Страница - 32

ПЕРЕСЕЛЕНЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ

Движение в Казахстан безвестных русских людей началось еще в начале XVI века. В годы царствования Ивана IV здесь уже хорошо известны «воровские люди», пришедшие с Дона, они же опустились по Волге в Каспийское море и дошли до устья реки Жайык. После наказания пугачевщины были введены строгие ограничения в самоуправлении яицких казаков, даже переименовано было их название. Они стали называться уральскими. Крутые меры царского правительства оказали свое действие и с середины XIX века казачество превратилось в своеобразный аванпост русского движения вглубь.

В конце XVIII века значительная часть кочевников признала русскую власть, поэтому правительство заботилось об укреплении завоеванного края: в гг. Омск, Петропавловск, Семипалатинск оно старалось образовать местное оседлое население. С этой целью было образовано в 1808 г. местное линейное казачье войско: наделено землей, жалованьем и продовольствием. В 20-х годах казачье войско захватило лучшую гористую часть Сарыарки и появилось на месте современных Акмолинска, Баянаула, Кокчетава и Каркаралинска. Одновременно вместе с казаками в степь проникли русские промышленные люди, которые открыли там золото, серебряные и медные рудники. В 1837 году строились пикеты между Кокчета-вом и Акмолинском, в этом же году правительство поднимало вопрос о перенесении южных границ к р. Чу, но оно воздержалось в связи с восстанием казахов под предводительством Кенесары-хана.

В 70-х годах XIX века на сцену уже выступает вопрос о крестьянской колонизации степи. В исключительно военном населении нужды не было, с Китаем были заключены в 1860 г. Пекинский трактат, в 1881 г. — Петербургский трактат и со среднеазиатскими ханствами в 1865 г. — границы были выяснены и окончательно установлены, после чего казахские земли полностью оказались в подчинении Российской империи.

Состояние русской колонизации Казахского края в 70-х годах XIX века так обрисовал ген. -губ. Западной Сибири Каз-наков: «Доколе казахи будут одиноко совершать в пустынных пространствах степей огромные орбиты своих кочевок, вдали от русского населения, они останутся верноподданными лишь по названию… Сопредельные же с ними по линии казаки по малочисленности своей не принесли делу пользы, но сами научились поголовно казахскому наречию и переняли некоторые, впрочем безвредные, привычки кочевого народа». Этот взгляд на колонизацию предполагал осторожное заселение внутри степей оседлым населением, без стеснения кочевников — был поддержан правительством в эти годы.

Однако уже за несколько лет до возбуждения вопроса о возможности разрешения колонизации степей, в 1866 году образовались крестьянские поселки в Акмолинской области. Представителями этой самой колонизации края были в большинстве случаев мещане разных сибирских городов, а главным образом крестьяне Тобольской губернии. До первого официального разрешения (1879 г.) их в области проживало 317 семей.

В 1879 г. на двух участках в Кокчетавском уезде были основаны поселки, заключавшие в себе до 164 душ, в 1880—1881 гг. были заселены еще 9 участков (435 душ м. п.), вначале на душу нарезали по 30 десятин, позже решили уменьшить норму надела до 15 десятин.

Количество переселенцев прогрессивно возрастает с каждым годом, особенно быстро их доля увеличивается на северной, более благодатной земле.

В конце 80-х годов XIX века появились и прочно обосновались переселенческие поселки в Семипалатинской области, однако здесь колонизация совершалась медленнее. Только в 1887 году в связи с проблемой заселения сопредельной с Китаем территории ген. -губ. Колпаковский размещал там самовольных крестьян из Томской губернии.

С 90-х годов начинается усиленный наплыв в степной край переселенцев из России — неурожай и тяжелое экономическое положение на родине побуждало крестьян двигаться в казахский край.

Чтобы поставить в лучшие условия дело об отводе переселенческих земельных участков, были образованы межевые партии, в то же время для определения излишков земель в Казахстане было произведено статистическое, естественно-историческое исследование. Эту экспедицию возглавил известный статистик Ф. И. Щербина.

Землеустроительные партии с 1893 по 1900 гг. отвели в Акмолинской области 193 участка на 77.837 душ муж. пола, но, как оказалось, эти участки не могли разместить всех нуждающихся. За 5 лет число устроенных селений и новоселов выражается в следующих цифрах, что наглядно свидетельствует о степени колонизации Казахстана:

в 18% г. было132сел.с 99399 жит.

