Страница - 12

ПРОСТЫЕ КАЗАХИ В ПУГАЧЕВСКОМ ВОССТАНИИ

Готовя Крестьянское восстание, да и в ходе его, Е. Пугачев регулярно переписывался со старшинами казахских родов, прося поддержки. И, насколько известно, старшины оказывали «Российскому государю Петру III» самую активную поддержку. В этом — одна из причин успешности его выступления.

Разумеется, отношения крестьянского вождя и казахских заправил строилась не на одних симпатиях и классовой солидарности. Емельян Пугачев обещал старшинам и подчиненным им родам немалые блага и льготы в случаев победы Крестьянского восстания. Старшин и роды это устраивало.

Да, Пугачев придавал участию казахов в своем выступлении большое значение. Он обещал им землю, воду, леса, другие блага; тайно и открыто посещал аулы, интересуясь и зная все трудности и тяготы их жизни. «Манифест Пугачева Е. к казахскому народу от 1773 г»., устные призывы вождя крестьян возымели действие. На восстание поднялись тысячи джигитов. Для того времени они были неплохо вооружены. Казахские отряды участвовали в выступлении как самостоятельно, так и в составе пугачевских полков. Они штурмовали мощные военные укрепления: Оренбург, Саратов, Пензу и другие, не редко выходя победителями из сражений с царскими войсками. Участвовали казахи и в тыловых работах, снабжая пугачевскую армию провизией, кормом для скота, оказывая иные виды помощи.

Отряды казахских воинов проявляли бесстрашие в сражениях с подчас превосходящими силами противника. В их манере вести бои ощущалась тактическая зрелость. Умело руководил ими и безусловно одаренный полководец Е. Пугачев. Он посылал казахские отряды в нужное время и на нужные участки. И они зачастую одерживали победы.

Сам Пугачев постоянно переписывался и вел переговоры со старшинами казахских родов. В частности, он договорился с ними об объединении своей и казахской армий. Это намерение Пугачева было бы достигнуто, если б сам он не потерпел Поражение в одном из ответственных сражений.

Тем не менее, часть казахских отрядов последовала за разбитым вождем мятежников в Поволжье, а часть продолжала вести боевые действия самостоятельно. Те, что пошли за Пугачевым, переправляясь через Волгу на лодках, вплавь, устремились в Яицкие степи.

Самозваный «Российский государь Петр Третий» был уже полгода, год и два назад как казнен, а его идеи и призывы продолжали будоражить простых казахов. Теперь уже они направляли острие своих выступлений как на царских колонизаторов, так и на «своих» феодалов. Мстя за поддержку «самозванца», царские каратели организовали наступление на повстанцев. Казахи, мужчины и женщины, плечом к плечу, отчаянно сопротивлялись. Силы были слишком неравны. Царизму удалось путем жестокого террора подавить, утопить восстание в крови.

На время оно утихло. Однако к осени 1775 года вспыхнуло вновь. И вновь имя «Пугача» как боевой клич повело повстанцев на борьбу. Что интересно, во главе нового движения стояла казашка Сапара. Она убеждала своих соплеменников в том, что «Погашоп жив и скоро вернется», возглавит крестьянское восстание и тогда уж оно увенчается успехом. Призывы Сапары и имя Пугачева подняли казахских джигитов на антиправительственные выступления, которые опять были подавлены.

Крестьянское восстание 1773 — 1775 годов на территории России, Казахстана потерпело сокрушительное поражение. Вместе с тем, оно имело и прогрессивную сторону, показав всю важность объединения и дружбы русских и казахов, всех народов, населяющих бескрайние просторы России и Казахстана. Крестьянская война продемонстрировала и историческую оправданность, и перспективность присоединения Казахстана к России, когда оно преследует гуманные общечеловеческие цели. Что касается самого «Российского государя Петра Третьего», хочется думать, что он искренно обещал угнетенным русскому, казахскому, другим народам волю, землю, воду и хлеб...

