Страница - 13

Б. По линии советского строительства

“Скудность нашего законодательства по вопросам автономных республик и областей недостаточно ясная, поддающаяся произвольному толкованию, формулировка существующих законов способствует постоянному нарушению прав автономных республик и областей”,— отмечалось в предложениях совещания. Поэтому участники совещания предлагали:

а) закрепление в порядке основного законодательства (Конституции РСФСР, Конституции АССР и Положения об Автономных Областях) автономных прав национальных объединений с учетом необходимости расширения законодательных прав автономных республик для применения общих законов к местным условиям и тем самым обеспечить постоянное и правильное проведение советским аппаратом национальной политики;

б) увеличение количества представителей автономных республик и областей в составе членов ВЦИК и в Президиуме ВЦИК, с приданием им определенного влияния в работе Отдела Национальностей при Президиуме ВЦИК;

в) дальнейшее введение в управленческие, планирующие и руководящие хозяйственные органы РСФСР националов, по кандидатурам которых должно было учитываться мнение местных партийных организаций. В целях же приспособления центральных аппаратов РСФСР к особенностям и нуждам национальных объединений, достижения более тесной связи в работе и придания реальной базы для работы выдвигаемых националов, предлагалось в аппаратах всех соответствующих объединенных наркоматов, планирующих и хозяйственных органов создание особых секций (подчеркнуто в документах стенограммы), где должны были сосредотачиваться все вопросы национальных автономных объединений по данному конкретному учреждению под руководством соответствующих выдвинутых националов.

г) наконец, предлагалось дальнейшее последовательное проведение в жизнь решений по национализации (корени-зации) местных аппаратов в целях приближения их к основной массе местного населения, упрощения аппарата с учетом местных условий.

В. По линии партийной.

Предлагалось прежде всего усилить постоянный контроль и наблюдение за выполнением партийных решений, направленных на осуществление национальной политики в повседневной практической работе советского государственного аппарата. Отсюда вытекала необходимость увеличения количества националов в составе ЦК партии в Центральной Контрольной Комиссии партии, обеспечение участия секретарей местных партийных организаций на Пленумах ЦК и ЦКК с правом совещательного органа.

Весьма настойчиво выдвигалось предложение о необходимости созыва очередного V совещания ЦК партии по национальному вопросу в связи с возникновением целого ряда новых обстоятельств в повседневной работе партии и ее местных организаций.

Указанные предложения частного совещания были приняты единогласно. При этом были сделаны небольшие поправки председателя ЦИК Дагестанской АССР Самур-ского и представителя Наркомсобеса РСФСР Наговицина. Кроме того, в виде тезисов и предложений к совещанию были предложены материалы Самурского и председателя Совнаркома автономной Республики Немцев Поволжья Курца. Их материалы по существу принципиально не отличались от предложений, принятых Частным срвеща-нием.

Разумеется, материалы Частного совещания сыграли свою положительную роль в деле дальнейшего социально-экономического и государственно-правового развития автономных республик и областей, национальных меньшинств Российской Федерации. Но многое было не сделано. Не было созвано пятое совещание ЦК ВКП (б) по национальному вопросу. При проведении нового районирования и административно-территориального деления были упразднены губернии и созданы новые области, практически почти не изменилось государственно-правовое положение автономных областей, автономные республики резко отличались от союзных республик, хотя ни по экономическому, ни по географическому, ни даже по социально-культурному уровню часть из них резко не отличалась друг от друга.

Вместе с тем результаты Частного совещания не пропали даром. Они в конечном итоге продолжали влиять на процесс национально-государственного и правового развития в течение всего существования Советского Союза. Но, пожалуй, наибольшую пользу они принесли уже в условиях перестройки, особенно, постперестроечного периода. Многие из них в условиях борьбы за суверенизацию национально-государственных образований как Российской Федерации, так и бывшего Советского Союза, нашли свое отражение в новых конституциях бывших автономных республик и областей.

