Инвестиционное право Республики Казахстан — С. П. Мороз – Страница 23

В целом, эта проблема не нова: уже доказано, что определенное понятие может в одно и то же время обладать признаками или свойствами, присущими разным группам, в данном случае принято говорить о двойственной природе того или иного явления. Хотя в такой ситуации одни исследователи говорят о существовании смешанных правоотношений, а другие отрицают возможность появления смешанной группы наряду с основными. Примером может служить залог, который, как утверждают М.К. Сулейменов, Е.Б. Осипов, порождает два вида отношений - между залогодателем и залогодержателем и между залогодержателем и вещью [429, с. 6-7], то есть с одной стороны это обязательственное правоотношение, а с другой - вещное правоотношение. А.А. Вишневским предлагается решить спор о вещно-правовом или обязательственно-правовом характере залога в форме признания двойственной природы залога как вещного способа обеспечения обязательства [430, с. 8]. Существование таких правовых институтов служит основанием для М.И. Брагинского, В.В. Витрянского, чтобы утверждать о том, что часть складывающихся в гражданском обороте правовых связей действительно отвечает признакам либо вещных, либо обязательственных правоотношений, и все же едва ли не большинство гражданских правоотношений являются смешанными - «вещно-обязательственными» [107, с. 223]. Однако мы полагаем, что подобное утверждение беспочвенно: гражданские правоотношения складываются или как вещные или как обязательственные, третьего не дано. Признание же того, что существуют смешанные правоотношения, лишает всякого смысла само основное деление. Помимо сказанного, в обоснование приводится аргумент, что существующее смешение касается только правоотношений и не затрагивает существующего разграничения самих норм. Но тогда получается, что классификация норм права не совпадает с классификацией правоотношений ими порождаемых, значит, разделение вещного и обязательственного права обусловливает деление соответствующих норм, но не влияет на последующее деление соответствующих правоотношений. Поэтому следует согласиться с тем, что имущественные отношения бывают вещные или обязательственные.

Инвестиционные правоотношения как разновидность имущественных отношений, могут быть дифференцированы на абсолютные и относительные отношения. В общей теории права принято понимать абсолютное правоотношение как правоотношение, в котором праву управомоченного лица противостоит обязанность не какого-то конкретного лица, а всех третьих лиц, причем эта обязанность предполагает воздержание от совершения любых действий, ущемляющих абсолютное право. В противовес сказанному, относительные правоотношения отличаются от абсолютных тем, что в них права управомоченного лица противостоят обязанностям конкретных субъектов, при этом относительное право не может воздействовать на поведение третьих лиц, потому что оно предполагает совершение активных действий конкретными участниками правоотношений.

Инвестиционные имущественные отношения, как правило, являются относительными правоотношениями. Такими инвестиционными отношениями можно признать: отношения по заключению, расторжению или прекращению инвестиционных договоров (контрактов); отношения по оказанию государственной поддержки инвестициям; отношения по реализации инвестиционных проектов; отношения, связанные с разрешением инвестиционных споров. Вместе с тем, нельзя недооценивать роль абсолютных правоотношений, возникающих в процессе осуществления инвестиционной деятельности (например, отношений государственной собственности на недра и другие природные ресурсы).

Несмотря на то, что деление на абсолютные и относительные правоотношения в юридической литературе считается в высшей степени условным, О.С. Иоффе признается его практическое значение, поскольку закон формулирует различные правила для абсолютных и относительных правоотношений, вследствие чего такая классификация имеет под собой определенные разумные основания [431, с. 75-76]. Хотя с точки зрения Р.З. Лившица, отношения с неопределенным кругом участников (называемые «абсолютными правоотношениями») лишь в силу традиции именуются правоотношениями и должны быть отнесены к способам непосредственного осуществления права, минуя правоотношения [6, с. 134-137]. В свою очередь, этот факт не помешал