Кстати, «Пугач» пытался найти контакт и с казахскими торе — представителями правящей аристократии, но нашел его с «чернью» и прежде всего — с ее старшинами.

РОДОВОЙ СТАРШИНА СРЫМ ДАТОВ И ШАРУА

В 1783 году в Младшем жузе казахов разразилось восстание простых людей — шаруа под началом старшины рода Сры-ма Датова. Девятью годами раньше С. Датова возглавлял казахский отряд на стороне Емельяна Пугачева в Крестьянской войне 1773 — 1775 годов. Правда, участие Срыма в этой войне было непоследовательным. «Пресытившись Пугачевым», Датов оказался на стороне царских властей; затем вновь примыкает к восставшим и сражается с уральскими казаками. Захваченного в плен, его выкупает у русских хан Нуралы. Со временем Датов отходит и от этого правителя.

Все это было, так сказать, прелюдией к восстанию шаруа под руководством С. Датова. Оно носило антиколониальный и антифеодальный характер. Весной 1785 года отряд Срыма напал на Антоновский форпост и крепость Сахарную. Против Датова выступили части Уральского войска под командованием Назарова.

Одновременно С. Датов и другие родовые старшины вели борьбу с ханом Нуралы и его окружением. Они выступали с требованием перед царской администрацией лишить Нуралы-хана управления Младшим жузом и построить его на новой основе. Старшинам удалось добиться своего. Жуз был разделен, по их предложению, на три части. Одну из них, по решению старшин и народа, возглавил Тормамбет-бий, вторую — Сегизбай-бий и третью — батыр Тленши. С. Датов был назначен главным советником всех трех частей разделенного жуза, помощниками его были провозглашены Каратау-бий и старшина Коккоз-бий. Потеснив Нуралы-хана, названные видные предводители народа в то же время присягнули на верность царю. Таковы были результаты первого этапа антиколониального и антифеодального движения казахов Младшего жуза.

Хан Нуралы, изгнанный из своего владения, вынужден был искать покровительства российских властей. Но хан и султаны не сдали окончательно своих позиций взбунтовавшейся «черни». Летом 1786 года С. Датов был взят ими в плен и заточен до возвращения из российской глубинки хана Нуралы. Это встревожило русскую администрацию, надеявшуюся на содействие энергичного и влиятельного Датова в проводимых в казахских степях реформах. Уже осенью того же года Срым обрел свободу. Но к тому времени активизировали свою деятельность те родовые старшины, которые были за сохранение ханской власти в жузе. Им удалось провозгласить ханом Каипа.

Пользуясь отсутствием единства в среде старшин казахских родов, верх в жузе взяли представители царской администрации. Она провела в жизнь идею создания так называемого Пограничного суда, направленного на устранение обычной казахской государственности — во главе с ханами и султанами. Та часть родовых старшин, которая была за ликвидацию их власти, заменила представителей белой кости на ведущих административных должностях. Впрочем, новая система управления распространялась лишь на три рода жуза. Остальными продолжали управлять султаны, естественно, решительно отмежевавшиеся от этой системы и не желавшие ее признавать. Таким образом, в борьбе за влияние в Младшем жузе теперь участвовали на равных российская знать, казахская знать белой и «черной» кости. В этой борьбе, преследуя прежде всего свои интересы, русская администрация поддерживала и родовых старшин, надеясь с их помощью окончательно ликвидировать ханскую власть. В свою очередь, султаны во главе с непризнанным ни царизмом, ни родовыми старшинами Каипханом, вынуждены были вести борьбу на два фронта и проиграли в ней. Реальная власть в жузе оказалась в руках старшин родов.