И еще не менее важное обстоятельство следует отметить по результатам Частного совещания. Это — проявление новых деловых и политических качеств Рыскулова. В подготовке и проведении Частного совещания Рыскулов показал себя действительно незаурядным политиком и деятелем такого союзного плана, которые выдвинули его в разряд ведущих руководителей страны, которому под силу было осуществление крупномасштабных государственных дел. Об этом, кстати говоря, свидетельствовала его деятельность как руководителя и организатора всесоюзного органа — Комитета содействия строительства Туркестано-Сибирской железной дороги (Турксиба).

В конце 20-х — начале 30-х годов слово "Турксиб" звучало на всех языках многонационального Советского Союза. В современных условиях оно почти забыто, особенно молодежью. Между тем начавшаяся в рассматриваемые годы индустриализация проходила в самые активные годы сталинского “великого перелома”. Она стала удивительной и чудовищной смесью принуждения и насилия, невиданного героизма и беззаветной преданности идеям социалистического строительства, катастрофических просчетов, блистательных достижений и побед. Не все задачи индустриализации были выполнены. Но среди досрочно решенных — строительство и ввод в действие Турксиба.

Для Казахстана Турксиб имел выдающееся значение во всех аспектах политического, социально-экономического и культурного строительства. Если говорить кратко, то дорога, которая на 80 процентов проходила по территории Казахстана, как бы завершала пору экологической изоляции огромного региона юга и юго-востока Советского государства. Семиречье, юг Алтая получали возможность

активно включиться в общий процесс развития. С постройкой дороги весь Казахстан по периметру оказывался в кольце современного для тех лет транспорта. Более того, не только на строительство, но и на обслуживание Турксиба требовалось занять огромное количество людей, сформировать новые отряды национального и многонационального рабочего класса, инженерно-технической интеллигенции, наконец, упрочить базу советского строя в казахской “глубинке”, внести ускоренными темпами в жизнь казахского аула новое, прогрессивное.

Еще 25 ноября 1926 г. ЦК ВКП(б) принял решение о построении Семиреченской железной дороги, как одной из первоочередных работ общесоюзного значения. В соответствии с данным решением, Совет Труда и Обороны СССР 3 декабря поставил задачу: начать строительство Турксиба (Туркестано-Сибирской железной дороги), призванной соединить Среднюю Азию и Казахстан с Сибирью. В отличие от Беломорско-Балтийского канала, других строек “сталинских пятилеток” Турксиб был пошлине всенародной стройкой, где трудились рабочие, инженеры, техники, строители и служащие многих национальностей. Здесь не было заключенных (уголовных, политических), но сюда командировались специалисты и хозяйственники, опытные партийные и комсомольские работники со всех концов Советского Союза. На Турксибе не было гулагов ОГПУ и ведомств Ягоды, не руководили стройкой и “проверенные чекисты”. Руководил строительством один из крупных специалистов железнодорожного транспорта страны, в прошлом профессиональный революционер В. Шатов. Правительство Российской Федерации поручило Т. Рыскулову как заместителю Председателя Совнаркома, возглавить Комитет содействия Турксибу. Аналогичные комитеты создавались на местах, в районах стройки магистрали. При правительстве Казахской АССР также был организован Комитет содействия во главе с Председателем Совнаркома Н. Нурмаковым. Академия Наук СССР создала свой комитет, который возглавил академик А. П. Карпинский.

Рыскулову принадлежит огромная заслуга в строительстве Турксиба. По существу Турксиб является своеобразным памятником казаху Рыскулову, претворившему в жизнь идеи русских ученых о строительстве дороги, высказанных еще в 1887 г. “Основная цель постройки Туркестано-Сибирской железной дороги — обеспечение снабжения Средней Азии дешевым хлебом из ближайших районов (Сибирь, Казахстан, Киргизия), усиление развития хлопководства и удовлетворение советским хлопковым волокном потребностей нашей текстильной промышленности”,— так определил Рыскулов необходимость строительства Турксиба. Мы бы дополнили это определение значимости Турксиба как экономической, так и политической сторон,— сбережение валюты в связи с сокращением ввоза иностранного хлопка; рациональное использование огромного количества хлеба, завозимого в Среднюю Азию с Северного Кавказа, Украины и Поволжья; расширение сырьевой базы промышленности; формирование рабочего плана, особенно из представителей коренных жителей Казахстана; решение ряда вопросов оседания кочевого и полукочевого населения.

