Инвестиционное право Республики Казахстан — С. П. Мороз – Страница 26

5. СУБЪЕКТЫ ИНВЕСТИЦИОННЫХ ПРАВООТНОШЕНИЙ

5.1. Правовой статус инвесторов и других субъектов инвестиционных отношений

Субъектами правоотношений являются участники правоотношений, обладающие взаимными (корреспондирующими) правами и обязанностями. Дореволюционные ученые рассматривали понятие «субъект» применительно к юридическому отношению в двояком смысле: Г.Ф. Шершеневич считал, что субъекта юридического отношения можно рассматривать - с активной стороны, как носителя права, и с пассивной стороны, как носителя обязанности; Е.Н. Трубецкой отмечал, что юридическое качество, или свойство быть субъектом права и правоотношения не составляет естественного свойства человека, а есть создание объективного права [1, с. 360-361]. Суждения современных ученых по поводу субъектов правоотношений мало чем отличаются от высказанных ранее. В частности, встречаются утверждения, согласно которым попытки закрепления в некоторых конституционных документах положений, вытекающих из теории естественного права, о том, что качество субъекта права как носителя основных прав и свобод человек приобретает естественным путем, то есть они принадлежат каждому от рождения, в практическом плане является не более чем весьма привлекательной красивой декларацией, что только государство определяет, кто и при каких условиях может быть субъектом правоотношения и какими качествами он должен обладать [1, с. 361]. Конечно, не природа и не общество определяют и устанавливают правосубъектность (то особое юридическое качество, которое позволяет лицу или организации стать субъектом права). Но законодательное закрепление права человека, которое может быть отнесено к естественным правам, уже свидетельствует о его юридическом признании. Например, естественная природа права на жизнь не лишает его правовой значимости, что означает: с момента закрепления в действующем законодательстве естественного права человека, оно становится не просто неотчуждаемым правом, а правом, признаваемым и установленным государством. В отношении юридических лиц все еще сохраняет остроту проблема признания юридических лиц субъектами права: римские юристы вообще не знали такого понятия как «юридическое лицо» и только к концу XIX в. сложилась конструкция юридического лица, легшая в основу современного понимания института юридического лица; при этом в различных правовых системах неоднозначно определение понятия и сущности юридического лица [433, с. 85-86].

Правосубъектность возникает, изменяется и прекращается только с помощью объективного права, независимо от воли и желания граждан или организаций. Правосубъектность составляют правоспособность (способность иметь права и обязанности) и дееспособность (способность осуществлять права и обязанности). Отдельными авторами в состав правосубъектности включается деликтоспособность [10, с. 87-89] (то есть способность лица отвечать за совершенные поступки), другими - понятия дееспособности и деликтоспособности рассматриваются как равнозначные [480, с. 231]. Представляется более правильным определить деликтоспособность как составляющую дееспособности.

М.Н. Марченко отмечается, что в теории права выделяют три основных вида правоспособности: общую (признаваемая государством способность лица или организации быть субъектом права), отраслевую (юридическая способность лица или организации быть субъектом той или иной отрасли права) и специальную (способность быть участником правоотношений, возникающих в связи с занятием определенных должностей или принадлежностью лица к определенным категориям субъектов права) [1, с. 362-363]. Высказываются и другие мнения, в частности, Л.И. Спиридонов считает, что такая же классификация применяется в отношении правосубъектности, которая, наряду с вышесказанным, может быть и ограниченной [4, с. 187-188]. Тут следует отметить одну особенность, когда имеются в виду организации (юридические лица), то действительно у них, как правило, нет разрыва между право- и дееспособностью, но правоспособность и дееспособность граждан - достаточно самостоятельные элементы правосубъектности, поэтому использование единых классификационных критериев, применяемых к каждому из элементов в отдельности, вряд ли приемлемо, когда речь идет о правосубъектности в целом. Поэтому считаем верным утверждение Б.В. Покровского, согласно которому правосубъектность как субъективное право - это особенная юридическая мера свободы управомоченного лица в общем гражданском правоотношении, а субъективное право в единичных (конкретных) правоотношениях - это обеспеченная юридически единичная мера свободы управомоченного лица [481, с. 40].

