Богатыри Крылатой Гвардии — П. С. Белан – Страница 12

Павлов со всех ног бросился к Афанасьеву... Приборная доска вся в крови. Голова лётчика безжизненно поникла. Врач проверил пульс, осмотрел изрешеченный левый рукав и ободряюще сказал:

— Дело поправимое, хотя и потерял много крови...

В голове Павлова теснились противоречивые мысли:

истекая кровью, Афанасьев прикрывал командира; раненый, он довел самолет до аэродрома, даже зарулил на стоянку. Это подвиг. Но он не выполнил приказа своего командира — это произвол.

Вечером отправился в госпиталь.

— Вот, отлеживаюсь, — виновато говорил Афанасьев. — Вы, товарищ лейтенант, не сердитесь. Не мог я уйти вперед, а вас оставить под огнем. Думал, увернусь, отобьюсь, а оно вон как вышло. Видно, далеко мне до вас. Мало еще каши съел...

— Маневрировал ты отлично,- сказал Павлов. — А что плохо сделал, вижу, сам понимаешь. Сейчас главное — выздоравливай.

Бои в районе Духовщины и Ярцева не утихали. Советские войска ломали сопротивление врага и пядь за пядью освобождали родную землю.

Не успели летчики отдохнуть после напряженного дня, как командир полка вызвал Павлова и объяснил задание:

— В районе железнодорожной станции появился бронепоезд противника. Он непрерывно обстреливает наши позиции, мешает продвижению пехоты. Надо во что бы то ни стало уничтожить его. Задача нелегкая: бронепоезд располагает зенитными крупнокалиберными пулеметами. Надо тщательно продумать операцию, хорошо подготовить людей и материальную часть.

Остаток вечера Павлов вместе с Анатолием Смирновым, Сергеем Афанасьевым и Виталием Детининым посвятили разработке плана действий.

— Синоптики предсказывают облачность, поэтому со стороны солнца атаковать не удастся,— размышлял вслух командир звена. —На подступах к железнодорожному полотну, как назло, не к чему прижаться, чтобы выскочить внезапно. Как же поступим?

Летчики задумались.

— А что, если с двух сторон на подступах к бронепоезду разбомбить путь?— предложил Смирнов.

— Маневры бронепоезда сократятся,— одобрил Иван замысел Анатолия. —Но огонь-то он будет вести все равно. А что, если за два-три километра до цели уйдем в облаками потом оттуда свалимся на поезд? Первый удар нанесем по платформам с зенитками и пулеметами, затем обстреляем паровоз. Согласны?

По раннему утреннему небу плыли облака. Штурмовики шли на тысячеметровой высоте. Вскоре на перегоне показался бронепоезд. Оттуда заметили штурмовиков и обстреляли их. Как уговорились ранее, «илы» ушли за облака. А через несколько минут Павлов спикировал и сбросил бомбовый груз на платформу с зенитками. На другие бронеплощадки посыпались бомбы ведомых, Атакуя в третий раз, павловцы щедро обстреляли фашистов. Вся операция заняла считанные минуты.

 Несколько дней спустя советские войска освободили Духовщину и Ярцево. Открылся путь на Смоленск. 19 сентября 1943 года командование поблагодарило лейтенанта Павлова и его боевых друзей-однополчан за участие в этих боях. Тогда же Павлов был повышен в звании.

Прошло еще восемнадцать дней, и гвардейцы получили вторую благодарность — за участие в освобождении Неве-ля. Павлов был назначен заместителем командира 1-й эскадрильи, а спустя еще месяц — ее командиром.

В декабре 6-й гвардейский Московский штурмовой авиационный полк был награжден орденом Суворова II степени.

На 1-м Прибалтийском фронте, где воевал авиаполк в первые месяцы 1944 года, авиаторы продолжали группамй и в одиночку вылетать в тыл врага, уничтожили его технику, живую силу, вели разведку. От летного состава требовалась отличная штурманская подготовка. Опытные пилоты Иван Мусиенко, Николай Чувин, которые когда-то учили и Павлова, теперь передавали свои знания новому пополнению.