Рыскулов неоднократно выезжал в длительные командировки в различные районы строительства магистрали. Не было ни одного объекта, где бы Рыскулов не побывал, вникая в производственный процесс, проводя деловые совещания. Особенно много было встреч с Д. Омаровым (впоследствии главным инженером Турксиба), Л. Жуковым, И. Ивановым, А. Маженовым и многими другими строителями. Вместе с руководителями стройки Рыскулов решал проблемы постоянной нехватки квалифицированных кадров, рабочих рук, денежных средств.

Его постоянные выступления в печати, перед различной аудиторией слушателей (рабочие, представители интеллигенции, студенты вузов и техникумов) сыграли значительную роль в привлечении внимания общественности всей страны к одной из важнейших строек первой пятилетки. Неоднократно Рыскулов выступал и на заседаниях правительства Советского Союза и Российской Федерации. На одном из таких заседаний, состоявшегося в ноябре 1926 г. (это было объединенное заседание Совнаркома и Совета Труда и Обороны СССР) Рыскулов, опираясь на свои собственные расчеты руководителей Турксиба, сумел доказать правильность и целесообразность строительства Турксиба не в течение семи запланированных лет, а за четыре года при условии достаточного финансирования. Убедительность его выступления и безупречность расчетов привели к тому, что предложения Рыскулова правительством Советского Союза были приняты. Предложение Рыскулова о строительстве Турксиба за четыре года стало правительственной директивой.

Эту директиву правительства Рыскулов вынес на всестороннее и широкое обсуждение расширенного заседания президиума комитета содействия Турксибу. Такое обсуждение было необходимо для того, чтобы всесторонне изучить выполнение задания правительства прежде всего потому, что отклонение в ее выполнении хотя бы на краткий срок, могло бы привести к тяжелым последствиям экономического и социально-политического характера. К примеру, задержка со строительством на один год привела бы, по подсчетам специалистов, к потерям в экономике страны в 50 миллионов рублей. Именно поэтому Рыскулов добивался на заседании президиума принятия решения принципиального характера. Такое решение было принято. Оно опиралось не только на плановые сроки строительства, но и на контрольные цифры развития народного хозяйства СССР по Турксибу.

В решении многих вопросов конкретного характера, политической значимости и хозяйственной необходимости Рыскулову помогал Г. К. Орджоникидзе, работавший в то время наркомом Рабоче-Крестьянской Инспекции. У Рыскулова и Орджоникидзе сложились теплые и дружеские отношения еще с 1920 г., когда они встретились в Баку на съезде народов Востока. С тех пор прошло много лет, но и во времена строительства Турксиба Орджоникидзе активно и существенно поддерживал Рыскулова, помогал ему в решении сложных проблем строительства магистрали. В частности, по линии осуществления контроля Орджоникидзе много сделал в области упорядочения материального снабжения, обеспечения строителей медицинской, продовольственной, вещевой помощью. Именно Орджоникидзе принадлежит заслуга в организаций бесперебойного финансирования, что, разумеется, было нелегко сделать в те времена, когда отсутствовал не только опыт строительства крупных строек, но и не хватало элементарных навыков в организации производства.

Огромные трудности существенно тормозили строительство: полупустынная местность, трудный рельеф, привозной строительный материал, постоянные заторы в снабжении. Рыскулову приходилось улаживать и конфликты с рабочими-строителями. Это и понятно, так как рабочих не всегда устраивали и заработки, и жилище, и деятельность страховых касс и профсоюзных органов, и нерасторопность местной строительной администрации. Но эти текущие неурядицы решались после активного и беспощадного вмешательства Рыскулова. Беспощадного особенно по отношению к тем коммунистам-руководителям, от которых зависело конкретное решение конкретных вопросов.