В литературе при характеристике правоспособности (правосубъектности) юридических лиц принято выделять общую (универсальную) и специальную (ограниченную) правоспособность. Как отмечает С.И. Климкин, смысл деления правоспособности юридических лиц на общую (универсальную) и частичную (специальную, целевую) правоспособность состоит в том, что, обладая универсальной правоспособностью, организации вправе заниматься любыми, не запрещенными законодательными актами видами деятельности [482, с. 27]. Е.Б. Осиповым обосновывается необходимость выделения помимо общей и специальной (уставной) правоспособности юридических лиц в качестве отдельного вида специальной правоспособности правоспособность лиц при определении деятельности, осуществление которой предусматривает разрешительный порядок - процедуру лицензирования [483, с. 78]. Считаем, что предложение о существовании подвида специальной правоспособности нисколько не противоречит основному делению видов правоспособности юридических лиц, а наоборот дополняет и уточняет ее, возможно, есть основания и для выделения других подвидов специальной правоспособности юридических лиц. Например, в зависимости от цели деятельности можно разграничить коммерческие и некоммерческие организации, специальная правоспособность которых будет различной. Однако, с точки зрения К.К. Лебедева для многих коммерческих организаций, действующих в различных областях культуры, искусства, науки, образования, здравоохранения, физической культуры и спорта и т.д., общественно-полезные цели являются, как правило, главными, первичными, а получение прибыли - вторичной производной целью [484, с. 71]. Полагаем, что в данном случае должен применяться второй критерий коммерческой организации - распределение прибыли между участниками (учредителями), что для некоммерческой организации абсолютно неприемлемо.

Традиционно выделяют следующие основные виды субъектов правоотношений: индивидуальные субъекты и коллективные субъекты. При этом если ранее в теории советского права под индивидуальными субъектами однозначно понимались физические лица, а к коллективным субъектам относили, как правило, юридических лиц (например, B.C. Якушев указывал, что юридическое лицо используется в качестве правового оформления создаваемой организации с целью придания ей необходимой самостоятельности и обеспечения ей участия в правовых отношениях [485, с. 391]), то теперь физические лица могут выступать в качестве коллективных субъектов (например, простое товарищество или крестьянское (фермерское) хозяйство). Как замечено Ю.Г. Басиным, прежний Гражданский кодекс не допускал существования юридического лица, состоящего из одного участника, настоящий Гражданский кодекс изменил это положение и признал возможность образования некоторых юридических лиц, имеющих только одного участника (товарищество с ограниченной ответственностью, акционерное общество) [451, с. 128]. Следовательно, в современный период юридические лица не рассматриваются как организации или коллектив граждан (коллективные субъекты), так как в соответствии с действующим законодательством возможно создание компании одного лица.

