Богатыри Крылатой Гвардии — П. С. Белан – Страница 6

Перед началом сражения Н. Ф. Ляховский, собрав командиров и партийных активистов, изложил обстановку, поставил задачи. Главная из них — поддержка наземных войск при прорыве вражеской обороны и развитии успеха в ее оперативной глубине.

Подготовка к боевым действиям началась в первый день, а точнее, в первый час после того, как полк, совершив перелет, вошел в состав фронта, командиры эскадрилий побывали на переднем крае участка оршанского направления, где намечался прорыв. Находясь на Ни, они изучали систему обороны врага, огневые точки. Изрытая траншеями и окопами земля была густо усеяна дотами, опутана колючей проволокой, заминированы все подступы,

Наступило утро 23 июня сорок четвертого гада. На широком фронте загремели залпы артиллерийских батарей. 3-й Белорусский совместно с i-м Прибалтийским и 2-м Белорусским фронтами начали грандиозную битву за Белоруссию.

Едва смолкли батареи, как в небо поднялись штурмовики. Первую шестерку вел гвардии старший лейтенант Дмитрий Жабинский. Командиром эскадрильи он стал недавно. В полк прибыл в сентябре 1942 года, когда шля боя у Волги. Тогда Беда и познакомился с ним.

Близилось время вылета и второй эскадрильи.

Незадолго до этой операции Семен Романов был ранен в руку. Ранение не считалось тяжелым: кость не задета. Лечился он в санчасти. После перевязки Семен попросил врача:

— Разрешите, доктор, в эскадрилью прогуляться? Аэродромная атмосфера как бальзам на руку я душу действует!

— Не возражаю. Не оступитесь только.

Романов сунул в марлевую подвеску руку и, прижав ее к груди, зашагал туда, где с самого рассвета гудели моторы «илов». Обидно было Семену в такое время оставаться не у дел. У самолета он увидел командира эскадрильи, подошел к нему.

 — Ну, как рана — заживает?— спросил Беда.

— Затянулась в основном,—ответил Романов.

— Стрелков у нас не хватает,— заметил один из летчиков.— Обещали прислать, да что-то не видно пока.

— Разрешите мне слетать с вами,—обратился Семен к Беде.

— Не имею права. Нарушение это.

— Лететь без стрелка — тоже нарушение.

— Как с одной рукой стрелять будете?

— Справлюсь!

 И Беда согласился. Товарищи надели на Романова парашют, пристегнули лямки. В следующую минуту он сидел уже в кабине стрелка.

— Запуск!— раздалась команда.

С началом артиллерийской подготовки за линией фронта все преобразилось. Земля окуталась облаками дыма, и всю эту завесу в разных направлениях пронизывали трассы снарядов и пуль. Пылающими кометами неслись над землей эрэсы наших славных гвардейских минометов—«катюш». И там, где они взрывались подобно клокочущему вулкану, никто и ничто, казалось, не могло уцелеть.

И все же не все огневые точки удалось подавить. Наземные войска никак не могли овладеть первым рубежом обороны. Шестерка «ильюшиных» нацелилась на позицию артиллерийской батареи, что вела огонь со стороны озера. Орудия находились в капонирах. Они были ограждены земляными валами. Зашли на цель. Уже после первого удара добрую половину орудий вывели из строя. В повторной атаке добивали технику и обслугу пулеметно-пушечным огнем.

В разгар боя прилетели истребители.

— Два «мессера» сверху и сзади!—доложил Романов,

Высвободив из подвязки раненую руку, он потянулся

к пулемету. В руке ощутимо кольнуло. Стерпел. Главное -отразить атаку врага, не допустить, чтобы он открыл огонь с близкого расстояния.