Значительно сложнее обстояло дело с положением ра-бочих-казахов и киргизов, работавших в большинстве своем разнорабочими, землекопами, чернорабочими. Был даже случай, когда казахская газета “Советская степь” посвятила данному вопросу специальную передовую статью. 27 января 1929 г. газета сообщила о факте избиения казахских рабочих группой пьяных погромщиков из Сергиопольского укладочного городка Турксиба. Случай был настолько необычный, из ряда вон выходящий, что Семипалатинский окружной комитет партии принял специальное решение, в котором, в частности, говорилось: “Отдельные коммунисты и комсомольцы не только не принимали мер борьбы с погромщиками, а, наоборот, потворствовали им”.

Разумеется, такие вопиющие факты хулиганства резко пресекались. Неустойчивость в настроении рабочих носила временный характер и по ходу строительства сменялась удовлетворительным настроением, хотя в обслуживании рабочих и служащих продолжали еще сохраняться серьезные просчеты. В целом же Рыскулов писал, что: “энергия строителей, энтузиазм рабочих масс и инженерно-технических сил даст ряд примеров по быстроте укладки пути, постройке искусственных сооружений и т. д. С каждым новым шагом укладки пути открывалось временное движение на обоих участках Турксиба — провозка грузов и пассажиров”.

25 апреля 1930 г. сомкнулись Северный и Южный участки Турксиба и по мощной новой железнодорожной магистрали прошел первый сквозной поезд. Это была большая победа огромного коллектива строителей. Это была и победа Рыскулова, внесшего свой конкретный вклад как зам. председателя СНК РСФСР. Смычка завершилась на 17 месяцев раньше. К открытию дороги прибыли четыре специальных поезда с гостями, приглашёнными на празднование. Это были представители — делегаты от многих фабрик, заводов. Было много журналистов, корреспондентов. Среди них известная американская журналистка Анна Луиза Стронг. На открытие Турксиба прибыли представители из Китая, Афганистана, гости из Исполкома Коминтерна.

От имени правительства Рыскулов открыл Турксиб, вручил ордена Трудового Красного Знамени лучшим строителям. Рабочие уложили последние стальные рельсы. Последний костыль забили Рыскулов, Шатов, руководители правительства Казахстана.

Но при подведении итогов не обошлось без издержек и бюрократических вывертов. Дело в том, что досрочное завершение работы не учитывалось финансовыми органами. Поэтому платить рабочим оказалось нечем... “Что же, я должен распустить рабочих-победителей без оплаты!?”,— сокрушался руководитель строительства Шатов. Потребовалось вмешательство заместителя председателя Совнаркома РСФСР Рыскулова для решения этого очередного ребуса социалистического строительства.

Годы постройки Турксиба сделали свое дело. Слова “поезд”, “паровоз, ’’автомобиль” прочно вошли в лексион коренного населения. Почти одновременно с Турксибом строилась Карагандинская железная дорога. Ее ввод в строй имел огромное значение для развития центральных районов Казахстана, в особенности угольной Караганды. Началось строительство магистрали Гурьев-Доссор. Турксиб же знаменовал начало всесторонней социалистической индустриализации и создал предпосылки для ее дальнейшего развития. Именно поэтому уже в первую пятилетку было построено и введено в эксплуатацию 80 процентов всех путей сообщения на территории национальных районов. Из них подавляющая часть приходилась на Среднюю Азию и Казахстан. А это способствовало быстрому развитию отдаленных районов, требовало ускоренного освоения их природных богатств, создание квалифицированных кадров рабочих, техников, инженеров.

В годы реконструкции народного хозяйства Советского государства определилась тенденция социалистического преобразования сельского хозяйства страны, в деле которого Рыскулов играл заметную роль. Роль до последнего времени неверно, а подчас искаженно трактовали, опираясь не на подлинные документы и материалы, а на досужие вымыслы, к сожалению, и конъюнктурного характера.

В этой связи постараемся высказать свою точку зрения, опираясь на документы и материалы, до сих пор неполностью или совершенно не использовавшихся в исторических исследованиях и публицистических сочинениях.