Иван Павлов возвращался с очередного задания. На стоянке он увидел чуть ли не весь полк. «Непохоже, что беда стряслась: у всех лица сияют»,— отметил Иван. Поставил на место машину и выключил мотор. На плоскость самолета вскочил Виталий Детинин и крикнул подбегавшим:

— А ну, ребята, качать его!

Павлова вытащили из кабины и начали высоко подбрасывать.

— Подождите же вы. Скажите хотя бы, за что «штурмуете»?

Друзья хором прокричали:

— Поздравляем со званием Героя Советского Союза! Поздравляем! Поздравляем!

Известие было до того неожиданным, что Павлов не находил слов для ответа.

— Спасибо!.. Спасибо вам, друзья, за эти поздравления! Разрешите и мне поздравить вас: ведь один я ничего бы не сделал.

Теперь Павлов еще острее чувствовал свою ответственность перед товарищами и страной.

В один из трудных воздушных боев его самолет попал под зенитный обстрел противника, Машина загорелась.Павлов все же сумел перетянуть через линию фронта и приземлился на своей территории. Выскочив первым, стрелок Мамырин увидел, что командир не может открыть фонарь. А пламя уже подбиралось к бензобакам... Еще одна-две минуты — и самолет взорвется.

Геннадий бросился к пылающей кабине, что есть силы рванул фонарь и открыл его. Обеими руками схватил задыхающегося Ивана и вытащил его из кабины. Едва успели отбежать, как машина взорвалась...

В середине февраля Павлову было поручено разгромить артиллерийско-минометные позиции гитлеровцев, откуда они вели сильный обстрел наших частей.

На цель, как и намечал, зашел со своей восьмеркой с тыла и нагрянул неожиданно. Фашистские зенитчики не успели даже открыть огонь. Вспыхнул пожар. Лейтенант Янковский доложил, что разбиты два орудия, несколько автомашин, уничтожено много гитлеровцев.

Когда Павлов после задания осматривал самолет, его вызвали на командный пункт. Командир полка Заклепа протянул телеграмму: кустанайцы приглашали земляка-героя навестить родную область.

— Ну, что ответим?—спросил полковник.

— И отказываться неудобно, и гостить вроде бы не время...— Он вздохнул, явно что-то не договаривая.

— Вы что-то хотели еще сказать?

— Мать моя, товарищ подполковник, заболела...

— Значит, никаких раздумий,— решительно сказал Заклепа. —На отпуск есть разрешение командования. К тому же вас вызывают в Верховный Совет СССР для вручения награды, а потом домой съездите.

На следующий день Иван Фомич впервые оставил свой прославленный 6-й гвардейский ордена Ленина Краснознаменный ордена Суворова Московский штурмовой авиаполк — так именовалась к тому времени родная часть — и выехал в столицу.

В Свердловском зале Кремля собрались лучшие сыны Родины, вызванные для вручения наград. Когда в дверях показался Михаил Иванович Калинин, в своды зала ударила волна крепких солдатских рукоплесканий. Секретарь Президиума Верховного Совета зачитал Указ. Герои по одному подходили к Калинину. Вручая Павлову Грамоту Героя, орден Ленина и Золотую Звезду, Михаил Иванович пожал обеими руками большую крепкую руку летчика и сердечно обнял его.

— Желаю вам, молодой герой, новых подвигов...

— Спасибо, Михаил Иванович..»

Получив телеграмму: «Встречайте первого Павлов», Фома Никифорович разволновался, стал гадать, кто это едет: сын ли, брат ли Василий. Сбегал в больницу к жене. Саломея Ивановна сказала уверенно:

—Это Ваня... Возьми меня с собой...

Из больницы ее отпустили, а на вокзал пойти не хватило сил. Встретила сына дома.

Весь день двери в доме Павловых не закрывались: все звали к себе Ивана Фомича хоть на часок. Известили, что одной из школ города присвоено имя Павлова, и просили посетить ее. Встретился с рабочими завода синтетического волокна. Как только гудок возвестил о конце смены, в заводском клубе собрался народ. Павлов рассказал землякам, что за два года совершил сто шестьдесят боевых вылетов, в которых сбил три немецких самолета, уничтожил пятнадцать танков, один бронепоезд, много другой техники и живой силы врага.