 Ведущий пары Me-109 шел со стороны солнца — старый прием. Семен прицелился, но враг оказался в самом створе солнца, и у стрелка потемнело в глазах. Пока прицеливался снова, сощурив глаза, фашист хлестнул очередью... Мимо! В следующую секунду  Романов все же поймал врага в перекрестие прицела. Очередь!. Вздрогнувший пулемет, казалось, разорвал руку на части, а все тело словно пронзило током. Превозмогая боль, Семен снова припал к пулемету. В этот момент, поняв, в чем дело, Беда выполнил разворот. «Мессер» оказался теперь в стороне от прямых лучей солнца — весь на виду, и Семен снова нажал гашетку. Сильная боль сковала тело.

Третьей очереди не потребовалось: не выходя из пикирования, горящий Me-109 пронесся мимо и врезался в землю.

Штурмовики развернулись на свою «точку». На встречном курсе показалась шестерка «илов». По бортовым номерам Беда увидел: в бой летели экипажи третьей эскадрильи Анатолия Недбайло.

Сразу после приземления Беда направился с докладом на КП. И тут же получил новый приказ — нанести удар по вражескому эшелону между станциями Орша и Толочин.

Шестерка «илов» искала эшелон недолго. Он вынырнул из выемки. Разглядеть, что находилось на платформах, накрытых брезентом, сразу не удалось. Можно было лишь предположить: коль эшелон шел на восток, значит, в вагонах и на платформах грузы для фронта.

— Бить по вагонам!— приказал Беда, нацеливаясь на паровоз.

Прямое попадание бомбы искорежило локомотив. В те же секунды ведомые обрушили бомбы на состав. Один из вагонов взорвался с такой силой, что пламя взметнулось на сотню метров.

Горело более дюжины вагонов, четыре разнесло взрывами. С платформ слетел брезент — на них были машины, Штурмовые орудия.

После четвертого захода от эшелона ничего не осталось—разбиты паровоз, более двадцати вагонов и платформ.

Фашистские войска группы армий «Центр» цепко удерживали заранее подготовленные рубежи, и наступление на оршанском направлении развивалось не так стремительно, как предполагалось. На отдельных участках наши войска вступали в затяжные позиционные бои.

На третий день наступления командующий фронтом генерал И. Д. Черняховский ввел в сражение конно-механизированную группу и 5-ю гвардейскую танковую армию. Штурмовики 75-го авиаполка громили артбатарёи врага в полосе наступления танковых бригад.

После очередного вылета к командиру эскадрильи подошли два младших лейтенанта. Представились: Александр Васйльчук, Владимир Фогилев. Оба стройны, сухощавы, подтянуты, оба рвались в бой. Но прежде чем отправить их на задание, следовало посмотреть, как они владеют техникой пилотирования, на что способны.

— Знаете, что такое «круг»?— спросил Беда.

-—Теоретически да,— ответил Васильчук.— Но практически...

Леонид Игнатьевич достал из планшета схему боевого порядка, начал разъяснять. Затем подозвал гвардии лейтенанта Дойчева, еще двух летчиков и каждому определил место в строю. Спросил:

— Вопросы есть? Нет? Тогда по самолетам!

Когда шестерка «илов» набрала высоту и выстроилась в «круг», Беда внимательно набюдал, как молодые летчики выдерживали дистанцию, управляли машинами. Да, держались они уверенно, на маневры ведущего реагировали мгновенно. И приземлились нормально.

— Вижу: в школе пилотов вас кое-чему научили,— заметил комэск, разбирая полет.— И все же придется потренироваться.

К первым боевым заданиям Васильчук и Фогилев готовились всесторонне. Время от времени Беда давал им советы, делился опытом. Словом, не бросил новичков в бой в самом начале операции «Багратион», когда так силен был огонь зенитной артиллерии. Лишь после того, как основные группировки врага на оршанско-витебском направлении были разгромлены, командир эскадрильи включил их в состав боевой группы. Перед вылетом наказал:

— Место в строю выдерживать строжайше. Не отрываться!

На подступах к переправе через Березину бешено заработали «эрликоны»— вражеские зенитчики прикрывали отход своих войск.

— Разомкнись!— распорядился Беда.

Ведомые тотчас же выполнили команду. Наблюдая за новичками, Леонид представлял, как волновались они в эти минуты. Волновался и сам: все-таки у ребят первое боевое крещение.