В.И. Леушину предложить иную классификацию правоотношений в зависимости от характера обязанности, а именно делить правоотношения на активные и пассивные: в правоотношениях активного типа обязанность одной стороны состоит в совершении определенных положительных действий, а право другой - лишь в требовании исполнить эту обязанность; в правоотношениях пассивного типа обязанность заключается в воздержании от действий, запрещенных юридическими нормами [19, с. 356-357]. В дополнение к этому подходу, B.C. Афанасьевым, Н.Л. Гранат отмечается, что правоотношения активного типа выражают динамическую функцию права и складываются на основании обязывающих норм; правоотношения пассивного типа выражают статическую функцию права и складываются на основании управомочивающих и запрещающих норм права [3, с. 229-230]. По сути дела, в основу данного деления (также как и деления на абсолютные и относительные) положено подразделение регулятивных норм в зависимости от характера субъективных прав и обязанностей на три вида: обязывающие, запрещающие и управомочивающие нормы. Общеизвестно, что в любой отрасли права имеются все эти виды правых предписаний, но соотношение их различно, и так как в инвестиционном праве преобладают управомочивающие нормы, инвестиционные правоотношения можно отнести к правоотношениям пассивного типа. Другое дело, насколько целесообразно деление правоотношений на активные и пассивные и каким образом данная конструкция будет использоваться: если взамен деления на абсолютные и относительные, то это ничем не оправданно, если в качестве дополнения к основной классификации правоотношений, то вполне приемлемо.

Мы считаем, что классификация инвестиционных правоотношений на абсолютные и относительные, имеет определенное значение, обусловленное спецификой правового регулирования разнообразных общественных отношений, складывающихся в сфере инвестиционной деятельности. Хотя следует признать ее второстепенный или прикладной характер, так как данная классификация недостаточна для деления всех имеющихся видов инвестиционных отношений.

В дополнение к указанному подходу, для того, чтобы выявить характерные черты и отличительные особенности отдельных видов инвестиционных правоотношений можно и нужно производить их классификацию и по другим основаниям, в частности, по содержанию инвестиционных правоотношений. В зависимости от этого, B.C. Мар-темьяновым предложено следующее деление: собственно инвестиционные отношения и отношения по реализации инвестиций [70, с. 63]. Существенные различия данных групп правоотношений заключаются в том, что в первом случае инвестиционные отношения могут складываться и без заключения инвестиционного договора; во втором случае, заключение инвестиционного договора необходимо, так как эти правоотношения между всеми участвующими в реализации и осуществлении инвестиционного проекта возникают именно на основе договора.

Мы считаем, что данное деление основано не на содержании, а на основных стадиях инвестиционного процесса. Следовательно, правильнее было бы по смыслу назвать правоотношения не собственно инвестиционные, а отношения, предшествующие заключению инвестиционного договора (хотя, безусловно, что такие отношения, как правило, к инвестиционным и не относятся). Что же касается второй группы правоотношений, то здесь точнее было бы разделить их на две самостоятельные группы правоотношений - это отношения по созданию инвестиционного объекта, и отношения по определению его юридической судьбы (по передаче в собственность, в оперативное управление, хозяйственное ведение или во временное пользование).

В виду того, что содержание правоотношений составляет единство всех характерных особенностей заключенных в правоотношениях прав и обязанностей их участников, инвестиционные правоотношения можно подразделить следующим образом: договорные и внедоговорные инвестиционные отношения. Для такого деления правоотношений важно следующее, состоят ли их субъекты в договорных отношениях или нет; выступает ли договор основанием возникновения, изменения или прекращения инвестиционных отношений или нет. По общему правилу гражданско-правовые обязательства возникают из договора и иных правомерных действий, но есть группа обязательств, основаниями возникновения которых, выступают иные, чаще всего неправомерные действия [179, с. 492]. Эти обязательства являются внедоговорными и к ним относятся обязательства из причинения вреда и обязательства из неосновательного обогащения (не только неправомерные, но и правомерные действия - односторонние сделки порождают внедоговорные обязательства). Согласно Закону об инвестициях инвестор имеет право на возмещение вреда, причиненного ему в результате издания государственными органами актов, не соответствующих законодательным актам РК, а также в результате незаконных действий (бездействия) должностных лиц этих органов в соответствии с гражданским законодательством (п. 2 ст. 4) [45]. ГК РК проводится градация вреда, подлежащего возмещению: 1) вред, причиненный в результате издания государственными органами актов, не соответствующих законодательным актам (подлежит возмещению на основании решения суда, независимо от вины органов и должностных лиц, издавших акт); 2) вред, причиненный органами местного самоуправления и их должностными лицами (органы местного самоуправления отвечают за вред, причиненный их органами и должностными лицами, в судебном порядке); 3) вред, причиненный незаконными действиями (бездействием) должностных лиц государственных органов в области административного управления (возмещается на общих основаниях за счет денег, находящихся в распоряжении этих органов) (ст. 922 ГК РК) [91].