Тут же на трибуну поднялся рабочий Спицын:

— Я предлагаю провести сбор средств на строительство самолетов и передать их нашему земляку — Герою Советского Союза Павлову и его боевым друзьям. Вношу свой месячный заработок.

Предложение Спицына пришлось людям по душе. Это было как раз то, что они могли, помимо своего труда, дать дополнительно фронту. Собрав несколько десятков тысяч рублей, рабочие обратились ко всем кустанайцам с призывом поддержать их почин.

По приглашению руководителей Кустанайского района Павлов выехал в Наримановну. Здесь он встретился с колхозниками, рассказал им о героических делах однополчан, а руководители хозяйств поведали Герою о делах сельских тружеников. Колхозники сельхозартели «Красный передовик» не только выращивали для воинов хлеб, овощи, мясо, но и собрали на танковую колонну 650 тысяч рублей. В ответ на обращение рабочих Куетанайского завода синтетического волокна собрали еще сто тысяч на постройку самолетов. Председатель борис-романовского колхоза «Красная оборона» сообщил, что земляки Павлова собрали пятьдесят тысяч рублей; в сельхозартели имени Пятого декабря— шестьдесят тысяч.

— Мы уверены, что отдаем свои сбережения в надежные руки. Все ближе будет конец Гитлеру,-—говорили колхозники

Пришло время возвращаться в часть. Родные собрались у Павловых, принесли Ивану «на дорожку» лучшее, что имелось.

 — Тут на целый полк хватит. А ну-ка, все на стол!—» распорядился Иван, г—Угощайтесь!

Павлов видел, сколько труда стоило матери держаться спокойно: чувствовала она, что с сыном видится в последний раз. Знал это и Иван, но, чтобы не расстраивать ее, старался казаться веселым,

— Не знаю,— шутил он с родными,— чем я рассчитаюсь с вами за такой прием и хорошие пожелания.

— А тем, что с войны вернешься целым и невредимым,— ответил дядя Илларион.

На вокзале Ивана Фомича провожали родные, давние и новые друзья, руководители области. Последние наказы, советы, объятия...

Мать, как бывало в детстве, прижала к себе голову сына, поцеловала и сказала на прощанье:

— О нас не убивайся. Будем ждать тебя с победой.

— Долгие проводы — лишние слезы,— заметил, бодрясь, Фома Никифорович. — Доброго пути тебе, сынок...

Двадцатого марта Павлов возвратился в свой полк. Встретили его радушно. Поздравили с новой наградой — еще одним орденом Ленина.

В середине апреля 1944 года трудящиеся Кустаная сообщили, что взяли шефство над гвардейской частью, где служит Павлов, собрали на самолеты восемьсот тысяч рублей.

В день Первомая на опушке леса состоялся митинг. Зачитали письмо кустанайцев. Было решено ответить им от имени всего полка.

Написали о героической истории родной части: о боевом крещении под Смоленском в первые дни войны; о жестоких сражениях на подступах к столице; рассказали о первых героях — Иване Орленке, Александре Новикове, Николае Карабулине; присвоении полку гвардейского звания, наименования «Московский», о награждении орденом Суворова.

«Сейчас,—писали они,—мы, мстим врагу за погибших товарищей, за разрушенные города и села, за измученную землю, за исковерканные жизни. Богатырские удары наносят по врагу летчики Мусиенко, Чувин, Панов, Афанасьев, Инасаридзе, Нечаев, Смирнов, Янковский, Детинин, Шабельников.

Особого внимания заслуживает ваш земляк—летчик Иван Фомич Павлов. Он пришел сержантом, а сегодня — гвардии старший лейтенант, Герой Советского Союза, командир подразделения. Он заслужил любовь и уважение всего коллектива. Отважен в бою, прост, скромен. Иван Павлов — гордость нашего коллектива, гордость кустанайской земли».            

2 мая 1944 года друзья поздравили Павлова с присвоением ему звания капитана. Это обязывало его еще больше повышать свои знания, передавать опыт другим.

