Страница - 15

Глава VIII

НАУЧНОЕ НАСЛЕДИЕ

Жизнь Т. Р. Рыскулова тесно переплеталась с его политической деятельностью, составными частями которой являлась партийная и государственная работа. Но он был человеком мысли, разносторонним марксистом-ленинцем. Поэтому очерки его политической биографии не могут быть без хотя бы краткого рассказа о его научных изысканиях в области обществоведения. Незаурядный политик и публицист, ученый и историк и единственный лидер коммунистов-мусульман, он всю свою исследовательскую работу связывал с историей Казахстана, Средней Азии и России, тремя российскими революциями, с историей национальной государственности советских республик среднеазиатского региона. Опыт его научного творчества, с его достоинствами и недостатками, успехами и поражениями, составляет ту часть культурного наследия, которое, к сожалению, еще не стало предметом пристального и непредвзятого изучения. Выход в свет в 1984 г. однотомника его “Избранных трудов”, подготовленного Институтом истории партии при ЦК Компартии Казахстана — филиалом Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, положил лишь начало восполнению существенного пробела исторической науки. Предстоит глубокая исследовательская работа прежде всего по выявлению, разысканию всего того, что написано и опубликовано Тураром Рыскулови-чем.

К настоящему времени известны публикации около двух десятков книг и брошюр, свыше сотни научных, публицистических и пропагандистских статей и сообщений. Но не известны его выступления в центральной и местной печати, не найдены конспекты его лекций в Коммунистическом университете трудящихся Востока. По -воспоминаниям жены Турара Рыскуловича Азизы Тубе-ковны, при его аресте было конфисковано около тысячи машинописных страниц ("три толстые папки”) рукописи “Истории Казахстана”. До сих пор судьба данной рукописи неизвестна: то ли засекречена в тайных архивах московского или алматинского КГБ, то ли уничтожена “бдительными стражами” социалистического правопорядка.

Но розыск — это одно направление работы. Другое направление — описание и введение в научный оборот уже известного и вновь найденного. Эта задача, к сожалению, также нигде и никем не решается, хотя ее научная значимость и практическая необходимость очевидны. Очевидны прежде всего потому, что многие выводы и положения, факты и сведения, цифровые и другие данные, приводимые Рыскуловым в своих публикациях, до сих пор представляют научный и практический интерес. Справедливости ради отметим, что ряд из них приводился в трудах советских и зарубежных историков, но, как правило, в основном и главным образом с отрицательных позиций.

Необходимость всестороннего изучения научного наследия Рыскулова обосновывается еще и тем, что политическая его биография является своеобразной историей отдельных аспектов большевистской партии, ее идейного развития. Это и понятно, так как Рыскулов в течение двух десятилетий находился в центре развития бурных событий в истории большевистской партии, Советской России и Советского Союза. И тем не менее, поскольку его роль как видного деятеля партии и государства искажена советской историографией, о нем подчас вспоминают лишь как об авторе национал-уклонистских проектов и одном из националистически настроенных руководителей.

Но научное наследие Рыскулова не лишено серьезного значения и в современных условиях в связи с появлением на мировой карте новых независимых государств — бывших советских республик — Казахстана, Узбекистана, Кыргызстана, Туркменистана и Таджикистана. Среди иностранных государств, проявивших, пожалуй, наибольший интерес к развитию связей с ними, оказалась Турция. Это и понятно, ибо кроме религиозной общности — ислама — Турцию роднит с этими республиками (за исключением Таджикистана) еще и то, что значительную часть их населения составляют тюрки. И хотя Рыскулов никогда не был пантюркистом, в первые годы Советской власти в Туркестане движение пантюркизма, как одно из националистических, связывали с его именем. В этой связи, не

имея в виду гегемонистские устремления и возрождение пантюркизма времен Османской империи, отметим, что в современном мире Средней Азии идеи Рыскулова о более гармоничном развитии национальной государственности в виде Тюркской советской республики и организаций коммунистов-мусульман могут привлечь внимание определенной части революционно настроенной молодежи.

Наконец, цель этой главы (или очерка) — исследование отдельных сторон истории социалистической революции и социалистического строительства посредством изучения такого явления, как Рыскулов и его научное наследие. Предпринимая такую попытку, автор исходил из пользующейся всеобщим признанием предпосылки того, что целое станет более ясным и понятным, если сосредоточить внимание на существенных его частях. В этой связи при рассмотрении научного наследия Рыскулова основное вщшание сосредоточим на анализе проблем истории, отраженных и освещенных в его публикациях. Учитывая же, что в опубликованной литературе, хотя бы и частично и неполно, но все же дается оценка историческим изысканиям Рыскулова, остановимся лишь на том, о чем еще никогда и нигде не только не публиковалось, но и не говорилось. Более того, о них даже не упоминалось, считая их невозможными для пера Рыскулова, с учетом их специфики. Это — проблемы историографии, источниковедения и археографии в научном наследии Турара Рыскуловича. Даже в таких фундаментальных и специальных исследованиях, как “Историко-партийная наука в Узбекистане”, “В. И. Ленин и проблемы казахстанской историографии”, “Источниковедение истории Компартии Туркестана”, авторы которых являются высококвалифицированными исследователями, проблемы историографии, источниковедения и археологии в трудах Рыскулова не обозначены.

Конечно, всестороннее изучение научного наследия Рыскулова, основанное на тщательном анализе его публикаций, должно привести к “ревизионизму” как в отношении отдельных проблем, так и более общих путей изучения исторического процесса. К тому же Рыскулов не только сам играл одну из ведущих ролей данного процесса, но и был плодовитым (порой и официальным) комментатором событий своего времени. Таким образом, новое изучение истории революционного движения народов Средней Азии и Казахстана, истории социалистического строительства в Советском Союзе через призму публикаций Рыскулова поможет не только расширению наших знаний, но и одновременно пересмотру понимания ряда важных событий; формированию большевизма на ранее отсталых национальных окраинах бывшей Российской империи; началу социалистического строительства в 20-е годы; темную историю 30-х годов, кульминационным пунктом которой была “великая сталинская чистка", под которую попал сам Рыскулов; практическое уничтожение старой большевистской гвардии; одним из представителей которой также являлся Рыскулов.

И еще об одном. Для понимания общей значимости научного настроя Рыскулова и отдельных аспектов их содержания выскажем рекомендацию читателю познакомиться с соответствующими разделами двух книг, в которых определяются основные достоинства и недостатки его известных и недостаточно известных трудов, публиковавшихся в различных условиях и в различные годы партийной и государственной работы. Отдельно рассказывается о лаборатории научного творчества Рыскулова.

