Страница - 12

ПОЛОЖЕНИЕ О ШКОЛЕ ДЛЯ КАЗАХСКИХ ДЕТЕЙ

3 июля 1857 г.

§ 1. При областном правлении сибирских киргизов учреждается школа на 20 воспитанников из детей почетных киргизов.

§ 2. Главная цель учреждения состоит в приготовлении в области сибирских киргизов способных людей к занятию должностей султанских письмоводителей при волостных управителях, а также и других должностей, в которые исключительно назначаются киргизы.

§ 3. Школа в непосредственном ведении Областного правления, ближайшее же наблюдение за оной возлагается на товарища военного губернатора.

МЕКТЕБЫ

Под именем мектеб или мектебханы разумеется низшая туземная мусульманская школа, мусульманская школа грамотности.

Громадное большинство этих училищ, не имея особых специальных помещений, ютятся при мечетях, имеющихся в каждом квартале не только туземных городов, но даже и большей части селений. Часть мектебов помещается в домах учителей, часть существует при медресах Карыханах и мазарах; и лишь очень немногие имеют свои особые, специальные, цельновыстроенные помещения. В Ташкенте имеется только один мектеб. В тех случаях, когда мектеб помещается при мечети, занятия проводятся или под навесом, или в одной из маленьких комнат. Эти комнатки обыкновенно тесны, темны и сыры. Особенно же сыры в них никогда почти непросыхающие земляные полы. Зачастую эти сырые земляные полы так настывают, что сидеть на них в течение нескольких часов делается мучительным и крайне вредным, немало ревматизмов, разнообразных простудных горловых болезней получают в мектебах зимой.

Центральный госархив Республики Узбекистан (ЦГА Узб.)

Ф. 47. Оп. 1. Д. 333. Л. 7 — 7 об.

О ВЫДАЮЩИХСЯ ЛИЧНОСТЯХ

АДОЛЬФ ЯНУШКЕВИЧ О КУНАНБАЕ ОСКЕНБАЕВЕ

...Немногим старше султана Барака бий Кунанбай, это тоже большая знаменитость в Степи. Сын простого киргиза, одаренный природой здравым рассудком, удивительной памятью и даром речи, дельный, заботливый о благе своих соплеменников, большой знаток степного права и предписаний алкорана, прекрасно знающий все российские уставы, касающиеся киргизов, судья неподкупной честности и примерный мусульманин, плебей Кунанбай стяжал себе славу пророка, к которому из самых дальних аулов спешат за советом молодые и старые, и бедные, и богатые.

Облеченный доверием сильного рода тобыкты, избранный на должность волостного управителя, исполняет ее с редкостным умением и энергией, а каждое его приказание, каждое слово выполняется по кивку головой. Когда-то он был красивым мужчиной, нынче на его лице следы оспы, несколько лет назад чуть не унесшей его в могилу, как Мирабо; во время вдохновенной речи он заставляет слушателей забыть о своем страшном обезображенном лице. Эти жестокие последствия страшной болезни всякий раз пробуждают в нем сладкие воспоминания о сочувствии земляков, которое может дать тебе доказательство его заслуг и значения.

— Толпы людей в отчаянии, — говорил он мне с волнением и гордостью, — днем и ночью окружали мою юрту, где среди невыносимых мук я боролся со смертью. Их слезы залили огонь, пожиравший меня, и вымолили у Аллаха возвращение меня к жизни.

Не таким ли сочувствием в одной из самых просвещенных стран Европы окружал народ последние минуты умирающего трибуна, что, как и Кунанбай, был его щитом против несправедливости и насилия богатых; этот народ, что оказался менее счастливым, чем нецивилизованный, не сумев выплакать у Бога жизни для своего защитника, в порыве благодарности создал для умершего Пантеон.

С дюжину султанов и полдесятка мурз были нынче у нас на чаепитии. Обо всей этой родовой владетельной аристократии можно сказать словами нашей польской пословицы: “Стоит дворец Паца, а Пац — дворца”. “Белая кость” (султаны) рядом с Бараком кажется скорее серой, чем белой, а все баи (богачи) недостойны развязать шнурок на обуви Кунанбая.

Янушкевич А. Дневники и письма из путешествия

по казахским степям. Алматы, 1966. С. 61—63.

О П. И. РЫЧКОВЕ (ДОПОЛНЕНИЯ К “ИСТОРИИ ОРЕНБУРГСКОЙ”)

“История Оренбургская” П. И. Рычкова издана в 1896 г. Оренбургским губернским статистическим комитетом по так называемой демидовской рукописи, хранящейся в Оренбургской городской библиотеке, причем, начиная с § 123 текст сверен с печатным изданием “Истории” — журнала академика Миллера “Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащие” за 1759 г., — за второе полугодие.