На дороге показались машины, и Беда скомандовал:

— Цель — перед нами. За мной!

Бомбовый удар застопорил ход колонны —в голове заполыхала машина. Шедший следом бронетранспортер, пытаясь объехать ее, опрокинулся. Создалась пробка. По этим машинам штурмовики и вели огонь.

— Сработали отлично!— поблагодарил Беда молодых пилотов.

Васильчук и Фогилев чувствовали себя на седьмом небе.

В боевой обстановке все меняется быстро. Менялась линия фронта. Менялись аэродромы. Беда привык к этому. К одному не мог привыкнуть — к разлуке с товарищами.

Еще вчера Н. Ф. Ляховский, умный, рассудительный и смелый командир полка, отправлял летчиков на задания. Вчера Наум Федорович и сам водил экипажи в бой. А сегодня он убывал к новому месту службы заместителем командира 1-й гвардейской штурмовой авиационной дивизии.

Полк принял гвардии майор В. Ф. Стрельцов, штурман полка. Владимир Федорович, разумеется, знал, кто на что способен.

— Для вас особое задание,— сказал он Беде.— Вот железная дорога.— На карте Стрельцов показал линию, что тянулась от Орши через Толочин до Минска.— Надо сохранить ее.

Беда озадаченно взглянул на нового командира полка. Недавно штурмовики разгромили эшелон, повредили полотно дороги и за это представлены к наградам. А сегодня — иной приказ.

— Дело в том,— разъяснял Стрельцов,— что фашисты, отступая, уничтожают колею путеразрушителем—«адской машиной». Ваша задача — найти ее и уничтожить.

«Ильюшины» вышли к железной дороге в том месте, где разгромили вражеский эшелон. Тогда в обе стороны тянулись рельсы. Теперь же все здесь было разворочено.

Экипажи преодолели немалое расстояние, прежде чем увидели паровоз и большой, диковинной конструкции агрегат с кранами и какими-то очень уж массивными крючьями.

Всего одну бомбу сбросил Беда,— сбросил так метко, что взрывом выхватило кусок рельса вместе со шпалами. Путь отступления «адской машине» отрезан. «Илы» выполнили еще заход, и все было кончено. Разделались штурмовики и с паровозом.

Хорошо поработали и другие эскадрильи. Вскоре из управления железной дороги в штаб пришло такое письмо: «За умелые действия по защите Оршанского железнодорожного узла и прилегающих к нему перегонов от разрушения немецко-фашистскими захватчиками присвоено звание «Почетный железнодорожник» летчикам-штурмовикам Беде Л. И., Брандысу А. Я., Бойцову Ф. С., Воробьеву И. А., Недбайло А. К., Окрестину Б. С.» Тринадцати летчикам железнодорожники прислали фуражки со своей эмблемой.

Командир полка, собрав летчиков, объявил приказ командования о присвоении командиру эскадрильи Леониду Беде очередного воинского звания — гвардии капитана.

Смена аэродрома — дело привычное. Поступила команда, и гвардейцы полка уже к исходу дня прибыли на новую «точку».

Ночью, отдыхая, слышали они, как минский «котел» сотрясали артиллерийские залпы. Гитлеровцы пытались вырваться из окружения. Разгорелся жестокий бой, не утихавший и на рассвете, когда 75-й авиаполк подняли по тревоге. Владимир Стрельцов отдал приказ, и штурмовики ушли на задание.

Очаги схваток летчики увидели издали. К одному из них Беда и повел «илы».

Экипажи «фердинандов» не сразу заметили опасность. Они вели бешеный огонь по позициям наших подразделений. Удар с воздуха заметно охладил пыл врага: заполыхала одна машина, за ней на дыбы встала другая — ее остановил метким ударом Александр Васильчук.

— Превосходно!— подбодрил командир молодого летчика.

Израсходовав боеприпасы, «илы» вернулись на аэродром.

