Страница - 6

ГЛАВА III. УЧАСТИЕ КАЗАХОВ МЛАДШЕГО ЖУЗА В ВОССТАНИИ 1774 ГОДА

Совместная борьба казахов с армией Е. Пугачева в Среднем и Нижнем Поволжье летом 1774 года

События 1774 года в Младшем жузе представляют большой интерес и хронологически совпадают с действиями армии Пугачева в Среднем и Нижнем Поволжье летом этого же года. Движение в Младшем жузе летом и в первые месяцы осени 1774 года становилось массовым и носило антиправительственный характер. В этот период намечалось некоторое размежевание классовых сил. Крупнейшие представители феодальной аристократии отошли от движения, но часть ее примкнула к нему, преследуя корыстные цели. Родовая старшина также поддержала движение и выступила вместе с народом, хотя ее интересы далеко не всегда совпадали с действиями широких масс.

Участие казахов в Крестьянской войне летом и осенью 1774 года вылилось в две параллельные формы: в совместную борьбу с отрядами повстанцев, руководимых Пугачевым, и в самостоятельное движение в пограничном районе с Нижнеяицкой, Красногорской и Самарской линиями укреплений. Для второй формы движения была характерна неоднородность, и в ней наметилось два течения: первое — близкое по лозунгам и формам борьбы к Крестьянской войне, и второе — возглавляемое крупными феодалами и частью родовой старшины, которое являлось типичной пограничной барымтой с целью захвата пленных и скота.

Остановимся на совместном выступлении казахов-по-встанцев с армией Пугачева в Среднем и Нижнем Поволжье летом 1774 года. Пугачев, сняв осаду с Оренбурга, отошел со своей армией в Башкирию. Часть казахских отрядов, бывших с ним под Оренбургом, осталась в при-яицких степях, а часть последовала с армией повстанцев к Волге, где участвовала во взятии Казани, Пензы, Саратова. Из рассказа участника пугачевского восстания горного писчика Верхолонцева мы узнаем, что Пугачев после разгрома под Троицкой крепостью в конце мая 1774 года ушел в Башкирию, взяв по пути город Осу, Воткинский и Ижевский заводы и примерно с пятитысячной армией двинулся к Казани. 2 июля 1774 года в городе узнали о приближении армии восставших. Губернатор фон Брандт приказал жителям готовиться к защите города. Казань была окружена рогатками и в 9 местах укреплена редутами с пушками. 11 июля Пугачев был уже в 7 верстах от города и расположился на бивуак у Троицкой мельницы. Его армия под Казанью была особенно многочисленной и состояла «более нежели из двадцати тысяч различных людей». От имени императора Петра III были написаны манифесты к жителям города о добровольной сдаче, но они не имели успеха.

14 июля утром Пугачев решил атаковать город и направил войско от села Царицына к Арскому полю, где с отрядом в 400 человек стоял генерал-майор П. Потемкин. Начался бой. П. Потемкин вынужден был уступить сильному натиску пугачевцев и отступил за городские стены. А восставшие укрылись в роще и через овраги пробрались к предместьям города. Горный писчик Вер-холонцев так вспоминает штурм Казани: «Погода предвещала нам успех; ветер дул прямо на неприятеля. Завязалась резня страшная; густой дым пошел прямо на город; наши били неприятеля с вала; вошли в город, зажгли его. Человек пятнадцать храбрецов уже ворвались было в крепость, но их там заперли. Вокруг крепости все жгли и грабили. Пугачев хотел задушить головнями засевших в ней». Верхолонцев утверждает, что среди штурмующих Казань были и казахи. Пугачев продержался с повстанцами в городе только 8 часов, а к вечеру после сражения с войсками подполковника Михельсона на Арском поле осаждавшие вынуждены были оставить город. 15 июля было повторное сражение, и после двух безуспешных атак Пугачев был разбит и отошел к Царевококшайску. В памяти казахов, принимавших участие в штурме Казани, остались наиболее яркие детали событий. Сподвижник Пугачева казах Карим вспоминал о богатой добыче, полученной восставшими в Казани, о покушении девушки на жизнь Пугачева, о сильном пожаре в Казани и скором уходе из города по приказу Пугачева.

