Страница - 12

ИЗ ИСТОРИОГРАФИИ ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ И ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ В КАЗАХСТАНЕ

Страна Советов в течение пяти лет — с октября 1917 г. по октябрь 1922 г. — находилась в состоянии войны. События весны-— лета 1918 г. — конца 1920 г., когда интервенция и гражданская война слились в единое целое, и вопрос военный, военных событий в стране выступал «как главный, коренной вопрос революции», вошли в отечественную историю, как период иностранной интервенции и гражданской войны.

История данного периода является ведущей проблематикой отечественной и всемирной историографии. Ей посвящено около 15 тыс. книг, брошюр и статей советской историографии. Свою лепту в изучение этой огромной проблемы внесли историки братских республик, в том числе и Казахстана. Однако в историографических трудах союзного значения их вклад в развитие науки получил весьма слабое отражение. Объясняется это, видимо, тем, что историография как самостоятельная отрасль знаний об объективных закономерностях формирования и развития исторической науки на местах сложилась в основном в 70-х гг.

Впервые историографическая оценка_предшествуюшей литературы по истории Октября и гражданской войны в Казахстане была дана С. Н. Покровским. Обзор вышедшей литературы по проблеме дали во введениях своих монографий Т. Елеуов, С. Н. Покровский, П. М. Пахмурный, А. С. Елагин, К. Нурпеисов. Различные аспекты историографии Великого Октября в Казахстане анализировались в работах Г. Ф. Дахшлейгера, 3. А. Алдамжарова и других.

В ряде публикаций дана характеристика наследия Казахского истпарта, в том числе по тематике Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской войны, отражающая состояние вопроса в определенный период. Идейная борьба вокруг освещения Октября с традиционных для того времени позиций в основном раскрыта в историографических работах Г. Ф. Дахшлейгера.

В историографии Октября и гражданской войны Казахстана трудно переоценить значение историко-мемуарного романа основоположника казахской советской литературы С. Сейфуллина «Тернистый путь». В предисловии к книге он писал: «Основная задача автора заключалась в том, чтобы оставить грядущему поколению живое свидетельство бурных исторических событий, развернувшихся в Казахстане в 1916—1919 гг., свидетелем и непосредственным участником которых был я сам... В этой книге немало говорится об Алаш-Орде. Подробно характеризуя деятельность этой партии, я имел единственное намерение оставить в печати исторические неопровержимые фактические сведения о ней».

В иных историографических обзорах делается попытка умалить значение наследия первого поколения исследователей Октября и гражданской войны, которые шли в первых рядах борцов революции. «К середине 30-х годов, — читаем мы в книге «Октябрь в Казахстане», — имевший место поверхностный подход к историко-партийной разработке был в основном преодолен. Появилась интересная статья Н. Тимофеева «Странички из истории Октябрьской революции в Казахстане». Примерно в одно и то же время с Н. Тимофеевым публикует свои воспоминания о революционных событиях в Аулие-Атинском уезде в 1916—1918 гг. и своем приходе в партию Т. Рыскулов. С этого же периода началась последовательная научная разработка проблемы».

Как видно, авторы последовательную научную разработку истории Октября и гражданской войны, ее историко-партийных аспектов отодвигают к середине 30-х гг. отнеся предшествующий период к ее предыстории.

На наш взгляд, размежевание общеисторической и историкопартийной историографии на первом этапе развития исторической науки по проблеме Октября и гражданской войны еще не произошло. В 20—30-е гг. как в трудах, по формальным признакам относящимся к общеисторическим, так и в исследованиях, являющихся историко-партийными, в равной мере получили освещение под определенным углом зрения, отвечающим господствующим идеологическим установкам, история коммунистического движения в крае, роль ЦК РКП (б), местных партийных организаций в привлечении широких слоев народных масс к защите социалистического Отечества, боевое содружество народов на фронтах гражданской войны и в тылу Колчака, опыт советских коммунистов по созданию и укреплению военно-политического союза социалистических республик. Такой подход определялся местом Коммунистической партии в системе диктатуры пролетариата. В последующем, когда размежевание состоялось, в общеисторических трудах удельный вес историко-партийных материалов не уменьшался, а имел тенденцию к возрастанию.