Наряду с этим, в советской юридической литературе отмечалась неудачность термина «физические лица», создающего впечатление, будто индивид становится субъектом права не в силу его общественных качеств, не потому что он - представитель определенного класса или член общества, а в силу его естественных свойств как психофизиологической особи (эта точка зрения была высказана С.Н. Братусем и поддержана О.С. Иоффе [486, с. 116]). От использования термина «физические лица» отказался и законодатель: в советском гражданском законодательстве был предусмотрен термин «гражданин» (например, ст. 8 Основ гражданского законодательства Союза ССР, ст. 9 Гражданского кодекса Каз.ССР [179, с. 35]). В Гражданском кодексе РК есть специальная статья с названием «Физические лица», в которой установлено, что под физическим лицом понимаются граждане РК, граждане других государств, а также лица без гражданства [91, ст. 12]. Гражданский кодекс РФ не содержит аналогичной статьи, однако М.Г. Масе-вич, комментируя ст. 17, отмечает, что хотя данная статья называется «Правоспособность гражданина», она имеет в виду не только граждан РФ, но и других физических лиц, включая иностранцев, лиц без гражданства [390, с. 62]. В принципе, довольно сложно согласиться с тем, что данная статья в предложенной редакции может быть применима к отношениям, участниками которых выступают лица без гражданства, потому что в ней речь идет только о «всех гражданах» (то есть можно предположить, что и об иностранных гражданах). Как мы полагаем, расширительное толкование этой и других статей главы 3 ГК РФ возможно вследствие того, что сама глава называется «Граждане (физические лица)», но все-таки следовало бы прямо закрепить, что наряду с гражданами РФ субъектами гражданских правоотношений могут быть иностранные граждане и лица без гражданства (по примеру гражданского законодательства РК). Вместе с тем, сравнительный анализ основных положений советской и современной юридической науки о субъекте права (правоотношений) позволяет отметить неизменность позиции ученых о том, что государство в лице своих органов выступает особым субъектом права.

В теории предпринимались попытки обосновать, что субъектом права может быть не только персонифицированное образование, но и такие общности, как нация и народ [4, с. 190]. Основным аргументом в подтверждение этого, выступало закрепление в конституционных положениях периода социализма возможности активного участия и свободного волеизъявления народа и нации. В принципе, и в настоящее время в Конституции РК содержатся нормы, определяющие самостоятельность народа как социальной общности: «мы, народ Казахстана», «единственным источником власти является народ», «народ осуществляет власть непосредственно через республиканский референдум и свободные выборы» (ст. 3) [90]. Однако, это не означает, что «народ» выступает в качестве субъекта права или правоотношения, потому что, несмотря на определенную организованность, нельзя сказать, что в правоотношениях «народ» участвует как единое целое (даже тогда, когда проводится референдум) - ведь именно волеизъявление каждого гражданина в отдельности формирует волеизъявление народа, в целом. Иначе говоря, с позиции права «народ» не обладает свойствами, достаточными для признания его самостоятельным субъектом права.

Мы не случайно акцентируем внимание на данной проблеме:

B.C. Афанасьев, H.J1. Гранат утверждают, что к субъектам правоотношений относятся население государственно-территориальных образований (население государств, население городов, районов и т.п.; избирательный корпус) [3, с. 235-236]. Разумеется, социальные общности обладают некоторыми общими признаками, позволяющими объединить их в отдельные группы. Но, в соответствии с этим подходом, можно выделить и другие, по национальному признаку (в отличие от территориального) - нации, народности, этнические группы; по религиозному признаку - христиан, мусульман, католиков и т.д.; по возрастному признаку; половому признаку и т.п. Соответственно, наличие в обществе многочисленных и многообразных социальных общностей и групп, еще не свидетельствует о том, что все они могут вступать в правоотношения как самостоятельные участники. Они участвуют в правоотношениях не непосредственно, а через определенные организации (в том числе и через общественные) и через государство. Таким образом, к коллективным субъектам правоотношений относятся государственные, общественные, частные организации и государство в целом; только они обладают такой степенью организованности, которая позволяет признать наличие у них особого юридического свойства, называемого правосубъектностью.

Также вызывает несогласие позиция ученых относительно различной классификации видов субъектов права для правоотношений в сфере частного права и в сфере публичного права. В сфере частного права С.С. Алексеев выделяет юридических и физических лиц; в области публичного права - с одной стороны, это государственные органы и должностные лица, а с другой - это подчиненные и подотчетные лица [9, с. 71-72]. Существующие различия в правовом положении субъектов в зависимости от того, в каких правоотношениях (частно-правовых или публично-правовых) они участвуют, на наш взгляд, не влияют на классификацию их видов. Так, субъектами в публичном правоотношении выступают и юридические и физические лица, в частности, это может быть государственный орган (юридическое лицо) и подотчетное лицо (которым может быть и юридическое и физическое лицо). Если следовать этой точке зрения, то равенство субъектов частно-правовых отношений делает их абсолютно равными. Но это не так, юридические лица, в отличие физических лиц, обладающих равной (общей) правоспособностью, независимо от вида правоотношений обладают не только универсальной (общей) правоспособностью, но и специальной правоспособностью, которая ограничена теми целями и задачами, для реализации которых юридические лица созданы.