Здесь можно отметить следующие очень важные моменты: во-первых, положение о возмещении инвестору вреда, причиненного в результате издания государственными органами актов, не соответствующих законодательным актам, а также в результате незаконных действий (бездействия) должностных лиц этих органов, законодателем отнесено к числу гарантий правовой защиты деятельности инвестора, что, несомненно, подчеркивает его значимость; во-вторых, действия государственных органов, органов местного самоуправления, а также их должностных лиц носят публично-правовой характер, что не соответствует природе гражданско-правовых (частно-правовых) отношений; в-третьих, речь идет о незаконных действиях (бездействии) только должностных лиц. Выделенные нами особенности и определяют специфику внедоговорных инвестиционных отношений.

Наряду с этим, в качестве критериев деления инвестиционных правоотношений выделяют: объект инвестирования, цель и сроки инвестирования. Так, в зависимости от объекта инвестирования инвестиционные правоотношения подразделяют на правоотношения, связанные с вещным правом собственности, с вложением инвестиций в имущественные права; и правоотношения, связанные с интеллектуальной собственностью. В зависимости от цели инвестирования Н.Н. Литягин выделяет: правоотношения, связанные с получением личного дохода от инвестиционной деятельности; и правоотношения, связанные с достижением положительного социального эффекта от инвестиционной деятельности. И, наконец, в зависимости от сроков инвестирования, выделяют разовые (покупка ценных бумаг) и долгосрочные (строительство какого-либо объекта) инвестиционные правоотношения [344, с. 62-64].

В принципе данный подход к классификации инвестиционных правоотношений можно назвать стандартным, потому что в нем нашли отражение основные признаки инвестиций, закрепленные в российском законодательстве [98]. Однако, выделение правоотношений, связанных с получением прибыли (дохода) от инвестиционной деятельности и правоотношений, связанных с достижением положительного социального эффекта, кажется нам не совсем удачным. По существу, инвестор всегда стремится к одному - к получению прибыли (дохода), и если исходить из вышеназванного, то выходит следующее, есть правоотношения, связанные с получением дохода, и отдельно от них есть правоотношения, направленные только на достижение положительного социального эффекта. Как нам кажется, большинство инвестиционных правоотношений характеризуется направленностью на получение прибыли (дохода) и сопряжены с достижением положительного социального эффекта (так как, в конечном счете, осуществление инвестиций способствует экономическому росту и повышению благосостояния населения); а инвестиционные правоотношения, направленные на достижение положительного социального эффекта (интеллектуальные инвестиции) могут быть связаны и с получением дохода (возвращение сумм, выплаченных по образовательному кредиту, например); то есть наличие одного, не исключает наличия другого. Говоря о сроках инвестирования, нужно отметить, что покупка ценных бумаг может быть отнесена к «разовым» инвестициям, если инвестор сразу же их продает, а так возможно краткосрочное, среднесрочное, долгосрочное и даже бессрочное инвестирование (т.е. инвестирование, не ограниченное сроком). Следовательно, в зависимости от этого критерия можно выделить краткосрочные, среднесрочные, долгосрочные и бессрочные инвестиционные отношения; да и вообще термин «разовые» вряд ли может применяться к инвестициям и к инвестиционным правоотношениям.