Эта, особенность историографии проблемы была выявлена Л. М. Спириным и А. А. Литвиным. «Наконец, примечательной чертой исследования истории гражданской войны и военной интервенции в отдельных регионах страны, — отмечают они, — является широкое отражение историко-партийных сюжетов в трудах по проблемам историй СССР (показ роли ЦК РКП (б), В. И. Ленина, местных партийных комитетов в организации трудящихся масс на борьбу с белогвардейцами и интервентами)...

В настоящее время нет республики, региона или области, в которых не было бы создано трудов по истории гражданской войны и интервенции. И хотя большинство их написано в общеисторическом плане, удельный вес историко-партийных материалов в такого рода работах все более возрастает».

Тот факт, что в 20-е гг. историей гражданской войны в Казахстане занималась группа партийно-государственных деятелей — активных участников событий тех лет, для которых историческая наука не была основной профессией, не дает основания для отрицания значимости периода становления историографии проблемы. Велико значение литературного наследия 20—30-х гг. для историографии Октября и гражданской войны в Казахстане.

Уже тогда были образованы Оренбургско-Тургайский и Омский, а затем Госархив Казахской ССР, Казахский и губернские истпарты. Общество изучения Киркрая (Казахстана. — м. К), Казахский научно-исследовательский институт марксизма-ленинизма (слившийся в 1934 г. с Казахстанским истпартом), Казахский институт национальной культуры. Велась работа не только по созданию документальной основы изучения проблемы, но и по формированию исследовательской базы, обучению кадров.

Это позволило доказать неразрывную связь и преемственность национально-освободительного движения в Казахстане с общероссийским пролетарским движением. Был обоснован тезис о контрреволюционной сущности воззрений об абсолютной автономности событий 1917—1918 гг. на территории Казахстана, социалистической революции как якобы чужеродном явлении для казахских трудящихся, о неспособности гегемона революции — русского пролетариата повести за собой национальное крестьянства и т. д.

Восходящее развитие историографии Казахстана в 30-е гг. и в последующий период было невозможно без освоения наследия историографии 20-х гг. Под ее влиянием в 30-е гг. сформировалось талантливое поколение историков-марксистов (И. Кабулов, Т. Жургенев, Н. Тимофеев, Е. Федоров, М. Тулепов, А. Лекеров, С. Асфендиаров и др.). Широкое развитие получило в те годы освоение ленинского теоретического наследия. Огромное значение для воспитания нового поколения исследователей имела их учеба в первых коммунистических вузах.

Мы разделяем точку зрения Т. Елеуова, который считал, что историческая литература 30-х гг. «отличалась от литературы, вышедшей в двадцатых годах, не только по количеству, но главным образом по широте и глубине постановки затронутых в ней вопросов истории Октябрьской революции в Казахстане, хотя в основном и тогда речь шла о тех же проблемах, которые были выдвинуты раньше. Это было вполне закономерное явление, историческая наука в своем развитии поднималась на новую ступень».

В историографию истории Октября и гражданской войны в Казахстане печальную страницу, как известно, вписал Ф. И. Голощекин. Его утверждение о том, что «октябрьский ураган пронесся мимо аула, не задев его», вытекало из неверия в революционные возможности национального крестьянства и явилось на деле отрицанием закономерностей развития Октябрьской революции в Казахстане. Ошибочен и другой тезис Ф. И. Голощекина: «Объективное положение в Казахстане после Октябрьской революции таково, что нужно было строить сверху Советскую власть и партийную организацию. Сейчас мы перешли к такому моменту, когда нужно всполошить низы и начать снизу строить».

Стремясь совершить «малый Октябрь в ауле» как можно быстрее, Бюро Казкрайкома ВКП (б) слепо копировало линию партии, не отвечавшую даже условиям развитых регионов страны. Отрыв теории от практики, перепрыгивание через непройденные этапы развития привели к серьезным последствиям, к субъективизму.