* * *

История необратима. Она идет по своим объективным, но, к сожалению, еще непознанным законам. Это азбучная истина известна. Также очевидна и другая истина — человек не является безответным винтиком в сложном механизме общества. Ему свойственны и подвиги, и высокие моральные помыслы, и слабости, а подчас и трагические ошибки. Именно от человека зависят ход и направление общественного развития, за что он несет моральную ответственность перед судом истории. Поэтому, размышляя сегодня об истории, нельзя не видеть, как сложен и неоднозначен был путь в неизведанное будущее. Об этом свидетельствует исторический опыт революционного движения народов Казахстана и Средней Азии, исследованию которого Рыскулов уделял весьма серьезное внимание.

Собственно, проблема революционного движения народов Туркестана начала разрабатываться Рыскуловым еще в годы гражданской войны и иностранной военной интервенции. Этому способствовала сама жизнь, его общественно-политическая и государственная деятельность. При этом, следует отметить, что Рыскулов как исследователь-обществовед формировался в процессе формирования и первоначального развития советской исторической науки со всеми ее плюсами и минусами. Это было в основном в 20-е и первой половине 30-х годов, когда происходила ожесточенная, но неравная борьба буржуазной, меньшевистской, троцкисткой, эсеровской и националистической историографии; когда постепенно в этой борьбе складывалась и одерживала победу марксистская историография. В этой борьбе допускались разночтения и разноречия, ошибки и недопонимание, а подчас и фальсификация сложных процессов исторического познания. Плюрализм исторических взглядов отражался в схематизме, модернизме, вульгарном социологизме, экономическом и национальном материализме. Особенно следует отметить недооценку прошлого и национальных моментов в истории многонационального Советского государства.

Разумеется, все вышеизложенное не могло не отразиться на исследованиях Рыскулова, посвященных вопросам борьбы большевиков за осуществление справедливой национальной политики, привлечение трудящихся коренного населения Туркестанского края к революционному движению, национально-государственному строительству, социально-экономическому развитию.

Для Рыскулова история революционного движения народов Казахстана, Средней Азии и Туркестана — это прежде всего глубоко осознанная прошлая жизнь народов. В его понимании историзм — принцип подхода к действительности как изменяющейся во времени, постоянно развивающийся. Когда он начинал готовить свои первые исторические публикации, он, конечно же, не знал ленинского положения о том, что необходимо “...Не забывать основной исторической связи, смотреть на каждый вопрос с точки зрения того, как известное явление в истории возникло, какие главные этапы в своем развитии это явление проходило, и с точки зрения этого его развития смотреть, чем данная вещь стала теперь”'. Но он интуитивно процессы развития общества рассматривал в том виде, в котором они протекали в действительности.

Об этом свидетельствуют его труды и выступления времен гражданской войны. Среди них такие, как его Доклад по борьбе с голодом на VII Чрезвычайном съезде Советов Туркестанской АССР, сделанный в марте 1919 г., Приветственная речь от имени Краевого мусульманского бюро на III съезде Компартии Туркестана в июне 1919 г., Доклад на III съезде Компартии Туркестана о национальных коммунистических секциях, Доклад на II Краевой конференции мусульманских организации Туркестана о текущем моменте.

Проблема революционного движения коренного населения среднеазиатского многонационального региона всегда занимала ведущее место в научных изысканиях Рыскулова как по значимости выводов И обобщений, так и по количеству публикаций. Безусловно, творческую лабораторию Рыскулова можно раскрыть в своей основе лишь путем анализа всех его трудов, в том числе и определения концепции истории революционного движения в Средней Азии и Казахстане. А свою концепцию Рыскулов разрабатывал, опираясь прежде всего на выработанные им самим навыки исследования.

Концепция истории революционного движения в среднеазиатском регионе как понимание, способ понимания, трактовки процесса и общественно-политического явления у Рыскулова складывалась постепенно, с годами. Ее основные выводы и положения формировались в авторскую точку зрения самостоятельно, а руководящая идея для систематического освещения событий и явлений в процессе ее складывания не всегда опиралась на официальные постулаты советской исторической науки.

Рыскулов определял революционное движение коренного населения и гражданскую войну в среднеазиатском регионе как проявление острой формы классовой борьбы. Одним из ее жестоких проявлений стало басмачество. Однако по Рыскулову, революция, революционное движение и гражданская война — различные и далеко не тождественные социальные понятия, явления. Революция — это результат классовой борьбы, в процессе которой решается вопрос о государственной власти. Гражданская война является, хотя и наиболее острой, но только лишь одной из форм классовой борьбы. Вместе с тем гражданская война вовлекает в свою орбиту почти все население, независимо от его желания участвовать или не участвовать в ней.

Этот вывод Рыскулова интересен тем, что, по его утверждению, обусловливает сложность и неопределенность состава борющихся сторон. Особенно это было видно на примере борьбы местного, коренного населения с басмачеством.

Интересны наблюдения Рыскулова и по расстановке классовых сил как в революционном движении, так и в гражданской войне. Характеристику построения классов в революционном движении и гражданской войне мы видим в целом ряде рыскуловских публикаций. По его мнению, революционный лагерь в Туркестане возглавлял русский пролетариат, с которым выступали многотысячные массы трудящихся различных национальностей края. Рыскулов был убежден в авангардной роли русского пролетариата. Вместе с тем он подчеркивал и постоянно возраставшую роль трудящихся Востока. При осуществлении своей авангардной роли пролетариат постоянно выдвигал достойных руководителей не только из рабочих рядов, но и из числа всех своих союзников.

Отмечая высокие революционные качества рабочего класса, Рыскулов разоблачает эсеро-меньшевистские измышления о том, что в Туркестане будто бы имело место “распыление” рабочего класса, его “перерождение”. Однако в публикациях Рыскулова не скрывалось и деклассирование определенной части пролетариата, резко критиковались серьезные недостатки органов Советской власти даже в условиях гражданской войны.

Значительное внимание в рыскуловских трудах уделено раскрытию вопросов организации вооруженных сил, в том числе мусульманских частей Красной Армии. И здесь рабочие создавали тот фундамент Красной Армии, который позволил проводить и мобилизацию, и осуществлять вооружение коренного населения. В этой связи весьма интересно мнение Рыскулова о том, что создание мусульманских частей Красной Армии не означало создание армии по религиозному признаку. Не означало это и то, что мусульманские части должны были стать националистическими. Рыскулов считал, что мусульманские части должны были быть многонациональными — интернациональными по существу и содержанию. В них должны были входить таджики, узбеки, дунгане, памирцы и другие представители коренного населения.