1897134сел.113249жит.

1898138сел.122311жит.

1899150сел.134424жит.

1900200сел.160090жит.

Колонизация Тургайской области началась в 1869 году в связи с основанием крепости Ак-Тобе, в 1870-х годах здесь уже насчитывались десятки дворов. Таким образом, уже в переписи 1897 г. здесь проживало 28.400 человек. После основания г. Кустаная в 1881 г. по вызову администрации появилось сразу 1200 крестьян-земледельцев.

Несколько особенный характер носит колонизация Алтая, Восточного Казахстана, до конца XIX века она носила отпечатки вольной колонизации. Колонизационный элемент не составлялся из казаков или служилых людей, наоборот, они большей частью сформировались из различных авантюристических групп: зверопромышленников, беглых крестьян и иной вольницы, в том числе староверцы, различные сектанты.

Некоторый толчок в колонизации алтайских земель оказали мифические представления русских крестьян о сказочной привольной стране Беловодье. Массовый приток крестьян в райскую область проходил с 1884 по 1891 гг. За этот период из центральной губернии России выехало в названную область, по самым приблизительным расчетам, 2299 семейств.

Особенно большой поток переселенцев направлялся в Се-миреченскую область. Общее количество переселенцев с 1868 года в сельские районы Семиречья составило 15 тыс. душ, проживающих в 29 крестьянских селениях. В городах области прописано было 190 купеческих семейств и 1400 мещанских. К 1990 году эта цифра утроилась благодаря массовой колонизации.

Крестьянская колонизация, начиная с 1870-х годов, охватила также Сырдарьинскую область, главным образом Чимкентский, Ташкентский и Аулие-Атинские уезды. Всего за 30 лет в области было создано 37 поселков крестьян.

После строительства Сибирской железной дороги и учреждения «особого комитета» (1892 г.) переселенческое движение стало на рациональную почву.

Движение переселенцев в Казахстан можно проиллюстрировать на примере Акмолинской области, составив для этого своеобразную диаграмму. Она показывает, как постепенно нарастало это движение с 60-х по 80-е годы и как резко усилилось в последующие годы. Колебание это объясняется как неурожаями в европейской части России, так и проведением Великой Сибирской магистрали. И заселение Восточной территории благодаря содействию Комитета Сибирской железной дороги принимает решительный характер.

Исходя из некоторых материалов, можно рассмотреть сословное распределение русского населения в Казахстане в конце XIX века. Первое место по количеству занимали крестьяне, несмотря на то, что они заселяют край позднее. Наиболее крестьянской являлась Акмолинская область, где крестьяне составляли более половины русского населения, наименее — Уральская, всего 16%, зато казаков в последней области 75% русского населения, в то же время в Тургайской области их совсем нет. Мещан, дворян и разночинцев более всего в Тургайской и Семипалатинской областях. В процентном отношении сословные показатели в степных областях выглядят следующим образом: крестьяне — 37,5%, казаки — 34,5% и другие сословия — 28%. В общей совокупности эти сословия составляют более 20% населения степного края, занимая второе место после казахов.

В этнографическом плане русские старожилы выделяются в особый тип. С первых дней появления в крае они вошли в тесное соприкосновение с кочевниками, неизбежным результатом него явилась метисация, перемены в образе жизни, привычках, нравах. Все это оставило глубокий след как в антропологическом облике, так и во всем складе жизни русских колонистов.

Как маргинальную субэтническую группу можно рассматривать уральское и сибирское казачество — жизнь в степи наложила на него столько своеобразных черт, особенно отличия заметны в физическом типе, в разговоре, в одежде. Да и занимались казаки в основном скотоводством. В состав казаков вошли, кроме русских, украинцы, мордва (до 7%), белорусы (3%), казахи (до 3%) и татары, калмыки, башкиры, чуваши и др. Из сибирских казаков процента 3 придерживались мусульманства, то же самое известно и у уральских казаков.

В физическом отношении крестьяне-старожилы имеют много общих черт с казаками, отличаясь в то же время от них занятиями и костюмом. Казаки носили казахские халаты — предпочитали пестрые яркие цвета.