Теоретические положения и выводы Ф. И. Голощекина о путях развития края в историографии оцениваются неоднозначно. Т. Елеуов считал его концепцию "антинаучной". Однако такая оценка является полуправдой, ибо она не отвечает на вопрос, почему известный революционер Ф. И. Голощекин стал автором антинаучной концепции, каковы мотивы, побудившие его к субъективизму в теории, авантюризму в политике. Вряд ли можно согласиться и с мнением П. Пахмурного и В. Григорьева, разглядевших в точке зрения Ф. И. Голощекина нигилистическое отношение к истории большевистских организаций края периода Октября. Ошибки Ф. И. Голощекина, руководства Казкрайкома того времени квалифицируются в «Очерках истории Компартии Казахстана» как перегиб в социалистическом переустройстве казахского аула.

Обусловлены они в первую очередь тем, что Голощекин, будучи последовательным исполнителем воли Сталина, отошел от ленинских принципов осуществления социально-экономических преобразований на национальных окраинах. В историографии этот аспект нашел лишь частичное отражение. Искажение основополагающих ленинских установок связывалось исключительно с Голощекиным, с искривлением партийной линии на местах, которое было фактически лишь отражением позиции Сталина и его окружения в этом вопросе.

Глубоко ошибочный тезис Ф. И. Голощекина о том, что «к Октябрю в Казахстане не было никаких элементов партийного строительства, не было промышленности и пролетариата», перекликается с тезисом И. В. Сталина, согласно которому «коммунизм на Востоке нашей страны зародился недавно, в ходе практической революционной борьбы за социализм, без предварительной теоретической стадии развития. Отсюда теоретическая Слабость тюркского коммунизма...».

Осуществляя сталинский курс форсированных преобразований, Ф. И. Голощекин игнорировал сложность социально-экономического развития края. Выдвинув линию на осуществление «новой и малой Октябрьской революции в ауле», он выработал ультралевые лозунги, применял научно необоснованные тактические приемы. Так от глубокого субъективизма в теории он перешел к мелкобуржуазной, полуанархической революционности.

Этому способствовала идейная незрелость не только коммунистов края, но и всего руководящего ядра; острая классовая и идеологическая борьба, слабость пролетарского ядра населения и т. д.

За волюнтаризм Ф. И. Голощекина, отступления от ленинских принципов и методов строительства социализма пришлось расплачиваться дорогой ценой.

Для объективного анализа исследуемого периода не менее значим опыт большевизма по развертыванию революционного рабочего, крестьянского, национально-освободительного движения в период между февралем и Октябрем 1917 г. Учеными исследована история вооруженной организации российского рабочего класса — Красной гвардии, формирование которой в стране началось с первых дней Февральской революции. Написаны отдельные исследования о Красной гвардии в национальных районах. В статье С. С, Хесина отмечается заслуга в создании и укреплении отрядов рабочей гвардии железнодорожников Средней Азии, составивших костяк регулярных местных пролетарских сил. По его мнению, формирование отрядов Красной гвардии в далеких, промышленно отсталых национальных районах страны усилилось к осени 1917 г.

Казахстанские исследователи отстают в изучении проблемы вооружения и обучения военному делу рабочих, создания Красной гвардии, вовлечения в нее представителей беднейшего казахского крестьянства, батраков, сезонных рабочих, т. е. создания ядра вооруженных сил революции. В трудах по истории Октября в Казахстане имеются упоминания о Красной гвардии, отрывочные сведения о ее участии в установлении Советской власти в Казахстане, лишь в работах К. Нурпеисова и А. С. Елагина этот вопрос рассматривается более обстоятельно.