Срым Датов стал главным старшиной Младшего жуза. Хорошо зная расстановку политических сил, он сохранил все сложившиеся формы и методы вассального подчинения. Но это было на поверхности. В глубине души Срым не доверял царской администрации, хотя был искренне за упрочение экономических и политических контактов с могучим северным соседом. Став во главе широких масс и почувствовав себя увереннее, Датов позволял себе дерзновенные уклонения от встреч с генерал-губернатором. Одновременно он активно переписывался и вел перегоры с царским властями с целью поддерживать с ними нейтралитет и, пользуясь им, склонить чашу весов в борьбе родовых старшин с ханом, султанами в пользу первых. Своими действиями Датов сорвал реформы О. А. Игель-строма, направленные на максимальную «привязку» Казахстана к России. Понятно, это не могло сойти Датову с рук.

Произошел разрыв отношений новых казахских управителей с царским властями, означавший вольное или невольное продолжение восстания под началом Срыма Датова.

А коль так, Срыму нужно было думать о том, как объединить силы всех старшин родов; под своим и их началом — народы Казахстана и Средней Азии. Ссылаясь на исторические права казахов на ряд кочевий в Хивинском ханстве, Датов пытался договориться с его правителями о предоставлении их ему в случае надобности, тем самым готовя себе тыл при возможном поражении и уходе с родных пределов. Срым просил у хивинцев и поддержки продовольствием, оружием, конницей. Требовал возвращения каракалпаками захваченных до этого имущества, скота.

Осенью 1789 года известный уже нам О. А. Игельстром выдвинул новый проект управления жузом, вновь делавший ставку на ханскую власть. В новом главном правлении под началом хана Датову предназначалась должность прокурора. Но и обновленная политика лишь обострила ситуацию в регионе. Казахи были ущемлены в правах использовать пастбища в междуречье Волги и Урала. А это с неизбежностью вызвало конфронтацию между Младшим жузом казахов и Россией в этом обширном районе.

Срым Датов с двумя тысячами своих сподвижников предпринял наступательные действия против так называемой Илецкой Защиты, именовавшейся так по названию реки Уил, на берегу которой она располагалась. Эти действия особенно активизировались в 1796 году, когда после лютой зимы скот остался без корма и произошел массовый его падеж.

Весной следующего года царская администрация бросила против мятежников карательные отряды. Ею было предложено управлять жузом Ханскому совету во главе с султаном Айшуаком. Однако, вопреки желанию колониальных властей и не созывая народного съезда, султаны назвали ханом Кара-тая. Этот шаг означал их отказ от Ханского совета, действовавшего под диктовку старшин родов. Срым Датов в Ханский совет не попал и откочевал со своими людьми на реку Сырдарью. На новом месте Срым встретил поддержку со стороны родовых старшин и, заручившись ею, принялся диктовать условия Ханскому совету: прекратить межродовой угон скота — барымту, стычки с уральскими казаками, произвести обмен пленными и в целом — нормализовать ситуацию в Младшем жузе. Принято было решение восстановить в нем старшинное управление. Но осенью все того же 1797 года жуз, по настоянию царской администрации, возглавил престарелый хан Ай-шуак. Это был хитрый ход с ее стороны. Недееспособный Айшуак устраивал в равной мере и старшин родов, и султанов, поскольку был по существу статистом и не мог оказывать никакого влияния на большую политику. В итоге состоялось примирение султанов и родовых старшин, что выбило из-под ног Срыма платформу, на коей он строил свою политику по объединению вокруг себя старшин родов и по борьбе с колониальными властями и группировкой султанов. Оказавшись не у дел, Датов откочевал в Хивинское ханство, где и был умертвлен. Согласно одной из версий — по заданию казахских султанов.

Почему С. Датов и его движение потерпели неудачу? Это было вызвано целым рядом причин. А главная, на мой взгляд,

— упомянутая уже нами непоследовательность Срыма. Он поочередно предавал своих сподвижников, в том числе и главных

— родовых старшин и крестьян-шаруа, на кого лишь мог опереться. И когда основная его опора поневоле оказалась в стороне, Датов остался в одиночестве.