По характеру правоспособности инвесторов как участников инвестиционных правоотношений можно выделить собственно инвестиционные отношения и отношения, возникающие в процессе государственной поддержки инвестиций. В зависимости от принадлежности инвестора к тому или иному государству - инвестиционные отношения с участием иностранных инвесторов и инвестиционные отношения с участием национальных инвесторов. В литературе встречаются утверждения о том, что в основе деления на иностранные и национальные инвестиции определяющим являются отношения собственности [209, с. 33]. Но это не так, отношения собственности являются определяющими в самом понимании сущности инвестиций как правовой категории. Тогда как решающим критерием выступает их правовой режим, который, в свою очередь, устанавливается не для инвестиций, как таковых, а для связанного с ними поведения субъектов (участников) инвестиционных отношений.

Другое дело, форма собственности, тут деление инвестиций на виды возможно таким образом: государственные и частные (где главным является - в чьей собственности находятся инвестиции). Инвестиционные отношения, в которых инвестором выступает государство, отличаются от других видов высокой степенью плановости и строго контролируются государством в лице своих органов. Осуществляются они на трех уровнях: общегосударственный, центральный и местный (соответственно, в них участвуют Правительство РК, центральные и местные исполнительные органы).

По источникам финансирования государственные (бюджетные) инвестиции делятся на инвестиции, осуществляемые за счет государственных средств (государственного или местного бюджета) и инвестиции, осуществляемые за счет привлеченных средств (государственные займы и кредиты). Частные инвестиции также могут осуществляться за счет собственных или за счет привлеченных средств (в том числе, и государственных). В случае привлечения инвестором государственных средств, у государства нет права собственности, а есть только право требования (обязательственное право) поэтому данный вид инвестиций относится к частным инвестициям, а не к государственным.

Все возникающие при этом инвестиционные отношения обладают специфическими особенностями и характерными для них признаками. Например, инвестиции, осуществляемые юридическими или физическими лицами за счет собственных средств, отличаются от остальных наибольшей свободой и прозрачностью реализации инвестиционных проектов, так как инвесторы сами определяют объекты и объемы финансирования, выбирают партнеров, организуют и контролируют весь инвестиционный процесс, а также определяют обязательства и любые другие условия взаимоотношений с участниками инвестиционной деятельности. Если же инвестиции осуществляются за счет привлеченных или заимствованных средств, то инвестиционные отношения становятся более сложными, и отличаются более высокой степенью риска, и меньшим уровнем прибыльности.

Как уже говорилось, теоретически можно подразделить инвестиционные отношения по цели осуществления инвестиций: направленные на получение прибыли и направленные на достижение положительного социального эффекта. Но на практике, в реальной жизни основной целью выступает получение прибыли или дохода. Возможно, именно поэтому в действующем законодательстве другой цели для инвестиций и не закрепляется, но это не означает, что ее не может быть. По крайней мере, необходимо стремиться к тому, чтобы реализация инвестиционных проектов или программ приносила не только прибыль инвесторам, но и определенный положительный эффект как для экономики, так и для отдельных граждан страны. Тем более что в процессе оказания государственной поддержки прямых инвестиций предполагалось и решение таких задач, как создание новых рабочих мест; внедрение системы непрерывного обучения местных кадров, повышение уровня их квалификации; улучшение окружающей природной среды [214] (однако для этого предоставлялись значительные льготы и преференции).

Дифференциацию инвестиционных правоотношений можно проводить, опираясь и на другие критерии. Например, объект инвестирования. Здесь можно назвать два основных блока - материальные активы и нематериальные активы. К первой группе инвестиционных отношений относятся: инвестиционные отношения, в которых объектом выступают производственная инфраструктура; сельское хозяйство; транспорт; строительство; природные ресурсы (в том числе и недра); и др. Ко второй - инвестиционные отношения, в которых объектом являются: ценные бумаги; услуги; интеллектуальная собственность; право собственности и иные вещные права и т.п. В каждой из перечисленных подгрупп инвестиционных отношений объединены и другие, относительно самостоятельные виды отношений. В частности, производственная инфраструктура. Тут можно классифицировать и по многочисленным отраслям производства и по таким критериям, как инвестиции в собственное или в несобственное производство; инвестиции, предназначенные для повышения эффективности собственного производства или в расширение его; инвестиции в создание нового собственного производства или применение новых технологий в собственном производстве и т.д.

