поезжай сейчас в Кастек, объяви на завтра соб­рание бедняков. Утвердим список и приступим к дележ­ке. Нечего тянуть. А я приеду завтра утром.

Они попрощались и расстались.

...Здание школы в Касгеке было переполнено. При­ехали казахи из соседних аулов. Люди сидели на пар­тах, многие толпились в коридоре, курили, перебрасыва­лись шутками. Говорили по-казахски и по-русски.

— Здорово, тамыр!

— Ей, Иван, твой табак бар?

— Ты смотри, что делается, это же Кеще?

— Где?

— Вон идет с Токеем!

— Куда он лезет?

— Кто?

Тыртышный!

— Что? Он тоже записался в бедняки?

— Ха-ха...

Пробираясь сквозь толпу, в класс вошли Тлеубай, Вера Павловна, Бакен, землемер Фальковский. Тишина установилась не сразу.

Вера Павловна открыла собрание и предоставила слово Цун-ва-Зо. Он рассказал, для чего собралась бед­нота. Надо возвратить казахам землю, насильно захва­ченную кулаками в шестнадцатом году.

Бакен широко раскрыл глаза, увидев Тыртышного, сидевшего возле дверей. Кто допустил кулака? В списке бедняков, имеющих право участвовать в собрании, его не было.

Бакен сказал по-русски с сильным казахским акцен­том:

— Товарищи, Тыртышный не бедняк. Ему здесь не место!

— А чем он тебе мешает?

— Я скажу чем! Вы знаете сенокосное угодье между горой Прохладной и речкой Кастек? Аул Айна-Куль владел им и спасал там скот от гибели в зимние морозы. Теперь эта земля не наша. Ее отобрали в шестнадца­том году и отдали Тыртышному и другим кулакам. Опи сидят здесь.

Поднялся шум.

— Ты не агитируй!

— Башибузук!

— Не мешайте ему!

— Предлагаю Тыртышного удалить с собрания! — закончил Бакен, побагровев от сильного волнения. Сосед Тыртышного закричал, стараясь заглушить шум:

— Если Бакену не нравится морда Тыртышного, мо­жет не смотреть.

Кто-то свистнул в задних рядах:

— Калбитам продались!

— Подкулачники!

Вера Павловна трясла колокольчик, стараясь восста­новить порядок.

Слово взял один из бедняков-станичников, прозван­ный «Хромым солдатом». Он, стуча кулаком по парте, закричал:

— Мы знаем, кто такой Тыртышный! Вон его, крово­соса!

— Да что ты, Гаврила, побойся бога! — взмолился Тыртышный.— Кого ты выживаешь!

— Айда, уматывайся!

— А я скажу тебе, что он не пойдет, останется здесь! — поднялся со своего места сосед Тыртышного— Ты брось командовать, Гаврила! Тебя самого придется выгнать отсюда!

Хромой солдат схватил костыль, бросился на соседа Тыртышного. Но драки не допустили. Началось голосо­вание.

Бакен увидел, как густо поднялись жилистые мозолис­тые руки.

— Кто против?

Вера Павловна устремила взгляд в сторону Тыртыш­ного.

— Раз, два,— считал Бакен.— Три... семь... четыр­надцать... восемнадцать.

— Большинством голосов Тыртышный не допускается на собрание,— объявила Вера Павловна и взглянула на Тыртышного.— Можете уйти!

— Что же, тогда и нам удалиться? — ехидно спро­сил, приподнимаясь, сосед Тыртышного.

— Можете!

Но, уходя, Тыртышный дернул соседа за рукав, и тот снова сел. ‘

Собрание приступило к утверждению списка кула­ков. У них изымались в пользу бедноты земля, скот и сельскохозяйственный инвентарь. Вера Павловна чи­тала медленно, внятно, произнося каждую фамилию. Когда она назвала Тыртышного, все свободно вздох­нули.