По мнению О.С. Иоффе правоотношение соединяет, по меньшей мере, двух субъектов, выполняющих противоположные функции: один из них управомоченный, другой - обязанный; если каждый участник правоотношения обладает правами и обязанностями, то они противоположны обязанностям и правам другого участника, следовательно, правоотношение - это единство противоположностей, которое дополняется борьбой, когда возникший спор между его участниками разрешается соответственно уголовным, гражданским или административным процессуальным правом [487, с. 156-157]. В данном случае, скорее всего, может идти речь о субъектах гражданского (частно-правового) правоотношения, что касается публично-правовых отношений, то можно согласиться с С.С. Алексеевым, что, субъектами выступают государственные органы и должностные лица, а с другой стороны - подчиненные и подотчетные лица. Следовательно, основными субъектами правоотношений выступают юридические или физические лица, коллективные или индивидуальные субъекты правоотношений, а характер и вид правоотношений уже определяют особенности их правового статуса - публично-правовые отношения строятся на началах власти и подчинения, а частно-правовые - на началах равенства субъектов этих правоотношений.

Субъектами или участниками инвестиционных правоотношений выступают физические или юридические лица, осуществляющие инвестиционную деятельность. Государство в лице своих органов также может вступать в инвестиционные отношения. Однако государство находится в несколько ином положении, чем другие субъекты правовых отношений, и его правосубъектность имеет существенные особенности по сравнению с правосубъектностью других субъектов права, так как именно государство законодательно закрепляет основания и порядок осуществления инвестиционной деятельности, определяет объем правомочий инвесторов и устанавливает для них определенные обязанности. В этой связи Б.Н. Мезриным указано, что государство определяет условия и средства осуществления предоставленных субъектам права формальных гражданско-правовых возможностей, поэтому реализация правосубъектности, ее материальный субстрат зависят не только от требований юридических норм, но и от состояния взаимоотношений лица с государством и другими лицами, то есть от индивидуального правового статуса личности [488, с. 189]. Вследствие чего, вывод юридической науки о том, что государство занимает особое место среди других субъектов права [489, с. 35-36], сохраняет свою актуальность и значимость и в настоящее время.

Тем не менее, если в условиях экономики закрытого типа государство является единственным и нераздельным собственником, и потому не может быть поставлен в один ряд с остальными субъектами права, то в условиях рынка государство становится таким же субъектом, как и другие участники рыночных отношений. Следовательно, государственное регулирование инвестиционных отношений должно быть направлено на создание оптимальных и наиболее приемлемых условий для функционирования законов рынка. Нарушение объективных рыночных законов может привести к негативным последствиям, поэтому экономическая политика, в целом, и инвестиционная политика, в частности, должна основываться на основных принципах открытой экономики, учитывать объективные закономерности и соответствовать современным требованиям развития общества.

