Страница - 15

ГЛАВА IV. М. СЕРАЛИН - УЧАСТНИК СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО СТРОИТЕЛЬСТВА В КАЗАХСТАНЕ

После закрытия журнала «Айкап» М. Сералин на некоторое вре­мя уехал в родной аул (аул №5 Шубарской волости Кустанайского уезда) и посвятил себя школьно-просветительской деятельности. Он работал учителем в школе для казахских детей (иногда ее называ­ют «русско-казахской»), основанной в 1888 г. при непосредственном участии Ибрая Алтынсарина. Эта школа, можно сказать, была и его детищем. Он постоянно интересовался постановкой и качеством обучения детей, сам преподавал некоторые предметы, в частности естествознание. Теперь он имел возможность отдаться этому делу.

К тому времени М. Сералин уже пользовался широкой известнос­тью у населения, в особенности в среде грамотной казахской моло­дежи и казахской интеллигенции. В нем видели наставника, его дела и поступки не оставались незамеченными, вызывали общественный резонанс. Вокруг него концентрировались сторонники просвещения народных масс. Его многочисленные статьи по вопросам строитель­ства школ, организации обучения детей в степи, опубликованные на страницах «Айкала», а также в виде рукописей, имели довольно широкое распространение.

Одной из его новаций была организация библиотеки при школе. «Мухамеджан-агай организовал библиотеку специально для школь­ников, передав ей свои книги, - свидетельствует один из бывших учеников этой школы. - Он доставлял сюда газеты и журналы, из­дававшиеся в Москве, Петрограде, Казани, Оренбурге и в Средней Азии». Среди них, кроме некоторых учебных пособий, были и от­дельные книжечки и брошюры казахских поэтов и общественных деятелей, предназначенные для широкого круга читателей.

Сералинская школа выделялась среди многих других казахских аульно-волостных школ. Она не была похожа на старомодное, мусульмайское мектебе, медресе при мечети, где основное время обучения отводилось заучиванию догм и положений корана и исламских рели­гиозных книжников. Иногда занятия в школе вел сам М. Сералин. В качестве одного из ведущих учителей он пригласил из Уфы опытного наставника казахских детей, бывшего воспитанника известного мед­ресе Галия Нигматуллу Кузембаева с широкими светскими взглядами на общественную жизнь. Он приезжал на время учебного сезона и по окончании своего учебного курса уезжал обратно в Уфу. И даже своим внешним видом учителя этой школы отличались: не носили чалму, серые или белые халаты по торжественным случаям и не именовались муллами. В их одежде совмещался, как вспоминают об этом быв­шие ученики школы, частично городской, частично казахский и по­лутатарский стиль. Главное же отличие сералинской школы состояло в методе и программе обучения. Приоритет в ней отдавался светскому образованию с включением преподавания русского языка (по желанию учеников и их родителей), счетным и естественным дисциплинам, а также физкультуре. Другой особенностью было то, что школа должна была стать как бы ядром культурно-просветительных мероприятий в местности. Силами старшеклассников организовывались вечера и их выступления перед одноаульцами, специальные увеселительные и зрелищные мероприятия с приглашением постановщиков со стороны, из соседних городов.

Практиковались в школе чтения и беседы для учеников и для населе­ния на бытовые, хозяйственные и политические темы. Все это проводи­лось под руководством и при непосредственном участии М. Сералина.

Опыт школьно-просветительской работы М. Сералина в своем ауле, несмотря на его ограниченность, получил общественное при­знание не только в пределах Шубарской волости. Это в первую оче­редь объяснялось известностью и влиянием М. Сералина в обшир­ном степном крае. К делам и словам М. Сералина прислушивались, с ним многие связывали свои надежды.

