Страница - 13

8. Махмуд Кашгари (1030–1090)

«Диуани лугат-ат-тюрк» («Словарь тюркских наречий») была начата по летосчислению хиджры в начале мая 464 года (по нынешнему летосчислению 25 января 1072 гг.) Закончена 10 июня 466 (10 февраля 1074 г.) года. Спустя почти два века в августе 1266 года некий сириец снимает копию с оригинала «Диуани лугат-ат-тюрк». Переписчик пишет: «Житель города Сава, затем Дамаска Мухамед ибн Абубакир ибн Абилфатих (да благославит его Аллах) эту книгу переписал с оригинала, работу закончил двадцать седьмого дня десятого месяца 664 года».

Тогда кто такой Махмуд Кашгари? Где он родился, где учился, из какого народа он вышел?

Сведения о жизни Махмуда Кашгари очень скупы. Они не выходят за рамки скудных сообшений, приведенных им в своей книге. Точное его имя – Махмуд ибн Хусейн ибн Мухаммед Кашгари. Отец его – уроженец Кашгара. В то время тюрки, получившие арабское образование, по традиции свою фамилию обозначали названием места рождения. Отец его последние годы жизни провел в г. Баласагуне. Знаменитый ученый родился в этом городе (ныне город Токмак в Кыргызстане). Детство и юность провел в кишлаках на берегах Иссык-Куля. По словам ученого, его отец принадлежал к династии Насра ибн Али, одного из эмиров при Караханидах. Первоначальное образование Махмуд получает в Кашгаре, затем с целью пополнения своих знаний предпринимает путешествие в ряд городов Средней Азии и Ирана. С этой целью он побывал и в Багдаде, центре тогдашней арабской науки и культуры.

Махмуд Кашгари был выдающимся ученым своего времени, человеком энциклопедического образования. Он, отлично зная арабскую филологию, свои знания посвятил изучению языка и литературы, истории и этнографии, географии родного народа. Годы рождения и смерти Махмуда Кашгари точно не установлены. Единственный источник – это его произведение. В конце книги он пишет, что «она (книга) еще на один шаг приблизила мою смерть». Это доказывает, что с одной стороны, автор над своей книгой работал на протяжении многих лет, с другой стороны, в это время он уже был пожилым человеком. Исходя из этих обстоятельств, можно предположить, что Махмуд родился в начале XI века, потому что книга написана в 1072–74 годах. Видимо, «Диуани лугат-ат-тюрк» было последним произведением автора. По его словам, до этой книги им был написан научный трактат «Джавахир ан-Нахв фи-л-лугат-ат-тюрк» – «Основы синтаксической системы тюркских языков».

Позднее он приезжает в Багдад – литературный, научный и духовный центр мусульманского Востока. На это были свои причины. Потому что в это время Багдад был завоеван турками-сельджуками и здесь господствовал тюркский язык. Поэтому с целью ознакомления арабов свою работу он пишет на арабском языке.

Подавляющая часть «Диуани», как было указано выше самим Махмудом, посвящена злободневным проблемам тюркских языков. Книга состоит из 12 глав: «О словообразующих буквах», «Объединение имен, образованных от глаголов», «О системе букв», «О суффиксах, присоединяющихся к именам», «Несколько слов о неприведенных здесь именах прилагательных», «Слово о племенах и родах тюрок».

Дербисалиев А. Немеркнущие звезды (на каз. яз.).

Алматы, 1995, стр. 142–143.

Шестая глава

КАЗАХСТАН В ХIII – ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XV ВЕКОВ

1. О Чингисхане

У Есугая-баатура от жены Оэлун-Учжин родилось четверо детей: Темучжин, Хасар, Хачиун, Темуче и одна дочь по имени Темулун.

Когда Темучжину было девять лет, Джучи-Хасару в это время было семь, Хачиуну – пять лет, Темуче – был по третьему году, а Темулун – еще в люльке. У Есугая-баатура от первой жены Чечикуль было двое сыновей– Бектур и Бельгутай.

Когда Темучжину было десять лет, Есугай-баатур собрался сватать ему невесту у дядей по матери его Оэлун, у ее родни из олхонутского рода, куда и отправился вместе со своим сыном Темучжином. По дороге между урочищем Цендер и Чихургу, повстречал он Хонхирадского Дэй-Сечена.

«Куда держишь путь, сват Есугай?» – спрашивает его Дэй-Сечен. «Я еду – говорит Есугай-баатур, – еду сватать невесту вот этому своему сыну у его дядей по матери, у Олхонутского племени». Дэй-Сечен и говорит: «У твоего сынка взгляд – что огонь, а лицо – что заря».

«Снился мне сват, Есугай, снился мне этой ночью сон, будто снисшел ко мне на руку белый сокол, зажавший в когтях солнце и луну. По поводу этого своего сна говорил я людям: «Солнце и луну можно ведь видеть лишь взглядом своим; а тут вот прилетел с солнцем и луной в когтях этот сокол и снизошёл ко мне на руку, белый спустился. Что-то он предвещает?» – подумав лишь я, как вижу: подъезжаешь, сват Есугай, ты со своим сыном. Как случиться такому сну? Не иначе, что это вы – духом своего Кияского племени – являлись во сне моем и предками!