Впервые исследована роль Советов северо-восточных областей Казахстана в формировании отрядов Красной гвардии и первых частей Красной Армии К. Нурпеисовым. Автор попытался ответить на. ряд вопросов: когда впервые создавались на территории Северо-Восточного Казахстана отряды Красной гвардии, какова роль Советов, коммунистов, рабочего класса в организации и укреплении их, роль и место в Красной гвардии представителей казахского отряда рабочего класса. Исследователя привлекают вопросы вооружения, обучения и воспитания красногвардейцев. Вместе с тем ему не удалось в полной мере раскрыть картину формирования отрядов Красной гвардии в период от февраля к октябрю 1917 г. во всем регионе Северного Казахстана. Тезис о том, что «красногвардейские отряды Семипалатинска, Павлодара, Петропавловска, Каркаралинска, Усть-Каменогорска, Атбасара и других городов Северо-Восточного Казахстана сыграли важную роль в победе Октябрьской революции в этом районе», нуждался в серьезных доказательствах. Не была показана помощь пролетарских центров страны в укреплении красногвардейских отрядов в регионе. В публикации автор привел Факты о численности отдельных отрядов, но не сумел раскрыть общую картину боевой мощи революционных вооруженных сил в регионе в целом. Наконец, вряд ли можно назвать красногвардейские формирования до Великого Октября первыми советскими подразделениями, как это сделано в статье. Ударной военной силе революции — Красной гвардии в союзе с воинскими частями, перешедшими на сторону восставшего народа — еще предстояло завоевать власть Советов.

Значительно шире и глубже эта проблема рассмотрена в статье А. С. Елагина «Отряды Красной гвардии в Казахстане». Это и понятно. За истекшие после опубликования статьи К. Н. Нурпеисова два десятилетия накопился значительный материал, частично обобщенный в исследованиях С. Н. Покровского, Т. Елеуова, К. Нурпеисова и самого А. С. Елагина.

В своей статье А. С. Елагин прослеживает исторический процесс в Казахстане как часть подготовил ударных сил революции в масштабе страны. Им воссоздана цельная картина состояния красногвардейских сил по всему региону на конец декабря 1917 г. — более 2000 чел. по 14 населенным пунктам края и свыше 6 тыс. чел. к весне 1918 г. В статье приведены факты, хотя и отрывочные, о национальном и социальном составе Красной гвардии Казахстана. Новым явилось сообщение о том, что большевики Перовской партийной организации для вовлечения в отряд крестьянской бедноты посылали в аулы и села уезда, на железнодорожные станции и разъезды специальных агитаторов-организаторов, которые записывали добровольцев в Красную гвардию. Только в поселке Джусалы они записали в отряд 82 добровольца. Отмечается, что в Красную гвардию записывались, наряду с железнодорожниками, солдаты-фронтовики, рабочие промышленных предприятий Верхне-Иртышского пароходства, солдаты местных гарнизонов, городская и аульно-сельская беднота. Из числа рабочих, участников войны, членов больщивистской партии формировались командирские кадры. Автор подчеркивает роль Западно-Сибирского областного Совета рабочих и солдатских депутатов в созданий и укреплении Красной гвардии в Семипалатинске, Павлодаре, Кокчетаве, Усть-Каменогорске, Атбасаре.

Вместе с тем история создания и укрепления Красной гвардии в Казахстане нуждается в дальнейшем изучении. Прежде всего следует выяснить, когда именно в Казахстане было начато создание Красной гвардии. А. С. Елагин считает, что «вооруженные отряды рабочих создавались в августе—сентябре 1917 г.». К осени 1917 г. относит время формирования отрядов Красной гвардии в Перовске, Петропавловске, Актюбинске, в других городах и на железнодорожных станциях Казахстана С. Н. Покровский, П. Пахмурный и В. Григорьев упоминают о формировании 8 августа 1917 г. из членов профсоюза дружины Красной гвардии в Семипалатинске и об образовании боевой дружины в Перовске 29 августа того же года. Авторы многотомной «Истории Казахской ССР» считают, что отряды Красной гвардии появились накануне вооруженного восстания в Петрограде. «В канун вооруженного восстания в Петрограде, — читаем мы в ней, — началось формирование отрядов Красной гвардии в Оренбурге, Петропавловске, Перовске, Актюбинске, Павлодаре и других городах Казахстана». И. Костов утверждает, что первые красногвардейские отряды возникли в Казахстане, Киргизии и Таджикистане после принятия Советским правительством Туркестанского края 28 ноября 1917 г. постановления об организации Красцой гвардий.