В современных условиях государство, будучи основным и безусловным субъектом публично-правовых отношений, может участвовать и в частно-правовых отношениях. Гражданским законодательством устанавливается, что государство выступает в гражданско-правовых (частно-правовых) отношениях на равных началах с иными участниками этих отношений. М.К. Сулейменов, Ш.Ж. Ташмухамбетова указывают, что государство как субъект гражданского права заключает договоры через уполномоченные им органы, приобретает право собственности (в частности, бесхозяйное имущество), получает наследство и т.п. [49, с. 56]. И.В. Амирханова отмечает, что государство в лице компетентных или уполномоченных органов может быть участником некоторых видов хозяйственных товариществ (кроме полного товарищества, а также участия в качестве полного товарища в коммандитном товариществе, которое может быть осуществлено только гражданами) [490, с. 237]. Ю.Г. Басиным подчеркнуто, что правовое равенство в гражданско-правовых отношениях казахстанского государства и к национальным и к иностранным хозяйственным партнерам закреплено многими международными конвенциями и договорами, участниками которых является Республика Казахстан [491, с. 28]. Вместе с тем, законодательное закрепление равенства государства и других участников частно-правовых отношений, не означает полного отказа Республики Казахстан от своего иммунитета, поэтому среди субъектов инвестиционных отношений государство занимает особое место.

Законом РК об инвестициях (п. 14 ст. 1) какой-либо дифференциации среди инвесторов не проводится: все инвесторы объединены в одну группу, тогда как с учетом особенностей правового статуса можно выделить в отдельную группу инвесторов, осуществляющих деятельность на рынке ценных бумаг. Также в самостоятельную группу инвесторов можно объединить недропользователей, к которым в соответствии с действующим законодательством относятся физическое или юридическое лицо, обладающее правом на проведение операций по недропользованию [211]. Аналогичным образом можно выделить и другие группы инвесторов (например, инвесторы в области строительства или в области сельского хозяйства и т.п.). Позиция законодателя в отношении инвесторов, по нашему мнению, объясняется установлением единого правового режима для иностранных и национальных инвестиций и соответствующим отказом от деления инвесторов на иностранных и национальных.

Ранее только в отношении национальных инвесторов в специальном законодательстве не было практически ни одной нормы, посвященной их правовому статусу. Хотя, конечно, предполагалось, что они обладают всем комплексом прав, закрепленных в Конституции РК, в законодательных и подзаконных актах, а также обязаны соблюдать установленные ими правовые нормы. Иностранным инвесторам, наряду с признанием их равных прав с национальными инвесторами, предоставлялись дополнительные гарантии осуществления ими своей деятельности (в частности, гарантии от изменения законодательства, от экспроприации, от незаконных действий государственных органов и должностных лиц, гарантии использования доходов, использования собственных валютных средств, гарантии при государственной проверке) [325, с. 71-88]. Относительно установления национального режима иностранным инвестициям, следует сказать, что в юридической литературе не всегда однозначно это воспринимается как позитивный момент. Так, например, представитель российской юридической науки А.В. Газизулина считает, что ключевым направлением совершенствования российской законодательной базы привлечения иностранных инвестиций, реализация которого может дать максимальный эффект уже в ближайшие годы, является переосмысление принципа равноправия отечественных и иностранных инвесторов с учетом того факта, что неблагоприятный и нетранспарентный национальный режим хозяйственной деятельности фактически ставит иностранных инвесторов в неравноправное положение на рынках [492, с. 216]. Трудно согласиться с таким утверждением, потому что в противном случае в неравном положении оказывается национальный инвестор, а это вряд ли будет способствовать развитию национальной экономики и обеспечению роста благосостояния населения страны.

Помимо иностранных инвесторов, инвестиционным законодательством РК закреплялось особое правовое положение, так называемых, утвержденных инвесторов (инвесторов, заключивших контракт с Комитетом по инвестициям на осуществление прямых инвестиций в приоритетных секторах экономики) которым предоставлялись законодательные гарантии обеспечения осуществления ими инвестиционной деятельности. Согласно утратившему силу Закону о государственной поддержке прямых инвестиций предоставлялись существенные гарантии со стороны Республики Казахстан, в том числе зашита от изменений и дополнений законодательства РК и гласность в деятельности, связанной с реализацией инвестиционного проекта [214]. Аналогичные положения содержались в специальных нормативных актах, устанавливавших особенности правового статуса утвержденных инвесторов, осуществляющих деятельность в приоритетных секторах экономики, в частности, инвесторов, вкладывающих средства в развитие сельского хозяйства [493]. Следует оговориться, что все эти гарантии могли предоставляться как национальным, так и иностранным инвесторам. Однако для иностранных инвестиций в приоритетных секторах экономики и социальной сферы могли устанавливаться дополнительные льготы, чем те, которые были предусмотрены законодательством об иностранных инвестициях.

