Страница - 22

N 37. 1836 г. марта 22. — Из предписания хана Джангира всем управляющим казахскими родами о переходе из ведения Министерства иностранных дел в ведение Министерства государственных имуществ

Его Пр-во г. Оренбургский военный губ. известил меня, что высочайшим именным указом, данным 5-го февраля правительствующему Сенату, повелено: киргизов, под начальством моим состоящих, сопричислить к управлению Министерства государственных имуществ.

Об этом высочайшем повелении, являющем новый залог внимания его императорского величества к подвластному ему народу, извещая в-е с-во, предписываю объявить ордынцам ведомства вашего, с внушением, что по всегдашнему попечению государя императора о благе верноподанных, изображенное постановление состоялось для пользы ордынцев.

ЦИА Каз.ССР, ф. 78, оп. 2, д. 64, лл. 3-4.

N 38. 1836 г. сентября 15. — Письменное обязательство старшины то-ленгутского рода Мекеня Балуанкулова о пастьбе табунов, приезжающих на ярмарку купцов силами своих пастухов

1836 г., сентября 15 дня, я нижеподписавшийся внутренней киргизской орды, Толенгутского рода старшина Мекень Балуаннулов объясняю желание, с дозволения его высокостепенства нашего хана и кавалера Джангира, во время наступившей ныне при ставке его ярмарки по 15 число будущего октября месяца сего года пасти своими и наемными работниками-пастухами, на подножном корму конный табун проезжающего купечества, торговых и разного рода людей, буде кто из них объявит на то свое согласие и надобность, на следующем основании: каждую свою приведенную, купленную здесь, или выме-ненную лошадь, шерсть, приметы и с ценою сколько стоит рублей записывать при мне самому хозяину и имеющуюся у смотрителя ярмарки шнуровую книгу, данную ему от хана. В принятии лошади от хозяина выдать, тогда же за своею печатью, расписку. За паству с объявленной и записанной цены лошади и с каждого рубля отдать мне по пяти копеек, по курсу на серебро, половинное число вперед при самой отдаче и записке, — а другую половину при возвращении оной из табуна хозяину, самому лично, а не работнику, хотя бы ранее месяца, или чрез неделю оную потребовал, но платы уже нисколько не вычитать и не удерживать. Он обязан тогда возвратить мне расписку и сверх того в получении лошади расписаться под статьею сам в той же книге, где была она записана; без того она не будет ему возвращена до исполнения сего правила и без платежа остальных денег за паству. А после 15 числа октября, по миновении еще одной недели содержание табуна прекращаю и роздаю лошадей хозяевам на том же, как выше значит, основании. Сам я обязываюсь во все время наблюдать осторожно за паствою, несмотря по количеству собранного табуна, с достаточным числом благонадежных и вооруженных пастухов и за присмотром сыновей моих; особенно увеличивать караул в ночное время, — всегда на своих и работничьих от каждого лошадях. На отданных же “в табун никогда и никому не” ездить и на них не пасти, их не изнурять; убегающих оттуда преследовать и ловить, или укреплять таковых осторожнее, доколе не привыкнут; содержать на хорошем подножном корму, при водопоях и не в дальнем от ярмарки расстоянии, если места дозволяют, чтобы и сами хозяева могли надсматривать сохранность их, буде желают. Немедленно и в тот же день извещать кого либо из них и требовать для осмотров, чья лошадь от болезни или скоропостижно пропадет, не резать оную, не повреждать примет и не снимать с нее кожи до хозяйственного осмотра; також извещать его в случае начала болезни, или какого повреждения, убега или покражи из табуна. Во всех /этих/ случаях, а в последнем до отыскания, другой половины денег за паству, взыскивать я не буду, ибо первое может случиться от воли божией и нечаянно, а другое от неосторожности моей и пастухов. Если лошадь убежит, или будет кем покрадена из табуна и через три дня, по распоряжениям моим не будет отыскана, то чья она, тому хозяину немедленно заплачу за нее ту сумму денег, во сколько объявлена и записана она в книге, и за других в подобных сему несчастиях от покраж и убегов, также ответствовать буду своим платежом денег, скотом, или из собственного моего имени по записанной цене каждой лошади, кои затем, по сыску, или по обличении воров, останутся уже в мою собственность, вместо заплаченных мною денег, а если желает, то возвративши оные мне все сполна, может каждый получить от меня после обратно свою сысканную лошадь, хотя бы через полгода, неизувеченную и не изнуренную. И я ни в каком случае, не должен уже доводить хозяина ни до каких следствий и убытков. А когда сделаюсь к платежу несостоятельным и имения моего не достанет, то таким же точно платежом будут ответствовать ниже подписавшиеся, одобрившие мое поведение Внутренней киргизской орды значительные поручители, по окончании этой ярмарки, не долее недели, которых я удовлетворю после от себя, по согласию с ними и с пособием детей моих. Но в книге, для верности хозяин также, с возвращением уже поручителям моей расписки, распишется сам, под статьею, как в получении от них, или от меня платежа за украденную лошадь, или убежавшую и не сысканную лошадь, так и в том засвидетельствуют подписом, если она пропадет в табуне от болезни; или повреждения. Сие обязательство мое, буде приезжающие желают им воспользоваться, как учреждает его высоко-степенство, хан, должно быть объявлено прежде на ярмарке, для всеобщего сведения, а потом содержать оное для выполнения при той же шнуровой книге. В том я старшина Мекень Балуанкулов, за неумением грамоте, прикладываю именную печать свою.