К сожалению, как в рукописи, так и в имевшемся в руках издателя экземпляре “Сочинения” оказались дефекты: в рукописи недостает 9 параграфов, а в книжках журнала — одного листочка. Но и, кроме того, в рукописи оказалось много неразобранных редактором мест.

Воспользовавшись своим пребыванием в Петербурге, нижеподписавшийся сверил по возможности издание Статистического комитета с первопечатным изданием “Истории”, причем имел возможность внести в него следующие исправления:

С. 1, столбец 2, строка 7 снизу:

“И Байбакеленгутом: и уповаем, что по тому нашему указу он, Абдул хан, о том сам известие учинил. А нынче мы, Великая Государыня, Наше Императорское Величество из особливого нашего милосердия ко всему киргиз-кайсацкому войску, соизволили послать отсюда статского советника Ивана Кириллова, нашего ж полковника мурзу Мамета Тевкелева, и указали город при устье Ор-реки построить для удобнейшего и скорейшего нашего подданного Абулхаир хана и старшин всего войска, також-де и других Киргиз-кайсацких и Каракалпакского в наше подданство пришедших орд ханов и старшин и всего ж войска и посольства, от наших и ваших неприятелей охранения и защищения; о чем о всем от нас, Императорского Величества, дана им — статскому советнику Кириллову и полковнику Тевкелеву полная мочь (полномочия. — Ж.К.). И вам Киргиз-кайсацкой Большой орды бекам Коадар бию, Тюля бию, Сатой батыру, Кайгилды батыру и всей той Киргиз-кайсацкой Большой орде Всемилостивейшее соизволением о сем ведать, и во утверждение Вашего в подданство наше прошения и вступления, ради учинения обыкновенной всеподаннейшей нам присяги, прибыть вам, бегом (бекам. — Ж.К.) и старшинам самим к оным нашим посланным с.с. Кириллову и полковнику Тевкелеву и при них за тое вашу верность, учиня нам присягу, содержать оную во всех пунктах непременно, и служить нам верою. А мы, Великая Государыня, Наше Императорское Величество, за службы ваши будем вас всегда в нашей императорской к вам милости содержать. Посланцы ваши допущены к руке нашей и содержаны здесь во всякой милости, и на отпуск пожалованы и в дорогу кормовыми деньгами удовольствованы, и отпущены к вам с сею Нашего Императорского Величества грамотою: а на словесное их доношение ответ им учинен словесно ж. Вам, бегом и батырам, посылается Нашего Императорского Величества жалованья по росписи, посланной на вашем языке”.

Дан в Санкт-Петербурге 10 июня 1734 г., государствования нашего и этого года. У подлинной грамоты приложена большая государственная печать.

Жуковский П.В. Дополнения к “Истории Оренбургской”

П.И. Рычкова//Труды Оренбургской ученой архивной комиссии.

В. XXXIII. Оренбург, 1916. С. 99—101.

О СУЛТАНЕ ГАЗИ ВАЛИ ХАНЕ

Недавно исполнилось 30-летие службы в офицерских чинах внука последнего владетеля Большой и Средней орд, султана Гази Булатовича Вали хана, полковника Лейб-гвардии Атаманского Е.И.В. Наследника Цесаревича полка. Ныне это заслуженный, образованный офицер, и никто не узнал бы в нем дикого сына степей, предки которого беспокоили Россию набегами, а дед, султан Габайдулла или Обайдулла, еще в половине двадцатых годов текущего столетия принимал участие в неприязненных действиях против русских, хотя по смерти владетеля Большой и Средней орд Вали хана, в 1824 г., киргизы этих орд были окончательно присоединены к Российской империи. К Габайдулле, старшему сыну Вали хана, наше правительство отправило посольство с богатыми подарками и патентом на чин подполковника. В грамоте он был назван старшим султаном, но этот титул Габайдулле не понравился, а так как, кроме того, правительство требовало у него уступки урочища Кокчетава под постройку города, то он подарков не принял, и в ответе не соглашаясь на уступку помянутого урочища, выразился, что если русские захотят силою захватить место для постройки города, то сами и будут отвечать за последствия. Правительство после такого ответа несколько раз вызывало хана с намерением задержать его, но лукавый Габайдулла не поехал и начал неприязненные действия против русских. Двинув часть Орды к горам Улу-Тау и Кичи-Тау под предводительством своих племянников, султанов Кенесары и Наурызбая, он сам отправился к границам Китайской империи и, остановившись в урочище Баян-Аул, послал посольство к китайскому императору с просьбою признать его, Габайдуллу, ханом Большой и Средней орд. Из Баян-Аула он послал подкрепления к Кенесары и Урузбаю и распоряжался действиями против наших отрядов. Спустя четыре месяца посольство вернулось из Китая с грамотою о признании Габайдуллы киргизским ханом и ван-гуном, т.е. великим князем Китайской империи, и Габайдулла был торжественно поднят на белом войлоке, что, по древнему обычаю киргизов, обозначало возведение его в ханское достоинство...