В июле армия повстанцев овладела городами Цивильском, Курмышем, Алатарем, Саранском, а в начале августа — Пензой, Петровском и 6 августа подошла к Саратову. В памяти очевидцев сохранились воспоминания о том, что в этот период в пестрой по национальному составу армии Пугачева были казахи. Жители Пензенского края помнили, что «в 1774 году 25 мая в нашей деревне Чиилы (Буинского района) прошло очень большое пугачевское войско, которое состояло из людей разных народов, недовольных жестокостью крепостнического закона императрицы Екатерины II. Это войско, собранное из уральских казаков, киргизов (казахов.— Н. Б.) и русских, разоряло, избивало помещиков. У каждого из войска на руках есть оружие, у некоторых дубины, копья, косы, у некоторых ружья и сабли. Отличительным знаком войска является то, что они правый рукав обвязывают синим лоскутом. Это пугачевское войско пришло 25 мая и ушло 20 июля».

О том, что в войске Пугачева при прохождении его к Саратову через Пензу были казахи, говорил также Карим. В начале августа 1774 года армия Пугачева прошла в Петровск и оттуда к Саратову. Царские лазутчики сообщали, что армия повстанцев состоит из яицких казаков, калмыков, татар, башкир, русских крепостных крестьян и казахов. Я. Грот утверждает, что к Саратову подошло около 10 500 человек. Пугачев, вступив в переговоры с казаками, склонил некоторых на свою сторону. После небольшого сражения часть жителей и гарнизона также поддержала пугачевцев, обороняться продолжали лишь артиллеристы и батальонные солдаты. Восставшие поставили пушки на Соколовской горе и принудили артиллеристов прекратить огонь. Под вечер 6 августа Пугачев въехал в Саратов, в соборной церкви жители были приведены к присяге.

Данных об участии казахов в событиях под Саратовом сохранилось немного. О казахах в армии Пугачева под Саратовом говорили очевидцы сотник И. Мелехов и квартирмейстер В. Малахов. Они утверждали, что среди 10 000 пугачевцев были яицкие казаки, ставропольские калмыки, татары, башкиры, казахи, помещичьи крестьяне, лакеи. Интересные показания дали год спустя жители соседнего с Саратовом хутора Хохлачей, через который проходили «в многолюдном собрании киргиз-кайсаки». Присутствие казахов под Саратовом подтверждала и воинская канцелярия Уральского войска в рапорте-Рейнсдорпу 11 декабря 1775 года.

Из-под Саратова Пугачев, преследуемый правительственными войсками, вынужден был уйти в Дубовку, а после — в Царицын, с ним в это время было до 10 тысяч человек. Под Царицыном армия повстанцев потерпела поражение и, потеряв 2000 человек убитыми, отступила к Сальниковой ватаге, где решено было дать сражение правительственным войскам во главе с генералом Ми-хельсоном. 24 августа восставшие вторично были разбиты, около 2000 человек погибло, до 6000 было взято в плен, в этом сражении погиб атаман А. Овчинников. Немногочисленные группы повстанцев, избежавшие плена, скрылись от преследования, бежав вниз по Волге и на Дон, а Пугачев с тысячным отрядом направился к Черному яру. О судьбе казахских отрядов после разгрома под Царицыном сохранилось немного данных. Казахские отряды после разгрома Пугачева под Царицыном рассеялись по степи, часть их вместе с уральскими казаками и крестьянами пошла вслед за Пугачевым к Краснояру. Для подавления восстания в район Царицына было послано несколько отрядов. Крупное сражение произошло недалеко от Царицына. Каратели ночью сбились с пути «и поехали на огни, раскладенные киргисцами… Будучи чужды всякого страха и несмотря на свое малолюдство, вступили они в бой. Многих ранили… и несколько человек лишились при том жизни. Киргисцов застреляно до двадцати человек». Второе столкновение с казахским отрядом произошло в 140 верстах от устья реки Самары у деревни Мосты.