М. Сералин не ограничивался рамками своего аула. Он разъезжал по другим аулам и волостям с целью ознакомления со всей постанов­кой школьного дела. Он давал советы по организации «новометод- ных» школ по образцу казанских и крымских татар, помогал в сборе средств на обучение детей, склонял некоторых баев и торговцев к ока­занию материальной поддержки школьному строительству. В одной из таких поездок М. Сералин встретился с Сайфи Кудашем, в то время учителем, а впоследствии крупным советским писателем Башкирии. Сам С. Кудаш так описывает эту встречу. «Во второй половине июня в мое жилище вошел незнакомый гость. Был он коренастый, крупный, одет наполовину по-казахски, наполовину по-русски. Человек весьма разговорчивый и крайне любопытный. Он обо всем расспрашивал, до всего докапывался... словно официальное лицо, занимающееся провер­кой школ, принялся расспрашивать, каких методов придерживаюсь в своей работе, какими именно учебниками пользуюсь. Чем дальше, тем все больше и яснее становился он для меня. В скором времени мы, как закадычные друзья, разговорились на интересную для обоих тему - о распространении знаний среди казахского народа».

По воспоминаниям современников, М. Сералин бывал в г. Троиц­ке и после прекращения издания журнала «Айкап». Каждый раз он выступал с докладами и беседами о событиях в .России, о положении казахского общества и его перспективах перед казахской молодежью, обучавшейся в учебных заведениях города. В то время в г. Троицке дети казахов обучались в школе «Уазифа», в медресе Зейнуллы-имама, в мужских и женских гимназиях. Их было для того времени немало. Бывал М. Сералин и в городе Оренбурге, где встречался с предста­вителями казахской интеллигенции и посещал учебные заведения, в которых обучались молодые казахи.

Однако М. Сералин не мог долго заниматься только школьно-про­светительской работой. Скоро он оказался в водовороте политических событий, развивавшихся и менявшихся с большой быстротой. Миро­вая война, развязанная капиталистическими государствами, уносила людские и материальные ресурсы страны. Лозунг «победоносной вой­ны» обернулся для России рядом крупных поражений на поле битвы. Страна напрягала свои возможности до предела. В эти годы особенно наглядно обнажились антинародная сущность самодержавия, гнилость и внутренние противоречия царской империи. Революционная борьба пролетарских и народных масс получила новый импульс и пошла на резкий подъем. На плечи революционных партий легла масштабная задача - возглавить революционное движение масс, направленное на свержение российской монархии, и привести его к победе. Эту исто­рическую задачу могла выполнить только партия большевиков во гла­ве с В.И. Лениным. На усиление революционного движения царское правительство ответило ужесточением репрессивных и карательных мер.

Политические события в Центре России в той или иной степени отозвались на окраинах, в том числе в Средней Азии и Казахстане. Восточный регион, отнесенный к тыловым районам, был, однако, неспокойным. Организации рабочих на железных дорогах, горно-руд­ных и фабрично-заводских предприятиях выросли количественно и качественно. Несмотря на усиление репрессий М. Сералин выступал активным противником методов исполнения царского указа об обяза­тельном наборе казахов на тыловые работы. Списки лиц, подлежащих мобилизации по разнарядке сверху в волостях и административных аулах, составляли местные правители. Дети баев и торговцев, как правило, откупались, заменялись детьми бедняков. Составление этих списков вызвало волну подкупов, взяточничества и было источником серьезных конфликтов и внутренних столкновений. Одноаульцы М. Сералина, по его агитации, отказались от составления списков и отправки людей на окопные работы. Это решение с быстротой молнии перекинулось на соседние аулы и грозило срывом исполнения царско­го указа в этих местностях. Правитель Шубарской волости, в ведении которого находился аул М. Сералина, охваченный «смутой», серьезно встревожился создавшимся положением и составил донос в уездные и губернские органы на «возмутителя». Под угрозой карательных мер и во избежание неравной открытой конфронтации с властью на сходе одноаульцев, проходившем во главе с М. Сералиным, было принято решение отправить по мобилизации от аула близкого его родствен­ника Ержана Доскождева. Сопротивление народных масс против мобилизации казахов на тыловые работы вылилось в национально­освободительное движение, в котором принимали участие несколько ближайших родственников М. Сералина. В частности, его активным участником был Ержан Сугралин, двоюродный брат М. Сералина по отцу, лично знакомый с руководителями восстания Алиби Джан- гильдиным и Амангельды Имановым. Сам Мухамеджан Сералин с самого начала узнал, что оно не принесет реального результата ка­захскому обществу и будет подавлено царским правительством. «Он сомневался в успехе восстания, - вспоминает его друг С. Ужгин, - и держался того мнения, что казахам целесообразнее пойти по линии наименьшего сопротивления, т. е. пойти на тыловые работы, влиться в армию русских рабочих, в союзе с которыми и повести наступление на царизм».