Вместе с тем при анализе проблем революционного движения народов Средней Азии и Казахстана в научном наследии Рыскулова необходимо учитывать и такую специфику, как многогранная деятельность мусульманских коммунистов и их организаций, входивших во времена гражданской войны в состав Компартии Туркестана. Дело в том, что мусульманские коммунисты не имели опыта массовой и партийно-политической работы и по существу после создания в марте 1919 г. Краевого мусульманского бюро и аналогичных уездно-городских органов, только становились на путь борьбы за развитие коммунистического движения среди трудящихся коренного населения края. В этом отношении создание еще в ноябре 1918 г. в Москве Центрального бюро мусульманских коммунистических организаций привело к усилению политической работы с выходцами из стран Востока, которые все более и более повышали свою активность в революционном движении. Значительная часть их вступила в Компартию Туркестана и работала как в российских, так и мусульманских коммунистических организациях.

Следует подчеркнуть, что создание и деятельность Мусульманского бюро и коммунистических организаций исходили из указаний Ленина о необходимости тщательного, умелого, осторожного подхода к установлению прочных связей с беднотой и трудящимися Востока в их борьбе против капиталистов и феодалов. Рыскулов волею обстоятельств стал не только руководителем Мусульманского бюро в Туркестане, но и по существу первым теоретиком мусульманских коммунистических организаций и революционного движения коренного населения Средней Азии и Казахстана.

Основу рыскуловской концепции истории революционного движения народов среднеазиатского региона составляет его определение как классовой борьбы и гражданской войны — как проявление наиболее острой формы этой борьбы. Эта концепция Рыскулова исходит из того, что классовая борьба резко обостряется в результате классового расслоения туркестанского общества, как итога социально-экономических столкновений. Эти столкновения неуклонно возрастают, являясь следствием возрастания классового расслоения как аула, так и города. Рыскулов-ский анализ соотношения и расстановки классовых сил в революционном движении и особенно в гражданской войне, определяя руководящую, а точнее авангардную роль большевистской партии, показывает сложную эволюцию, которую претерпевают как буржуазия в целом, так и отдельные ее политические партии. Упоминание об авангардной роли большевиков было не случайным, потому что в условиях Туркестана огромным влиянием пользовались две партии — большевистская и левоэсеровская. Именно поэтому Рыскулов, определяя свою оценку хода революционного движения, исхода гражданской войны в Туркестане, считал, что правильную оценку можно дать лишь при непременном условии рассмотрения с точки зрения факторов вооруженного столкновения и классовых отношений.

Как отмечалось, Рыскулов начал разрабатывать проблемы истории гражданской войны в Туркестане сразу же по ее горячим следам. При этом, что особенно важно, он практически не находился под впечатлением и под воздействием сталинских авторитарных оценок и суждений, серьезно тормозивших развитие исторической науки.

Уродливое развитие советской историографии по существу началось с конца 1929 г., когда в связи с 50-летием со дня рождения Сталина была опубликована статья К. Е. Ворошилова “Сталин и Красная Армия”. В ней рассматривались военные действия на тех фронтах и в те периоды, когда там находился Сталин. С тех пор их анализ и освещение в значительной степени стали определять тематику исследований. На длительное время утвердилась периодизация войны, которая была дана Сталиным в статье “Новый поход Антанты на Россию”. Вся история гражданской войны сводилась к трем походам Антанты в 1919—1920 гг. При всей доступности, простоте и ясности сталинская периодизация не выдерживала научного обоснования, являлась отступлением от ленинской концепции гражданской войны. В ней, в частности, не учитывалась австро-германская интервенция 1918 г., фальсифицировался поход Деникина, недооценивались для судеб социалистического Отечества боевые действия на Восточном фронте летом и осенью 1918 г., практически полностью игнорировалась особенность гражданской войны в Туркестане, в частности борьба с басмачеством, боевые действия в бывших Бухарском эмирате и Хивинском ханстве.

В трудах Рыскулова, посвященных истории гражданской войны, ее сталинская периодизация практически никогда не учитывалась. Рыскулов на нее не ссылался, следуя своему принципу объективного освещения конкретных событий истории, принципа подхода к действительности, изменяющейся и развивающейся во времени. Он никогда не забывал основной исторической связи—смотреть на исследуемый вопрос с точки зрения того, как конкретное явление или событие возникло в историческом процессе, какие основные этапы в своем развитии оно проходило и прошло и каким, в конечном итоге, стало в рассматриваемое время. С точки зрения Рыскулова, любое историческое событие или явление, тем более такое, как гражданская война, могут быть правильно поняты и оценены при условии их анализа в конкретных исторических условиях.

“Революция и коренное население Туркестана”, пожалуй, самое значительное произведение Рыскулова, посвященное анализу истории революционного движения народов Средней Азии и Казахстана в борьбе за победу социалистической революции, установление и упрочение Советской власти.

Этот труд, по словам его автора, “посвящается выросшей в огне революции, призванной снести остатки патриархально-феодальных пережитков, темноты и невежества, строительнице новой жизни — коммунистической молодежи Туркестана”.

Книга была подготовлена Рыскуловым в бытность его работы председателем Совнаркома Туркестанской АССР. В связи с его командированием в Монголию и невозможностью принимать непосредственное участие в процессе подготовки книги к изданию, Туркестанское государственное издательство было вынуждено внести частичные изменения в размещение книжного материала. В частности, из книги были изъяты материалы, ранее опубликованные в труде “Мусбюро в Туркестане”, и материалы, не имеющие непосредственного отношения к основной теме издания. Далее. В местах и разделах книги, где чтение подлинного текста приводимых документов затруднялось из-за погрешностей языка, были внесены необходимые грамматические поправки, исправления, не изменяющие смысла и содержания. Наряду с указанными редакционными изменениями были внесены опущенные ранее (в первой редакции) материалы о восстании кулаков в селе Дмитриевка, о помощи голодающим, о борьбе с голодом в Туркестане.

