Страница - 22

СТЕПНОЙ СОКОЛ

В центре совхоза имени Героя Советского Союза Карсыбая Спатаева, Чаяновского района, Чимкентской области установлен памятник Герою, именем которого назван совхоз. Вся его короткая жизнь до войны прошла здесь в ауле «Кок-Тобе». Здесь он закончил начальную школу. Здесь комсомольцы совхоза приняли его в ряды Ленинского Коммунистического Союза молодежи и избрали своим вожаком, В ауле Карсыбай Спатаев работал счетоводом.

Весной 1940 года секретаря комитета комсомола совхоза Карсыбая Спатаева коммунисты принимают в ряды Коммунистической партии. С этого времени он возглавляет группу агитаторов. Позднее напишет в автобиографии: «Будучи агитатором, помогал рабочим совхоза усваивать решения Коммунистической партии».

В марте 1942 года Карсыбай Спатаев уходит на фронт. А в ноябре 1942 года он покрыл свое имя неувядаемой славой — совершив героический подвиг.

АУЛ — «КОК-ТОБЕ»

Чаяновская степь... Шикорая, раздольная, меняющая свою окраску от светло-зеленой — весной, до темно-коричневой — осенью. Солнце щедро дарит свое тепло.

Здесь, в центре Чаяновской степи небольшим пятном разместился аул — «Кок-Тобе» (Зеленый холм). Название он свое получил из-за невысокого холма на окраине аула. Как только от первых лучей весеннего солнца таял снег, на холме появлялась нежная ярко-зеленая травка.

Карсыбай с раннего детства полюбил этот холм. И даже мог идти к нему один, нужно только по узкой улочке пройти мимо кибитки старого Жуматая и незаметно проскользнуть вдоль забора кузнеца Муратбека, где, греясь на солнце, обычно лежит старый волкодав — Сырттан.

Для Карсыбая с холма открывался мир.

На севере, в голубоватой дымке виднелись остроконечные вершины горного хребта Каратау, и если идти к ним, то можно попасть в большой город Туркестан, куда отец ездил на базар, а дальше, как рассказывал старший брат — Базарбай за горным хребтом расположена пустыня Бетпак-Дала, за нею город Караганда, потом снова большая степь и за ней сибирская тайга и тундра, аж до самого Северного ледовитого океана.

— Ого,— восхищенно смотрел на брата Карсыбай, когда узнал, что здесь, в ауле жара а у океана холодно и плавают льдины.

На юге аула протекала небольшая с крутыми берегами, мутная речка Чаян, где в жаркие месяцы года, а они длились от апреля до ноября, постоянно купались дети.

А на запад и восток с холма были видны безбрежные степи, которые где-то далеко-далеко на горизонте сливались с голубым небом.

Зеленый холм на восточной окраине аула, для всех был любимым местом отдыха.

Вечером сюда приходили аксакалы. Ярким пламенем загорался костер, вокруг которого они рассаживались. Каких только историй не наслушаешься. Рассказывали, что когда-то мимо аула проходил караванный путь из Ташкента в Китай. Когда-то здесь свистели пули и звенели мечи — шли войны. В доказательство этого как-то, копаясь в земле у суслиной норы, Карсыбай нашел заржавленный наконечник стрелы.

Внимательно слушал Карсыбай рассказы старших. Однажды старый Жуматай поведал интересную историю:

Давно это было. Рассказывал мне ее еще мой дед Сапар. Проходил как-то мимо нашего аула богатый караван из Ташкента. Остановились они здесь у зеленого холма на ночлег. Развели костры, затянули песни. А время было неспокойное. Бандиты рыскали по пустыне в поиске наживы. Вот и обнаружили они караван. Скрытно подобравшись, налетели и стали убивать, а среди тех, кто сопровождал караван был джигит Ажарлыкус (красивая птица). Он вскочил на коня и размахивая саблей, бросился на бандитов. Сколько убитых и раненых осталось лежать неизвестно, а караван с ценным грузом двинулся в путь. О храбром джигите была сложена хорошая песня, которую спел мне дед— закончил рассказ Жуматай.

— Может, это с тех пор лежал наконечник стрелы? — спросил Карсыбай.

— Не знаю не знаю, малыш,— ответил аксакал,— может и так.

Сюда, к зеленому холму, приходили жители аула в минуты радости и печали. Здесь встречали и провожали желанных гостей. А во время свадеб до боли в глазах ребятишки всматривались на горизонт, чтобы сообщить первым о приближении гостей Хозяину дома, который обязан был по обычаю вручить за хорошее известие подарок — суюнши.

У многих жителей аула немало воспоминаний было связано с этим холмом, отсюда аул и совхоз получили название по его имени—«Кок-Тобе». Малышами они собирались у холма поиграть в асыки, послушать забавные, а иногда страшные истории аксакалов. Затем повзрослев здесь собирались юноши и девушки и далеко, под покровом ночи, неслась песня. На этом холме провожали односельчане и уезжавших на службу в Советскую Армию.

ПОДАРОК АМАНГЕЛЬДЫ

Отца своего Спатая Карсыбай очень любил. Старые раны подорвали его здоровье, он умер, когда Карсыбаю было двенадцать лет. В доме на ковре всегда висела его сабля.

По рассказам отца саблю эту вместе с хорошим конем подарил ему Амангельды Иманов, герой казахского народа, в отряде которого был и Спатай Баласпанов.