Самостоятельная борьба казахов по Нижнеяицкой, Красногорской и Самарской дистанциям и в междуречье Яика и Волги в 1774 году

Самостоятельное движение в Младшем жузе, организационно не связанное с действиями армии Пугачева, развивалось после ее ухода в марте 1774 года из-под Оренбурга в Башкирию. Младший жуз в 1774 году представлял собой не обособленный район, объятый восстанием, а являлся лишь частью территории, охваченной Крестьянской войной, куда входили Среднее и Нижнее Поволжье, а также некоторые районы Сибири. Выступления казахов Младшего жуза представляли отдельное звено в цепи Крестьянской войны и наряду с общими чертами имели свою специфику. Общими для огромного района, охваченного восстанием, были массовость, стихийность, разрозненность, кратковременность и часто локальный характер выступлений. Но, несмотря на разобщенность, эти выступления объединяли не только сходные по форме методы борьбы, но и единая идейная основа. Казахов, как и другое пестрое по этническому составу население Поволжья, объединяло стремление уничтожить колониальный гнет, облегчить свою тяжелую участь. Движение в Казахстане, Среднем и Нижнем Поволжье сложилось, как отмечалось ранее, и под влиянием пугачевских писем и манифестов и непосредственной борьбы повстанцев с правительственными войсками.

Осенью 1773 и в начале 1774 года, когда армия повстанцев действовала в районе, прилегающем к кочевьям Младшего жуза, Пугачев сумел создать нужное ему настроение среди казахов, которое в сочетании с примером сражений восставших под Оренбургом и Яицким городком определило массовый протест в Младшем и Среднем жузах в 1774—1775 годах, с большим трудом подавленный царскими карателями. Пугачев сознательно вовлекал казахов в восстание, но, вынужденный уйти в Башкирию, он не смог управлять возникшим после его ухода движением, и оно развивалось без него. Но лозунги и манифесты Пугачева усиливали, концентрировали движение казахов, придавали ему большую целенаправленность. Об этом говорит целый ряд документов. Екатерина II писала Нуралы -15 мая 1774 года о причинах волнений его подданных: «Сколько ни было всему тому причиною обыкновенное их своевластие, но больше еще подвигались они к тому и смутными обстоятельствами, в каких Оренбургская губерния находилась, и коснувшимся и до них киргиз-кайсак злодейским развратом». Нуралы-хан причиной восстания в Казахстане также считал Крестьянскую войну и указывал на это полковнику Симонову: «Злодея Пугачева ложное вдохновение не только лехкомысленной киргиской народ, но и укрепленной законами, российского немалое число поколебало. А кир-гис-кайсаки тем же Пугачевым бунтом будучи повреждены друг друга, предворяя на злодейство спешили, невзирая на все мои к тому запрещения и не слушали меня и брата моего Айчувака, а удержать их от того моей силы недостало». Астраханский житель Иван Беляев, находясь в плену у казахов, слышал, как его хозяин Бу-хар «проговаривал, что они русских людей воюют и в плен берут потому, что де им сие чинить велел оказавшийся в России злодей самозванец Пугачев», у которого был договор с Нуралы и Кубанским ханом, «чтобы им Россию воевать обще, киргиз-кайсацкому Нуралы-хану со здешней стороны, кубанскому с тамошних пределов, а самозванец де со здешними городами будет управлятца сам», поэтому казахи и нападают на крепости. Нуралыхан и Айчувак-султан признавали, что казахи, видя как «россияне между собой разоряют один другова… поехав к Пугачеву, сообщились» и под его влиянием грабили ватаги и разоряли форпосты, жгли припасы, начиная «от Оренбурга по р. Яику до Гурьева-городка, а от Гурьева зачиная по Волге-реке и до Дубовки». Крестьянин Михаил Андреев и казак Петр Батыржеев были захвачены в плен казахами, которые их подробно допрашивали о местопребывании Пугачева и, недовольные верностью пленных императрице Екатерине II, «проговаривали, что они служат новому царю». Казак Семеон Серебряков указывал, что под влиянием Пугачева казахи «многолюдными партиями чинили на все здешние края, селения, крепости и форпосты варварские свои нападения».