Мы, нижеподписавшиеся и означенные под сей подпискою внутренней киргизской орды поручители, удостоверяем, что старшина той орды толенгутского рода Мекень Балуанкулов, поведения хорошего и заслуживает доверия поручить ему на прописанном в обязательстве его основании пасти своими работниками конный табун приезжающих сюда на ярмарку, по 15 октября сего года, с тем, что если в сие время и чрез одну неделю после от неосторожности его и пастухов, чьи либо лошади из табуна убегут, или будут украдены, и не сыщутся им через три дня от сего происшествия, то он должен из собственных своих денег, имения, или скота, заплатить безоговорочно хозяину ту цену каждой таковой потерявшейся лошади, во сколько она записана хозяином по шнуровой табунной книге, данной от высокостепенного хана смотрителю ярмарки. Но если впоследствии у него, старшины Мекеня Балуанкулова, и сыновей его на уплату собственных денег, скота и имения недостанет, то ручаемся за него, в течение одной недели, после окончания ярмарки сей, сделать платеж хозяевам за каждую украденную, или потерявшуюся лошадь, по той же цене, во сколько записана она в книге, дабы не довести их до убытка, а со старшины Мекеня и сыновей его сами будем просить о взыскании заплаченных нами денег, распоряжении нашего высокостепенного хана.

В чем и подписуемся:

Султан Метерей                                                                           Султан Алиш

Букейханов печать                                                                    Букейханов печать прилагаю.

Прилагаю.

Старшина Дюйсенбай Раманкулов

Тамгу свою прикладываю.

Азирбай Ходей Бергенов тамгу прикладываю.

Айбулет Идельбаев тамгу прикладываю.

N 39. 1836 г. октября 11. — Жалоба И. Тайманова на имя степного султана 12-го класса М. Чукина о притеснениях казахов представителями хана внутренней орды Джангира