По свидетельству документов, отношения между крестьянами и казаками не близки, случаи родства довольно редки.

Украинцы, в основном выходцы из Харьковской, Полтавской и Киевской губерний, предпочитали отдельные поселения. Их деревни с белосаманными хатами можно было видеть в степных уездах Казахстана.

Немцы (меннониты, баптисты), а также эстонцы и латыши появились в Казахстане в 90-х годах XIX века. Их земледельческие поселки имелись в Омском уезде, вблизи г. Акмолинска. Они имели свои школы и молитвенные дома.

Поляки, евреи, бухарцы и ташкентские сарты жили исключительно торговлей и другими коммерческими предприятиями. Более или менее значительные их общины проживали в городах и поселках, нередко в степи у ярмарочных центров. Имелись их торговые фактории, где они обитали круглый год.

Начиная с середины 60-х годов XIX века из Восточного Туркестана в Семиречье прибывала группа дунганов и уйгуров. В 1881 г. согласно Петербургскому договору из Китая переселилась последняя масса уйгуров и дунганов. Поскольку лучшие места Семиречья были уже заняты казачеством, то новым пришельцам достались земли, которые были пригодны для земледелия только с применением орошения. В переписи 1897 года число дунган в Казахстане составляло 14130, уйгуров — 55999 человек. Оседлое население Семиречья с их приходом увеличилось вдвое.

Такова вкратце этнографическая картина Казахстана в конце XIX века. С древнейших времен на этой территории прочно обосновались казахские племена. Влияние их сказалось на всех последующих народах, появившихся в этом полупустынном крае. Из исторического обзора видно, что с давних времен эта земля являлась как бы «вратами народов». Одни проходили здесь торопливо, другие оседали, останавливаясь на продолжительное время, но тогда их смывала другая волна, составляя в целом круговорот жизни».

Нетрудно заметить, рассмотренная книга насыщена фактами, содержательна. И мне в первую очередь хотелось бы отнести это к ее достоинствам. Импонирует и позиция Ж. О. Артыкбаева: «уделить особое внимание на фактологическую насыщенность изложения, что позволит читателям самим разобраться в поставленных вопросах». В то же время, в интересах дела, должен сказать и о том, что не во всем согласен с Жамбылом Омаровичем, как, впрочем, и с авторами рассматривавшегося до этого очерка «История Казахстана» (полное название — «История Казахстана с древнейших времен до наших дней»). Впрочем, полного единства мнений во взгляде на историю сегодня, наверно, и быть не может. Слишком много в ней еще невыясненного, спорного, гипотетического. А многое уже, утонув в пучине времени, никогда не станет достоянием науки и общественного знания.

… И все же мы сумели прийти вместе с казахской «чернью» и ее наиболее видными представителями из мглы веков — к XIX в. (тому периоду, который освещает в своей работе Жамбыл Омарович). Впереди еще — другие века героической борьбы и напряженного труда, драматической, а нередко и трагической жизни народа. Столетий, каждое из которых насыщено по-своему «наиболее эпохальными событиями».

ТЕЛЕПРОГРАММА «ТАМАША»

Как-то в разговоре с москвичами мне довелось услышать буквально следующее: «Вы, казахстанцы, живете, быть может, и не богато, но весело — у вас есть «Тамаша». Несомненно, похвала гостей из России — высшая оценка популярной телепередачи. Ибо она исходила из уст людей, обладающих высокой культурой и опытом общения с телепродукцией; людей с тонким чувством юмора; наконец, людей, говорящих на ином, нежели «Тамаша», языке и тем не менее сумевших понять и по достоинству оценить ее.

В самом деле, в Казахстане «Тамашу» смотрят очень многие: казахи и неказахи, пожилые, зрелые и малыши. И все они получают от этого что-то важное для себя. Это свидетельствует, бесспорно, о глубине и многосторонности программы, ее жизненности и привлекательности. А что касается чисто языкового барьера, то он преодолевается за счет интернациональности языка юмора — главного языка «Тамаши».