Внешне позиция М. Сералина по отношению к царскому указу о мобилизации казахов на тыловые работы была похожа на линию по­ведения группы деятелей из газеты «Казах», призывавших население идти на тыловые работы, но мотивы у них были разные. Если М. Се­ралин при этом думал о союзе казахов с русскими солдатами, то степ­ные служилые люди хотели продемонстрировать верноподданические чувства казахов царскому правительству.

В одной из записей воспоминаний К. Казангапова говорится о том, что М. Сералин, будучи в г. Троицке, часто направлялся в сторону железнодорожной станции и уходил один, оставив сопровождавших. Только в 1919 г. при новой встрече с автором, вспоминая, он раскрыл «секрет» посещения этих мест. «Оказывается, на территории, где сей­час железнодорожная станция имени Голощекина, которая находилась в Тургайской области, куда не совали носа троицкие полицейские, производились революционные сборы. На митингах выступали Сы­ромолотов, Петров, Бородин и братья Хейфецы. На этих революцион­ных сборах рабочие-подпольщики проходили учебу по военному делу у большевика Томина (в звании комкора он погиб в 1920 г. в борьбе с басмачами)». На этих сборах бывал и М. Сералин.

Теперь известно, что в годы первой мировой войны он продолжал укреплять связи с местными русскими рабочими-революционерами, участвовал вместе с ними в политических митингах, увлекался их идеями.

Февральская революция 1917 г. и падение самодержавия придали общественной и политической жизни в степном крае новый накал. Судьбы края в целом, пути освобождения казахского народа от коло­ниального гнета и другие подобные вопросы, рожденные ходом собы­тий в России, стояли в центре внимания деятельной части казахской интеллигенции, оказавшейся во главе процесса национального про­буждения на этапе буржуазно-демократического, младобуржуазного движения в специфических условиях казахского общества. М. Сера­лин был свидетелем того, как 5 марта 1917 г. вслед за свержением царя в г. Троицке состоялся народный митинг, участники которого срывали портреты царя и растаптывали их.

Деятели Алаш-Орды, развернувшие активную работу между Фев­ральской и Октябрьской революциями 1917 г. и пользовавшиеся под­держкой Временного правительства и лично Керенского, предприняли попытки привлечения на свою сторону Мухамеджана Сералина. Его посетили специальные уполномоченные лидеров Алаш-Орды и вели переговоры с ним о совместных действиях и выступлении в поддержку Временного правительства и для создания национальной казахской автономии под его эгидой. Судя по некоторым документам, уговорить М. Сералина не удалось. Он не стал союзником Алаш-Орды.

Весть о Великой Октябрьской социалистической революции за­стала М. Сералина в родном ауле. Печать, призывы и голоса разных политических партий и группировок, поддерживавших и критиковав­ших новую власть, смешанные с поспешностью в оценке ситуации, которые были характерны для такого захолустного уезда, как Куста­найский, затрудняли понимание происходящего, особенно для тех, кто был связан с патриархально-феодальным казахским аулом, каким бы образованным и европеизированным он ни был. Исключением не был и М. Сералин.