Перевод с татарского языка

Имею честь уведомить ваше степенство, что при перекочевывании нашем в 1836г. октября 25 дня к берегам Каспийского моря мы много переносили от подведомственных Карагул-Ходже Баба-Ходжину киргизов обид и притеснений; об этом и об угнанном у нас скоте несколько раз, прежде всего словесно было объявлено; а теперь принуждены на счет этих обстоятельств объяснить вам на бумаге: 25 октября старшины Айгань Джантуков, Каракубен Утепов, Джума-Га-зый Ебаров, Суюныч Утепов, Амантай Чурка Агымов, Байгана Каратай Джантуков, Алдар Дисенов, Манкус Чекаманов, Ить Имгян Ча-каманов, Юсуф Ить-Имгянов, Кидырберген Кара-кубенов, Асирбек Суюнучев, Сиксенбай Утепов, Усербай Исбасаров в числе 15 или 16 человек разъезжали по берегам Каспийского моря, не хотели давать состоящим в ведении моем киргизам места водопоя для скота и причинили киргизам побой; 2-го и 27 октября Асраб Кишлаубаев гнал принадлежащих ему баранов к водопою и в это время из числа тех старшин встретились с ним Алдар Дисенов и Амантай Агимов, которые избили его совершенно; 28 числа того месяца, когда киргизы Джунбар Рахметев и Нарурнбай Кичубаев возвращались в свой аул с берега моря, где производили заячью охоту, попались им на дороге старшины Каракубен Утепов, Сиксенбай Утепов, Суюнуч Утепов, Бу-лякбай Сексенбаев, Асирбек Суюнучев; эти старшины били их, а Ки-чубаеву ранили голову; того ж числа Суюнуч Утепов с несколькими товарищами напал на киргиза Байгару Диньгузбаева и причинил ему побой; 2-го числа ноября Юсуф Ить-Имгянов, Кидырберген Караку-бенов, Туляк Дисенов отняли у киргиза Исенбека Айдарова краски И ранили ему голову; 8 ноября эти ордынцы сломили хлева киргиза Байназара Аяпова и украли верблюда, Аяпов тотчас погнался за ними, достиг и хотел взять того верблюда, но они не отдали, причинили побой и ранили ему руку; 3-го ноября у старшины Исатая уведены три барана; 3-го числа того ж месяца у Дурута Ирмякова покрадена чернопестрая корова; в прошедшую ночь у Алюбая Тайманова похищена яловая корова; у Турмамбетя Айтиева уведен двухгодовалый бычок; во время лета сам Карагул-Ходжа с несколькими товарищами ездил по нашим зимовкам и потравил принадлежащие нам сенокосные места.

Покорнейше прошу Ваше степенство о таких причиняемых нам обидах и притеснениях довести до сведения г-на войскового старшины Сиротина и ес-ла Ширвана Убрекова.

Старшина Исатай Тайманов

На обороте сказано:

По получении вашей бумаги я отправил трех человек, чтоб привести, если они встретят его на дороге и как скоро доставят ко мне я ни минуты немедля объявлю.

Перевел толмач Батаршин

ЦИА Каз.ССР, ф.4, д. 2039, лл. 626-627и об.

N 40. 1836 г. ноября 6. — Протокол допроса И. Тайманова по делу об убийстве некоего-то Жапирова, организованного ханом Джангиром, с целью очернить и оклеветать руководителя восстания

1836 г. ноября 6 дня в присутствии следователей: войскового старшины Сиротина и есаула Узбекова при депутате со стороны высокостепенного хана султана 12 класса Недетегалие Чукине, по предписанию г-на наказного атамана Уральского войска от 31 августа за г 2102 старшина Исатай Тайманов допрошен и показал: Исатаем меня зовут, сын Тайманова, от роду себе имею 45 лет, веры магометанской, напредь сего был под судом в Оренбургской пограничной комиссии назад тому лет 12 или 13, настояще не припомню по навету в убийстве киргиза Таминского рода Бизсарина отделения Насана Утетлявова, которою по невинности был оправдан. Грамоте читать и писать не умею, указанный старшина, имею от пограничной комиссии указ от 25 ноября 1814 г. за г 2334 и печать, полученные чрез покойного хана Букея Нуралиханова.