В настоящее время, несмотря на уравнивание в правовом положении иностранных и национальных инвесторов, определенные различия остаются. Тем более что эти различия обусловлены изначально не правовым режимом инвестиций, а принадлежностью их национальному или иностранному инвестору. Иными словами, есть и будут различия между иностранной частной собственностью и частной собственностью физических и юридических лиц РК. И если ранее законодательством об иностранных инвестициях для иностранных инвестиций устанавливался помимо национального режима и режим наибольшего благоприятствования, то новым инвестиционным законом устанавливается единый национальный режим. Тут следует учитывать следующее: законодательство РК основано на принципе ограниченного иммунитета (доктрина ограниченного суверенитета предполагает, что при совершении акта властвования государство пользуется иммунитетом, а если речь идет о действии государства в качестве частного лица, иммунитет не предоставляется [494, с. 188-189]), поэтому государство гарантирует сохранение льгот для иностранных инвестиций по контрактам о предоставлении инвестиционных преференций, заключенным до введения в действие Закона РК об инвестициях, до истечения срока, установленного в этих контрактах [45].

В целом, согласно действующему законодательству юридические лица, созданные только казахстанскими учредителями, и юридические лица, созданные иностранными учредителями самостоятельно или совместно с казахстанскими учредителями, являются казахстанскими юридическими лицами (так как после регистрации все они приобретают правовой статус казахстанского юридического лица). Ю.Г. Басиным отмечено, что иностранные юридические лица называют предприятиями с иностранным участием и среди них различают: иностранные предприятия (в которых весь уставный капитал образован иностранными учредителями) и совместные предприятия (в которых уставный капитал образован и иностранными и казахстанскими учредителями) [495, с. 3-34]. У.Х. Бобоевым подчеркивается, что в законодательстве различных зарубежных стран принято деление на договорные и корпоративные совместные предприятия (в договорной форме все условия сотрудничества определяются только договором, причем стороны свободны устанавливать его условия по своему усмотрению; в корпоративной форме также заключается договор, но условия его регламентируются нормами закона применительно к избранной сторонами правовой форме) [496, с. 94-95]. Хотя и в том и в другом случае в основе создания совместных предприятий лежит договор, следует согласиться с тем, что названные отличия достаточно существенны для дифференциации совместных предприятий таким образом.

Несмотря на законодательное закрепление единого с казахстанскими предприятиями правового режима для иностранных и совместных предприятий, различия сохранены в самом порядке регистрации юридических лиц с иностранным участием. Так, Законом РК «О государственной регистрации юридических лиц и учетной регистрации филиалов и представительств» от 17 апреля 1995 г. с одной стороны устанавливается, что регистрация юридических лиц с иностранным участием производится в порядке, установленном для регистрации юридических лиц РК, а с другой стороны предусматривается дополнительное предоставление следующих документов: легализованной выписки из торгового реестра или другой легализованный документ, удостоверяющий, что учредитель - иностранное юридическое лицо является юридическим лицом по законодательству иностранного государства, с нотариально удостоверенным переводом на государственный и русский языки; копия паспорта или другой документ, удостоверяющий личность учредителя - иностранного физического лица, с нотариально удостоверенным переводом на государственный и русский языки [497]. Несмотря на то, что после регистрации юридическое лицо с иностранным участием приобретает статус казахстанского юридического лица, их правосубъектность различается по объему предоставленных прав и установленных обязанностей.