Однажды, в десятке километрах от Тургая на берегу озера Татыр, небольшая группа повстанцев, под командованием Спатая заметила что у воды на привал остановился кавалерийский карательный отряд, который превосходил в несколько раз по численности группу повстанцев. Раздумывать было некогда. Спатай выхватил из ножен саблю и бросился на врага. Каратели не успели опомниться и через несколько минут бой завершился победой. Много винтовок, патронов и сабель, вместе с пленниками доставил Спатай Амангельды.

— Молодец, молодой джигит,—похвалил его Амангельды Иманов и тут же перед строем снял саблю в ножнах и подарил Спатаю и отдал лучшего скакуна. Многое рассказывал Спатай своим сыновьям — Базарбаю, Карсыбаю и Тугельбаю о храбром и бесстрашном герое — Амангельды, с которым ему пришлось воевать с баями и белоказаками в Тургайской степи, рассказывал и о встрече в Уральске с Михаилом Васильевичем Фрунзе — героем гражданской войны.

— Храбрый кызыл-аскер, умный,— говорил он о полководце, который долго беседовал со Спатаем, посланцем аула, о программе Советской власти. Большой привет привез он из Уральска своим землякам от Фрунзе.

— Советская власть — это наша родная власть она стоит на защите таких бедных, как вы,— рассказывал Спатай односельчанам,—Ленин-ага самый главный и мудрый большевик, он и нам будет старшим братом.

— Жаксы, хорошо, Советская власть,— шептались аксакалы жадно ловя каждое слово Спатая.

Рассказывал Спатай своим сыновьям и про своего отца -Баласпана. Он принимал активное участие в восстании против кокандского владычества. Храбрый воин он был одним из организаторов восстания и был убит в 1841 году во время осады восставшими хорошо укрепленной крепости Сусак, которая на следующий день после гибели Баласпана была взята штурмом.

— И вы растите у меня.— храбрыми, сильными, справедливыми и добрыми,— часто повторял старый Спатай, ласково поглядывая на сыновей.

БУРАН В СТЕПИ

В ауле были всего четырехклассная школа, и кто ее заканчивал, продолжали учебу в районном центре, селе Чаян. Жили в интернате. Село от аула было километрах в двадцати. И когда на каникулы ходили домой, то приходилось пересекать несколько глубоких оврагов. Когда Карсыбай перешел в пятый класс, из аула в Чаяне учились десять человек. При таких походах Карсыбай обычно сопровождал девочек.

— Чего ты все печешься о девчонках, пусть сами добираются, их же четверо. Пойдем с нами,— говорили ему друзья.

— Нет. Как же я их оставлю? Они всего боятся, а идти долго,— оправдывался Карсыбай.

— Ну, иди с ними, «жених»,— бросали они небрежно, ожидавшему девочек, Карсыбаю.

Ох и трусливые же девчонки! Только и смотрят по дороге, кто бы не напал на них. То одна крикнет испуганно — жылан! (змея), а это оказывается тонкий сучок лежит у дороги, а то еще хуже, где-нибудь в овраге другая заорет — ой, аю! (медведь), приняв куст кустарника за зверя. Ну, ладно, крикнула бы одна и все, а то после крика бросаются все к Карсыбаю и испуганно смотрят по сторонам.

- Не бойтесь, не бойтесь,— успокаивал он их и шел прямо к кустарнику, который приняли за медведя и показывая, что никого и ничего там нет. Если же их в дороге заставала темнота, то было еще хуже.

Правда, встречались иногда по дороге и звери. Конечно, медведей видеть не приходилось, взрослые говорили, что они встречаются только в горах, а вот лисицы, корсаки, шакалы встречались. Ну да они, бедняги, сразу бросались наутек, как только раздавался пронзительный визг девочек.

Однажды Карсыбай с девочками шел домой на зимние каникулы. Погода испортилась еще утром. А они вышли после обеда. В поле завывал ветер и гнал по твердому насту снежинки. Быстро надвинулась темнота.

 Карсыбай заметил, как устала Маржан, как отстает от своих подруг Бибасия, но темп нельзя терять, до ночи надо добраться до аула.

Затем снег посыпал большими хлопьями, поднялся сильный ветер и колючие снежинки больно обжигали лицо. Начинался буран.

Карсыбай с трудом находил дорогу. Следов ребят, ушедших с утра, уже не было видно, их замело. Только ноги чувствовали жесткое основание дороги. Подняв воротник, отвернув голову, он наклонившись вперед шагал навстречу сильному ветру. Девочки постепенно отставали. Тут еще где-то совсем рядом завыли шакалы. Буран, темнота, нет видимости, то и дело теряется дорога и жуткое завывание шакалов. Карсыбай как мог подбадривал девочек. То запоет веселую песню, то встанет в сторону и подтолкнет Маржан.— Иди, иди первой, тебе же быстрей домой надо, бесбармак уже у Жуматая готов, только тебя нет, угощать некого,— смеялся он.

— Коке, посидим, отдохнем,—просила уставшая Бибасия.

— Что ты, разве можно, сразу замерзнешь, занесет тебя снегом и шакалы съедят,— бросил Карсыбай.

Не было бы его с ними, не дошли бы девочки до аула. Вещи их Карсыбай взвалил себе на спину, а варежки отдал Маржан и поддерживал Даригу, когда она поскользнувшись подвернула ногу. Когда дошли до аула, Карсыбай всех проводил до самого дома, услышав и от девочек и от их родителей,— кеп, рахмет! (большое спасибо).