И все же, несмотря на провал, восстание 1783—1797 годов под началом Датова подорвало основы ханской власти в Мадшем жузе. Не в силах разорвать путы колониальной зависимости от России, оно, тем не менее, немало сделало для избавления простых шаруа от феодального гнета степной аристократии и замены его на более демократическое управление родовых старшин. Потому и пошли шаруа и старшины за Срымом. Первые стремились избавиться от произвола российских властей, собственных ханов и султанов, вернуть себе отнятые у них земли в междуречье Волги и Урала; вторые — вынудить представителей белой кости поделиться с ними властью в жузе, укрепить в нем свое положение. Датов поддерживал бедняков в борьбе за землю, пытался создать новые формы казахской государственности, где решающее слово имели бы народные съезды, а в промежутках между ними — главные родовые старшины. Увы...

СТАРШИНЫ РОДОВ, БАТЫРЫ ИСАТАЙ И МАХАМБЕТ

В книге «Белая кость прошлого. Наши современники» с необходимостью, обусловленной творческой задачей автора, рассказано о прогрессивных сторонах деятельности хана Бо-кеевской Орды Жангира. Да, он был влиятельным, ярким представителем ак суйек прошлого. Но, увы, не все новации Жангир-хана имели положительное воздействие на жизнь его подданных. Часть нововведений этого правителя оказала и резко отрицательное влияние на жизнь простонародья, что вызвало его недовольство и, в конце концов, привело к восстанию под началом Исатая Тайманова и Махамбета Утемисова.

Упомянутое дурное влияние связано главным образом с системой распределения жизненных благ и аграрной политикой хана Жангира. Суть вопроса и первопричина возникшего конфликта в том, что, начиная с 1830 года, Жангир-хан начал передавать общественные земли в частное владение приближенным лицам — в основном султанам-аристократам и служилым дворянам. Эти ханские ставленники постепенно взяли в свои руки всю полноту политической власти в орде, оттесняя на второй план старшин родов и подавляя силу родовых традиций, каковые в немалой мере защищали интересы народа и ограничивали власть верховного правителя, удерживая его от произвола.

В среде простолюдинов-кочевников и их старшин, потерявших пастбища, стал вызревать гнев. Усиливала его и ростовщическая эксплуатация со стороны торговых капиталистов, жесткий налоговый пресс. Итак, возникла непримиримая оппозиция: с одной стороны, хан Жангир с его нередко деспотичной администрацией, аристократы-султаны, служилые дворяне-тарханы (наделенные изрядными благами и полномочиями за оказанные хану услуги), капиталисты-торговцы, а с другой стороны — народные массы во главе с родовыми старшинами. Под крыло этих народных вождей, известных своими влиянием и авторитетом, стекалась отовсюду недовольная обездоленная и угнетенная «чернь».

Нужен был лишь какой-то внешний толчок, чтобы столкновение началось и приняло активные формы. Таким толчком послужило назначение в 1833 году Караул-ходжи Бабад-жанова управляющим Прикаспийским округом. В подчинении последнего оказались и аулы Исатая Тайманова. Крутой и энергичный, Исатай заявил об отказе подчиняться ненавистному ханскому приспешнику. Тот оказал давление на непокладистого старшину. Так, на первый взгляд, личный конфликт между Бабаджановым, желавшим подмять взбунтовавшуюся «чернь» под себя, и Таймановым, считавшим, что здесь попираются святые патриархальные законы казахского общества и задетым лично, быстро перерос в гигантское по масштабам столкновение.

Подробности событий таковы. Бабаджанов отправил донесение Жангир-хану, что Исатай проявил признаки неповиновения и что под его влиянием возникли народные волнения. В середине марта 1836 года из ханской ставки поступил приказ немедленно доставить бунтовщика вместе с его людьми. С сотнями жигитов из подведомственных ему аулов Бабаджанов двинулся к аулам Тайманова. Оповещенный узун-кулаком о приближении вооруженного неприятеля, Исатай тоже с немалым числом своих сторонников занял оборонительную позицию, предусмотрительно обнеся свои аулы заградительными рогатками.