В первые месяцы весны 1774 года наблюдалось некоторое затишье в прияицких степях. Рейнсдорп, подтверждая это, указывал, что в марте и апреле казахи «находились в надлежащем спокойствии, начав и продолжая нарочитый торг», но с уходом за Пугачевым в Казанскую губернию «князя Голицына с корпусом, да и протчих деташаментных командиров… уклонились… во зло и неслыханные пакости».

С конца мая по октябрь 1774 года выступления казахов носили особенно интенсивный характер на участке вдоль линии военных укреплений по нижнему и среднему течению Яика от Гурьева-городка до Орской крепости, в междуречье Яика и Волги, а также по нижнему течению Волги от Астрахани до Самарского городка.

В мае 1774 года казахские отряды сконцентрировали свои удары на районе близ Сахарной крепости, у Гнилов-ского, Каршевского и Каленовского форпостов. В июне, июле и августе 1774 года казахские отряды по-прежнему действовали у Сахарной крепости и соседних с нею Антоновском, Каленовском, Кожехаровском, Сундавском, Кош-Яицком, Каршевском и Поленовском форпостах и немного южнее, у крепости Индерских гор и форпоста Харкин. Но основной удар казахские отряды летом 1774 года сосредоточили на укреплениях, расположенных между Яицким городком и Оренбургом. Нападения казахов на Яицкий городок и сражения у его стен происходили 7, 10, 24, 25 и 27 августа. Упорно казахские отряды нападали также на Илецкий городок и находящуюся в 30 верстах от него на реке Кинделе Мустаеву мельницу 11, 15, 21 и 26 июля, 15 и 25 августа 1774 года и крепость Рассыпную — 6 и 23 июля, 23 и 27 августа. Казахские отряды держали под контролем весь район, включая Илецкую станицу, Кинделинский, Заживенский и Иртецкий форпосты, а также Ташлинские, Тишковы и Карташевы хутора, принадлежавшие местным казакам. Большую активность казахи также развили у соседних с Оренбургом крепостей. 4, 16, 22, 23 и 26 июля, 22 и 27 августа 1774 года сражения отрядов казахов с правительственными войсками и гарнизонами крепостей происходили у Татищевой и Чернореченской крепостей и дважды, 7 и 16 июля,— у Нижнеозерной. Казахские отряды нападали на Оренбург и Сеитову слободу 1 и 22 июля, 20 и 27 августа, на Переволоцкую крепость и соседний Платавский редут— 15, 21, 24, 26 июля и 21 августа, на Тонкую крепость—4, 11, 12, 25 августа.

Осенью 1774 года отдельные столкновения казахских отрядов с правительственными войсками происходили у Оренбурга и Яицкого городка, но в основном движение переместилось на юг, к крепости Сахарной и Гурьеву-городку. Активно казахские отряды действовали также на Красногорской линии военных укреплений, протянувшейся от Оренбурга до крепости Орской, и на Самарской, Орской и Сакмарской дистанциях. Отряды казахов совершали нападение на Красногорскую крепость и соседний Вязовский редут 23 мая, 31 августа и 14 сентября 1774 года, на Пречистинскую крепость — 8 и 11 августа, 14 и 15 сентября 1774 года, на Верхнеозерную и Губерлинскую крепости — в июле 1774 года, на Орскую крепость — в июле, 1 августа, 9 сентября 1774 года, на Соро-чинскую крепость— 12, 18, 19, 20, 25 августа 1774 года, на Бузулукскую крепость — в июле, 10 августа и 3 сентября 1774 года, на Таналыцкую крепость— 17 сентября, на Новосергиевскую крепость—17 июля, 29 августа 1774 года.