В мае месяце сего года ехав я по собственной надобности по аулам с 3 товарищами: Мухаммедом Утемисовым, Текалием Тайсугановым и Даутом Ирмековым и близь ур. Ташегил повстречался с нами 8 Уральского полка сотник Донское с 20 казаками или более, не припомню, требовал от меня 4 верблюдов для доставления оных на Кулпинский кордон, пойманных им в орде 4 беглецов, из числа коих 2 были с семействами, почему я оных доставил к нему уже на другой день, собственных своих на ур. Нар-ульган близь аула киргиза Утела Баба-кина, у коего в ауле остановились и на доставленных мною 4 верблюдах прибыли к аулу, расположенному на ур., называемом Аба-Жабаги киргиза Таминского рода Кулзяшана по отцу неизвестного, где и ночевали, а на другой день прибыли в аул киргиз Камышбая и Санды-бая по отцу неизвестных, где означенный сотник Донсков дал мне от себя отношение и копию с открытого предписания, данного ему от полкового командира войскового старшины Маркова, которые я у сего представляю, просил дать ему вооруженных людей для того, что собрались злонамеренные киргизы, вооруженные до 70 человек, подведомственные есаулу Караул-ходже Бабаджанову и бию Валкию Ху-дайбергенову, а именно: Салык Мамыков, Мергень, Давид Салыко-вы, Танычлык, Сарын, Баубек, Джанбек Сарыевы, Альбек, Улыкбай Байбурины, Утю, Байтек, Кусубай Айдаровы, Балта, Шумубай, Исен-бек, Танбек Джадыгеровы, Байтжин Кучуков, Чутаяк Бектемиров, Итбул Турмин, Шанбай Токбурин, Тляек Тугаев, Даулет Биктенев, а прочих имена не запомнил и намерены у него Донскова пойманных им бродяг отбить, почему я и набрал вооруженных киргиз человек до 20 именно: старшину Мухаммеда Утемисова, киргиз Теналия Тайсуйганова, Даута Ирмекова, Исмамбетя Хангильдина, Мамбетя Бускуло-ва, Умурбека Айтина, Тайсару Тангатарова, Аюпа Тинисова, Айдай по отцу неизвестного, а прочих не припомню. Сведение об отнятии бродяг киргизами получено Бершева рода Исенова отделения от киргиза Таскинбая Джубанова, в удостоверение сей истины был послан урядник Соколов, с киргизом Умуркаем Мурзаевым, старшиною Мухаммедом Утемисовым и киргизом Таскинбаем Джубановым, который по возвращении доставил киргиза Серкибаева, а по имени неизвестного обще с лошадью и саблею и притом объявил, что на сборища этого киргизец Серкибаев с ругательством ударил толстою палкою один раз казака Мурзаева, отчего они возвратились назад к своей команде, а Серкибаев, догнав их, опять ударил Мурзаева палкою, потом вынув из ножен саблю, хотел и ею нанести таки удар, но старшина Утемисов оную у него вырвал и, стащив с лошади, связал и как выше значит, доставили к команде, в ауле этом Донсков, оставив семейство означенных двух бродяг, взял только 4 бродяг и Серкибаева с лошадью, следовали к аулу Адайского рода, но чей он не помню, на пути к коему сборище это команду преследовали, а нападения не делали, но с каким намерением мне неизвестно, а по приезде в аул, означенное сборище все неизвестно куда разъехались и сотник Донсков из аула того писал своему командиру выслать на помощь к нему его команду, а после того отправились на другой уже день в аул Бершева рода, Тнычева отделения киргиза Кабака Казанова, куда также на другой день прибыла и команда под начальством сотника Алексея Попова, в это время сотник Донсков меня с киргизами отпустил в свои места, а взял только проводника киргиза Умарбека Айтина с тем, чтобы по доставлении бродяг на кордон Кулпинский, доставить верблюдов обратно ко мне в аул. Во время препровождения нами сотника Донскова через аулы до означенного кордона и в обратный путь на местечко Джобаги, я и товарищи мои киргиза Исджана Каржа-нова не били и у него 6 баранов, одной тельной коровы и 2 верблюдов никогда и ни у кого не только не брали, и его уже два года я не видел, из числа моих товарищей 9 человек к скоту старшины Толегана Танышлыкова и прочих никогда не ездили и киргиз Бершева рода Буляк Джаикова отделения Кучука Джапарова и Танбека Джадыгарова не били и их вовсе не видели, в чем свидетельствуюсь сотником Донско-вым и бывшими при нем казаками, смерть приключилась киргизу Д жапарову, как я слышал после Бершева рода Булак Джаикова отделения от киргиз Джамгура Тамбулатова и Джайлгана Кусинова от ударов грома или молнии, который имел от роду 80 лет, а спустя дня четыре или 5 я был в гостях в ауле Бершева рода, Исенгулова отделения у киргиза Азнасиита Баракбаева вместе с Мухаммедом Утемисовым и 4 киргизами, имен коих не помню, куда приехали султан хорунжий Кусяк Галий Шигаев, советник ханского совета Бос Бузданов и старшина Тюмень Кузайдаров, которые говорили, что они посланы были от хана для освидетельствования мертвого тела киргиза Кучука Джа-парова, и что на оном никаких боевых знаков и раны не было, что слышали бывшие тут киргизы Бершева рода, Исенева отделения Али-пен Барлыбаев, Юсуп Тлясов, Аука Тангатаров и хозяин той кибитки Азнасиит Баракбаев, а потом из них первый спросил меня, откуда и зачем приехала казачья команда в орду и какие имел начальник их предписания, на что я отвечал, что для поимки беглецов и имел предписание не от хана, а от своего командира, который дал мне от себя отношение и при ней копию о предписании к нему от полкового командира и что эти бумаги хранятся у меня в ауле и если угодно будет, то я доставлю к нему или куда прикажет, но хорунжий Шигаев сказал, что не нужно, а только требовал от меня Мухаммеда Утемисо-ва с товарищами к хану, но я спросил его, что имеет ли он на это предписание от хана, или бы от себя мне сношение о высылке их, но Шигаев сказал, что предписания от хана не имеет и от себя сношение не даст, а когда приедем к хану, то доложит ему и об этом пришлют бумагу или сам он Шигаев приедет; меня же он тут и после к хану никто не требовали, но я сам к хану не вооруженною шайкою, не