На наш взгляд, создание Красной гвардии в Казахстане прошло ряд этапов: I этап — пропаганда и агитация за организацию вооруженных отрядов революции. Так, в мае 1917 г. в Омске по мандату ЦК РСДРП (б) выступили Тарасов и Родионов, рекомендовавшие организовать Красную гвардию; II этап — организация боевых дружин для защиты завоеваний революции (август-сентябрь 1917 г.). Первоначально они возникли на ряде станций Оренбургско-Ташкентской железной дороги — в Туркестане, Чимкенте, Аулие-Ате, а также в Петропавловске; III этап — формирование Красной гвардии на базе рабочих боевых дружин и создание новых (октябрь—ноябрь 1917 г.); IV этап—(декабрь 1917 — апрель 1919 г.). — развертывание Красной гвардии по всему Казахстану в ходе триумфального шествия Советской власти и защиты ее завоеваний от интервентов и белогвардейцев.

Необходимо продолжать поиски, уточнять численность красногвардейских формирований в Казахстане. Так, например, по мнению А. С. Елагина, численность отрядов Красной гвардии к весне 1918 г. составляла: Аулие-Атинского — 280—300 чел., Актюбинском — 200—250 чел., Петропавловского — 100—154 чел., Семипалатинского — 250 чел. В уже упоминавшейся статье он пишет: «По данным прессы тех лет, отчётов некоторых Советов, из воспоминаний красногвардейцев, материалов музеев и архивов удалось собрать следующие сведения о численном составе отдельных отрядов Красной гвардии на конец декабря 1918 г. ...Аулие-Атинский — 200—220 чел., ... Актюбинский — 185—200., ...Петропавловский—100, Семипалатинский — 250 чел.». Если исходить из этих данных, значительного роста численности Красной гвардии за декабрь 1917 — весну 1918 гг; не произошло. Вряд ли так было в действительности. Создается впечатление, что автор, не имея сведений, оперирует для отдельных отрядов Красной гвардии первоначальными исходными цифрами. Обоснованность такого вывода подтверждается сопоставлением данных, которыми оперируют разные авторы. Так, А. С. Елагин считает, что Казалинский отряд к весне 1918 г. насчитывал 500 красногвардейцев, а И. Костов — 1000 чел., т. е. в два раза больше.

В трудах Т. Елеуова, С. Н. Покровского, А. С. Елагина, К. Нурпеисова содержатся разрозненные факты, повествующие о помощи ЦК РСДРП (б), лично В. И. Ленина, большевистских организаций и Совдепии Западной Сибири. В работе по развертыванию революционного движения в крае в период между февралем и октябрем 1917 г. К. Нурпеисов отмечает роль Омского большевистского окружного комитета в руководстве гарнизонным комитетом Усть-Каменогорска, а также III Западно-Сибирского съезда Советов (декабрь 1917 г.), принявшего решение об организации на местах Красной гвардии. А. С. Елагин использовал воспоминания С. А. Яковлева, члена партии с 1905 г. «В декабре 1917 г., — писал ветеран партии, — я приехал в Семипалатинск из г. Омска по решению большевистской фракции Омского комитета РСДРП». Более основательно проблема партийного руководства революционным процессом на национальных окраинах рассматривается в монографии П. Пахмурного, Л. Григорьева.

В «Очерках истории Компартии Казахстана» отмечается, что «Центральный Комитет партии пристально следил за ростом и деятельностью молодых большевистских групп и организаций на восточных национальных окраинах страны... В помощь им были посланы опытные партийные работники из Петрограда и других промышленных центров. Секретариат ЦК партии вел переговоры с большевиками Уральска, Петропавловска, Семипалатинска, Кустаная, Черняева (ныне Чимкента), Усть-Каменогорска, а также ряда деревень и поселков. ЦК высылал им произведения В. И. Ленина, решения VI съезда партии, директивные письма, пропагандистскую литературу. Повседневную помощь большевикам Казахстана оказывали партийные комитеты Поволжья, Оренбурга, Омска, Ташкента.

Вместе с тем в литературе пока еще слабо раскрыта роль единого партийного центра во главе с В. И. Лениным в создании политической армии революции, в том числе вооруженной ее силы — Красной гвардии, в Казахстане. Не стали достоянием обобщающих работ даже уже известные факты. Так, Омский Совет рабочих, солдатских депутатов в сентябре 1917 г. командировал в Петропавловский, Кокчетавский, Атбасарский, Акмолинский уезды 40 пропагандистов, в том числе 35 большевиков. 29 сентября 16 чел. из этой группы прибыли в Петропавловск, а затем отправились по селам уезда. ЦК партии большевиков и Петроградский военно-революционный комитет для оказания помощи в установлении Советской власти на местах направили в Акмолинскую область около 50 моряков Балтийского флота. В середине ноября 1917 г. в Семипалатинск прибыла значительная группа большевиков-рабочих (37 чел.) из крупных промышленных центров России и Сибири.