В целом книга представляет собой сборник важнейших статей, докладов, речей и тезисов выступлений Т. Р. Рыскулова в 1917—1919 гг. Ее особенность состоит в том, что материалы, приводимые в книге, освещали в начале главным образом деятельность большевистской организации одного из уездов Туркестанской АССР, характерного для тогдашнего состояния местных партийных организаций, поднимали практически почти все важнейшие вопросы и эпизоды развития Октябрьской социалистической революции в Туркестане. По существу, эта особенность заключает в себе главное достоинство книги, состоящее в том, что в ней приводятся уникальные сведения и материалы по развитию революционного движения среди коренного населения Туркестана. В этом отношении книга представляет и в современных условиях несомненную ценность при разработке и подготовке полной истории Октябрьской революции в многонациональном и отдаленном регионе бывшей Российской империи.

Особую ценность представляют материалы за 1917 год, в которых освещается деятельность “Союза революционной киргизской молодежи” и его борьбы с местными органами власти Временного правительства в Аулие-Атинском уезде.

Этот “Союз”, создателем и руководителем которого являлся Т. Р. Рыскулов, был, по существу, первой организацией молодежи коренного населения, созданной после победы Февральской (1917 г.) революции. Приводимые в книге материалы дают возможность характеризовать ту дифференциацию, которая происходила среди киргизского населения во время Февральской революции, когда в борьбе со сторонниками Временного правительства — колонизаторским кулачеством и байством — росла и крепла революционная молодежь коренного населения. “Союз” имел свою программу и устав, тексты которых полностью приводятся в книге. Это — уникальные по своему содержанию и значимости документы революционной борьбы лучших представителей молодежи коренного населения. Исключительность материалов книги, посвященных деятельности “Союза”, состоит прежде всего в том, что во время, когда на местах никаких революционных организаций и партий не существовало, а в краевом масштабе действовали лишь среди европейского населения немногочисленные группы социал-демократической, эсеровской и других партий, попытка представителей молодежи коренного населения сорганизоваться, была уже революционным подвигом.

Весьма важны и значимы (политически и в научном отношении) материалы книги, посвященные наиболее важным событиям 1918 г., происходившим в Туркестане. Это —. материалы, освещающие контрреволюционные действия асхабадских (ашхабадских. — В. У.) мятежников летом 1918 г., оппозиционные действия туркестанских железнодорожников в связи с работой шестого съезда Советов Туркестанской АССР осенью 1918 г. и, особенно, борьбе с голодом в республике. Ценность указанных материалов состоит в том, что они, хотя бы отчасти, характеризуют тяжелые условия работы большевиков и левых эсеров в обстановке неустойчивости вообще, национальных антагонизмов Туркестана в особенности. Эта научная ценность значительно повышается, если учесть, что Рыскулов дает документальное описание событий и фактов из жизни местных органов власти уездных и даже волостных масштабов. По авторским материалам можно в известной мере определить взаимоотношения большевиков с левыми эсерами, уточнить позиции, которые занимали кулацко-байские элементы в начальный период Советской власти.

Т. Р. Рыскулов обосновывает свои выводы о том, что в указанный период переселенческое кулачество вкупе с киргизским (казахским) байством было решительно настроено против Советской власти. Особенно это было характерно для Джетысуйской (Семиреченской) и Сырдарь-инской областей. При этом автор подчеркивает, что левоэсеровская партия, сотрудничая с большевиками, в то же время искала опоры среди кулачества, развивая и усиливая свою работу в их слоях. Тем самым, левые эсеры объективно способствовали развитию контрреволюции в Туркестане в связи с наступлением Колчака в Сибири. В результате как в отдельных уездах, так и в целом по Джетысуйской области стали возникать контрреволюционные кулацкие организации, установившие контакты с колчаковской армией и пытавшиеся подготовить всеобщее восстание в северных районах Туркестана (Дже-тысуйская и Сырдарьинская области). Об этом, в частности, свидетельствуют материалы книги о кулацком восстании в Аулие-Атинском уезде весной 1918 г.

Анализируя деятельность большевистских организаций, Рыскулов подчеркивает, что большевики взяли твердый курс политики по отношению к левым эсерам. Так, в Аулие-Атинском уезде большевиками была разоружена левоэсеровская организация с одновременным разоружением кулацкой части населения. Но так было далеко не везде, влияние левых эсеров во многих районах Туркестана было огромным. Более того, левоэсеровская партия была одной из правящих партий Туркестана (вместе с большевиками). Что же касается Аулие-Атинского уезда, то здесь Рыскулов был прав. Если бы большевики не предотвратили развитие кулацкого восстания, то это могло бы привести к отрыву Джетысуйской области от Туркестана и включения ее в сферу действий колчаковских войск.

* * * 

Огромную ценность для исторической науки, в особенности при анализе деятельности Компартии Туркестана в годы гражданской войны и военной интервенции, представляют материалы книги Т. Р. Рыскулова, посвященные событиям второй половины 1918 г. и почти всего 1919 г.

Прежде всего мы бы выделили материалы, раскрывающие борьбу с голодом в Туркестане, борьбу, которую прежде недостаточно освещали в исторической литературе. Известно, что в этот период Туркестанскую АССР постиг небывалый голод, народное хозяйство переживало тяжелый экономический кризис. По нашему мнению, следует полностью согласиться с выводами Т. Р. Рыскулова о том, что голод и экономический кризис послужили одной из главных причин возникновения и развития басмачества в Туркестане. Борьба с голодом, охватившая до 50 процентов населения республики, означала не только спасение пролетариев и дехканской бедноты, но и, как совершенно верно подчеркивает Рыскулов, “начало той классовой схватки туземной бедноты с байством и колонизаторством, в процессе которой потом родилась и окрепла туземная часть компартии и бедняцкие организации”.

В этой связи приводимые в книге материалы по борьбе с голодом весьма ценны своей подлинностью, достоверностью, умелым обобщением автором огромного количества фактического материала, нашедшего всестороннее отражение в различных источниках. Среди них: доклады Рыскулова о борьбе с голодом на заседании Туркестанского ЦИК в ноябре 1918 г.; приказ Туркестанского ЦИК о создании Центральной комиссии по борьбе с голодом и ее задачах. Нельзя не согласиться с выводами Рыскулова о том, что реальными мерами по борьбе с голодом Советская власть в Туркестане серьезно упрочила свое положение, восстановила пошатнувшийся авторитет и серьезно сдержала темпы развития контрреволюции и рост антисоветских настроений среди части коренного населения. А это было очень важно, учитывая, что Туркестан был окружен плотным кольцом контрреволюционных фронтов.