Как известно, новая экономическая политика и свобода товарооборота создали предпосылки для активного расслоения деревни. В этой связи Рыскулов отлично осознавал способности крестьян к накоплению, что, в свою очередь, не могло не вести к росту крестьянской мелкой буржуазии. Эту дифференциацию крестьянских хозяйств, возрождение батрачества и аренды земли в середине 20-х годов Рыскулов считал совершенно неизбежным. Причем кулачество росло, по его мнению, не путем увеличения надела, а именно на основе эксплуатации чужого труда, аренды, легальной и нелегальной торговли, системы, подчас скрытной, взаимных услуг. В связи с отсутствием достаточной статистики и отчетной информации, можно лишь с более или менее точной уверенностью сказать о том, что к концу 1928 г. кулаки составляли примерно 4,5 процента населения. Причем к тому времени не было и четкого определения для тех, кого называли “кулаками”. Советское государство в рассматриваемое время не могло оказать существенной помощи бедняцким хозяйствам. И многие из них поэтому оказывались в экономической зависимости от своих зажиточных соседей. Кроме того, и это следует особенно подчеркнуть, при общей неорганизованности бедняков и середняков в руках кулака часто оказывались и советский аппарат, и кооперация.

Рыскулов расценивал растущую зажиточность части крестьянства как явление буржуазное, вырастающее из эксплуатации. При этом, по мнению Рыскулова, усиливающаяся сельская буржуазия при ее связях на часть известного крестьянства и бедноты формировала своеобразную базу для захвата власти. Он считал это кардинальным вопросом, носящим политический характер. К таким выводам Рыскулов пришел в результате многочисленных командировок в отдаленные сельскохозяйственные районы страны (Сибирь, Поволжье, Северный Кавказ), не говоря уже о выездах в Казахстан и другие среднеазиатские республики. Многое в этих командировках его радовало, но были и огорчения; гордость и уважение переплетались с болью за жизнь и повседневность сельского труженика, работавшего в единоличных бедных крестьянских хозяйствах.

К 1928 г. хозяйства крестьян в основном оправились от разрухи. Однако город получил хлеба значительно меньше, чем до революции. И это при условии, что царская Россия экспортировала хлеб, не считаясь с тем, что крестьяне постоянно голодали. Крестьяне питались в целом неплохо, но продажа сельскохозяйственных продуктов на рынке сократилась. Излишки часто попадали к зажиточным крестьянам, которые получали зерно не только со своих полей, но и от крестьян за ссуды, выдаваемые под урожай.

Отношение Рыскулова к зажиточному крестьянству, на наш взгляд, не было лишено противоречий. При всей сложности отношений в деревне он решительно выступал против военно-коммунистических препон на пути дифференциации крестьянских хозяйств. В расслоении крестьянства Рыскулов совершенно определенно видел возрождение буржуазных, эксплуататорских отношений. Это было однозначно. Но при этом поддерживал свободу накоплений в сельском хозяйстве, призывал к борьбе с усиливавшейся сельской буржуазией экономическими, организационными, а не административными и тем более военными методами. Его взгляды на < неизбежное обострение классовой борьбы как в городе, так и в деревне в целом соответствовали общей партийной линии. Но он связывал растущее сопротивление частных собственников с наступлением Советской власти на экономическом фронте.

К такому обобщению Рыскулов пришел на основе изучения состояния сельского хозяйства Поволжья, где он находился в командировке во второй половине 1929 г. Он видел начало бурного развития коллективизации. Видел, как бедняки и батраки брали инициативу в свои руки при создании колхозов. Это и понятно, так как они были уверены в финансовой, материальной и организационной помощи со стороны Советского государства при проведении коллективизации. Середняки же — этот подлинный костяк хозяйства,— с одной стороны, стремились выйти в кулаки, с другой — хотели получить сельскохозяйственные машины и другую помощь у государства. Но когда по пятилетнему плану колхозникам гарантировалась сельскохозяйственная техника, вся огромная масса крестьян начала вступать в колхозы.

В начале декабря 1929 г. Рыскулов вернулся из Поволжья в Москву и подробно изложил в ЦК ВКП(б) обо всем виденном и сделанном. Главный вывод его доклада сводился к необходимости неотложного проведения коллективизации во имя интересов подавляющей массы крестьянства. ЦК ВКП(б) серьезно считался с выводами Рыскулова и всегда учитывал его мнение при решении сложных народнохозяйственных и государственных проблем. Именно поэтому 5 декабря 1930 г. ЦК ВКП(б) ввел Рыскулова в состав Комиссии Политбюро ЦК ВКП(б) по вопросам коллективизации.