Следовательно, классификацию инвестиционных отношений также как и любых других видов общественных отношений, можно проводить по различным основаниям. Главное при этом обеспечить чистоту критерия, положенного в основу деления, чтобы не нарушить целостность и единство предмета регулирования, потому что только с помощью научно обоснованной классификации возможно дальнейшее развитие и совершенствование всей системы инвестиционных правоотношений.

4.2 Объекты инвестиционных правоотношений

Наряду с неоднозначным рассмотрением строения правоотношения и отдельных структурных элементов правоотношения (субъекта и содержания), остается нерешенным вопрос об объекте правоотношения [432, с. 8-16]. Дореволюционные российские ученые, в частности, Е.Н. Трубецкой, под объектами права и правоотношения понимали совокупность материальных и нематериальных благ, как все то, что может входить в сферу внешней свободы человека, что может сделаться предметом человеческого господства, соответственно, к объектам правоотношения относили предметы вещественного мира (вещи), действия лиц и самих лиц (приверженцы этого же подхода уточняли, что не все действия составляют объект права, а только те, которые имеют экономическую ценность) [433, с. 595]. Н.М. Коркунов высказывал другое мнение: объект определялся им как все то, что служит средством осуществления разграничиваемых правом интересов, а так как все интересы осуществляются не иначе как с помощью какой-нибудь силы, то и общим образом можно сказать, что объектом права служат силы; при этом выделялись четыре категории объектов права: собственные силы субъекта права, силы природы, силы других людей и силы общества [434, с. 154].

Современные ученые в большинстве своем разделяют трактовку объекта права, господствовавшую в дореволюционной юридической науке, конечно за исключением понимания лица как объекта правоотношения. Итак, М.Н. Марченко выделяет следующие виды объектов права и правоотношений: материальные блага (предметы материального мира); нематериальные блага (личные неимущественные и иные социальные блага); результаты интеллектуальной творческой деятельности; поведение людей (определенные действия или бездействие) [1, с. 371-373]. В дополнение к перечисленному B.C. Афанасьев, H.Л. Гранат объектами правоотношения признают документы (паспорта, дипломы, удостоверения, протоколы следственных действий и т.п.), указывая, что эти объекты наиболее типичны для административных и процессуальных отношений [3, с. 237-239].

Прежде чем перейти к анализу различных вариантов наиболее распространенного подхода к пониманию объекта правоотношения как совокупности материальных и нематериальных благ и действий, следует сказать, что не все ученые придерживаются этой точки зрения. В частности, В.Н. Протасов утверждает, что единого явления, соответствующего понятию объект правоотношения, нет: существуют объекты правовой деятельности субъектов и объекты интереса участников или других лиц в правоотношении, которые нельзя считать разновидностями объекта правоотношения, потому что они могут вообще не иметь общих черт [22, с. 49-52]. К объектам правовой деятельности отнесены предметы материального и духовного мира, выступающие объектами правового поведения; а к объектам интереса - такие блага, которые обязаны своим появлением и существованием правоотношению и отражают его целевое назначение и особенности.

В общем представленная позиция при всем своем своеобразии, повторяет подход, выработанный В.Н. Хропанюком, в соответствии с которым материальные и нематериальные блага являются целью, ради которой лица вступают в правоотношения, а объектом правоотношения является фактическое поведение его участников [2, с. 228].