Книга Рыскулова до сих пор представляет огромную ценность при исследовании проблем развития политического самосознания трудящихся масс коренного населения в сложных условиях борьбы с голодом, экономического кризиса вообще, социального разорения и национального ущерба в особенности. Ее содержание особенно ценно для новых независимых государств, появившихся на современной карте мира — Казахстана, Узбекистана, Кыргызстана, Туркменистана и Таджикистана. Эта ценность — в определении своих идеологических, экономических и политических ориентиров, в выборе союзников на будущее развитие.

* * *

Во многих трудах Т. Р. Рыскулова, как в целом во всем его научном наследии, присутствуют археографические, историографические и источниковедческие аспекты. К сожалению, о них говорится, точнее упоминается, в лучшем случае преимущественно в порядке библиографических справок. Между тем, работы археографического ракурса, источниковедческого характера и историографического плана позволяют не только расширить наши представления о теоретических основах его исторической концепции, но и в известном смысле понять его формирование как историка-исследователя, источниковеда и археографа.

Итак, многим трудам Т. Р. Рыскулова присущ источниковедческий и историографический аспект работы. В частности, в них рассматриваются и оцениваются опубликованные исследования, дается краткий анализ источников. Не будучи профессиональным археографом и историографом и не ставя перед собой задачу разработки проблем советской археографии или советского источниковедения, подготовки и разработки историографических публикаций, Т. Р. Рыскулов, тем не менее, вошел, а точнее, должен войти в историческую науку не только как один “из первых советских историков Средней Азии”, но и, по нашему мнению, как один из первых археографов, источниковедов и историографов многоплановой проблемы истории революционного движения и социалистического строительства среднеазиатских народов.

Проблемы источниковедения, археографии и историографии Т. Р. Рыскуловым разрабатывались в ожесточенной борьбе с антимарксистскими взглядами, с методологией политического оппортунизма. В условиях исторического времени, когда работал и писал Т. Р. Рыскулов, это было особенно важно и неимоверно тяжело. Важно и тяжело прежде всего потому, что любая попытка серьезной и объективной критики могла быть рассматриваема как поддержка оппозиции, как попытка подорвать единство партии, наконец, как посягательство “на святая святых” — “мудрость” и “правоту” непогрешимого “отца народов”, “великого вождя мирового пролетариата”. В таких условиях уже были заложены основы репрессивного мышления, т. е. необходимость политического отсечения идейного оппонента и подавления всякого инакомыслия. Централистская система научной, организационной и идейно-политической соподчиненности при чрезвычайно ограниченном развитии демократии не только способствовала, но и в конечном итоге привела к утверждению командно-бюрократических лозунгов в научно-исследовательской работе, а в конечной основе к распространению в науке (в дискуссиях, в исследованиях, в историографическом обобщении, в источниковом анализе и т. д.) вож-дистских настроений и упрочению позиции культа личности. Для Рыскулова как историографа, археографа и источниковеда характерно претворение им в жизнь требований конкретно-исторического исследования, фактической обоснованности предлагаемых им выводов и обобщений. Опираясь на марксистско-ленинскую методологию, Рыскулов не допускал перенесения современных представлений в прошлое и тем самым искажения истории в угоду настоящему. С этой целью во многих случаях Рыскулов весьма часто включал документальные и другие источники в текст своих трудов.

Как археограф Рыскулов впервые ввел в научный оборот целый ряд новых документальных материалов, имеющих принципиальное значение для изучения истории революционного и коммунистического движения среднеазиатских народов. Среди них прежде всего отметим его доклад о деятельности Аулие-Атинского уездного исполкома, сделанный 4 сентября 1918 г., а главное — выписки из протоколов заседаний Аулие-Атинского Совета рабочих, крестьянских и мусульманских депутатов за июль-август 1918 г. В это время Т. Р. Рыскулов становится одним из руководителей большевистской организации Аулие-Атинского уезда. Он участвует в организации помощи бедноте, реквизиции скота у крупного байства, проводит мероприятия по упорядочению национальных взаимоотношений в многонациональном уезде. Следует подчеркнуть, что Аулие-Атинский уездный Совет был в то время одним из немногих советов Туркестанской республики, в котором были объединены депутаты от рабочих, переселенческих крестьян и местного коренного населения.

Если говорить об археографической стороне публикации выписок из протоколов заседаний, то следует отметить следующее: 1) автор серьезно работал над текстом, который дан уже в новой орфографии, но, что важно, не вторгался в содержание текста, полностью сохранив его содержание; 2) указаны полная дата заседания (часы, день и год заседания), номера протоколов и их параграфы; 3) перечислены присутствующие члены и председательствующий; 4) весьма важно то, что Т. Р. Рыскулов там, где необходимо, приводит подстрочные примечания по содержанию. Так, например, он указывает по ходу обсуждения вопроса на заседании Совета, что “Ахунов и Степаненко, оба левые эсеры, посланцы ЦК эсеров, всячески тормозили вместе с лево-эсеровской организацией военные действия против дмитриевцев. Автор”.

Что касается содержания публикуемых документов, то их историческая ценность состоит в том, что они показывают, как шло обсуждение на местах работы первого Краевого съезда представителей Совдепов, состоявшегося в июле 1918 г. Далее мы видим из протоколов серьезность и сложность местного политического и социально-экономического положения (подъем контрреволюционных элементов, вооружение трудящихся для борьбы с ними, организация сельских советов и земельно-водных комитетов). Не менее интересным является и то, что Т. Р. Рыскулов публикует и секретные (закрытые) заседания местной большевистской организации о подготовке, вооружении и направлении военного отряда на места для подавления кулацкого выступления против Советской власти. Из протоколов видно, что большевики вместе с левыми эсерами уделяли огромное внимание защите Советской власти от контрреволюционных элементов, установлению строгого революционного порядка. Наконец, содержание протоколов свидетельствует о том, что между большевиками и левыми эсерами шла упорная борьба. Это, в частности, видно из результатов голосования по вопросу деятельности Чрезвычайной следственной комиссии в уезде, когда за предложение большевиков было 6 голосов, против — 5, воздержался — 1; за предложение левых эсеров голосовало 5 человек, против — 6, воздержался — 1.

О тщательности работы Т. Р. Рыскулова над документами при их подготовке к печати говорят, к примеру, факты подготовки материалов о восстании кулаков в селе Дмитровка Аулие-Атинского уезда. Здесь автор указывает ошибочность и неточность написания протокола, отмечает, что протокол дан со значительными сокращениями и частичными отступлениями от рукописи, сделанными первой редакцией. Для восстановления исторической правды Т. Р. Рыскулов прилагает свои примечания.