Каюсь, сам я из-за острого дефицита времени не всегда имею возможность посмотреть одну из любимейших передач своих земляков. Но не посмотреть концерты, посвященные пятнадцатилетию программы, было бы, разумеется, непростительным грехом для журналиста — основателя звездных серий книг. Благо, этот грех обошел меня стороной. Мне удалось посмотреть один из юбилейных концертов. Впечатления от него остались великолепные. И не только у меня — ручаюсь, буквально у всех, кто попал на них. А попасть на концерт было непросто: жаждущих «лишнего билета» было гораздо больше, чем обладателей одного. Вот и Президент республики Нурсултан Назарбаев тепло поблагодарил «тамашистов» за отличную программу, доставляющую людям радость и отдохновение.

Зрителям удовольствие, «Тамаше» — заботы. Далеко не все знают, что свои юбилейные концерты она дала бесплатно. Вся прибыль ушла на оплату выступлений приглашенных эстрадных звезд республики, аренды помещения, электроэнергии, техники и прочего и прочего, без чего праздник юмора не мог бы состояться. Ну, а платой самим «тамашистам» было моральное удовлетворение от шквала зрительских аплодисментов, от моря улыбок, от гор цветов и всего того, что укладывается в два слова — большой успех. Этот успех дает надежду, что в будущем «Тамаша» укрепит и свое материальное положение, которое пока что оставляет желать лучшего. «Что?! — удивятся многие читатели, — у известной программы существуют финансовые проблемы?» — «Да, если веселье считать синонимом богатства, — ответили бы, наверное «тамашисты», — то нас вполне можно считать богатеями, ну а так, кое-какие проблемы есть...»

Проблемы заключаются в том, что артисты сами шьют себе сценическую одежду, достают другие необходимые вещи. В дни юбилейных концертов, когда «Тамашу» захлестывал девятый вал зрительского признания, у нее не было… своего постоянного офиса, и они ютились в более чем скромном кабинете с простейшей мебелью. Могучий экс-патрон — телевидение отказало программе в своих благодеяниях из-за того, что она приобрела экономический суверенитет, иначе говоря, стала самофинансироваться. А коммерческие успехи «тамашистов» далеко не соответствуют артистическим. Сказать, что они едва сводят концы с концами будет грубым. Корректнее и лучше другая формулировка: доходы едва покрывают расходы.

Как можно расценивать подобное положение. Знаменитый французский писатель Андре Моруа отзывался о нем положительно. Ему, в частности, принадлежат слова: «Богатство особенно опасно для вас, если вы дорожите способностью к художественному творчеству. Природа творчества такова, что чем несчастнее и беднее художник, тем выше он воспаряет в своих произведениях. Стал ли бы Бальзак Бальзаком без нищеты, кредиторов, долговой тюрьмы, ростовщиков? За свою нелегкую жизнь ему приходилось сталкиваться с редчайшими человеческими типами, которых богач, надежно охраняемый в своем красивом особняке секретарями и слугами, никогда не узнает. Нужда заставляла его работать. Писал бы он по четыре романа в год, создавал бы в порыве вдохновения гениальные новеллы за одну ночь, если бы в дверях его не стоял некий страж коммерции, готовый тут же арестовать его, если он не заплатит по тому или иному векселю?

Я своими глазами видел, как богатство погубило талант не одного музыканта и художника. Участи этой удается избегнуть лишь тем, кто и разбогатев продолжает трудиться так же, как во времена бедности. Виктор Гюго владел огромным состоянием и умело распоряжался им, но до гробовой доски жил очень скромно. Бесплодие минует и тех художников, которые, подобно Бальзаку, не успев получить гонорар, тут же с безумной щедростью проматывают его».

Полагаю, «тамашисты» могли бы найти утешение в словах Моруа о благодетельном воздействии нужды на людей искусства, но предпочли бы отчаянному положению Бальзака скромное роскошество Гюго. И далеко не одни «тамашисты», а подавляющее большинство творческих людей, а в их числе — и автор этих строк. Не разделяя категоричности Моруа, который однозначно «обрекает» художников всех мастей на откровенную нужду, я согласен с ним в том, что у нее есть и свои положительные стороны. И с такой существенной поправкой готов принять рассуждения Моруа. Если вернуться к герою нашего очерка, финансовая несостоятельность помогает «Та-маше» быть максимально приближенной к жизни. Вспомним эпизод, в котором некоему бедолаге, намеревающему повеситься, резонно советуют: «Не спеши умирать — вначале гроб себе найди». Тесная связь с окружающими нас реалиями позволяет популярной программе черпать темы непосредственно из недр бытия. А остальное, как говорится, — дело техники. А она у «тамашистов» высока. Так что заурядные сюжеты, скажем, о рэкетирах они преподносят так, что, как говорится, животики надорвешь. Хотя, если разобраться, что смешного? Оказывается, смешное можно найти повсюду. Яркий пример тому — «Тамаша», умудряющаяся «делать юмор» даже из сцен прощания с ушедшим в мир иной… Что уж там говорить о вымогателях! Это же — целый кладезь. Так я сам пришел к серьезно-несерьезному выводу о том, что бизнес — это умение считать свои деньги, а рэкет — чужие.