На Кустанайщине Советская власть была установлена значительно позже, чем в центральных областях России, и еще позже - в казахских волостях и аулах. Быстро разобраться в происходящем М. Сералину помогли земляк-большевик А. Джангильдин, с которым он был лично знаком, и русские большевики, жившие и работавшие в г. Кустанае и его окрестностях, с которыми он поддерживал более или менее тесную связь со времен революции 1905 - 1907 гг. Особенно близок он был к Ашмарину. Но, конечно, главную роль в том, что Сералин относи­тельно быстро разобрался в политических событиях и перешел на сто­рону Октябрьской революции, сыграла его идейная направленность дореволюционного периода, которая и послужила предпосылкой для правильного осмысления идей социалистической революции.

Каждый раз свою поездку в Троицк и Оренбург М. Сералин исполь­зовал для получения новых сведений и материалов о политических программах различных революционно-демократических группировок, в особенности партии большевиков, для установления новых связей с русскими и татарскими деятелями левой ориентации. Полученной информацией и своими суждениями о расстановке политических сил в стране и о том, какую реальную политику проводит новая Совет­ская власть, что она может дать казахскому обществу, он делился с казахской молодежью и интеллигенцией, жаждущими таких сведений и собиравшимися вокруг М. Сералина.

В 1918 г. из поездки в г. Троицк он возвратился в свой аул-поселок в сопровождении одного татарского коммуниста. Последний инфор­мировал местных жителей о политике Советского государства, о его отношении к народам, ранее угнетенным, о внутреннем положе­нии страны и международных событиях. В конце речи он предло­жил слушателям, считающим себя достойными, вступить в ряды сочувствующих партии большевиков. Одним из первых сделал это М. Сералин. Несколько позже он становится членом Коммунисти­ческой партии. В дальнейшем М. Сералин принимал самое активное участие во многих мероприятиях Советской власти в Кустанайском уезде (затем губернии) и в Казахстане. После установления в 1919 г. Советской власти он назначается заведующим земельным отделом Кустанайского уездного исполкома Советов. Осенью того же года он одновременно выполнял поручение комиссара степного края А. Джангильдина по вербовке джигитов в формировавшийся под его руководством трехсотенный красногвардейский отряд в г. Кустанае и исполнял обязанности агитатора-политработника этого отряда. С образованием революционного комитета по управлению казахским краем (Казревкома) с центром в г. Оренбурге М. Сералин назнача­ется членом коллегии Кирземотдела, а вскоре - членом Казахского революционного Комитета. После создания газеты «Ушкын» (Искра) -органа казахского революционного комитета-М. Сералин включа­ется в состав редколлегии.

Осенью 1920 г. М. Сералина как опытного работника посылают в Кустанайскую губернию в распоряжение губкома партии. Здесь он направляет свои усилия на организацию и укрепление местных сове­тов в волостях, преимущественно населенных казахами, на митингах и сходках разъясняет текущее положение и политику Советского государства и мероприятия казахского революционного комитета, направленные на осуществление национальной политики партии и на подготовку провозглашения Казахской Советской Автономной Рес­публики.

В 1920 г. М. Сералин в качестве делегата от Кустанайской губернии участвовал в работе I Всеказахского учредительного съезда Советов, на котором было провозглашено создание Казахской Советской Авто­номной республики и избраны ее верховные органы власти и управ­ления. Он участвовал и в работе III Кустанайского губернского съезда Советов, состоявшегося в сентябре 1922 г., где был избран в состав губисполкома.

Некоторое время М. Сералин был заместителем председателя губисполкома, активно участвовал в подготовке и созыве IV губерн­ского съезда Советов (25 ноября 1923 г.) и, будучи избранным членом Президиума съезда, совместно с другими руководит его работой. На съезде М. Сералин выступил с докладом «Основные мероприятия по реализации национального вопроса». На этом съезде М. Сералин был избран в новый состав губисполкома, членом президиума губис- полкома и делегатом Всероссийского съезда Советов. В 1920 - 1921 гг. он возглавлял исполком Шубарской волости, был секретарем партийной организации волисполкома, работал заведующим аги- тотделом губкома партии, секретарем губисполкома, заведующим земельным отделом. С начала издания губернской газеты «Аул» был ее редактором.