Как-то в беседе с парторгом эскадрильи техником-лей-тенантом Иваном Курилиным Павлов сказал:

— Разборы полетов — хорошая форма учебы, но не единственная. Необходимо иметь обобщенный систематизированный опыт боевого применения штурмовика. Вот, например, старший лейтенант Афанасьев известен мастерством противозенитных маневров. Лейтенант Детинин отлично знает приемы воздушного боя противника. Звено лейтенанта Анатолия Смирнова отличается образцовой наземной подготовкой. Давайте поручим им выступать с докладами по этим вопросам.

Конференция по обмену боевым опытом прошла успешно. С интересом были выслушаны все доклады. Надежды Павлова на действенность этой формы учебы полностью оправдались.

О конференции узнали в полку и в дивизии. Газета «Советский сокол» опубликовала передовую статью «Боевая учеба в эскадрилье Героя Советского Союзка Павлова».

Перед каждым боевым вылетом Павлов всесторонне обдумывал различные варианты предполагаемого хода событий. Так было и в этот раз, когда ему было приказано разрушить укрепление, в котором засели гитлеровцы.

— Учтите, товарищи, мы — четвертая группа, которая сегодня будет штурмовать эту цель,— предупредил он ведомых и особенно внимательно посмотрел на Григория Ма-шанина, совсем недавно прибывшего из училища.

— Скажите, сержант, как вы будете атаковать?

— Со стороны солнца, товарищ командир! Отсюда лучше нападать внезапно...

— Внезапность, конечно, в нашем деле важна,—сказал Павлов.— А вы уверены, что этот прием удастся? Можно ли в это время суток атаковать со стороны солнца?— добивался он.

Машанин посмотрел на часы. Задумался.

-— Время к вечеру. Если так атаковать, то выходить надо на территорию, занятую противником. Под вражеский огонь угодить можно,— догадался Машанин.

— Вот видишь, пораскинул умом и решение уже другое,— отозвался командир.

И, действительно, задание звено выполнило отлично.

...1-й Прибалтийский фронт. Советские войска освободили белорусскую землю и продолжали стремительное наступление. Павлов получил задание — ударить по переднему краю вражеской обороны. Но пока штурмовики летели к цели, советские воины уже выбили гитлеровцев и заняли их позиции.

Командир стрелкового соединения забеспокоился:

— Не побили бы своих...

— Звено ведет Павлов, товарищ полковник,— сказал представитель авиасоединения.— Я держу с ним радиосвязь.

— Если Павлов, тогда я спокоен. Много слышал о нем хорошего.

Полковник внимательно изучал местность в бинокль. Он заметил, что гитлеровцы хотят организовать оборону и у сохранившегося чудом здания устанавливают пушки.

— Надо по ним ударить!

Указание полковника принял Павлов. Он четко ответил:

— Вас понял. Бью по кирпичному зданию.

Он первым спикировал на врага, за ним атаковали цель ведомые.

— Благодарю за помощь!—услышал комэск в наушниках незнакомый голос.— Штурмовали отлично!

Это была, уже которая по счету, благодарность пехотинцев Павлову, Афанасьеву, Смирнову, Детинину, Петру Шахову и Машанину.

Вскоре освободительные бои разгорелись на земле Советской Латвии. Штурмовая авиация громила отступающего противника, сеяла панику.

Направляясь с восьмеркой на очередное задание, Павлов увидел над линией фронта десять «юнкерсов», которые под прикрытием двенадцати истребителей шли в наш тыл.

Это был случай, когда побеждает тот, кто первым примет решение. Мысль сработала мгновенно: уйти от боя нельзя. Не может быть речи о том, чтобы позволить «юнкерсам» отбомбиться по нашим войскам. Поэтому Павлов скомандовал:

— Сомкнуть боевой порядок! Стрелкам следить за истребителями. Врезаемся в строй «юнкерсов»!

Иван дал очередь по головному. «Юнкере» вспыхнул, понесся вниз, растянув по небу черную ленту дыма. Вот еще два вражеских самолета, охваченные огнем, рухнули на землю. Остальные, боясь разделить их участь, повернули назад, в растерянности сбрасывая бомбы на свои же войска. Восьмерка штурмовиков благополучно возвратилась на аэродром.