для переговора о народных делах, или с умышленными и дерзкими разглашениями, что мне будто бы дана будет с Уральской линии опять команда для разыскивания, каких то беглых или в табунах лошадей с русскими таврами, или же нелепыми слухами требовжить народ показывать о себе, что я имею будто бы право поступать таким образом в орде и против хана, а для подачи прошения на есаула Караул-ходжу Бабаджанова в нанесенных им мне и кочующими со мной киргизами обидах, действительно ехал вместе с таршинами Исою Тюлягановым, Мухаммедом Утемисовым, Таналием Тайсугановым, Исмамбетом Джан-туминым, Рахметом Абдулкаримовым, киргизами Умбаем Джамгури-ным, Хуббою Усиным, Атонтаем Нукановым, Кужебаем Фатмулли-ным и прочими имен коих не припомню, а всего было с вышеписан-ными человек до 17, которых не по приглашению моему, а каждый по своей надобности, но через какие аулы я ехал не припомню, только в ауле Байбактинского рода, но какого отделения и у кого, такие не припомню, на ур. Талубаев расстоянием от ставки хана верстах в ста или более повстретились мы с султаном Балпаном Джаналиевым и ходжою Дарою Бабажановым, которые спросили нас, куда мы едем и зачем, на что я отвечал, что для подачи прошения, но они на то сказали, что хан приказал им от нас прошение принять и нам возвратиться назад в аулы, почему я отдал прошение свое, писанное 30 июня султану Джаналиеву с распискою, в котором изъяснены все потерпен-ные нами притеснения и убытки от Караул-ходжи Бабажанова, и оное теперь во всей силе утверждаю. А кто подвал ли еще таковые из ехавших со мной киргиз я не видел, а только султаном Джаналиевым приказано было всем возвратиться в свои аулы, что мы и исполнили, и во время нахождения нашего в означенном ауле Байбиктинского рода прибыл туда бий Алтай и объявил, что в аулах наших будут им разбираемы все претензии, для чего и обещался приехать к нам через 12 дней, а если не приедет, то можем мы подавать просьбы свои туда, куда желаем, почему я, дожидаясь его 14 дней и не дождавшись, подал объявление начальнику Уральской линии, писанное 14 июля, в котором изъяснил все терпимые нами притеснения. Что же касается до нападения на нас 24 марта сего 1836 г., убийстве и разделении нашего скота сборищем вооруженных киргиз до 800 человек под начальством есаула Караул-ходжи Бабаджанова получили мы сведения от киргиз рода Кирдиринского Сатыбалды по отцу неизвестного, и Бершева Исенева отделения Таскинбая Джубанова, после чего прибыли к нам в аул от хана старшины Дусенбай и Сеитберген с предписанием дабы я ехал к хану, но я им сказал, что если они остановят набранное есаулом Бабаджановым сборище, то поеду, которые на то согласясь, поехали к ходже и сказали, что если они сегодня или завтра не приедут к нам, то подлинно есть какое-нибудь повеление от хана. А потом, примерно через 5 или 6 дней из означенных двух старшин Дусенбай прислал ко мне письмо с киргизом, но чьим не припомню, которое при сем представляю. А после я узнал от киргиз Кирдиринского рода Сатыбалды называемого, что старшина Дусенбай в сборище ходжи уже вооруженный пистолетом едет на нас, а другой Сеитберген услан Караул-ходжей с какой-то бумагой к хану, потом вскоре также приехал к нам бий Алтай Досмухаметов с киргизами Шаригатом Джубано-вым и Ирсакой Кундукаровым и читал нам предписание хана, чтобы я ехал к нему, хану, но я им отозвался также как и старшинам Дусенбаю и Сеитбергену, почему бий Алтай тогда же послал к Кара-ул-ходже означенных киргиз Шаригата и Ирсаку, которым вручил и предписание, данное ему бию от хана для показания Караул-ходже, причем спросить для чего хочет поступить со мной так немилосердно и сказать, что через это легко может случиться в народе расстройство, но посланные, возвратясь объявили, что Караул-ходжа на предписание хана не смотрит и его бия Алтая не слушает, а отзывается, что он делает то, что ему приказано от хана, а он бий Алтай исполнял свое поручение и что о расстройстве народа он не жалеет, потому что народ не его, а ханский, а старшину Исатая хочет сделать как хорошего человека, нехорошим, белого очернить, а батыра трусом, слова я, полагаю, могут подтвердить бий Алтай и киргизы Шаригат и Ирсак, а в противном случае я ссылаюсь на старшин Ису Тиляганова, Исета Тю-легенова, Наизабека Бикитаева, Сарыма Байсарова, Тугая Бигалиева, Алигза по отцу неизвестного, Исенамана Бурумбаева, Мамбета Бускуно-ва, Камбара Тайсугунова и Кузбая Искараева при сем случае бывших, после чего бий Алтай не могши сделать мне никакого пособия, с сожалением сказал, что если так, то верно его хан обманул и сказавши, что мы как хотим так и делаем, уехали в свои аулы. А Караул-ходжа, продержав нас в осаде 6 дней, а в 7 прислал 5 человек почетных киргиз Тагучу, Кабыла, Батырбека, Сагыр-адая и Басбергена с предложением, дабы мы во избежание погибели жен и детей наших оставили в аулах, а сами вышли из оных к могиле, называемой Киляли, где он будет с нами драться, почему мы на означенное место и выехали человек до 150 невооруженные, а только были у меня сабля и пистоль, где был уже и Караул-ходжа со своим сборищем, расположенным в виду нашем. В удостоверение, что сборище это было собрано Караулходжею из каждой кибитки по одному человеку, я представляю при сем предписание на татарском письме, данное от Караул-ходжи, на имя подведомственному старшине Айгану Джандукову, случайно мне угодившее, откуда прислал опять тех же 5 человек с объявлением, что он услал к хану бумагу, от которого дождется ответа, но я им сказал, что ответа он бы дожидался у себя в ауле, а не здесь, потому что мы его боимся, дабы на нас ночью не напал. Опасаясь этого нападения мы, дождавшись ночи, уехали в свои аулы, а Караул-ходжа, переночевав у могил, на другой уже день возвратился также к себе в аул.