Большую историческую ценность представляют публикации журнала первого заседания Краевой продовольственной комиссии 2 января 1919 г. Этот документ был впервые введен в научный оборот Т. Р. Рыскуловым в 1925 г. в книге “Революция и коренное население Туркестана”, опубликованной в Ташкенте. До настоящего времени полное содержание данного документа в опубликованной литературе широко не использовалось. Между тем, из его содержания мы узнаем весьма много нового и ценного о голоде в Туркестане в годы гражданской войны. В частности, о помощи голодающим продуктами первой необходимости; об отпуске Центральной комиссией товаров для обмена на хлеб и другие продукты; об отправке заготовленных продуктов для голодающих; об отпуске сырья для организованных коммун бедноты. Здесь же мы встречаем постановочные вопросы о предоставлении права Центральной комиссии по борьбе с голодом На самостоятельную заготовку продуктов у баев и спекулянтов. Т. Р. Рыскулов публикует этот документ с сокращениями редакционного характера, оговаривая в специальном примечании данный прием работы с документом.

Т. Р. Рыскулову принадлежит заслуга первой публикации и введения в научный оборот многих документов и материалов центральных органов власти Туркестанской АССР по борьбе с голодом. Среди них документы:

 1. Приказ Центральной комиссии по борьбе с голодом в Туркестанской Советской Республике № 40, 24 февраля 1919 г. — по проведению общественных работ;

2. Временные инструкции по организации детских приютов и колоний для детей голодающих;

3. Приказ Центральной комиссии по борьбе с голодом в Туркестанской Советской Республике № 45, 3 марта 1919 г. — о кустарной промышленности;

4. Протокол заседания Центральной комиссии по борьбе с голодом в Туркестанском крае, состоявшегося 3 апреля 1919 г.;

5. Доклад Центральной комиссии по борьбе с голодом в Туркестанском крае VII Чрезвычайному съезду Советов (март 1919 г.).

Первые три документа подписаны Т. Р. Рыскуловым как председателем Центральной комиссии. Четвертый документ — коллективный, он подписан всеми шестью членами Комиссии, в том числе и Т. Р. Рыскуловым. Доклад Центральной Комиссии по борьбе с голодом в Туркестане VII Чрезвычайному съезду Советов был сделан Т. Р. Рыскуловым.

Т. Р. Рыскулов крайне бережно относился к тексту документов. Он допускает сокращения лишь в названиях центральных органов власти Туркестанской республики, Центральной комиссии по борьбе с голодом. В отдельных случаях осуществляет изменение названий, которые не изменили сущности названия. Так, в одних случаях Т. Р. Рыскулов указывает “Туркестанский край”, в других — “Туркестанская Советская Республика”.

Как археограф и историк Т. Р. Рыскулов очень часто включал в свои труды ранее публиковавшиеся документы и материалы. При этом он обязательно указывал место публикации документальных материалов. Как правило, указывалось место первой публикации документов й материалов. К примеру, такими документами были материалы объединенного заседания Центрального Исполнительного Комитета, Совнаркома и Председателей Совдепов Туркестанской республики, опубликованные в “Нашей газете” 21 и 23 июля 1918 г. Эти материалы были включены Т. Р. Рыскуловым в свою книгу “Революция и коренное население Туркестана”. Документы и материалы были различными и по их разновидности, и по содержанию, и по степени исторической ценности. Так, в вышеуказанную книгу Т. Р. Рыскулов включает, наряду с приказами, выписками из протоколов заседаний правительственных органов, и “Воззвания” к рабочим, крестьянам казахам и киргизам. Одним из таких воззваний было обращение к трудящимся по поводу борьбы с Колчаком. Данный документ взят из газеты “Туркестанский коммунист” № 65 от 23 июля 1919 г.

Интерес представляет и методика Т. Р. Рыскулова определения названия публикуемого им документа или материала. Заголовки были либо краткими, либо развернутыми, но всегда они раскрывали главную суть содержания. Например, “О беженцах-киргизах в Китае”, “Асха-бадские события”, “Голод в Туркестане”. Но встречаются и исключения глухих заголовков типа таких, как “К открытию Всекиргизского союза”, “Революция и киргизы”. В качестве примеров развернутого заголовка можно привести такие, как “Доклад Рыскулова на заседании ЦИК Туркреспублики по вопросу об отпуске средств на борьбу с голодом”.

Говоря о методике определения заголовка документов, следует отметить и такой прием, как определение заголовка группы документов, посвященных какому-либо одному событию. Например, Т. Р. Рыскулов, объединяя группу документов по дискуссионным вопросам взаимоотношений большевиков и левых эсеров, внес такой заголовок: “6-ой съезд Советов Туркреспублики и оппозиция железнодорожников”. При этом уже в самом начале публикации данной группы документов Т. Р. Рыскулов приводит соответствующие примечания и по содержанию, и по историографии вопроса. Он указывает, что “оппозицию составляла группа Агапова”, но, к сожалению, не дает характеристики указанной группы. Однако для того, чтобы полнее представить материалы для читателя по рассматриваемой проблеме, в книге дано примечание: “Краткая характеристика положения на съезде дана в статье Кафа-нова ”От Февральской революции до январских событий в № 1—2 “Краткая история Туркестана” (стр. 132—135)".

Следует отметить, что при подготовке своих трудов, монографий и книг Рыскулов весьма часто использовал включение в них различных источников,— опубликованных и неопубликованных. Так, например, при подготовке одной из своих работ, посвященных строительству гиганта и первенца первой пятилетки Турксибу, Рыскулов включил в ее содержание не только свои отдельные статьи, опубликованные, в частности, в центральных газетах “Правда” и “Известия”, но и ранее не публиковавшиеся выступления и речи, произнесенные на различных совещаниях. Среди них: выступление Т. Р. Рыскулова в прениях по докладу НКПС Я. Э. Рудзутака о ходе строительства Турксиба на заседании Совета Труда и Обороны от 24 июня 1927 г.; речь Т. Р. Рыскулова на объединенном заседании СНК и СТО СССР 14 ноября 1927 г. о контрольных цифрах народного хозяйства при строительстве Турксиба; отрывок из речи Т. Р. Рыскулова, произнесенной на расширенном заседании Президиума Госплана СССР о планах капитального строительства.