В этой связи отметим, что еще в 1964 г., когда с приходом к власти Л. И. Брежнева и его окружения по существу началась скрытая реабилитация Сталина и его деятельности, в журнале “Вопросы истории КПСС” была опубликована статья Б. Абрамова “О работе Комиссии Политбюро ЦК ВКП(б) по вопросам коллективизации”, в которой, в частности, указывалось, что ярким примером левацких отходов от ленинских принципов кооперирования может служить “особое мнение Т. Р. Рыскулова, члена комиссии Политбюро ЦК, заместителя Председателя Совнаркома СССР. Он направил в Политбюро ЦК записку, в которой предлагал усилить темпы коллективизации в регионах возделывания технических культур и садоводства, требовал обобществления ’’вне всяких ограничений", обвинял Комиссию в том, что она хочет революционный характер колхозов подменить сугубой добровольностью".

Через 20 с липшим лет, уже в условиях перестройки, В. М. Селунская в статье “Борьба партии за коллективизацию сельского хозяйства СССР”, опубликованной в том же журнале в сентябре 1987 г. процитировала вывод Абрамова об ошибках Рыскулова без каких-либо комментариев (справедливости ради отметим удивительное развитие исторической науки: за 20 лет — никаких новых документов и материалов по рассматриваемым вопросам).

Но это еще не все. Василий Белов в 1989 г. в “Новом мире” № 3 в своем новом произведении “Год великого перелома. Хроника 9 месяцев” писал: “Воскресенье, 22 декабря бумаги Яковлева обсуждались в Политбюро и были раскритикованы. Сталин оказался левее самых левых. Он сделал значительные поправки к проекту постановления... в сторону ужесточения. Но заместитель предсовнаркома Рыскулов загнал левее даже самого Сталина, обвиняя шайку Яковлева ни больше ни меньше как в правом уклоне! Так нарастало и крепло соревнование в левизме, так Варейкис, Голощекин и Кочмор с Беленьким оказались правее Сталина и Рыскулова! Это поистине глумливое превращение произошло в пятницу 3 января нового 1930 г., а 5 января (опять воскресенье) родилось знаменитое решение ЦК ”0 темпах коллективизации".

Легче всего оскорблять погибших и умерших. Они не смогут ответить, как подобает истинным мужчинам. Рыскулова оскорбляли и “сталинисты” и “демократы”. Теперь вот писатель включил честного человека в “шайку Яковлева”. Оказывается, так можно называть в “исторических художественных произведениях” правительственные комиссии. Вот уж воистину “уважение к своей истории”!

Но и это еще не все! Спустя два года появляется теперь уже не “Хроника 9 месяцев”, а “Хроника великого джута”, в которой ее автор, Валерий Михайлов, рассказал о трагедии Казахстана и его многонационального народа при проведении сплошной коллективизации. На странице 191 книги написано: “Единственным, кто ’’перелевачил" Сталина (имеется в виду подготовка решения ЦК ВКП(б) о коллективизации. — В. У.), был член. Комиссии Политбюро по вопросам сплошной коллективизации зам. председателя СНК РСФСР Турар Рыскулов". Мысль, как теперь известно, не нова. После “перелевачения” Сталина в книге приводится пространная цитата из ранее указанной статьи Б. Абрамова, принципиально нового ничего не вносящая в освещание роли и позиции Рыскулова по вопросам коллективизации.

В этой связи, очевидно, будет правильным и целесообразным привести полный текст записки Рыскулова в Политбюро ЦК ВКП(б) с вносимыми им поправками в разработанный Комиссией Политбюро ЦК проект постановления о коллективизации. Отметим при этом, что ранее текст записки Рыскулова нигде и никогда не публиковался. Более того, ее содержание как трактовалось, так и излагалось весьма своеобразно: кратко и неверно.