Однако список не пришлось дочитать. С улицы кто-то крикнул истошным голосом:

— Пожар! Горим!

Поднялся переполох. Все бросились к двери, давя друг друга. На улице пахло удушливым дымом.

— Тыртышный горит! — крикнула женщина, выбе­жавшая из соседних ворот.

Все кинулись к его дому. Но каково было удивление, когда, добежав до пятистенной избы Тыртышного, все  увидели посреди двора огромный костер. Сам хозяин подбрасывал в огонь солому, хворост, мусор.

— Что это такое? — спросила Вера Павловна.

— Очищаем двор. Надо же сдать в чистом виде новым хозяевам! — щурил Тыртышный глаза.

— Хитрый зверюга! — выругался Хромой солдат.— Хотел сорвать собрание.

Все пошли обратно в школу.

На другой день члены комиссии выехали осматривать землю, отмежеванную у кулаков, и распределять ее меж­ду бедняками Айна-Куля и Кастека.

Переправившись на левый берег реки, всадники еха­ли шагом. Впереди Цун-ва-Зо, Вера Павловна и.Тлеубай, за ними — Бакен и Хромой солдат. Правый скалистый берег реки опоясывал гору Прохладную. Вдоль левого берега протянулись альпийские луга.

— Всей этой плодородной долиной владела казачья верхушка.

 — Тыртышный да братья Сотниковы?

— И этого им было мало! В шестнадцатом году они захватили все луговые районы нашего аула и окрестно­сти озера Айна-Куль.

— А казахов загнали в горы!

Кони шли по лугу, фыркая, норовили пощипать траву, — Ах, какая земля! — воскликнул Бакен, с волне­нием обозревая подернутую зеленым маревом долину. Он соскочил с коня и взял горсть земли. Мягкая, чер­ная, влажная, похожая на свежеиспеченный ржаной хлеб, она сыпалась с ладони.

— Наша земля, наша!—радостно воскликнул Бакен и вскочил в седло.

Не успел он отъехать несколько сажен, как конь ша­рахнулся в сторону, Бакен ухватился за гриву. В густой траве лежал человек, уткнувшись в землю.

«Не убитый ли? Нет, шевелится!»

Бакен подъехал ближе.

— Тыртышный!

Подъехали и остальные члены комиссии.

— Кто это? — испуганно спросила Вера Павловна.

— Тыртышный!

— Что он делает здесь?

Бакен слез с коня и толкнул Тыртышного плетью. Тот поднял голову. Лицо его было искажено. Глаза красные, воспаленные смотрели страдальчески. Рот полон земли. На усах и бороде прилепились сухие былинки.

— Все равно не съешь всю землю! — серьезно сказал Хромой солдат.

— Ты что, прощаться с землей приехал? — ехидно спросил Тлеубай.

— Пожалейте, ради христа! Оставьте хоть клочок земли! — завопил Тыртышный, встав на колени и воздев руки вверх. Никто не ответил ему.                                   '

А из-под крутого берега речки уже шла толпа каза­хов, жителей Айна-Куля и беженцев, вернувшихся из Китая, Они пришли, чтобы воочию увидеть свою землю, пощупать и взять в горсти и растереть на ладони.

Тыртышный поднялся с колен и, не оглядываясь, быст­ро зашагал в противоположную сторону.

— А где наш землемер? — обратился Цун-ва-Зо к Ве­ре Павловне.— Пора начинать.

— Он выехал раньше нас... Должен быть здесь, как договорились.

— Безобразие! — сказала Вера Павловна и обра­тилась к Бакену: — Найди Фальковского. Он, наверно, купается!

 — Но его лошади нигде не видно...

— Может быть, он еще и не подъехал.

— Тогда надо съездить за ним в Қастек! Чего терять время!

Но землемера так и не дождались. В Қастеке его то­же не было. А когда Бакен и Тлеубай зашли к нему на квартиру, они сразу поняли — Фальковский сбежал из Кастека. Но скрыться ему не удалось.