В августе Павлов получил задание уничтожить скопление пехоты, танков, автомашин, расположившихся в лесу. В воздух поднялась шестерка «ильюшиных». На пути их подкараулили восемнадцать вражеских истребителей. Фашисты хотели напасть внезапно, но Мамырин увидел их еще издали.

— Товарищ капитан, справа «фоккеры»,— услышал командир его предупреждение. Вгляделся и тут же дал команду ведомым:

— Внимание! Подтянуться ко мне!

Штурмовики приняли такой боевой строй, который делал их неприступными с любой стороны. Поэтому при первых же атаках фашисты «обожглись» и близко не подходили. А шестерка уверенно шла к цели. Тогда гитлеровцы решили сбить ведущего. Они разделились на группы и ринулись на самолет Павлова, но их встретил сосредоточенный огонь. Один истребитель прошила очередь Мамырина. Другой «фоккер» был сбит Павловым, еще два—Михайловым и Шаховым.

В часть пришло письмо с московским штемпелем: В нем сообщалось, что на средства, собранные трудящимися Кустанайщины, построены самолеты, которые передаются 6-му гвардейскому полку.

Вскоре на аэродром прибыли шесть новеньких штурмовиков.

На левой стороне фюзеляжей белела надпись: «Земляку— Герою Советского Союза Павлову от трудящихся Кустанайской области». Вслед за самолетами прибыла делегация кустанайцев, чтобы вручить этот дорогой подарок. Об этом Павлов узнал, вернувшись с боевого задания. Но по глазам Павла Омельченко и Жени Бояшко видел, что они скрывают от него что-то приятное.

Через минуту в дверях показался... отец. Иван бросился к нему:

— Папа! Родной мой! Да как это вы придумали! Ну, как мама? Лучше ей?.. Как бабушка Анюта?

Растроганный Фома Никифорович, будто поправляя усы, смахивал набегавшие слезы и отвечал на вопросы невпопад:

— Да вот земляки послали... Не хотел было... Знаешь, матери совсем... Да и она: «Поезжай да поезжай»... Ну, вот и... Нас тут пятеро приехало. У командира находятся. А я попросил показать, где живешь, как отдыхаешь от боевых трудов. Значит, приехали подарить тебе с ребятами наши кустанайские самолеты...

Вечером состоялся митинг. Летчики заверили земляков своего комэска, что будут достойными такого драгоценного дара. На следующий день гвардейцы тепло, с благодарностью проводили гостей на родину.

В полк поступило пополнение. По заданию партийной организации перед молодыми летчиками выступили лучшие мастера штурмового удара.

«Здесь произошла первая встреча с Героем Советского Союза капитаном Павловым,— записал в тот вечер в своем дневнике новичок Василий Ратманов.— Энергичный, живой, с доброй улыбкой, он располагает к себе. В его словах о боевой жизни гвардейцев чувствовалась уверенность и сила. Всю ночь в нашей палатке не утихали разговоры о Павлове. «С таким можно, не задумываясь, идти в бой»,— сказал мой товарищ Широков. Я разделяю его мнение».

Начались ожесточенные бои за Ригу, столицу Латвии. На штурмовку танков противника отправился весь полк. Вел его двадцатидвухлетний капитан Павлов. После боя гвардейцы подвели итог: уничтожен двадцать один вражеский танк! Командование объявило им благодарность за отличные боевые действия.

В Прибалтике наши части решительно теснили захватчиков к государственной границе...

В ноябре в полк прибыл летчик Петр Климов, который до этого работал инструктором в авиашколе и, когда Иван был в отпуске, виделся с ним.

— Ну, как живут мои родители?— прежде всего спросил Иван.— Как здоровье матери?

Петр откровенно рассказал о том, что знал. Оказалось, что в тот день, когда Саломея Ивановна отправила сыну ласковое бодрое письмо, Фома Никифорович собирался везти ее в больницу. Вскоре Иван узнал, что мамы не стало...