Аналогичный подход мы видим и при подготовке книги “Коммунальное хозяйство на новом этапе”, вышедшей в свет в 1931 г. Большое количество источников, особенно цифровых данных, он приводит не только в данной работе, но и в книге “Киргизстан”, опубликованной в 1934 г. При подготовке большой статьи “Современный Казахстан”, опубликованной в журнале “Новый Восток” (1926, № 12, с. 105—120), Т. Р. Рыскулов специально подчеркивает, что он использовал различные издания дореволюционного времени, в частности материалы бывшего Переселенческого управления, а также материалы V Всеказахстанского съезда Советов, состоявшегося в 1925 г., периодическую печать (газету “Советская степь”) и другие источники. Тем самым Т. Р. Рыскуловым была существенно расширена источниковая база исторической науки, что способствовало в дальнейшем более детальному изучению рассматриваемой темы.

Таким образом, самостоятельный вклад Рыскулова в развитие историко-партийной науки, в частности в исследование двух ее комплексных проблем: истории революционного движения народов Средней Азии и Казахстана и основных аспектов истории социалистического строительства — определяется в значительной степени тем, что он одним из первых начал вводить в научный оборот многочисленные документальные источники. Среди них: протоколы заседаний партийных, советских и других органов, правительственные акты и другие документы и материалы. Ему принадлежит заслуга первоначальной публикации документов по истории революции, гражданской войны и военной интервенции. Среди них: отдельные документы съездов Компартии Туркестана и Туркестанского Центрального Исполнительного Комитета.

Наиболее крупные документальные публикации Т. Р. Рыскулова, до сих пор представляющие бесспорный научный интерес, являющиеся уникальными по своему содержанию и практически единственными в своем роде, это:

— Революция и коренное население Туркестана (Ташкент, 1925);

— Мусбюро РКП (б) в Туркестане (Ташкент, 1922);

— Восстание 1916 года в Киргизстане. Документы и материалы (Москва, 1937) .

Разумеется, публикация документов и материалов была еще далека от совершенства в археографическом отношении. Но сам факт подхода к публикации документальных материалов, подготовки и введение в научный оборот заслуживают не только серьезного внимания, но и высокой научной оценки. Этот вывод обосновывается прежде всего тем, что при своей исследовательской и археографической работе Рыскулов имел возможность опираться лишь на сравнительно немногие опубликованные источники и крайне малочисленную, к тому же далекую от высокого качества по содержанию, литературу. Более того, к рассматриваемому времени советская методика подготовки к печати документальных материалов была несовершенна: отсутствовали методические разработки, единые правила публикации источников. Дело осложнялось и тем, что в связи со становлением и развитием советского архивоведения в 20-х —начале 30-х годов многие проблемы не только методики публикации документальных источников, их выявления, описания и т. д., но и научно-технической обработки архивных фондов не были решены. Архивное дело, как и в целом архивная служба в республиках Средней Азии и Казахстана, и в целом в СССР, в рассматриваемое время была далека от совершенства.

Разумеется, в 20-х годах многие из указанных задач решались местными истпартами в республиках. Но для воспроизведения, скажем, истории освободительного и революционного движения Среднеазиатских народов этого было уже недостаточно. Необходимо было планомерное и все более расширяющееся изучение документальных источников и материалов в архивах (партийных и государственных), исследование прессы (газет и журналов), сбор мемуаров активных участников революционной борьбы. Одним из первых и основных начинателей в этом большом, во многом новом и неизвестном деле был Т. Р. Рыскулов. Именно в этом мы видим прежде всего заслугу Рыскулова как археографа, его вклад в развитие советской археографии, расширение источниковой базы исторической науки.

Выявление и публикация Рыскуловым непубликовавшихся ранее документов и материалов затруднялись и тем, что в рассматриваемое время огромное количество документальных материалов было не описано; каталогизация почти не проводилась в связи с тем, что многие архивные фонды были научно-технически не обработаны (не систематизированы, не описаны, подавляющая часть материалов находилась в состоянии россыпи). Отсюда вытекала такая особенность археографической работы Т. Р. Рыскулова, как отсутствие в документальных публикациях научносправочного аппарата в виде исковых данных (наличие, местонахождения документа, указание фонда, описи, единицы хранения).

Что же касается деятельности Т. Р. Рыскулова как историографа, то следует отметить, что она была весьма содержательной и многогранной. Не являясь профессиональным историографом, Т. Р. Рыскулов тем не менее внес свой существенный вклад в развитие советской историографии, особенно по проблемам революционного движения народов Средней Азии и Казахстана и социалистического строительства. В его историографической деятельности четко просматривается то положение, что принципы работы в историографии тесно взаимосвязывались с общим подходом Т. Р. Рыскулова к историческому опыту большевистской партии. При этом он исходил и опирался на важнейшее методологическое положение В. И. Ленина, сформулированное им в один из критических моментов истории Советского государства — заключение Брестского мира: “...учиться у уроков истории”.

Анализируя содержание исторических и историографических трудов Т. Р. Рыскулова, можно сделать общий вывод о том, что необходимость “учиться у уроков истории” для него была обусловлена рядом факторов. Среди них мы бы выделили такие, как: потребность извлечения из исторического опыта уроков для дальнейшей борьбы за социалистическое строительство против идейных противников партии и Советского государства.

Историографические работы Рыскулова не являлись предметом специального изучения. В исторической литературе о них говорилось либо опосредованно, либо в порядке библиографических справок и весьма редко конкретно указывается историографический, подчас полемический характер трудов Рыскулова. Между тем работы историографического плана Рыскулова позволяют не только расширить наши представления о теоретических основах его исторической концепции, но и в известном аспекте понять его партийную и государственную деятельность, на каких бы постах он ни работал.

Проблемы историографии, в частности истории революционного движения народов Средней Азии и Казахстана, разрабатывались Рыскуловым в непримиримой борьбе с антимарксистскими взглядами, методологией оппортунизма. Ее значение особенно важно в современных условиях обострения идеологической борьбы с различными концепциями, версиями,измышлениями буржуазного и нового “демократического” характера.