Исключительно важным аспектом является участие в Красной гвардии казахских трудящихся. Впервые о красногвардейцах из казахов и каракалпаков, направленных в Букеевскую Орду осенью 1917 г. Астраханским Советом рабочих и солдатских депутатов, упоминается в воспоминаниях П. И. Варламова. К. Нурпеисов привел факты формирования таких отрядов в Каркаралинском, Атбасарском уездах и отряда из казахов-рабочих в Заречной Слободке (Жанасемей) в начале 1918 г. Но дальше этого исследования пока не шли. Думается, что «горячего материала» по этой проблеме больше чем достаточно.

В многочисленных документах и воспоминаниях, относящихся к 1317 г., повествуется о самочинных захватах сенокосов и пастбищ крупных баев-феодалов, вооруженных столкновениях. Так, 4 августа 1917 г. «Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов» сообщали: «Киргизская степь... Волнения. Настроение киргизской степи тревожно... В данное время идет поголовное вооружение степи дальнобойными ружьями и даже пулеметами». «Крестьяне-казахи, — писал ветеран революционного движения, позднее секретарь Букеевского губкома партии П. И. Варламов, — невзирая на угрозы, в июле и августе начали действовать через голову байства и местной власти. Борьба за землю выливается в самочинные захваты, в самостоятельные потравы и косьбу сенокосов, в вооруженные столкновения, сопровождаемые изгнанием из волостных и аульных органов представителей власти». В изгнании последних, как свидетельствует П. И. Варламов, помогли крестьянам «казахские рабочие рыбных и соляных промыслов, а также бывшие мобилизованные в 1916 году на тыловые работы».

Нет сомнения в том, что участники аграрных «беспорядков», казахская беднота, прошедшая школу классовой борьбы, были потенциальным резервом Красной гвардии, а позднее и красноармейских частей.

Задача исследователей — расширить фронт поисковых работ, разыскать в архивах документы, прослеживающие активное вовлечение тыловиков, а также рабочих-казахов в ряды вооруженных борцов социалистической революции. Значение такого рода исследований трудно переоценить.

В исторической литературе мы справедливо подчеркиваем революционизирующую роль Соседних пролетарских центров — Ташкента, Омска, Царицына, Саратова, Астрахани и других городов в канун Великого Октября. В меньшей степени нами отмечается консолидация сил в лагере контрреволюции в ауле. «Алашордынцы, меньшевики и эсеры — Таначев, Кулманов и другие, — вспоминал П. И. Варламов, — совершали тайные поездки в Омск, Оренбург, Астрахань, на Дон, там они заключали разные контрреволюционные сделки, в частности о вхождении Букеевской орды в контрреволюционный «Юго-Восточный Союз», руководимый активным корниловцем атаманом Калединым, вели переговоры об образовании милиции из казахов, необходимой для борьбы с соседями — русскими крестьянами».

Почти во всех исследованиях по истории Великого Октября отмечалось, что 25 декабря 1917 г. в Кустанае рабочие и солдаты, руководимые большевиками, при помощи балтийских матросов свергли местные органы Временного правительства, установили Советскую власть и начали организацию Красной гвардии. В данном случае роль Красной гвардии выполняли продовольственные отряды балтийских матросов во главе с В. М. Чекмаревым, имевшим мандат, подписанный В. И. Лениным. Там, где такая возможность отсутствовала, мы видим рождение Красной гвардии в ходе установления Советской власти (как, например, в Аулие-Ате, Чимкенте и др.).