В начале апреля Бабаджанов приблизился к расположению Тайманова и направил к нему парламентеров, передавших требование покориться ханской воле и, избежав напрасного кровопролития, явиться с повинной. Исатай явился, но не с повинной, а со знаменем в руке и в сопровождении старшин приверженцев и сочувствующих жигитов. Выехав вперед, старшины, в боевых доспехах и с оружием, вида строгого и решительного, недвусмысленно дали знать, что исход дела должен решить поединок. И хотя численный перевес был явно на стороне Караула-ходжи, никто из его отряда не посмел попытать счастья в схватке с любым из выехавших вперед батыров, слава о доблестях коих была широко известна. Видя, что в его стане нет храбрецов, готовых принять вызов батыров, Бабаджанов не придумал ничего лучшего, как удалиться восвояси и распустить отряд.

Первая, пусть и чисто символическая, морального порядка, победа, окрылила Тайманова и его сторонников. В его аулы стали прибывать все те, кто считал себя притесненным Жангир-ханом и его окружением. Теперь уже Исатай имел право говорить от имени народа. И он воспользовался этим правом, отправив Жангир-хану письмо, в котором упрекал его ставленников в своекорыстии и произволе, полном забвении, игнорировании и, более того, глумлении над интересами народа. Тайманов говорил не только от народного имени, но и от имени родовых старшин, по мнению которых казахские роды, как и прежде, сами должны выдвигать своих вожаков.

Разумеется, требование вернуть прежние кочевые устои жизни не устраивало хана Жангира. И все же озадаченный растущим влиянием Исатая, он решил не спешить с окончательным ответом. Последовал обмен дипломатическими посланиями, длившийся около двух месяцев. Наконец, Тайманов решил лично встретиться с Жангиром и отправился в его ставку. Однако ожидаемой встречи не получилось. По пути к Исатаю при-мыали все новые и новые группы людей, сочувствовавших ему и настроенных враждебно по отношению к Жангиру. Толпа эта, при приближении к Ханской ставке, выглядела столь внушительно, что мужество изменило Жангиру. Он поспешно обратился к губернатору близлежащей Астрахани, прося военной помощи. Торопливо собирались вооруженные жигиты и в самих ханских аулах. Намерение Тайманова добром договориться с ханом не могло уже привести к положительному ре-зультату. Теперь могла идти речь лишь о встрече на поле боя. И такая встреча близилась. Так как народ, озлобленный тем, что его требования не выполняются, начал вооружаться. В орде зрели большая смута и беспорядки. Положение усуглублялось тем, что хан тянул с решением...

Тем временем настала осень 1837 года. Грянули налеты восставших на аулы чиновников Жангир-хана, Караул-ходжи Ба-баджанова, других приближенных к хану султанов и тарханов. Народный гнев, пылая, как пожар, охватывал Бокеевскую орду. И спасаясь от него, ставленники Жангир-хана, бросая на произвол судьбы аулы, имущество, скот и даже близких, устремились под спасительную сень ставки своего правителя.

Восставшие совершили нападения и на купеческие поселения: имущество отбирали, хозяев изгоняли. Пламя восстания, перехлестывая за пределы орды, лизало уже и соседей-обидчи-ков на землях соседней Астраханской губернии. А в это время, в октябре, отряды Тайманова и Утемисова осадили ставку Жангира. Они заняли выжидательную тактику — в отличие от хорошо вооруженных и крупных по численности отрядов уральских и астраханских казаков, которые спешили на помощь Жангиру. Можно сказать, что Исатай и Махамбет были заранее обречены на жестокое поражение, поскольку казачьи отряды были подкреплены артиллерией. Карательная операция проводилась с таким расчетом, чтобы не только разбить Тайманова и Утемисова, но и добить их, не дав уйти за границы Бокеевской орды.