Прежде чем остановиться на крупных столкновениях казахских отрядов с правительственными войсками в 1774 году, постараемся ответить на вопрос о родовой принадлежности казахов в отрядах и о том, кто возглавлял их. На основании имеющихся источников можно утверждать, что более всего казахских отрядов было сформировано в отделениях Младшего жуза Семиродском и Байбакты. Казахи-байбактинцы действовали в районе Кожехаровского, Бударинского и Сундаевского форпостов, у Яицкого городка, Бузулуцкой крепости, Илецкого городка и на реке Кинде, где располагались Ташлинские и Карташевы казачьи хутора. Казахи-ала-чинцы действовали под Астраханью и Гурьевым-город-ком. Казахские отряды из рода Джагал-Байлы осаждали Орскую крепость. У Яицкого городка и Бузулукской крепости были казахи из родов Табын, Тама, Берш, Кердари, Чикли. Во главе казахских отрядов, которые вели борьбу с правительственными войсками и гарнизонами крепостей по Нижнеяицкой, Красногорской и Самарской линиям, стояла некоторая часть родовой старшины, а также казаки из татар.

В наших источниках есть указания, что во главе отрядов из рода Байбакты стояли старшины Айдар-батыр Еселбаев, Айдар Кривое Эсенбаев, Сырым, Кара-батыр, Атагуза Айткулов и Карак. Отряды из рода Берш возглавили старшины Икара Итемгенев, Кара Чоток и Кур-банбай; из рода Кердари — Жолан батыр, из рода Алана — Баимрат, из рода Джагал-байлы — Елбарыс Умер-теев.

Во главе отдельных казахских отрядов стояли яицкие казаки из татар Асан Мустаев, Булатай Смайлов.

Царское правительство лишь поздней осенью 1774 года смогло выделить войска из центра для карательных экспедиций, посланных в Казахстан в начале 1775 года. Летом же 1774 года борьбу с казахами ведут в основном местные военные силы, включавшие по Нижнеяицкой линии, по данным военных сводок, 551 казака, по Красногорской линии — 375 казаков. Кроме того, с казахами в этом районе вели борьбу легкие полевые команды полковника Углицкого из 136 человек, прапорщика Вершинина — из 132 человек, сотника Харитонова — из 143 человек, прапорщика Никитина — из 65 человек и майора Зубова — из 100 человек. На помощь им из Ставрополя прибыли 40 человек, «да из малолетков набранные ставропольского ведомства конные, пикенеров 30 с секунд-майором Стрелковым и из Бугульмы — 93 нагайбацких казака с полковником Кожиным и 134 башкира с прапорщиком Насакиным. Эти отряды прибыли в район между Яицким и Гурьевым городками (у Сахарной крепости), Сундаевского, Кожехаровского, Бударинского и Кош-Яицкого форпостов, где сосредоточились крупные отряды казахов.

У Сарайчиковской крепости произошло столкновение между отрядом казахов, состоявшим из 500 человек, с командой в 65 человек атамана Никитина и капитана Абакумова, продолжавшееся «с четвертого и до 12 часа дня»; в результате казахи с небольшими потерями отступили и ушли по речке Елшанке к Яику. 200 казаков сотника Митрясова у Бударинского и Кожехаровского форпостов разбили отряд казахов численностью 200 человек, «до сороку и более до смерти побили, а другие множеством по прогнатию нашему, побросавшись в реку Яик, потонули и на плову от казаков же побиты», а 20, пытавшихся уйти в степь, захвачены старшиной Акутиным. Тысячные и многосотенные отряды казахов действовали в районе между Яицким городком и Оренбургом. 4 сентября секунд-майор Шкапский был свидетелем нападения 400 казахов на Таналыцкую крепость. 8 сентября командир Самарской дистанции капитан Мосолов донес, что отряд казахов из 100 человек атаковал крепость Красногорскую, но «находящимися в той крепости казаками через стражение отбиты». 9 сентября казахи сумели захватить мост через р. Самару и осаждали Красносамарскую крепость «до самой ночи», но взять ее не смогли. 12 сентября вахмистр Камышов сообщил о нападении 700 казахов на крепость Ольшанскую. Казахский отряд в 400 человек действовал между Илецким и Яицким городками в августе 1774 года. Против этого отряда из Яицкого городка было выслано 170 казаков и 120 казаков с двумя пушками из Сорочинской крепости, но казахи «по малом продолжении сражения ушли далее вверх по Яику».