Сходство, по нашему мнению, заключается в том, что в обоих случаях происходит чрезмерное усложнение и без того сложного явления. Первую позицию можно признать логичной, только если согласиться с тем, что не существует такого единого понятия как объект правоотношения. По существу здесь понятие «объект» подменяется понятиями «объект правовой деятельности» и «объект интереса», то есть они выступают разновидностями объекта правоотношения (хотя автором данной концепции и отрицается его существование). Не совсем понятно соотношение правовой деятельности и правового поведения: то ли это одно и то же, то ли это различные по содержанию понятия (имеется в виду утверждение о том, что объекты правовой деятельности - это объекты правового поведения, имеющие для правоотношения юридическое значение, потому что объекты правового поведения должны быть юридически значимы, иначе ни о каком правовом поведении не может быть и речи).

Что же касается объекта интереса, то мы не считаем такую формулировку приемлемой с точки зрения теории права: «объект интереса» - не правовая категория, а скорее философская или психологическая (но это не означает, что объект интереса не существует или не может существовать). Рассмотрение какого-либо явления как юридической категории предполагает его юридическую значимость и облачение в правовую форму. Интерес неразрывно связан с личностью участника правоотношения; это, так сказать движущая сила; то, ради удовлетворения чего субъект вступает в правоотношение. Придание правовой формы понятию «интерес» трансформирует его в такую категорию как «цель» или, иначе говоря - то, ради достижения чего субъекты вступают в правоотношение (что подтверждается правотворческой практикой). Поэтому использование понятия «объект интереса», на наш взгляд, выглядит как юридически бессмысленное. Теперь что касается цели: несомненно, что участники правоотношения преследуют достижение определенной цели. Но что есть цель - желаемый результат поведения, конечный результат поведения или целевое назначение самого правоотношения? Все перечисленное напрямую связано с понятием «цель», однако следует учитывать их возможное несовпадение в одном и том же правоотношении, а также то, что ни одно правоотношение не бывает бесцельным. Тогда отнесение к цели правоотношения различных материальных и нематериальных благ, а к объекту правоотношения - фактического поведения его участников, выглядит непоследовательным и уязвимым в том смысле, что возможно отсутствие результата (блага) в процессе реализации правоотношения. Здесь мы подходим к наиболее спорному и дискуссионному моменту. Так, приверженцы концепции «объект - благо» в этом случае говорят о существовании безобъектных правоотношений. В качестве примера B.C. Толстым приведен следующий: в отношении, основанном на трудовом договоре или договоре подряда на изготовление конкретной вещи, права и обязанности участников возникают в момент достижения соглашения, но вещь еще подлежит созданию в будущем: значит, права и обязанности известный период времени остаются без объекта [435, с. 123]. Такой неверный вывод вполне закономерен тогда, когда под объектом правоотношения понимается только конечный результат.

Самое непосредственное отношение к данной проблеме имеет вопрос о соотношении понятий «объект права» и «объект правоотношения». Б.В. Покровским в этой связи замечено, что в основном мнения ученых расходятся таким образом: 1) признают единство объекта права и правоотношений; 2) различают объект права и объект право-отношения; 3) отрицают наличие объекта применительно к праву как системе норм (под объектом права как системы норм понимают общественные отношения) [436, с. 387-389]. Мы считаем, что взаимоисключающих здесь две позиции: либо объект права и правоотношения един, либо они различаются (тогда в этом случае объектом права могут выступать и общественные отношения, как полагают сторонники последней из названных точек зрения). Как совершенно справедливо отмечалось Б.В. Покровским, признание объектом права общественных отношений - это указание на объект в самом общем виде, нуждающееся в уточнении [425, с. 360-362]. Наряду с этим, М.Н. Марченко подчеркивает, что только наличие объекта права вызывает необходимость возникновения и существования самого правоотношения, отсутствие объекта права лишает смысла существование любого правоотношения [1, с. 368-369]. Вследствие того, что вне правоотношения субъективное право не существует, можно сделать вывод о едином объекте права и правоотношения (другими словами объект права и объект правоотношения - это одно и то же). Полностью согласуется со сказанным и позиция законодателя: гражданским законодательством РК имущественные блага и права и личные неимущественные блага и права определяются как объекты гражданских прав и соответственно гражданских правоотношений.