Одна из полемических работ историографического аспекта была написана Т. Р. Рыскуловым еще в конце 1918 г. Дело в том, что 28 ноября 1918 г. Т. Р. Рыскулов был назначен председателем Чрезвычайной центральной комиссии по борьбе с голодом в Туркестанской республике и активно приступил к исполнению этой тяжелой и ответственной должности. Помимо разносторонней деятельности по организации борьбы с голодом, ему приходилось отвечать и на злопыхательские, провокационные вылазки в печати различных “попутчиков”, а чаще всего врагов Советской власти. Одной из таких вылазок в печати стала статья Г. Агаревского “К киргизской интеллигенции”, в которой в оскорбительных форме и тоне говорилось о кочевых народах, о том, что киргизский народ не может создать ни науку, ни искусство. По мнению этого “попутчика”, кочевнику предопределено и судьбой и экономическими выкладками предназначено всегда быть в экономическом рабстве у оседлых. А экономическая зависимость, как известно, утверждал сей автор, ведет к политической зависимости. Далее, в статье этот “русский интеллигент” обвинял киргизскую интеллигенцию в том, что она ничего не сделала для того, чтобы не допустить голода среди трудящихся масс коренного населения.

“Из отчета в газетах,— писал Г. Агаревский,— я узнал, что Рыскулов, помимо помощи от казны, предполагает обратиться непосредственно к обществу за поддержкой. От всего сердца идя навстречу такому призыву, я от скудных средств своих жертвую на великое дело непосредственной помощи измученному народу 500 рублей и думаю, что общество откликнется на ваш, т. Рыскулов, призыв и даст вам эту помощь, кто деньгами, кто силой”.

Т. Р. Рыскулов выступил с ответом на статью, в котором сразу же ставит вопрос: “Если автор письма считает себя вправе обвинять киргизскую интеллигенцию и указывает на прошлые ее ошибки, на то, что она своевременно не "гремела в газетах" и не “призывала общество и правительство к помощи”, то прежде, чем дать ответ, я бы спросил: а где были вы, гр. Агаревский, и вся ваша “высшая интеллигенция”? Почему вы тогда не гремели в газетах и не упомянули, по крайней мере, хоть раз о надвигающемся бедствии. Вы были свидетелями ужасов голода в прошлом году, но вы брезгливо отстранялись от голодных, боясь заразиться".

Т. Р. Рыскулов обосновывает защиту киргизской интеллигенции хотя бы потому, что она слишком мала количественно для того, чтобы повлиять на многомиллионную массу, где этих интеллигентов называли “полуму-сульманами”. Т. Р. Рыскулов резко выступает против Агаревского, когда последний, ссылаясь на царский режим, говорит о поощрении царской администрацией оседлой жизни. “Разве гр. Агаревскому неизвестно,— пишет Т. Р. Рыскулов,— как этот закон давал полную возможность разным волостным старшинам и баям угнетать киргизскую бедноту и поощрял баев, которым вовсе не желательно ’’сесть на землю", бросить свой кумыс и горный “джайляу”. А если бы тот же старый режим защитил бы бедноту от баев, наделил бы ее хорошей землей: отняв у богатых, забравших всю землю, и снабдил бы орудиями, то давно бы мы видели киргиз оседлыми",— писал Т. Р. Рыскулов.

Среди работ историографического и политического плана следует выделить статью Т. Р. Рыскулова “Об историках Туркестанской революции (по поводу одной статьи, появившейся в печати)”, написанной в ноябре 1922 г. В ней Т. Р. Рыскулов указывает, что следует приветствовать людей, занимающихся литературой, в их стремлении и желании писать об истории революции в Туркестане, что среди таких историков встречаются авторы, сочинения которых с большим сомнением можно отнести к историческим. Эти сочинения не помогают правильному пониманию революционной истории Туркестана. Среди них он приводит в качестве примера публикации статью Н. Борисова под названием “Октябрь в Туркестане”. Журналист и сотрудник центральных газет в 1921—1922 гг. Н. Борисов, как пишет Рыскулов, пользовался исключительно чужими сочинениями, в частности мыслями и материалами, взятыми из брошюры Сафарова “Колониальная революция”. “Заслугой Н. Борисова,— указывает Т. Р. Рыскулов,— является то, что эти мысли он пересказал своими словами”. В этой связи остановимся несколько подробнее на разборе данной статьи, так как она является одновременно и ответом на брошюру Г. И. Сафарова.

Прежде всего Т. Р. Рыскулов подчеркивает странную позицию Н. Борисова, упускающего из виду кочевые народы Туркестана, составляющие 45 процентов населения республики. В этой связи Рыскулов отмечает, что у автора нет ответа на вопрос: почему же борьба между оседлыми и кочевыми племенами способствовала укреплению феодализма? И далее — почему события в Туркестане не рассматриваются с точки зрения исторической науки и прогресса.

Т. Р. Рыскулов отмечает и ошибки автора в характеристике переселенцев в Туркестан. Н. Борисов писал о переселенцах: “Состав наводнивших Туркестан переселенцев был ниже всякой критики. Они представляли из себя весь разброд России: бунтовщики, жулики, воры и разбойники, укрывавшиеся от преследования царских властей, подавались на свой риск и страх в новую колонию. Преследовали они единственную цель — любым способом сколотить себе состояние, обогатиться”.

В ответ на такие определения Т. Р. Рыскулов заявляет, что на самом деле не все переселенцы были таковыми. Среди них были и рабочие, и беднейшие крестьяне, вынужденные покинуть свои родные края. Разумеется, Т. Р. Рыскулов значительно ближе стоит к справедливой оценке переселенческого населения. Мы бы добавили к этому, что, конечно, нужна более четкая дифференциация переселенческого населения. Ну и, разумеется, оценка

Н. Борисова ничего общего не имеет с научно-историческим определением переселенческого населения.

Судя по содержанию статьи, Н. Борисов утверждал, что большевики в Туркестане появились лишь после победы Октябрьской революции. Ну, а это уже перепевы, а точнее — плагиат книги Г. Сафарова “Колониальная революция (опыт Туркестана)”, в которой он пишет и о “советском колонизаторстве” в Туркестане, где установилась “феодальная анархия”, выросшая на почве колониальных отношений.

Конечно, туркестанские большевики допустили много серьезных и принципиальных упущений. Это и ошибки “старых коммунистов” и неправильные действия “активных коммунистов”, против которых решительно боролся Т. Р. Рыскулов. Но, к сожалению, раздувание ошибок, действительно имевших местов Туркестане, удивительно тесно сочетались у Сафарова с замалчиванием положительного опыта туркестанских большевиков. Г. Сафаров был не одинок в умалчивании положительного опыта. Были и другие исследователи, которые утверждали, что не большевики установили Советскую власть в Туркестане, а Советская власть родила большевиков. Одним из авторов такого тезиса был Б. Федоров.