11 августа 1774 года второй отряд казахов численностью 500 человек совершил нападение на Озерную крепость и Желтый редут, но неудачно, а затем отправился к крепости Тоцкой, уничтожив по пути на Самарской дороге три хлебных обоза, шедших в Бузулуцкую крепость и Яицкий городок под прикрытием казачьих команд числом до полусотни человек каждая. У Тоцкой крепости казахский отряд встретился с казаками сотника Харитонова. Правительственные войска не выдержали натиска превосходящего их по численности в пять раз казахского отряда и отступили в крепость. Более суток осаждали казахи Тоцкую крепость, которую защитники «за неимением артиллерии едва и отстоять смогли, а затем (казахи.— Н. Б.) направились к Оренбургу, Бузулуцкой крепости и через Чаганские хутора к Яицкому городку».

У Яицкого городка действовали два казахских отряда: один численностью 2000 человек, а другой — 3000. Против них были направлены из Тоцкой крепости полковник Углицкий и из Сорочинской — сотник Харитонов и прапорщик Вершинин. Первое столкновение их отряда с 2000 казахов произошло у Погромного редута. Но казахи, предупрежденные своими дозорными, первыми атаковали правительственные войска. В кровопролитном сражении было убито 30 казахов. По приказу Углицкого правительственный отряд «будучи не в силах против их многолюдства более сражаться, сел в осаду и производил беспрестанную против них ружейную стрельбу и находился в осаде через всю ночь до самого разсвету и видя они, воры, что ево с командою без большого урону своих взять его не могуд, отступили и прочь пошли в степь». Полковник Углицкий с отрядом вернулся в Погромный редут, где соединился со 100 уланами капитана Мансурова и затем отправился в погоню за казахами, но догнать их не смог. Отряду только удалось обнаружить казахский лагерь на реке Бузулук, который «оказался весьма великим, на коем, надо думать, что их было до 3000 человек». Отряд Углицкого и Мансурова остановился на отдых и для пополнения запасов пороха, снарядов в Бузулуцкой крепости и, соединившись с отрядом сотника Харитонова в 130 человек, направился к Яицкому городку. В пути его атаковали 300 казахов, «держали сутки в осаде», убили 2 и ранили 7 человек, а затем «ушли к крепости Борской, потеряв в сражении немалое число убитыми».

От казаков Ивана Лопатина и Ивана Шарослы, бывших у казахов в плену, Мансуров и Углицкий узнали, что казахов было вместе с татарами «примером более 6000 человек», возглавлял отряд татарин, который «по-русски говорить весьма сведущ». Он подробно допросил Лопатина и Шарослу об отряде Углицкого, об артиллерии в крепости и увел отряд на речку Калмак в 40 верстах от Борской крепости, а затем на крепость Ольшанскую. Полковник Углицкий, понимая, что силами отряда невозможно справиться с огромными соединениями казахов, писал полковнику Могутнову: «Сколько де великое множество их воров на здешней линии шатается… великими толпами и в одно число местечки разбивают и людей пленят, которых не разбить с командою, коею у него только 136 человек, а из крепостей де забирать к себе казаков по малоимению оных он не рассудил, ибо каждая крепость от них воров состоит в крайней опасности. Разбить, но и малого ворам препятствия учинить не может, потому что они не одною шатаются, а в разных местах и весьма многолюдными партиями».