Мы унгиратское племя,
С древних времен знамениты
Красотою и статностью дев от жены-унгиратки.
Брани не любим, но дев своих милых
К вашим ханам в подруги везем
В одноколку казачью верблюд вороной
Запряжен, и рысью пустили его.
К вам на царское место усадим ее.
Браней не ищем мы. Только,
Вырастив славных девиц,
В крытый возок уместим.
С сивым верблюдом в упряжке
Замуж проводим, к вам на высокое место
Дорогой половиной усадим.

Зайди ко мне, сват Есугай. Девочка моя – малютка, да свату надо посмотреть». С этими словами Дэй-Сечен проводил его к себе и под локоть ссадил с коня.

Взглянул на дочь его, а лицо у нее – заря, очи – огонь. Увидал он девочку, и запала она ему в душу. Десятилетняя, на один год была старше Темучжина. Звали ее Борте. Переночевали ночь. Наутро стал он сватать дочь. Тогда Дэй-Сечен говорит: «В том ли честь, чтоб отдать после долгих сговоров, да и бесчестье ль в том, чтоб по первому слову отдать? То не женская доля – состариться у родительского порога. Дочку свою согласен отдать. Оставляй своего сынка в зятьях-женихах». Когда дело покончили, Есугай-баатур говорит: «Страсть боится собак мой малыш. Ты уж, сват, побереги моего мальчика от собак!». С этими словами подарил ему Есугай своего заводного коня, оставил Темучжина в зятьях и поехал.

По дороге, в цеклерской степи Шира-Кеере, пировали татары. Повстречавшись с ними, Есугай-баатыр решил задержаться на празднике, так как томился жаждой. Татары же, оказывается, его знали. «Это Есугай-воин явился», – рассуждали они и вспомнили свои старые обиды и счеты. И вот, с умыслом тайно его извести отравой, они подмешали ему яду. Уезжая от них, он почувствовал себя дурно и через трое суток, добравшись домой, сильно занемог (так скончался Есугай-баатур)

Козин С.А. Сокровенное сказание монголов. Москва, 1997, стр 65–66.

2. О взаимоотношениях Чингисхана с ханом кереитов Тоорилханом

В то время, когда уезжали с речки Сангур и расположились кочевьем на Келурене у подмытого водоворотом яра Бурчи-Эрги, то Цотан подарила из черного соболя доху, в качестве свадебного подношения ее – Шидкуль, свекрови своей. Эту свою доху Темучжин вместе с Хасаром и Бельгутаем, повез к Ван-хану, рассудив так: «Ведь когда-то Ван-хан кереитский побратался, стал андой с батюшкой Есугай-ха- ном. А тот, кто доводится андой моему батюшке, все равно что отец мне». И он поехал к Тулоскому Темному Бору Хара-Тун, узнав, что Ван-хан находится там. Приехав к Ван-хану, Темучжин сказал: «Когда-то вы с родителем моим побратались, а стало быть, вместо отца мне. Я привез свадебный подарок, – одежду». И с этими словами он поднес ему соболью доху. Растроганный Ван-хан дал такой ответ:

«За соболью доху оплачу,
Твой разбитый народ сплочу,
Соберу, ворочу!
За соболью доху оплачу,

Разбежавший люд ворочу,
Полным счетом вручу.
Пусть все станет по местам.
Здесь – почетный, челядь – там».

Козин С.А. Сокровенное сказание, стр. 94–97.

3. Борьба Чингисхана и керейских ханов против Найманского ханства

Пока Чингисхан был занят татарским походом, Ван-хан ходил на меркитов, причем прогнал Тохтора-бека в сторону Баргучжин-токуме, убил его старшего сына Тогус-бека, захватил двух его дочерей и жен его, а двух его сыновей, Хуту и Чилауна, положил вместе с народом их.

Потом Чингисхан с Ван-ханом вдвоем пошли на Гучугудун-Буюрука найманского. Не будучи в силах им противостоять, Бую- рук-хан двинулся через Алтай из местности Сохо-усун на Ухух-тахе, где они его настигли. Отсюда они и начинали его преследовать. Дали перевалить через Алтай и погнали вниз по течению Хумшигирской реки Урунчу.

После этих речей Ван-хан сошелся с Чингисханом в Тульском Тем- ном Бору, и они дали друг другу обеты отцовства и сыновства. Наподобие того, какие слова произносились некогда при обряде братания Найман-хана с отцом Есугай-ханом, так же и теперь обряд усыновления состоял в произношении таких слов:

На врага ли поспешно ударить –
Как один, общей силой ударим.
Или дикого зверя облавить –
Как один общей лавой облавим.

Затем Чингисхан и Ван-хан дали друг другу вот какое слово: Будем уповать только друг на друга, а потому

Змеи ль зубастые
Нам клеветою шипят, –
Мы клевете не поверим,
С другом увидимся,
Другу мы веру дадим.
Змеи ль клыкастые
Злобу внушают нам, –
Злобу отбросим мы,
Друга послушаем,
Другу лишь веру дадим.

Произнося эти обрядные речи, стали жить они во взаимном дружелюбии.

Козин С.А. Сокровенное сказание монголов. Москва, 1997, стр. 125–128.