В трудах С. Н. Покровского, Т. Елеуова, К. Нурпеисова, А. С. Елагина и других с достаточной полнотой показано участие красногвардейских отрядов региона в подавлении контрреволюционных выступлений. К сожалению, в аналогичных трудах, изданных вне пределов республики, об участии в подавлении мятежей умалчивается. Так поступил, например, Ю. И. Кораблев. По его мнению, «постановлением от 18 декабря Совнарком обязал И. П. Подвойского ежедневно письменно докладывать правительству о мерах по оказанию военной помощи Самаре и Оренбургу. Вскоре из Петрограда на Южный Урал в помощь местным революционным силам был направлен «Северный летучий отряд» из матросов и солдат в составе 1500 человек, возглавлявшийся мичманом С. Д. Павловым. Против казаков выступили отряды Красной Гвардии под командованием председателя Челябинского военно-революционного комитета большевиков В. К. Блюхера и красногвардейские отряды Южного Урала под командованием большевиков, организаторов боевых дружин братьев М. С. и Э. С. Кадомцевых и А. М. Неверова. Общая численность советских отрядов, выступавших на оренбургском направлении, составила около 3500 бойцов, действовавших при поддержке бронепоезда и артиллерии. Дутовские войска были полностью разгромлены. 18—31 января советскими отрядами был освобожден Оренбург».

Автор допустил ряд неточностей. Во-первых, дутовские войска не были полностью разгромлены, хотя им и было нанесено серьезное поражение. В феврале 1918 г, белоказаки вновь создали угрозу Оренбургу. В марте-апреле 1918 г. советские отряды разгромили дутовцев, которые бежали в Тургайские степи. Не прав автор и тогда, когда он в числе ударных сил по разгрому белоказаков не упоминает уфимский отряд под командованием А. Т. Джангильдина, сформированный из добровольцев Бузулука, Стерлитамака, Уфы, Белебея (900 чел.). Основу этого отряда составили железнодорожники ст. Бузулук. Значительную роль в организации борьбы с Дутовым сыграл В. В. Куйбышев.

Одновременно с юго-востока, со стороны Актюбинска, вдоль линии железной дороги, на белогвардейцев двигались отряды из ташкентских, перовских, туркестанских и казалинских красногвардейцев, которые наносили им удары. «Они пробивались к нам, — вспоминал впоследствии А. Т. Джангильдин, — несмотря на то, что были плохо вооружены и одеты». Нельзя забывать и того, что в Оренбурге началось восстание рабочих. На первый взгляд может показаться, что упоминание об участии этих мелких отрядов в разгроме Дутова не столь уж важно. На самом деле речь идет о методологических вопросах. Власть Советов не была привнесена «сверху», ее отстаивали народы «снизу». И, наконец, партия большевиков координировала действия всех революционных сил в масштабе страны.

К сожалению, в энциклопедии «Гражданская война и военная интервенция в СССР» деятельность уфимского отряда А. Т. Джангильдина и красногвардейских отрядов Ташкента, Перовска, Казалинска, Аулие-Аты, Туркестана, Актюбинска, Челкара, Джусалы, ст. Аральск, принимавших участие в разгроме белых, не проанализирована подробно.

Изучение истории Красной гвардии в Казахстане пока ограничено хронологическими рамками весны 1918 г. Однако она существовала дольше всех в Туркестане, где лишь 7 октября 1919 г. Революционный военный совет Туркестанской республики принял решение об упразднении Красной гвардии, большинство отрядов которой было передано в Красную армию. Ждет изучения вопрос о роли Красной гвардии в подготовке и воспитании первых политических кадров вооруженных сил революции. Таковы некоторые итоги изучения истории Красной гвардии в Казахстане.

В исследовании политической армии социалистической революции в Казахстане особое место занимает солдатская тема. История большевизации армии, демобилизованных солдатских масс и тыловиков-казахов наименее изучена. Несмотря на то, что она присутствует во всех без исключения исследованиях, никому еще не удалось воссоздать широкую картину исторического процесса.

Впервые в историографии Казахстана проблему участия солдатских масс в установлении Советской власти в крае избрал объектом самостоятельного исследования А. Оспанов. Ему удалось показать цельную картину военно-организаторской работы большевиков Казахстана среди дислоцированных 13 полков (стрелковых и казачьих), 26 местных команд, 10 отдельных казачьих сотен, многочисленных команд и ополченских дружин численностью 36,5 тыс. чел. Он показал, что к октябрьским дням Аулие-Атинский, Перовский, Черняевский, Казалинский, Уральский, Гурьевский, Павлодарский, Петропавловский, Усть-Каменогорский, Верненский, Акмолинский гарнизоны перешли на сторону революционного народа.