Кстати, о бизнесе. Отделившись от телевидения, «тамашисты» образовали малое предприятие. Затем оно переросло в фирму. Кое-какие заработки дают «Тамаше» гастроли по Казахстану. Кое-Какую финансовую помощь оказывают спонсоры — «Игилик-банк», фирма «Жанибек-тархан», некоторые другие предприятия и организации.

Однако собственное дело — это то, что позволяет известной программе, так сказать, держаться на плаву. А что позволяет ей уверенно и быстро плыть вперед по бурным волнам жизни? Конечно же, творчество, оригинальное, искрометное и правдивое. Многим зрителям хорошо знакомы творческие бенефисы артистов, певцов и авторов сатирического жанра, которым дала путевку в большую сценическую жизнь «Тамаша». Поклонники ее наверняка с удовольствием приняли бенефис Кубайбергена Султанбаева на прошлогоднем Наурызе. Не оставили равнодушных и бенефисы других «тамашистов». Большой зрительский резонанс вызвали и творческий вечер «Тамаши», и ее выездные концерты по приглашениям.

Время бежит стремительно. И пока мы рассказываем об отроческом — пятнадцатилетием юбилее популярной программы, незаметно подкрадывается юношеская веха в ее творческой биографии — двадцатилетие. Его «Тамаше» предстоит справить в девяносто восьмом году. Впрочем, до 20-летия времени еще немало. Не будем заглядывать слишком далеко вперед. Тем более, артисты — народ суеверный. Во всяком случае, однозначно можно отметить сегодня: «Тамаша», как говорят, милостью божьей состоялась. У нее есть хорошие прошлое, настоящее и будущее. О будущем мы договорились пока не распространяться, настоящее передачи огромной зрительской аудитории известно, остается рассказать немного о прошлом. Итак, начало. Напомним тем, кто подзабыл: первые свои шаги программа делала на республиканском телевидении в эстрадно-развлекательном обличии «Алтыбакан». Тогда, видимо, и произнесено было магическое слово «Тамаша». Так, незаметно для себя самого, «Алтыбакан» перерос в «Тамашу». У истоков ее стояли режиссер Лукпан Есенов, автор Оспахан Ауба-киров, артисты Кудайберген Султанбаев и Тунгушбай Жаман-кулов. А уже второе дыхание передаче, которая год от года становилась все популярнее, дали Шолпан Байгабылова, Лидия Каденова, Данагуль Темирсултанова, Мейрман Нурекеев, Ток-тасын Кулыбеков, Уайс Султангазин, Бауржан Ибрагимов. Ну, а постоянные авторы программы Сеит Кенжеахметов, Беркаир Аманшин, Жарылкасын Даулетов, Марат Сахатов, Умоетбай Уайдин, Копен Амирбеков, Шомишбай Сариев, Габбас Кабы-шев, Толымбек Алимбеков сочиняли переливающиеся своеобразным юмором миниатюры. Называя людей, непосредственно обеспечивавших успех «Тамаши», не должно забывать и тех, кто создавал его, так сказать, опосредованно. И один из них — главный редактор фирмы Жараскан Абдрашев.

Есть человек, который является для меня своего рода выразителем народного мнения. И этот человек — моя мать Дина Рахметова, которая, к слову, очень любит «Тамашу». Когда я спросил мнение матери об этой программе, она, увлекшись, начала рассказывать о «замечательной игре Кудайбергена Сул-танбаева, который вышел на сцену, изображая ангела, но при этом повествуя о делах человеческих»; других актеров. Затем мама обобщила: «Тамаша» — тамаша!». К этому трудно что-либо добавить, да и вряд ли нужно. «Тамаша» — это действительно здорово!