Уже не один день ликовали жители освобожденного Минска, а окруженные юго-восточнее города гитлеровцы, Окопавшиеся в «котле», изнуренные голодом, истерзанные ежедневными боями, выходили из леса и покорно складывали оружие. Но некоторые ярые фашистские вояки, подгоняемые генералами, продолжали сопротивление.

К вечеру гул моторов над аэродромом утих. Последней с задания вернулась третья эскадрилья. Анатолий Недбайло шел к штабу опечаленный — один экипаж не вернулся.

— Кто? - спросил Беда.

— Гвардии младший лейтенант Николай Киреев.

Утром перед вылетом из соседнего авиаполка тоже пришла печальная весть: погиб командир эскадрильи Герой Советского Союза Б. С. Окрестин—свой штурмовик он направил в скопление техники врага...

Фашистов ждала расплата.

Полетели три эскадрильи «ильюшиных». Над всей территорией окруженных войск громыхали взрывы, и к небу тянулись черные шлейфы дыма — горели танки, машины, тягачи. «Котел» превратился для противника в настоящий ад. Это был последний удар штурмовиков по окруженным в районе Минска фашистским войскам.

Вскоре снова поступил приказ перебазироваться на запад — к Неману.

15 июля 1944 года командир полка вызвал Дмитрия Жабинского, Леонида Беду и Анатолия Недбайло. Командиры эскадрилий склонились над картой.

— Это Алитус,— командир полка указал точку.— Юго-западнее его обнаружены танки. Разведка утверждает, что в этом районе «тигры». Гвардии капитану Беде приказываю: найти и уничтожить их.

В район штурмовки вышли точно. Но где вражеские танки? Скошенный луг. Справа по курсу жиденькая рощица. Слева мелководное озерцо, окаймленное зарослями камыша. Ни оврагов, ни холмов.

«Ильюшины» пронеслись на бреющем полете над указанным квадратом, развернулись и снова прошли над самой землей. В рощице танков не было — невозможно укрыться среди редких деревьев. Не могли они спрятаться и в приозерных камышах. А время идет... Вспомнились слова Вадима Дойчева: «танк — не иголка в стогу сена»... А почему бы танкам и в самом деле не укрыться в стогах сена? И тут же увидел следы гусениц.

Прицелился в стог, нажал гашетку. Прогремела пушечная очередь. Она разметала сено, а под ним оказался танк! По всему лугу зашевелились «стога». Расползлись «тигры».

— В круг!—скомандовал Беда.

Штурмовики перестроились и, получив свободу маневра, стали уничтожать технику врага. Вот и второй «тигр» горит — его поразил Вадим Дойчев.

Вражеская техника двигалась в рощице под прикрытием зенитных пулеметов. Туда же смещался я «круг» штурмовиков. Удобная возможность для атаки предоставилась ведомому командира эскадрильи Александру Васильчуку, и он не упустил ее.

На свой аэродром вернулись без потерь. Хитрость врага не удалась. Штурмовики уничтожили четыре «тигра», три машины с грузами и один мотоцикл. Радовался командир эскадрильи, что от полета к полету зреет боевое мастерство молодых пилотов Владимира Фогилева и Александра Васильчука: они уничтожили по одному «тигру».

Стремительным был бросок наших войск в операции «Багратион»— они продвинулись на 500—600 километров и вышли к государственной границе СССР. Позади в руинах и пепле осталась освобожденная белорусская и литовская земля. А впереди предстояла битва за освобождение от фашизма народов Европы, и воины готовились с честью выполнить свой интернациональный долг.

Готовились к новым боям на территории врага и авиаторы 75-го гвардейского штурмового авиаполка. Перед ними лежала Восточная Пруссия, вся в сети мощных укреплений из камня и железобетона. Краснозвездные «илы» летали над территорией противника и экипажи видели: каждый город, каждая деревня превращены в опорные пункты. А о Кенигсберге пленные гитлеровцы утверждали, что этот город неприступен ни с моря, ни с суши.