В начале ноября первые казачьи колонны достигли мест, где кочевали аулы Исатая и, напав на них, захватили в плен его семью. Но операция по захвату заложников с целью диктовать условия вождю мятежников не удалась. Карательные отряды сами были окружены и вынуждены вернуть ему родных вместе с юртами, имуществом и скотом.

Однако это была лишь прелюдия к решающей битве, которая состоялась в середине ноября, когда в урочище Тастобе сошлись сводные отряды жигитов хана и казаков царя, с одной стороны, и повстанцев, — с другой. С львиной отвагой люди Исатая и Махамбета ринулись на явно превосходящие силы врага и даже смяли их, но тут почти в упор ударили по повстанцам картечью пушки… Полученный последними урон — и в живой силе, и моральный — был столь значителен, что они, не думая более о наступлении, пустились врассыпную… Этот бой был началом конца восстания.

Какими бы незаурядными батырами ни были Исатай и Махамбет, как справедливо говорили в народе, «с голыми руками против пушек не попрешь». С вождями остались самые верные, стойкие и смелые бойцы общим числом несколько сот человек. А основная масса повстанцев, столкнувшись с отборными вооруженными до зубов царскими и ханскими отрядами, упала духом, потеряла способность и желание сопротивляться...

Исатай и Махамбет, между тем, упорно пытались уйти с небольшим своим отрядом на Урал, чему препятствовал поставленный на пути боевой заслон карателей. Пытаясь обойти его, остатки повстанческого отряда всюду натыкались на казачьи отряды, которые ожесточенно преследовали, били, трепали его. В конце концов, уже в середине декабря Исатай и Махамбет с горсткой своих смельчаков смогли уйти в казахские пределы, на земли Младшего жуза. Здесь они стали быстро сколачивать новый отряд своих сторонников, одновременно противоборствуя местному султану-правителю Айшуакову. Воля к победе у Исатая и Махамбета была поистине несокрушима. Едва оправившись от первых крупных поражений, они уже стремились вступить в новые сражения с ханом-обидчи-ком Жангиром и его сторонниками. Выдающиеся народные, вожди, Исатай и Махамбет находили скорый отклик своим идеям и призывам в гуще «черной» кости. На сей раз они сумели вместе с султаном Кайыпкали поднять на восстание значительную часть населения Младшего жуза. Оно уже, образно, выражаясь, встало костью поперек горла ханской ставки и царской администрации. Было решено решительными действиями пресечь эту затянувшуюся смуту, мешавшую вести угодную верхам политику, сковавшую экономические и торговые дела. Полковник Геке, воинственный и энергичный, к тому же имевший в своем послужном списке победу над повстанцами Исатая и Махамбета в битве в урочище Тастобе, вновь возглавил объединенные отряды русских казаков и ханских жигитов. Вместе с Геке выступил в поход против Тайманова и Утемисова отряд султана-правителя Айшуакова… От судьбы не уйдешь. Исатай смело шел навстречу трагической своей судьбе, ибо она олицетворялась для него сейчас в образе жены, детей и родственников, находившихся в плену в аулах Аушуакова.

Роковая встреча состоялась в июле. Исатай со своим отрядом напал на айшуаковский аул, где его ждала засада. Исатай обратил в бегство войско Айшуакова и, воспламененный успехом, продолжал его преследовать… Вторая засада, в лице сильного казачьего отряда и артиллерии Геке, была последней в жизни отважного мятежника. Тайманов неудержимо мчался на коне на палящие в упор винтовки, натужно ревущие жерла пушек… Геройская жизнь, геройская гибель!

Даже враги не могли не отзываться с почтением о батыре, который, ради свободы и победы, презрел тюремную неволю, потерял всех родных и близких, легко вооруженный, шел против пушек… Исатай и Махамбет были из той породы людей, народных вожаков, которых можно убить, но невозможно сломить, победить.