О письме, присланным ко мне от Дусенбая, я хотя в прошении своем и оговорил, что его высокостепенство увидит, но по ошибке в прошение не вложено. Поданное нами прошение в копии на имя хана о перемене начальствующего над нами бия Балка Хадайбергенова за разные его противозаконные действия я утверждаю в полной силе, подлинное же это прошение хранится у меня. А в поданном мною к начальнику Уральской линии объявлении мной упомянуто не было, что все султаны, старшины и бии питают к нам неудовольствие, а кажется сказано: что все султаны, старшины и бии, которых я и объясню именно: султан Куванич Джаналин самовольно угнал из табуна моего 2 лошадей, стоющих 180 руб., принадлежащих ближайшему моему родственнику Атантаю Муканову, да еще одну вскоре изранили в табуне пикою, и куда первых двух лошадей он девал после того, я не знаю, сие им сделано из того, что взят из его кибитки сотником Донсковым один беглец, будто бы по указанию моему.

Ходжа Джубан хан Гужин, старшины Куган Игизов, Тюлюгун Танычлыков, сын бия Балкия Бисень, посланного мною нынешним летом на ханскую ярмарку киргиза — пастуха моего Исенгельду Кар-жауова с 33 баранами для продажи, задержали у себя, через что неизвестно куда пропали означенные бараны, а с киргиза Каржауова за освобождение просили 60 руб., который и отдал им 52 рубля, а в недостающих 8 руб. поставил порукою Кирдаринского рода старшину Биртагу Бурбаева и потом отпустили. У него Каржауова старшины Зюмагаза, Амангул Баяровы отняли 5 баранов и один шелковый халат. Также по неудовольствию из пойманных сотником Донсковым бродяг. Султан Кучук Галий Шигаев после свидания с нами в ауле киргиза Азнасиита взял у родного брата моего Альбая Тайманова одну лошадь, стоющую 70 руб. под вид доезда на оной в Ставку хана, но по требованию от него оной лошади султан не отдал. Сверх этого лишился я с однородцами своими нынешним летом сенокошения через притеснения Караул-ходжею, который вышедшим однородцам нашим для сенокошения киргизам: Джаику Урусбаеву, Кумусбаю Рахметову, Тенигзбаю Абдулкаримову, Джуке Кустабаеву с прочими, через старшину Агыма Айбулатова с товарищами, запретил косить сено и сказал, что им нет тут места для сенокошения и Кустабаева избив, вымогали с него денег 50 руб., и Кустабаев, обещаясь отдать оные через своего отца Кустабая, поэтому они его отпустили, но Кустабай по просьбе сына доставил оные деньги к Караул-ходже, но сей не приняв оные, приказал отдать деньги означенному старшине Агыму, коему и были отданы. Почему мы, опасаясь таковых побоев и притеснений, уже для сенокошения не выходили и теперь на продовольствие скота сена на зиму не имеем, тем паче, что и подножный корм им Караул-ходжей на зимовках наших вытравлен, почему и остаемся со скотом нашим в самом крайнем положении. Об обидах, потерпенных теми старшинами, кои приложили печати на объявлении мною, поданном к начальнику Уральской линии могут объяснить сами. Что же касается до того, как сказано в объявлении моем, что хан Джангир, султаны и состоящие в их ведомствах старшины и Караул-ходжа заключили общее условие не принимать никаких просьб от простых киргизов, заключили мы из того, что вышеозначенный бий Алтай не допустил нас к хану для подачи прошения, сказал, что все претензии наши будут разбираемы в наших аулах.