Фронт стабилизировался. Наши войска подтягивали тылы, накапливали силы для штурма долговременной, глубоко эшелонированной вражеской обороны. Командующий 3-м Белорусским фронтом генерал И. Д. Черняховский потребовал от авиаторов парализовать резервы и артиллерию неприятеля, наносить удары по железным и шоссейным дорогам.

Гвардии капитан Беда почти ежедневно водил эскадрилью за линию фронта. Это были трудные полеты. Штурмовикам то и дело приходилось прорываться сквозь плотный огонь зенитной артиллерии, отражать атаки фашистских истребителей.

В один из тех дней в полк прилетел командующий воздушной армией.

Полку давно были известны боевые заслуги генерала Тимофея Тимофеевича Хрюкина. В составе его армии летчики полка громили врага у берегов Волги, в небе Донбасса и Украины, в Крыму. Умудренный большим опытом, Герой Советского Союза Т. Т. Хрюкин умело руководил авнасоединениями и в дни сражения за освобождение Белоруссии и Литвы.

 Гвардейцы построились неподалеку от искусно замаскированных «ильюшиных». На правом фланге развевалось знамя полка, украшенное орденом Красного Знамени.

Командующий коротко рассказал о положение на фронтах, о задачах 1-й воздушной армии в предстоящей операций.

— Я прибыл к вам с приятным поручением,— продолжал генерал.— Мне выпала честь вручить высокие награды Родины отличившимся в боях летчикам.

Второй в Указе Президиума Верховного Совета СССР значилась фамилия гвардии капитана Беды Леонида Игнатьевича. Командир эскадрильи вышел из строя, и генерал вручил ему орден Ленина и Золотую Звезду Героя Советского Союза.

Этим Указом такое же звание присваивалось и командиру первой эскадрильи гвардии капитану Дмитрию Ивановичу Жабинскому. Многие летчики полка, проявившие мужество и мастерство в операции «Багратион», также получили боевые награды.

...Январские дни 1945 года выдались хмурыми. Сплошные, низко нависавшие облака то и дело затягивали небо. Сквозь их взлохмаченную массу не пробивался ни один солнечный луч. Мельтешил мокрый снег, оттепель вызвала туманы, До предела ограничивая видимость. С утра до вечера летчики находились в боевой готовности и, как только наступало просветление, уходили на задания.

Однако в начале новой наступательной операции фронта «илы» из-за непогоды были прикованы к земле. Сухопутные войска штурмовали главную полосу обороны без поддержки авиации. Враг при каждом удобном случае переходил в контратаки.

На третий день небо несколько прояснилось, и майор В. Ф. Стрельцов познакомил Леонида с очередным боевым заданием.

— Но сначала посмотрите фотопланшет, предложил он.           

Командир эскадрильи разложил на столе снимки первой полосы обороны противника. На них были четко видны башни вкопанных в землю танков. Вместе с Анатолием Брандысом начали в деталях анализировать обстановку. С какой же стороны лучше зайти на цель? В каком боевом порядке действовать?

В полдень восьмерка «илов» вылетела на задание. Пронеслись над вражескими окопами на предельно малой высоте, быстро развернулись, чтобы зайти на цель с фланга. По едва приметным демаскирующим признакам в вспышкам выстрелов Беда обнаружил фашистские танки. Расставленные в шахматном порядке на склоне возвышенности, они представляли для нашей пехоты серьезную преграду.

Группа набрала высоту. Командир эскадрильи перевел штурмовик в пикирование, все экипажи последовали за ним. Навстречу неслась земля, изрытая окопами и траншеями, среди которых выделялись танковые башни. На одну из них Леонид и нацелил свой штурмовик. ПТАБы— противотанковые авиационные бомбы — понеслись к земле.

Плавным движением Беда вывел машину из пикирования, бросил взгляд по сторонам. Семь штурмовиков летели рядом. Значит, все в порядке! На развороте осмотрел склон возвышенности. В двух местах ее из-под земли буйно выплескивалось пламя. Это горели вражеские танки. Но вкопанных броневых машин здесь было, вероятно, десятка два, а то и больше. Как же выкорчевать остальные?