Записка Рыскулова, написанная на восьми машинописных страницах, хранилась в Центральном Партийном Архиве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Она была подготовлена в восьми экземплярах и секретной почтой была направлена всем членам Политбюро ЦК ВКП(б) 3 января 1930 г., за два дня до принятия постановления, правильное название которого следующее: “Постановление ЦК ВКП(б) о темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству. 5 января 1930 г.”

Текст приводится без каких-либо поправок, таким, каким он был разослан членам Политбюро ЦК ВКП(б).

Секретно

В Политбюро ЦК ВКП(б)

В представленный Комиссией т. Яковлева проект постановления Политбюро о коллективизации вношу следующие поправки:

1) в конце п. 1 постановления необходимо прибавить новый абзац в следующей редакции:

“Однако при этом бурном росте коллективизации в основных зерновых районах темп колхозного строительства в районах специальных культур и скотоводства отстает и по этим районам требуется усиление работы по коллективизации и оказания в этих целях специального содействия и помощи...”

По линии технических культур (хлопок, лен, свекла и др.) и животноводства поставлена задача всемерного развития этих отраслей (расширение на предстоящий год посевов: хлопка — на 40%, льна-долгунца — 13,5%, свеклы — 35%, плодоовощей — 20%) и принятия кардинальных мер по развитию животноводства. Такое расширение производства будет обеспечено, если в максимальной степени будет усилена коллективизация, а между тем эта коллективизация в указанных районах, пока что в темпе своем отстает.

По хлопку — обобществленный сектор составлял в 1929 г. — 7,2% (совхозы — 1,4%, колхозы — 5,8%), а в 1930 г. намечено (согласно постановления СТО от 13/IX с. г. по контрольным цифрам по хлопку) довести этот размер до 12% от всей хлопковой площади, несмотря на возможность увеличения этого процента, имея в виду наличие ряда благоприятных условий (сотни миллионов вложения, централизованная водная система, полный охват контрактацией, усиленное снабжение и т. п.). Недостаточность вышеприведенного процента еще более будет ясна, если учесть недавно вынесенное решение организовать в хлопковых районах 22 машинно-тракторных станции в 1930 г. В Средней Азии среди бедняцко-середняцких масс наметилась большая тяга в колхозы, а по новым хлопковым районам (Северный Кавказ, Крым и др.) взят курс на охват колхозами в 1930 г. 100% хозяйств, занятых хлопководством.

При необходимости сугубого планирования хлопкового дела, существование индивидуального хлопкового хозяйства со всеми отсталыми навыками и наличие значительного еще влияния зажиточно-кулацких элементов — могут затруднить выполнение напряженного плана расширения хлопководства. Этой причиной в значительной степени объясняются и имеющие место недочеты сейчас, в связи с недовыполнением заготовок хлопка и повторяющимся и увеличивающимся в последнее время недосевом хлопка против заданного плана (недосев по Союзу в 1927 г. — 10%, 1928 г. — 15% и 1929 г. — 19% против плана). Основной мерой, могущей обеспечить выполнение максимальной программы по хлопководству, является форсирование развития социалистического его сектора, что одновременно имеет и большое политическое значение.

По льну — на 1/Х—29 г. охвачено было колхозами — 1,05%, в 1930 г. процент охвата увеличивается, но недостаточно, в то время, когда опыты организации крупных обобществленных льноводческих хозяйств вполне оправдались, наблюдается большая тяга бедняцко-середняцких масс этих районов в колхозы и можно было бы темп коллективизации значительно усилить.

По свекле — охвачен заметный процент хозяйств, но необходимо усилить работу.

По плодоовощам (по РСФСР) — охвачено было всеми видами кооперации в 1928 г. — 7,5% площади, а в 1930 г. предусмотрен охват теми же видами кооперации — около 16%.

Эти размеры будут еще меньше, если выделить процент Охвата по этим отраслям специальными колхозами. Совершенно ничтожно количество специальных колхозов по животноводству. К середине 1929 г. в колхозах (по РСФСР) было объединено меньше 1% от общего поголовья скота.

Эти темпы развития коллективизации в районах специальных культур и скотоводства явно недостаточны, и не дать задания в постановлении Политбюро по этому вопросу было бы неправильно.