...Он не один раз был командирован пограничными властями на границу Китая для принятия посольства и дунганских депутаций. Интересуясь судьбами Востока, султан Гази Вали хан имеет много материалов по этой части, прекрасно знает положение дел в областях, населенных родным ему народом.

(П.Б.) инициалы не расшифрованы.

Султан Вали хан Гази// Нива. 1891. № 1.

ПЕСНЯ АЛАШИНЦА БАЙТОКИ НА СМЕРТЬ ХАНА ДЖАНГИРА

Золоченые сараи, белые мечети

Не строились прежними ханами,

И после них не осталось такого наследства.

Не заводя знакомства со знатными,

Не брали они красавиц из благородных,

А прельщаясь богатством родителей

И румянцем их дочерей,

Выбирали красавиц из простых, —

Но впоследствии, в нужных случаях,

Никакой помощи от них не было...

Хан же Джангир, превосходя предков

И хана Исмагила,

Думал о последствиях...

Он занял землю, не бывшую у его предков,

И построил на ней здание.

Превосходство Джангира над предками видно уже из того,

Что окружность его дома равнялась месячному пути,

А поперечник — дневному.

Увидевшие дом стоят в удивлении... и как не дивиться,

Когда снег, при самой сильной метели,

Не может попасть внутрь здания.

Если оценить стоимость здания до мелочей,

Составится цена выше земного богатства.

с Уса-Сереном калмыцким.

Если (пространство), видимое с расстояния одного дня (езды),

Будет виднеться, сердце мое разделится.

Сев на лошадь, переваливающуюся с боку на бок,

Разодетый во всевозможные шелка,

Сын богача Бай-Кончак

Соскучится о своем народе и земле

После того, как ушел с этой стоянки.

О зеленеющая счастливая гора,

Гора, бывшая счастливой и изобильной;

Гора, около которой останавливался, разнежась,

Твой (Кенесары) народ, шедший вечер и утро в Идиля,

И промокшие косцы!

Ты была горою, называвшейся счастливой!

Весь твой недостаток был в том,

Что волки были жестоки к животным,

Твои волки были жестоки с врагами.

Гора, около которой (в то время),

когда у ее подошвы останавливался твой (хан) народ.

Мои богачи держали у себя (от волков) парами овчарок,

(Привязав их) у противоположного (жилищу) плетня “коры”.

(Гора) к широкому скату холмов (которой)

Приставали (и около которой)

Кочевали все бедные и богатые..

Гора, около которой проводили жизнь с удобством.

Что мне сказать (еще) в особенную похвалу (горе)?

Гора — (после того) как приходили в последний раз,

Отделенная и оставшаяся без хозяина...

Гора — (в то время, когда) жили на одном месте пять дней,

Наполняя сабу кумысом,

И для дочери известного богача

Устраивали скачки (пуская лошадей вскачь) и пиры, —

Бывшая счастливою и изобильной!

Гора, около подошвы которой (в то время, когда) шелестели листья.

Раскидистые (плоды) его свешивались (вниз как бы) с неба,

Собирались девушки и молодухи,

Играли и смеялись у подножья горы.

Что мне сказать (еще) в особенную похвалу (горе)?

Гора — (после того как) приходили в последний раз,

Отеленная и оставшаяся без хозяина!

Вы остаетесь позади меня,

Горы, предпочитаемые мной Сирии! ...

Нестеров Ал. Хвалебная песнь Дос-Ходжи в честь султана Кенесары

Касымова. Пер. с татарского языка.

МОИ СЛОВА

Так далеко,

Что не доскачешь,

Есть среди озер сады.

И так вкусны,

Что не расскажешь,

Садов тех райские плоды.

Кто раз попробует их мед,

Оттуда больше не уйдет.

Где судный день,

Что назван Богом?

Скачи хоть полторы луны!

Другому —

Выпал Близким сроком,

Хотя у Бога все равны.

И среди темного народа

Такая сила духа есть,

Что перед этим благородством

Спасует хан,

Отбросит спесь.

Мои слова

Для сильных духом —

Не те же ль райские плоды?

А тем, кто слепы или глухи,

Как для пустыни —

Ковш воды.

Махамбет. Песни воина. Пер. с казахского А. Устинова.

Алма-Ата, 1989. С. 52.