Впервые А. Оспанов сообщает, что в январе 1918 г. в Актюбинске большевики созвали съезд солдат-фронтовиков. Представляют интерес сведения о «Русско-мусульманской солдатской организации», насчитывавшей 800 солдат-фронтовиков и реквизированных на тыловые работы казахов в Сергиополе. Так, по существу, продолжалась традиция «Русско-киргизского союза», поднявшего знамя пролетарского интернационализма в казахской степи в 1905 г. Исследователь сделал попытку раскрыть острую борьбу между верненскими большевиками и войсковым правительством за привлечение казахов на свою сторону.

Однако А. Оспанов ограничил свое исследование участием гарнизонных солдат в установлении Советской власти в Казахстане. В работе не воссоздана пропагандистская деятельность большевиков среди всей массы солдат. Слабо показана авторам связь рабочих с солдатскими организациями. Не ясна картина создания партийных ячеек в частях тыловых гарнизонов, не раскрыты формы и методы революционной работы среди солдат, их участие в аграрном движении. Не рассматривается А. Оспановым вопрос о солдатских комитетах.

 Проблема консолидации политической армии, социалистической революции в Казахстане шире и глубже, по сравнению рассматривается в монографии П. Пахмурного и В. Григорьева.  исследованы вопрос партийного руководства рабочим и национально-освободительным руководства рабочим и национально-освободительным движением, борьба партии за крестьянские массы, работа среди солдат. Авторы стремились раскрыть масштабы мобилизации людских резервов края на обеспечение нужд империалистической войны. По их подсчетам, из 1,5-миллионной русско-украинской части населения (из расчета 9% призванных) в армию ушли 120—130 тыс. чел. Военно-феодальное сословие — казачество (Уральское, Оренбургское, Сибирское и Семиреченское), насчитывавшее около 1 млн. чел., дало армии 12% от общей массы населения, т.. е. 120 тыс. чел.. На тыловые работы правительство мобилизовало около 150 тыс. тружеников тыла. «Таким образом, — заключают авторы, около 400 тыс. мужчин, или почти половина трудоспособного населения, были вырваны из сферы производства».

Очевидно, что мобилизация людских сил имеет непосредственное отношение к проблеме создания политической армии социалистической революции в крае. Однако исследователи все еще оперируют ориентировочными цифрами. Они не смогли установить подлинные масштабы мобилизации в Степном крае, Туркестане, формы и методы военно-организаторской деятельности большевиков по превращению солдатских масс в активную силу революции. Для этого казахстанским исследователям предстоит изучить архивы военных округов царской России, прежде всего Казанского, Омского (Сибирского) и Туркестанского. На фронтах (в 14 армиях) в 1917 г. насчитывалось 7 185446 чел., из них более 7 млн.— солдат. В запасных частях тыловых округов к 1 января 1917 г., по подсчетам Ставки, находилось 2 265 тыс. чел.

В четырех губерниях европейской части страны, примыкавших к Степному краю (Оренбургской, Уфимской, Самарской, Астраханской), военный отход (мобилизация) на 1 июля 1917 г. составил 10,9% сельского населения, а по двум губерниям Западной Сибири (Тобольской и Томской) — 11,8%. В Степном крае военная мобилизация охватила 5,6%, т. е. в два раза меньше по сравнению с сельским населением. Тем не менее численность мобилизованных в 1Э14в—1916 гг. составила по Степному краю 269,3 тыс., Туркестану— 402,1 тыс. чел. Из них из сельской местности по Степному краю — 213,9, Туркестану 269,8 тыс. Последние цифры отражали главным образом мобилизацию населения окраин на тыловые работы.

По мере усиления народного недовольства политикой царизма, продолжавшейся империалистической войной росла и численность гарнизона в далеком тылу, о чем свидетельствуют следующие данные (тыс. чел):