Аналогичное сообщение пришло полковнику Могутнову и от прапорщика Вершинина, писавшего о казахских отрядах, которые «по Самарской линии и даже до Ольшанской крепости набеги простирают, но по малоимению де казаков и по худобе лошадей поиска чинить никакого способа нет и опасно».

Положение правительственных войск по Нижнеяицкой, Красногорской и Самарской дистанциям было очень тяжелым. Регулярные войска не справлялись с отрядами казахов, гарнизоны крепостей, не имея возможности заготовлять припасы и лишившись лошадей и скота, находились в плачевном состоянии, поэтому полковник Мо-гутнов писал Рейнсдорпу и просил его о присылке помощи. В ответ из Оренбурга, где не имелось резервов для помощи, командирам крепостей и форпостов был отправлен приказ внушать солдатам и казакам перед боем с казахскими отрядами, что «хотя партии злодейские и немалолюдные, однако ежели со здешней стороны по-ступано будет с ними мужественнее, то они против малого числа стоять не могут, чего б ради тщились всемерно на них, воров, сильнее наступать». Рейнсдорп, понимая серьезность создавшегося положения, писал в Петербург о тревожных донесениях командиров из укреплений Нижнеяицкой и Самарской линий, в которых указывалось, что казахские отряды усилили наступление на крепости Сорочиковскую, Новосергиевскую, Тоцкую, Орскую.

Центральное правительство обещало послать помощь, но пока советовало местным войскам: «Поступать со злодействующими киргиз-кайсаками со всею строгостью, отправляя на ближние их улусы для поисков достаточные команды, какие и можете истреблять от ближних к вам воинских начальников и стараясь чрез то не только сим варварам отомстить за учиненные ими злодейства, но для будущего времени привесть тамошния границы в возможную от них безопасность, которая по их состоянию тем больше и утверждена быть может, чем чувствительнее и сильнее они претерпят от производимых против их поисков». Значительные военные силы прибыли в район Оренбурга и Яицкого городка лишь к концу 1774 года, но об их действиях будет говориться позже. Учитывая малочисленность и слабость правительственных войск, действовавших летом и осенью 1774 года в районе Нижнеяицких, Красногорских и Самарских укреплений, можно сказать, что казахские отряды в этот период были здесь хозяевами положения.

Итогом выступлений казахских отрядов в 1774 году можно считать значительный урон, который они нанесли правительственным войскам по Нижнеяицкой, Самарской и Волжской линиям укреплений. Отвлекая на себя значительные военные силы, казахи способствовали успехам Пугачева до его разгрома в августе 1774 года в Нижнем Поволжье. Губернатор Рейнсдорп вынужден был признать, что положение Оренбургской губернии в 1774 году было очень трудным, и виновниками этого он считал действия Пугачева и казахских отрядов, которые не дали убрать рожь и яровую пшеницу, выжгли хлеба и сено по Самарской и Яицкой линиям, не пропускали продовольственные обозы из Исетской провинции, Симбирска, Саранска, вызвав «превеличайший голод от недороду всякого хлеба» в губернии. Он опасался, что и в зиму 1774/75 года Оренбург будет подвержен «такому же страданию, каковое прошедшей зимы во время злодейской блокады претерпели», так как преданные правительству войска были бессильны бороться казахами, являясь «почти все безконными по недостатку сена, которое не дали заготовлять» они.

Оренбургу летом и осенью 1774 года так и не удалось наладить «коммуникацию, прекращенную поныне от набегов киргиз-кайсаков». Губернатор Рейнсдорп писал об этом графу Панину 27 августа 1774 года: «Подлой русской и иноверной народы, будучи в некоторых местах преграждены войсками, не столь злодействуют, как прежде, будучи прельщены и руководствуемы самим злодеем и ближними ево сообщниками; однако ж нигде свободного проезда еще не дают».