Более сего показать ничего не имею, а вышеописанное объяснил по чистой совести справедливо, в том и печать свою прилагаю.

Показание отбирали:

Войсковой старшина — Сиротин. Есаул — Казбеков

При отобрании показаний находились депутат хана 12 класса Султан Медет Галий Чукин.

ЦИА Каз.ССР, ф. 4, д. 2039, лл. 758-772.

N 41. 1837 г. ноября 6. — Объявление Астраханского калмыцкого совета казахам Букеевской орды о сдаче в арендное пользование земли калмыков

Совет Калмыцкого управления препровождает при сем объявление о предположенных к отдаче на основании высочайшего повешения в 23 день февраля 1837 г. состоявшегося в оброчное содержание желающим калмыцких землях, покорнейше просит вас, высокопочтенный хан, приказать заблаговременно опубликовать в подведомственных вам местах, дабы желающие взять в содержание земли явились для торгов в Совет и 15 января 1838 года и о последующем Совет почтит уведомлением.

Товарищ главного попечителя Николаев

ЦИА Каз.ССР, ф.78, оп. 2, д. 57, ял.4.

N 42. 1837 г. мая 30. — Рапорт хорунжего Куб-булсына ходжи Караулова хану Джангиру об аренде калмыцких земель

Во исполнение предписания вашего высокостепенства от 6 мая за N 491 — явился в Совет Калмыцкого управления и по торгам состоявшим 19 и 23 мая числах я купил в откупное содержание на три года участок земли из 83273 десятины, граничащей с Внутренней ордою, за ежегодную плату по четыре тысячи рублей ассигнациями на утвержденных кондициях и заключил контракт сего мая числа, при чем внесено мною в залог третья часть годового оброка тысяча триста тридцать пять рублей, выданную мне из оного совета засвидетельствованные копии о контракте кондиции и квитанцию во внесении денег, при сем представляя вашему высокостепенству имею честь покорнейше донести.

Хорунжий Куб-булсын Ходжи Караулов

ЦИА Каз.ССР, ф.78, оп. 2, д. 57, л.25.